– Экспертиза дала ожидаемые результаты, Илья Алексеевич, – без всяких вступлений начал Жарков, когда Ардов закончил наконец писать кучу обязательных отчетов и заглянул в прозекторскую.
Криминалист пребывал в том состоянии воинственного возбуждения, в которое обыкновенно приходил к концу дня, незаметно потягивая бурую жидкость из эрленмейера[12], стоявшего в стеклянном шкафчике с реактивами. То обстоятельство, что сегодня свою дневную норму Петр Павлович умудрился выполнить к полудню, говорило о чрезвычайном расположении духа, в которое почему-то он впал.
– Обе жертвы получили пули из одного и того же револьвера, – сказал он и как-то странно хмыкнул, глядя в сторону. – А это значит, что в убийстве замешан кто-то третий.
Илья Алексеевич опешил от столь причудливого кульбита мысли.
– Какой же третий? – спросил он. – По-моему, ваша экспертиза лишний раз подтверждает версию господина пристава.
– Безусловно, – еще более парадоксально высказался Жарков, – но лишь в той части, которая касается вопроса супружеской неверности. Думаю, жена Лундышеву оказалась неверна, да-с.
С этими словами криминалист полез в шкафчик унимать накатившее волнение.
– Мне это утверждение совсем не кажется безусловным, но пока я не готов вступать в полемику по этой части, – как можно аккуратнее поделился мнением Ардов. – Однако же откуда вытекает ваша уверенность в участии третьего?
– Такие, как Лундышев, самоубийством не кончают… не-е-е-ет, не кончают… – Жарков склонился к уху Ильи Алексеевича и жарко зашептал: – Есть все основания полагать, что Лундышев был застрелен неизвестным, и эту линию надо расследовать.
– Какие «такие», Петр Павлович? Люди как люди.
– Он член Комиссии по изготовлению броневых плит, допущенный к государственным тайнам первого разряда.
– Откуда вы узнали про комиссию?
– Навел справки, – неопределенно отозвался Жарков и опять хмыкнул. – Я думаю, некто пришел вместе с Лундышевым! – без каких-либо обоснований выпалил он, как будто полагал, что от многократного повторения этой гипотезы она сама собой наполнится жизнью и обретет черты правдоподобия. – Убил Чептокральского, а потом и самого Лундышева.
Сделав паузу, Петр Павлович опустошил колбу с бурой жидкостью и на несколько мгновений впал в задумчивость.
– Как вы понимаете, пороховые следы отлично подтверждают эту версию, – сказал он, вынырнув из инобытия.
Илья Алексеевич никак не мог понять, зачем Жаркову понадобилось приплетать в эту историю еще кого-то. Безусловно, имелись некоторые улики, говорившие в пользу третьего участника: свидетельство о некоем одноухом, оказавшимся во дворе в момент убийства; свежий клочок ткани на крыше, по которой он мог оставить место преступления; наконец, бочонок у дровяного сарая, очевидно, заранее приготовленный для удобства побега. Но, во-первых, этот набор пока не находил в голове Ильи Алексеевича никакого разумного положения и катался подобно бильярдным шарам из стороны в сторону, а во-вторых, ни одно из этих обстоятельств не могло быть известно Жаркову.
– Пороховые следы говорят лишь о том, что выстрел был произведен с близкого расстояния, – сухо заметил Ардов. – Напомню вам также, Петр Палыч, что вы сами определили направление раневого канала снизу вверх, что фактически свидетельствует в пользу самоубийства.
– Отнюдь, – энергично возразил Жарков. – Отнюдь! Почему вы исключаете, что убийца мог встать, например, на колено?
– Он же не цирковой номер исполнял! – возмутился Илья Алексеевич.
– Да при чем здесь! – вспыхнул криминалист. – Опустился, чтобы проверить, жив ли Чептокральский после ранения, пощупал пульс, зрачки… потом схватил револьвер и – бац! – всадил пулю в Лундышева. И – стрекача через окошко.
– А Чептокральского кто убил?
– Он же и убил. Он ведь был заодно с Лундышевым. Потому и беспокойства своим поступком у него не вызвал…
Больше всего Ардову сейчас хотелось спросить товарища напрямую, что произошло и почему он решил наводить тень на плетень, но Илья Алексеевич хорошо знал Жаркова и понимал, что такой прямой выпад не приведет к положительному исходу – ответом будут обида и повышение градуса беспокойства.
– А мог и сам Лундышев убить, – продолжил городить гипотезы Петр Павлович. – Не вижу тут ничего удивительного. Лундышев убил Чептокральского, а третий отоварил его самого.
– Зачем им надо было убивать Чептокральского? – Илья Алексеевич сделал попытку призвать к логике.
– Да какая разница! – воскликнул Петр Павлович, чем окончательно сбил с толку сыщика. – Не в нем дело!
– А в чем?
– Третьего надо искать!
Жарков закурил и пустил в форточку едкий дым.
– Надо искать третьего, – повторил он, словно какие-то высшие силы следили за тем, чтобы он постоянно на разные лады повторял эту фразу.
– Ваше предположение выглядит маловероятным, – все же не выдержал сыщик и перешел в наступление. – Если Чептокральский шел на деловую встречу, зачем ему понадобились букет и бутылка? Сама же Лундышева не подтверждает, что был кто-то третий. И как, в конце концов, быть с запиской, которой она вызвала на встречу Чептокральского?
Жарков шумно засопел и принялся греметь колбами на подоконнике, решая, куда следует сбить пепел.
– Вам не угодишь! – пробормотал он. – Вы же сами выгораживали жену капитан-лейтенанта! Теперь хотите ее потопить.
– Я хочу установить истину, – смутившись, ответил Ардов.
– Да любовник это все устроил! – развернувшись, страдальческой колоратурой пропел Жарков и даже хлопнул себя руками по бокам, словно устал терпеть ардовскую непонятливость. – Любовник этой самой Серафимы Сергеевны! Он и был третьим. Вместе они это дело обстряпали, потому и молчит она, не выдает подельника.
Илья Алексеевич совершенно ошалел от такого поворота.
– Вместе эту картину ревности исполнили! Чтобы уж никаких сомнений ни у кого не осталось, – продолжал криминалист. – Она специально вызвала Чептокральского запиской, чтобы привести его в лапы к мужу. Тут любой мог оказаться, не в нем дело.
– А в чем же? – едва не воскликнул Илья Алексеевич, который, кажется, начал терять рассудок в этом безумном хороводе мыслей.
– А вот в чем! – крикнул в ответ Жарков и взмахнул каким-то голубоватым бланком.
Ардов взял бумагу в руки. Это была справка из Санкт-Петербургского частного коммерческого банка, извещавшая о том, что на счету в указанном учреждении у г-на Лундышева А. П. хранится сумма в размере 6670 рублей.
– Теперь вам все ясно? – торжествующим тоном осведомился Жарков. – После смерти супруга деньги унаследует вдова.
– Откуда у него такие средства?
– Думаю, надо начать с Обуховского завода! – уверенно заявил криминалист, почувствовав, что сопротивление оппонента сломлено. – Сейчас же!