Когда Тесса заехала за мной, я уже полтора часа как была готова, даже успела заново перегладить юбку. Я надеялась, что мой наряд говорит что-то наподобие «Привет, Райан Чейз! Я совсем не замкнутый книжный червь. Видишь мои коленки?».
Расписание я проверила и перепроверила раз двадцать, не меньше, чтобы случайно не попасть на чужой урок. Такое случилось со мной однажды в восьмом классе, и это ужасное чувство – когда учитель так и не назвал мою фамилию на перекличке, – оставило неизгладимое впечатление.
– Первый чудесный день двух одиннадцатиклассниц, – сказала Тесса и, выруливая с подъездной дорожки, сделала музыку погромче.
На ней были стильно потрепанные джинсы и белая льняная блузка с яркой вышивкой. Наверное, из Мексики, куда они с родителями ездили в июле. Пряди волос, еще влажные у корней, сохли на теплом ветру, закручиваясь в мягкие кольца.
Мы – старшеклассницы – в полушаге от взрослой жизни. Немного пугающе. Иногда мне казалось, что в этом нет ничего особенного, а иногда одиннадцатый и двенадцатый классы представлялись белой линией на шоссе – размытая стартовая черта перед началом большого путешествия. В этот же день в следующем году я приду в выпускной класс.
Здание школы – считавшееся старомодным еще лет двадцать назад – вынырнуло перед нами, как бегемот. Я не сводила с него глаз.
– Готова? – заботливо спросила Тесса, сняв солнечные очки.
Я оглянулась, высматривая одноклассников, которые вновь собрались вместе после целого лета. Первый день в школе приносил целый ворох новостей: кто с кем начал встречаться, кто перекрасил волосы, кому родители подарили машину…
– Думаю, да, – кивнула я, и тут кто-то постучался в стекло прямо над моим ухом. В окно, радостно улыбаясь, заглядывала Морган.
– Привет! – взвизгнула она, бросившись обниматься, как только мы вышли из машины. На каникулах мы виделись почти каждый день, но сейчас она так радовалась, как будто мы встретились после долгих лет разлуки. Как обычно, она заправила рыжие волосы за уши – такие же чуткие, как локаторы НАСА, – чтобы показать всем свои жемчужные серьги.
– Кайли, – позвала Морган через плечо. – Все уже здесь. Брось ты телефон!
Кайли, которая стояла в нескольких футах от нас, облокотившись о машину Морган, продолжала писать смс. Я улыбнулась при виде ярко-розовых джинсов. Большую часть лета Кайли провела в лагере, и мне очень не хватало ее отваги – и не только в выборе нарядов.
– Вы что, совсем не волнуетесь?! – спросила Морган, сжимая мою руку.
Я кивнула, чтобы успокоить ее. Тесса пожала плечами.
– Это будет самый идеальный год в школе! – улыбнулась я, испытывая искушение исправить саму себя. У прилагательного «идеальный» не может быть степеней сравнения. Что-то либо идеально, либо нет.
– Так… – протянула Морган, уставившись на меня. – Узнаю выражение лица… Давай, выкладывай.
– Понятия не имею, о чем ты, – соврала я.
– Имеешь-имеешь, Девочка-Словарь, – хмыкнула Морган, одновременно рассматривая все вокруг. – Кайли Рене! Ну хватит уже!
– Простите, – сказала Кайли, пряча телефон; она обвела нас взглядом и улыбнулась, и розовый блеск на губах засверкал в утреннем солнце. – Привет, старшеклассницы!
Мы вместе пошли к школе. Над входом висел транспарант «Школа Оукхерст – еще один отличный год». Не знаю, зачем они пытались продать то, что все и так уже купили: наша школа стабильно занимала в рейтинге высокие места, по большей части благодаря своему расположению в уютном пригороде Индианаполиса. Родители, которые ездят в на работу в город, отдают своих детей сюда, чтобы из них сделали образцовых отличников. Даже лентяи и наркоманы после Оукхерста ухитряются поступить в колледж или техническую школу.
– Еще один отличный, отменно скучный год, – проворчала Тесса, подтягивая джинсы.
Морган скользнула по Тессе взглядом.
– Твои джинсы, похоже, вот-вот упадут.
Тесса посмотрела на нее исподлобья.
– Я не виновата, что в продаже нет симпатичных джинсов моего размера.
Кайли снова оторвалась от телефона.
– Ты знаешь, что тебя все ненавидят?
– Главное, чтобы ты по мне скучала, – хмыкнула Тесса, взяв Кайли под руку.
Та улыбнулась в ответ.
– Я бы скучала по тебе больше, если бы ты, пожирательница чипсов, поправилась хотя бы на фунт!
Кайли вернулась домой несколько дней назад с более короткой стрижкой и бойфрендом-двенадцатиклассником по имени Эрик, который жил в городке по соседству. Они начали встречаться в последние несколько недель в лагере и даже, как выразилась Кайли, «занимались всякими глупостями». Я не вполне поняла, что Кайли подразумевает под «глупостями», но выглядела она весьма самодовольно.
У всех моих подруг раньше были бойфренды, которые продержались не больше месяца-двух. Тесса потеряла интерес к старшеклассникам еще в начале лета. «Включил в машине техно и потянулся меня целовать, как ящерица!» – описывала она.
Войдя в двери, я вдохнула знакомый школьный запах: книжная затхлость учебников и свежая краска на стенах.
– Тебе так нравится аромат школы? – спросила Кайли, смеясь.
Я пожала плечами.
– Да, пахнет не розами, но у меня этот запах связан… с новыми возможностями, что ли.
– У возможностей есть запах? – поддразнила Морган. – По-твоему, счастье тоже пахнет?
– Конечно! – сурово взглянула я на нее. – Оно пахнет как задутые свечки на именинном пироге. Как попкорн в кинотеатре. Как елка на Рождество.
– Как горячие оладьи, – добавила Тесса.
– Как летом у бассейна – чуть-чуть хлоркой и кремом от солнца.
Для меня последние два пункта со счастьем вообще не увязывались, но я обернулась к Морган и Кайли и кивнула.
– Именно.
– Ну, мой шкафчик наверху, так что увидимся на большой перемене, – попрощалась Кайли и добавила специально для меня, иронично выгнув бровь: – Надеюсь, ты не перепутаешь свой класс! И не забалдеешь от запаха новых тетрадок.
– Надейся, – пробормотала я.
В коридоре для старших классов то и дело встречались знакомые лица. Мы выросли вместе. И Аарон должен был быть среди нас. Я встретила То Самое Выражение по меньшей мере у дюжины.
– Вот мой шкафчик, – сказала Морган, сверившись с ежедневником. Код был записан на первой странице таким четким почерком, что шрифт «Таймс нью роман» по сравнению с ним выглядел каракулями. – Подождите секундочку.
Тесса тем временем прислонилась к стене со скучающим видом. Ее средний балл был почти таким же высоким, как мой, но она никогда не делала ничего сверх необходимого минимума. Я слышала, как одноклассники за спиной называют Тессу странной; она же всегда оставалась спокойной и отстраненной от мелких школьных драм.
По коридору разнесся громкий смех. Хохотал, закинув голову, Райан Чейз, а девушки, которые тесно столпились вокруг него, смеялись в унисон. Я смотрела на него как обычно – зачарованно и со страхом, что все заметят мое восхищение. Впервые этот взгляд появился у меня в шестом классе. Мы отправились с мамой в магазин, и я тащилась за ней следом, что-то читая, когда вдруг заметила Райана с сестрой в отделе с мюсли и крупами. Девочка сидела в инвалидной коляске, вся закутанная в одеяла. Райан сверкал побритой налысо головой. В этот момент по радио начала играть песня «Танцующая королева», и Райан вдруг закружил ее кресло в такт музыке. Улыбка девочки угадывалась даже сквозь маску. Затем он начал танцевать перед ее креслом, и я заметила, что сестра тоже задвигалась под ворохом одеял. Отец Райана хотел было его остановить, но девочка протестующе вытянула руку. Вскоре у нее началась ремиссия, и я часто вспоминала этот день, особенно тогда, когда полностью осознала, как много отваги нужно для того, чтобы радовать кого-то, когда тебе совсем не радостно.
– Райан Чейз! – промурлыкала Морган. – Он стал еще симпатичней.
Моя мама звала Морган вертихвосткой, потому что она влюблялась в каждого достаточно чистенького и вежливого парня. Морган же предпочитала думать о себе как о натуре романтичной, всегда готовой к встрече с истинной любовью.
Тесса критически склонила голову набок.
– Похож на золотистого ретривера, – изрекла она.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Морган.
– Такая симпатяжка с добрыми глазами. Картинка из почтового каталога, милый золотистый ретривер, – ну, или милый Райан, одетый в симпатичный, но не запоминающийся свитер. Кстати, разве у него нет девушки? Ли… как там дальше?
– Лианн Вудс. Нет, они больше не пара. Ты разве не слышала?
– Подожди, о чем это ты? – Я резко обернулась.
– Они расстались, – понизила голос Морган. – Прямо на День независимости, во время праздничного салюта. По-видимому, треска было много.
Она помедлила, чтобы мы оценили игру слов, однако Тесса только закатила глаза. У меня зашумело в ушах, а к горлу подкатил ком.
– Лианн бросила его ради парня из колледжа, – сообщила Морган. – После двух лет… выбросила, как поддельную сумочку.
– И как ты молчала об этом целый месяц, – фыркнула Тесса.
Морган пожала плечами.
– Я думала, вы в курсе. Все уже в курсе.
Я тоже была не в курсе. И я бы такое запомнила, в отличие от Тессы. Для нее сплетни превращались в белый шум еще на подходе к ушам. В ее мозг так и не установили программу «треп про отношения». Морган же наслаждалась, распространяя новости, и совсем чуть-чуть не дотягивала до победы в номинации «Бесстыжая сплетница».
– Печально, – вздохнула Морган. – Но Райан неплохо выглядит, похоже, что у него уже все в порядке. Я слышала, он очень тяжело переживал разрыв. Почти не выходил на улицу и общался только со своим двоюродным братом.
В глубине души я совсем не считала, что это «печально». Райан Чейз наконец-то снова свободен, и вчера мы отлично побеседовали, и еще будем проводить массу времени вместе на факультативе по английскому. Пункт про свидания в моем «начать все сначала» плане вдруг перестал казаться тяжелой обязанностью.
– Ну, раз так, то я ему сочувствую, – пожала плечами Тесса. – Но все равно, его нарциссизм меня раздражает.
Тесса никогда не избегала возможности припечатать кого-нибудь резким словечком. Она побывала во многих местах, общалась со многими людьми и уже не удивлялась ни плохому, ни хорошему.
Морган захлопнула дверцу шкафчика.
– Тебя все раздражают.
– Не все.
– Да ладно, – хохотнула Морган. – Ты просто бесишься, когда я делюсь новостями…
– Сплетничаешь, – уточнила Тесса. – И когда Пейдж исправляет ошибки в словах.
Мы с Морган обменялись взглядами, но Тесса только улыбнулась.
– Ладно, – хмыкнула она, – я уже привыкла.
Морган попрощалась с Тессой за ручку, проигнорировав мой раздраженный вздох, и, когда та оказалась за пределами слышимости, спросила:
– Какие планы на ее день рожденья?
– Ее родители ведут нас в «Баррет-Хаус» на ужин, – хмуро сказала я.
– Боже мой, вот это шик. – Морган торопливо оглянулась и пихнула меня бедром. – Ну, не злись, Девочка-Словарь. Хотя… на самом деле нам нравится, как ты бесишься.
Я получила это мега-изобретательное прозвище от моей бывшей соседки, злюки Крисси Коэн. Ее выдумку моментально подхватил весь автобус номер 84. Подобные школьные истории не выглядят смешными, даже когда вырастаешь. Из-за этих двух слов я мечтала сквозь землю провалиться.
После трех вводных уроков я снова встретила Морган по дороге на факультатив по английскому. Наша учительница приехала в городок недавно и потому могла быть не в курсе, что я Девушка-чей-Бойфренд-Утонул. Думать об этом было приятно.
Мы прибыли как раз вовремя, чтобы занять отличные места: достаточно далеко от учителя, чтобы спокойно заглядывать друг другу в тетради, но недостаточно далеко для того, чтобы казалось, будто мы специально отсели подальше.
Новая учительница мисс Пеппер была в изысканном платье, темные волосы спадали на плечи, на носу – прямоугольные очки. Впрочем, я забыла про нее, как только в дверях показался Райан Чейз. Время замедлилось; пока он проходил мимо меня, я впилась взглядом в его красную футболку, которая подчеркивала широкие плечи и плоский живот.
Он сел рядом с высоким темноволосым парнем, который показался мне смутно знакомым. Через несколько секунд я сообразила: Макс Уотсон, двоюродный брат Райана. Выходит, он вернулся!.. Макс ходил в нашу школу до шестого класса, а потом перевелся в Ковентри, в частную школу. У него были очки в толстой черной оправе и привычка всегда поднимать руку на вопросы учителей.
Райан прошептал что-то Максу на ухо, и тот улыбнулся.
К звонку собрались все ученики – кучка прилежных умниц и умников в первый день занятий.
– Итак, я мисс Пеппер и буду вести факультатив по английскому. Мне нравится думать, что я преподаватель с юмором, но моя идея веселья включает в себя вдумчивую учебу. Примите к сведению, – улыбнулась она и взяла в руки мел. – Я не считаю хорошим юмором шутки про сержанта Пеппера[1], все, связанное с чиханием, и переименование меня в миссис Соль[2].
Каждый пункт она записала на доске.
В классе захихикали. В первый день трудно понять, что за человек твой учитель, но мисс Пеппер, несмотря на видимую строгость, похоже, ничего не имела против хороших шуток на свой счет.
– Для самых любопытных: я закончила обучение на стадии дипломированного магистра, потому что следующая ступень привела бы к доктору Пеппер.
Она решительно зачеркнула все четыре пункта: Сержант, Чихание, Соль, Доктор.
– Есть другие подходящие шутки на эту тему?
Класс погрузился в молчание. Мисс Пеппер, казалось, едва удерживается от ухмылки.
– Понимаю, в первый день никто не хочет отвечать, но, класс, говорите сейчас или молчите до конца своих дней[3], – с улыбкой произнесла она.
Райан Чейз поднял руку.
– Отлично, давайте! Как вас зовут?
– Райан Чейз.
От его ровного и глубокого голоса у меня по спине побежали мурашки.
– И какова будет ваша лепта? – весело спросила мисс Пеппер, снова взяв в руки мел.
– Вам нравится острый чили c перцем[4]? – спросил он.
Я слышала улыбку в его интонации. По классу пролетел смешок.
– Нет, – улыбнулась мисс Пеппер перед тем, как написать «Острый чили» и жирно зачеркнуть его. – Очень хорошо, мистер Чейз. Кто-нибудь еще?
Все начали оглядываться друг на друга, обшаривая свои мозговые чердаки в поисках подходящей шутки. Я почти подняла руку, чтобы сказать «вы, должно быть, терпеть не можете, когда кто-то мелет чепуху», но передумала: вряд ли поймут.
– Что ж, тогда продолжим.
Мисс Пеппер стерла все пять пунктов с доски.
– Я ставлю перед вами две задачи. Первая: изучать литературу. Вторая: изучать друг друга. И потому я собираюсь рассадить вас по-другому.
Я сморщила нос. Конечно, стоило нам с Морган заполучить лучшие места…
– Бумажки с вашими именами в этой вазе. Я буду тянуть по одной. Первый ученик будет сидеть на первом месте у моего стола. И это… Морган Салливан! – объявила она, прочитав имя.
Морган отправилась на свое новое место, с которого собрала тетрадки незнакомая мне девушка. Спустя еще три бумажки меня согнал Тайлер Робертс, и я ждала, когда назовут мое имя. Ваза почти опустела… и наконец остались только я и Райан Чейз.
– Привет! Вот мы снова и увиделись, – поздоровался он.
– Привет.
Голос у меня дрожал, как будто в легких не хватало воздуха. Оставалось надеяться, что это больше похоже на игривые интонации, чем на подступающий приступ кашля.
– Предпоследнее место у двери получает… Пейдж Хэнкок! А последнее место за Острым-Чили-Чейзом.
Я села, мечтая о том, чтобы поправить волосы. Внутри все сжалось от страха, что я сейчас неловко сброшу книги с парты или сама грохнусь со стула.
– Привет, парень, – поздоровался Райан с Тайлером Робертсом, который теперь сидел через ряд.
– Повезло тебе, – одними губами проговорила Морган, глядя на меня через весь класс. Я смотрела прямо перед собой, не слыша ни слова из объяснения мисс Пеппер. В мыслях я планировала грядущие очень дружеские отношения с Райаном – как-то все сложится теперь, когда мы сидим так близко?
– Хорошо. Двигаемся дальше. Как вы видите в расписании, мы начнем этот год с «Гамлета». Если вы собираетесь ходить на факультатив по английскому и в следующем году, то должны знать, что экзаменаторы без ума от великого Барда. И потому вы тоже без ума от Барда. Или нет?.. Тогда повторяйте за мной: я без ума от Барда.
– Я без ума от Барда, – пробормотал каждый себе под нос, и лишь Макс сказал это звонко и четко. Повезло ему, что он такой высокий, иначе его уже давно закрыли бы в шкафчике. Хотя такой энтузиазм может вдохновить людей попытаться, несмотря ни на что…
– Четырнадцатый сонет, – продолжила мисс Пеппер, – который вам задавали на лето, заканчивается строками: «Иначе в будущем узрю я, милый мой, что в гроб с тобой сойдут и правда с красотой».
За моей спиной Райан Чейз прошептал Тайлеру что-то неразборчивое.
– Мистер Чейз, как вы объясните слово «узрю»?
– Должно быть, это древний вариант слова «зырить», – с серьезным лицом ответил Райан.
Я рассмеялась вместе с остальным классом, и даже мисс Пеппер чуть улыбнулась.
– Думаю, читая этот сонет, вы моего вопроса в будущем не узрели. В чем-то вы правы, но пусть теперь ответит ваш двоюродный брат.
Я удивилась, что учительница в курсе их родства. Вряд ли Макс представлялся ей так перед занятием.
– Шекспир имеет в виду пророчество, – ответил Макс.
– Верно, – кивнула мисс Пепер, поворачиваясь к доске. – А теперь коротко поговорим про использование Шекспиром слов «правда» и «красота». Эти два слова стоят рядом в другом знаменитом стихотворении английского поэта-романтика. О ком речь?
Мэгги Бреннан подняла руку. И Макс поднял. Совсем у него инстинкт выживания в школе отсутствует.
– Мэгги?
– Китс, – гордо сказала Мэгги. – «Ода к греческой вазе».
– Верно. «Краса есть правда, правда – красота».
Она написала «Красота = Правда? Правда = Красота?»
– Один из главнейших вопросов творчества, всего что нарисовано, спето или написано. Почему мы считаем это красивым? Почему мы считаем это истинным? Красота – понятие субъективное. Может ли красота быть правдивой? Действительно ли красота и правда тесно связаны между собой? Я хочу, чтобы вы подумали над этим вопросом, потому что мы к нему не раз вернемся. А теперь, – продолжила она, – снова про ваш список летнего чтения. Сколько строк должно быть в сонете?
– Четырнадцать! – выкрикнул Райан Чейз за моей спиной. – И это же номер нашего сонета – четырнадцатый.
– Очень хорошо, – улыбнулась мисс Пеппер.
Я, поддавшись порыву, улыбнулась ему через плечо, и он мне подмигнул.
Меня так вдохновила его улыбка, что я немедленно начала писать в уме сценарии для всех многочисленных, полных смысла бесед в этом классе. Райан Чейз прав: у нас будет отличный год.