Глава 1 31 день до Нового года Лягушачьи лапки и лисий хвост

– Если бы не эта молния… – Марк бежал по лесу, поправляя на ходу низ дутой куртки. Он и забыл, что она вечно перекручивается на хвосте.

Как же лисёнок не любил опаздывать! Всё должно происходить в своё время. И если его постоянно сдвигать этими нелепыми опозданиями, то вообще ничего хорошего в жизни не случится. От этих мыслей шерсть у него на лапах встала дыбом. Та, что ещё не успела намокнуть. Рановато, пожалуй, для пуховика. Вон и дождь ещё по-осеннему капает. Но ведь на календаре 1 декабря… Значит, наступила зима. А зимой что главное? Правильно, не замёрзнуть.

Марк вбежал на крыльцо дома норки тяжело дыша. В ушах будто стучали крошечные дятлы. Лисий хвост с чавкающим звуком оставил мокрые треугольники на каждой дощечке, но Марк этого даже не заметил. Он вытер варежками лоб и принялся колотить лапами в дверь; звук при этом получался глухой, как будто снег с веток на землю падал.

– Норка, где ты? Давай быстрее!

В ответ – тишина. Опять пошла в мастерскую? Марку очень хотелось снять шапку и почесать макушку. Но вместо этого он повыше застегнул постоянно съезжающую сломанную молнию (декабрь же!) и засеменил вдоль разноцветного дома к пруду.



Норка Элеонора построила себе самое необычное жилище в лесу. Доски в нём были выкрашены во всевозможные оттенки – буйство красок посреди уже почти зимнего леса. Другие звери такое творчество не очень-то одобряли: в строительстве они привыкли выбирать природные цвета, чтобы не выделяться. Но норка скучала от всех этих правил, она была художница.

– Раз лягушка, два лягушка, три лягушка… Ну-ка, давай сюда свою лапку!

На фоне мерного хорового кваканья голос норки звучал как резкий ветер, гуляющий по водосточным трубам. С Элеонорой всегда было так: её сначала было слышно, а потом уже видно. Вот и сейчас Марк не сразу заметил за осокой её белую макушку. Наверное, потому что она была уже не белая, а вымазанная жёлтой краской – в цвет жухлой травы.

– Опаздываем! – издалека закричал лисёнок подруге. – Чего ты там возишься?

– Кто понял жизнь, тот не спешит, – протяжно пропела поговорку норка, даже не обернувшись к Марку. – Сейчас подарок доделаю и пойдём.

– Ты готовишь подарок? – испугался лисёнок, подходя ближе. У него-то для ёжика с собой ничего не было. – Какой?

– Лягушачьи лапки! – сказала норка и снова скрылась за гигантской осокой.

– Долго ещё? – спросил Марк, стараясь не смотреть в сторону пруда. Бедные лягушки!

– Совсем недолго! Почти закончила. Потерпи-потерпи… Готово! – Норка подняла над головой лист синей бумаги. На нём блестела, переливаясь, россыпь крупных звёзд. – Хотя… Иди-ка сюда!

Элеонора вылезла из зарослей, схватила лисёнка за лапу и потащила к воде. На берегу ровной шеренгой сидел десяток лягушек, стояли открытые банки с краской и валялись смятые альбомные листы. Всё это уютно разместилось под навесом из листьев кувшинок. Норка подвела Марка к своему рабочему месту, взяла в лапы мокрый лисий хвост, похожий на кисточку, обмакнула его в зелёный цвет и мигом нарисовала на картине десяток ёлок. Марк не успел даже фыркнуть.

– Так-то лучше! Идеальное совпадение. Такое же, как у лягушачьих лапок с силуэтами звёзд. Видишь? – радостно сообщила она, вытирая с шерсти пятна краски, но те лишь превращались в цветные полоски.

Марк облегчённо вздохнул, лягушки продолжали задорно квакать. Лисёнок принялся отмывать хвост, но вспомнил про время. Через минуту они с норкой шли по усыпанной листьями тропинке к дому ёжика.



Такой важный день! Наконец-то! Они ждали его целую вечность. Сонный день даже лучше, чем день рождения. Настоящий светлый праздник с угощениями, весельем и танцами перед долгой тёмной зимой. Поэтому так важно приходить на него вовремя. Чтобы ничего не пропустить.

Взглянув на наручные часы (опоздали на целых десять минут!), лисёнок, полный приятного предвкушения, поднял лапу, чтобы постучать в дверь ежа Одувана, как вдруг с крыши раздался знакомый голос:

– Уходите! Не будет никакого праздника. Спячка отменяется. Я жду первый снег!