1
«Значит, это и есть Норткерр», – подумала я, едва мы проехали высокие ворота, автоматически открывшиеся перед машиной. Моим глазам открылся двухэтажный белый особняк в георгианском стиле.
«Миленько» – это, пожалуй, подходящее слово для описания его незамысловатой архитектуры. На душе стало легче – они не такие уж зажиточные, как показалось поначалу, успокоилась я.
– Совсем неплохо.
Адам глянул на меня и молча улыбнулся, покачав головой.
– Это не он?
– Нет, это так называемый гостевой дом, он у самой границы семейных владений, обычно посторонние дальше не проходят.
В подтверждение его слов наша машина объехала белый особняк и по асфальтированной дороге покатилась дальше.
Впереди вилась сплошная дорожная полоса.
Волнение опять вернулось: они не только богатые, но еще и скрытные. Впрочем, пора уже это осознать. Адам за весь год, оказывается, вообще мне ничего о себе не рассказал, а я была так поглощена своей любовью к нему, что и не заметила.
– Сколько же еще до вашего «настоящего» дома? – спросила я, начиная слегка раздражаться.
Мне не нравилась его скрытность.
– Еще несколько миль.
Как только дорога опять стала опускаться вниз, скалистый пейзаж сменился.
– И все это ваша собственность? – я указала рукой на леса и луга, раскинувшиеся по обе стороны.
– Не совсем – формально эта земля вроде заповедника, а наша семья уже много лет так сказать его смотрители. Впрочем, да – она наша уже многие столетия.
Адам кинул на меня беглый взгляд, дав понять, что его беспокоит моя нервозность. Я, честно говоря, не любила огорчать людей, а своего любимого и подавно. Не скажу, что это качество высоко ценимо мной, порой люди этим пользовались. Но по привычке, я попытаться скрыть мое состояние.
– Здесь здорово, – придав голосу беззаботность, изрекла я в итоге.
– Ты еще главного не видела.
Я набралась терпения и принялась смотреть в окна на действительно удивительные пейзажи, раскинувшиеся вокруг. Сразу за узкой кромкой буйно растущей травы начинался лес с деревьями хвойной породы. Спереди показался лесистый туннель, и теперь мы ехали в самой его гуще. Я открыла окно, впуская дурманящий лесной воздух в салон авто. Пахло хвоей и цветами жасмина (по крайней мере, мне так показалось). Сквозь деревья пробивались лучи солнца, освещая ярко одни места и бросая тень на другие. Прямо живая декорация к комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». Кажись, стоит отвернуться, и вокруг станут порхать феи и эльфы.
Дорога уперлась в широкий деревянный мост, он оказался довольно прочный и без труда выдержал вес двухтонного автомобиля. Мостик этот соединял два берега узкой речушки, быстро убегающей извилистой лентой куда-то вглубь леса. Шум воды и скорость течения подсказывали, что неподалеку есть водопад.
Я так увлеклась созерцанием видов, что совсем не заметила, с какой насмешкой за мной следит Адам. Конечно, если он вырос в окружении этого сказочного пейзажа, мой восторг казался ему смешным или наивным. Я тоже провела несколько лет в месте, где полно древних замков и скалы, поросшие лесом, окружали их как крепостные стены. Однако здесь была иная красота: какая-то сказочная, даже неестественная. Везде что-то цвело и благоухало. На ветках сидели птички, порхали бабочки. Там, в Трансильвании, я такого не видела, а может, просто не замечала.
– Это только сотая часть, тут есть места и лучше.
– Лучше этого? Разве это возможно? Так прекрасно слышать пение птиц, в городе подобное редкость. А здесь есть животные?
В моем голосе теперь уже звучал неподдельный, почти детский восторг.
– Есть, – суховато ответил Адам, – но они держатся далеко от дороги.
– Хочу пешую экскурсию.
– Это к Тео.
– Тео? – переспросила я, смутно припоминая такое имя.
– Да, мой брат, я говорил тебе о нем. Немного, но говорил.
– Точно, – вспомнила я. – А ты, значит, не разделяешь увлечения брата?
– Только при необходимости, уж если мне нужно добровольно забрести в эти дебри, на то у меня имеется очень древний, но удобный вид транспорта – лошадь.
– Я не знала, что ты ездишь верхом.
– Я и тебя научу.
– Нет, я пас.
– Ты пас, но почему?
– Был у меня в детстве неприятный инцидент…
– И какой же?
– Да так, ничего особенного.
– Рассказывай, а не то от верховой езды не отвертишься.
Я знала этот настойчивый тон и, честно говоря, не любила его. Теперь если не скажу – точно заставит щеголять верхом. Брр… от одной мысли об этих животных меня передергивало.
– Ну ладно, – сдалась я неохотно. – Помнишь, я рассказывала о городке, в котором жила после гибели мамы и папы? – Адам кивнул. – Так вот, тогда в десять лет я не первый раз туда попала, мы были там с родителями и раньше. Городок красивый, очень старинный, здания с острыми крышами и резными оконными створками; дорога устлана не асфальтом, а брусчаткой. Бабушка жила в таком вот старом двухэтажном домике, а через дорогу располагались магазинчики и прочее. Возле одного маленького кафе каждый день на коляске, запряженной парой гнедых, сидел старик. Он катал заезжих туристов по узким улочкам города. Романтическая прогулка с баснями старика стоила копейки, и он редко простаивал. Не раз и местные любили с ним прокатиться.
Как-то раз мама послала меня в магазин напротив нашего дома. Мне было лет семь. И первое важное задание меня привело в восторг. Я вся счастливая, словно двухмесячный щенок, выбежала из дому и побежала через дорогу; мама наблюдала за мной из окна. Благополучно купив свежий хрустящий батон, на радостях поспешила назад.
В это же время старик разворачивал свою коляску и не заметил меня. Я сама была виновата, неслась по дороге, как угорелая.
Все произошло быстро: я вдруг увидела двух огромных животных перед своим лицом. От неожиданности из моего горла вырвался дикий вопль. Старик поняв, что впереди ребенок, сильно натянул вожжи, но вместо того, чтобы просто остановиться, кони встали на дыбы, сверкнув подковами на солнце. В испуге я отпрянула и упала на землю. В тот момент казалось, будто кони непременно меня растопчут. Помню, как закрыла лицо руками, помню дикое ржание недовольных животных, грозный окрик старика (мне показалось, что он кричал на меня за мою нерасторопность). Последнее мое воспоминание – это пронзительный крик матери.
Лошади не причинили особого вреда, но с тех пор вселяют в меня ужас. Глупость, не правда ли?
– Ты прям как Тео, – издал смешок Адам.
– Что – и его в детстве лошади едва не затоптали?
– Нет, но как-то он поспорил со мной, что сможет объездить Калдорона – отцовского породистого жеребца. Мы тогда не понимали, как это опасно. Отец приказал мне не подпускать брата к неприрученному животному. Но Тео все равно к нему пробрался. Дикий мустанг сорвался как ошпаренный, едва он на него взобрался, и понес этого глупца в лес. Представь себе: он сумел продержаться на его спине приличное время, но управлять им не мог. Калдорон сбросил Тео в неглубокое ущелье в нескольких километрах от дома. Мы нашли его только поздно ночью. Он отделался переломом ноги и сильным испугом. Отец даже не стал отчитывать непослушного сына, уж больно жалко было смотреть на него; брат думал, что его не найдут, а от боли то терял сознание, то приходил в себя. Ему мерещилось, что его съедят линдвормы…
– Кто?
Адам резко запнулся и как-то неестественно ответил, быстро перескочив с темы:
– Драконы. Он был фантазером, – мимолетом уточнил жених. – Калдорон нашелся спустя два дня, конь до сих пор живет у нас. Мы с отцом его приручили, теперь он кротче мыши, но Тео с тех пор даже не подходит к нему. Да и вообще лошадей не любит.
– Я его понимаю. Сколько вам тогда было?
– Мне двенадцать, а брату десять.
– Что ж, по крайней мере с одним твоим родственником у нас есть нечто общее, – улыбнулась я.
– Не советовал бы тебе упоминать о том инциденте, его это бесит. Кстати, мы уже приехали.
Я глянула перед собой, но ничего не увидела.
– А где же дом?
Я так увлеклась разговором, что не заметила, когда мы минули еще одни ворота и въехали на большую стоянку. В самом ее конце было строение простой формы, судя по всему, гаражные помещения. С виду на три-четыре машины, не больше. Со стоянки вилась мощеная каменная дорожка, теряясь за густыми деревьями.
– Нам по этой тропинке. Прости, но дальше пешком.
– Не страшно.
– Тогда после вас, мадемуазель.
Я вышла из машины, прихватив свою сумочку.
– А багаж?
– Не переживай, я позже за ним пришлю. Идем.
Размариваясь по сторонам, я потопала куда сказано.
– Тут тихо, – заметила я.
– Да. Вот тебе и пешая экскурсия, – пошутил Адам
Мы двинулись вверх по тропинке, с обеих сторон устланной клумбами с цветущими растениями. Я настроилась на долгую прогулку, но едва мы прошли первый поворот, показалась наша конечная цель.
Огромное, просто огромное средневековое сооружение преградило нам путь. От изумления у меня ненадолго пропал дар речи. Да, это было то, чего я страшилась, – настоящий замок из серого камня. Арочный проем, высотой в добрых шестнадцать футов во фронтовой части приглашал войти. Он словно разделял два мира, и, казалось, стоит его пересечь, ты окунешься в прошлое. По бокам к стене крепились железные факелы, под ними на табличках были высечены какие-то надписи на неизвестном языке. Внизу под надписью герб: рыцарский шлем на мече, обвитом драконьим хвостом. Я уже видела его – у Адама на ключах в виде брелока был такой же.
– Значит, замок, – с укором взглянув на своего жениха, выговорила я.
Адам виновато опустил глаза.
– Ничего особенного.
– Для тебя! – несдержанно повысила я тон. – А мне всю мою жизнь, чтоб увидеть такое, приходилось покупать билет в кассе!
– Идем, – умоляюще произнес Адам.
Я неохотно послушалась, чувствуя, как во мне все больше нарастает беспокойство. Но спрашивать было бесполезно, очевидно, он хотел, чтоб я все сама увидела и узнала.
– Да это же настоящая крепость! – сказала я, минуя внутренний дворик, окруженный высоченными стенами, и входя в следующую арку.
Сразу за ней перед огромным П-образным зданием с большим количеством окон на фасаде раскинулся широкий газон, далее переходящий в цветочные сады. Оказывается, позади нас были всего лишь двойные каменные ворота. Они окружали Норткерр, уходя настолько далеко, что очертания стен терялись из виду за деревьями. Главное здание имело четыре этажа на передней части фасада и две несимметричные башни по бокам, намного выше основной части. Очевидно, строили его с размахом. Здесь, по меньшей мере, две сотни комнат. Вычурная крыша с острыми шпилями уходила еще на два этажа. Спереди перед основным входом вилась лестница, обнимая значительную часть первого этажа с его разных концов.
– Сколько ему? – спросила я, пытаясь объять взглядом все сразу. Наиболее пленяли скульптуры драконов на фасаде. Они придавали зданию одновременно и грозное величие, и сказочное очарование.
– В таком виде он красуется около ста лет, его перестроили и усовершенствовали с технической точки зрения. Но если брать год застройки именно этого здания, то где-то 350 год нашей эры.
– Такое возможно? Я имею в виду владеть ним?
– Как видишь. Я не говорил, что мы очень древний род?
– Очевидно, этот факт затерялся у тебя в голове, как и многие другие. Следовало предупредить, что меня ждет день открытий.
Сарказм таки достиг своей цели: Адам недовольно нахмурился. Моя реакция его заметно напрягает. Я и сама не понимала, почему так себя веду. Странное чувство во мне настораживало и никак не позволяло расслабиться, чтобы радоваться новому повороту моей жизни. А ведь я должна быть счастлива! Получить жениха с настоящим замком – не мечта ли это доброй половины женского населения планеты?
– Тот, кто строил этот дворец, верил в сказки о драконах, ними просто облеплен весь фасад.
Мне показалось это забавным, но Адам почему-то не оценил мое замечание.
– Странно, нас никто не встречает.
Как только я произнесла это, что-то просвистело в воздухе, и в дерево позади нас, буквально в миллиметре от головы Адама, вонзилась стрела. Я инстинктивно пригнулась, а вот он даже не шелохнулся.
Мы одновременно оглянулись.
Из ствола торчала стрела с красно-черным оперением.
Я в изумлении уставилась на своего жениха, не зная, что мне делать – стоять смирно, бежать или кричать. Но он почти не изменился в лице, и лишь тихо произнес:
– Анабель!
Я проследила за его взглядом. На верхней стене северной башни стояла девушка, в руках у нее был тот самый лук, из которого только что вылетела эта стрела.
– А ты говоришь, нас никто не встречает. Моя сестренка устроила нам прием.
– Не самый радушный! – выйдя из оцепенения, воскликнула я. – Она могла тебя убить!
– Это ее манера здороваться, она очень меткий стрелок.
– Мог бы предупредить, у меня едва сердце не остановилось.
Адам понял, что я испугалась не на шутку, и притянул меня к себе, в попытке утешить, но сейчас мне не хотелось его объятий. Я нервно оттолкнула своего нареченного. Эта неординарность была мне не по душе. Страшно подумать, чего ожидать дальше: отца, бросающегося с кинжалом, или еще какого родственника со странным способом здороваться.
– Ну, перестань, у нее не было ничего дурного на уме.
– Рада это слышать, – буркнула я. – Какие еще сюрпризы будут? Твой брат такой же гостеприимный?
Я метнула еще один гневный взгляд на стену, но там уже никого не было.
– Тео совсем другого склада. Пошли, обещаю – больше никаких сюрпризов.
Я с недоверием посмотрела и дала ему себя обнять. Мы направились вперед, но тут Адам вернулся и выдернул стрелу из дерева.
– Верну ей, это оперение стоит целое состояние.
Ничего не смысля в таких вещах, я просто пожала плечами. Оперение стрелы, чуть не пронзившей моего жениха, не имело для меня ценности.
Дверь в дом-замок была открыта настежь, призывая войти. Это выглядело странно. Дворецкий был бы здесь весьма уместен. Из передней мы попали в огромный зал, где меня заботливо усадили на диван у камина. Кажется, Адам был озадачен. Никого из домочадцев не наблюдалось. Мне тоже было это удивительно после его уверений, якобы Норткерр кишит людьми. Пока тут звенела могильная тишина.
– Побудь здесь, я сейчас вернусь. Пойду, посмотрю, что тут происходит, – слова разлетелись по залу эхом.
– Как скажешь, – едва слышно ответила я, боясь нарушить тишину этого места.
Он вышел за дверь, я осталась одна, рассеянно глядя по сторонам. Маленькие и большие скульптуры и статуэтки, красивая лепка, обилие картин и светильников, старинная мебель в стиле классицизма – здесь было на что посмотреть. Все весьма изыскано, без лишней вычурности и, несмотря на величину помещения, в этом месте чувствовался домашний уют. Видно было, что за всем следят очень тщательно и упадка не допускают, как часто бывает в старинных замках и дворцах. Будучи фанатом, я объездила немало замков (благо, в королевстве есть на что посмотреть) и часто замечала, что даже обжитые порой представляют собой плохо замаскированную ветошь. Иногда вся мебель в старинных дворцовых комнатах очень хлипкая и потертая. Да и сами помещения пропитаны сыростью и духом старости не в том смысле, в каком хочется. Оно и не удивительно – содержание подобных зданий требует от владельца немалых финансовых затрат, которые редко окупаются туристическими доходами.
Но здесь все выглядело идеально – таким свежим, словно построено вчера.
Тут доминировала темно-красная палитра, умело разбавленная светлыми тонами: стены обшиты резными панелями из красного дерева, как и мебель, перетянули светлой замшей, на полу ковер в тон мебели. Настенный декор светло-кремового цвета разбавляли темные тона, идеально сбалансировав свет и темноту. Обилие освещения также обеспечивали огромные окна. Вдоль стены я их насчитала семь. Низкие широкие подоконники так и манили посидеть и полюбоваться открывающимся видом. За окнами пестрел цветом и свежестью ухоженный английский сад. Солнечные лучи заманчиво струились в комнату, зазывая погреться под ними.
Напольные часы негромко пробили пять, когда я решилась присесть на мягкое сидение подоконника.
– Я тоже люблю здесь сидеть, – раздался мягкий голос, заставив меня встрепенуться. – О, я вас напугала! Прошу прощения, – продолжила хозяйка голоса.
– Нет, что вы, – невольно солгала я, увидев перед собой молодую девушку лет двадцати.
Я не сразу распознала в ней сестру Адама, ту самую особу, стрелявшую в нас. Там, на стене она была в обтягивающих брюках, а сейчас на ней надето легкое струящееся платье нежно-персикового цвета. Вблизи она оказалась очень красивой: светлые, выразительные глаза зеленовато-голубого цвета, тонкие черты лица и длинные русые волосы, ниспадавшие на изгибы плеч, делали ее похожую на лесную нимфу.
– Я Анабель, – представилась она, протягивая руку. – А вы Алекс, правильно?
Я ответила на рукопожатие, успев уловить при этом пренебрежительную нотку в ее голосе.
– Вообще-то Руксандра, но все зовут по-разному. Адам придумал Алекс или Санни, друзья говорят Сандра… – уточнила я, сама не зная, зачем вдалась в такие подробности.
– Красивое имя!
– Да? Я его ненавижу.
– Оно означает «рассвет».
– В самом деле? – смущенно переспросила я. – Не знала.
– Себя надо знать, – заметила, как бы между прочим Анабель. – Как же вы себя зовете, Руксандра?
Это сложный вопрос, с моим именем всегда было непросто. Люди постоянно переиначивают его, сбивая меня с толку.
– Версия Адама мне нравится.
– «Санни» звучит очень мило, – с интонацией ответила она. – Брат сказал, я слегка напугала вас. Думала, он все вам о нас рассказал.
Ничего себе «слегка», подумала я, глядя на эту миниатюрную блондинку, так оценивающе рассматривающую меня.
– Нет, он ничего не говорил, поэтому ваше приветствие меня, мягко говоря, обескуражило.
– Не говорил? Забавно, хочу посмотреть на реакцию Алестера, когда он узнает, – многозначительно произнесла она.
– Кто такой Алестер?
– Наш отец, разумеется. Вижу, вы и впрямь ничего не знаете. Как это типично для Адама, нарушать все правила. Ну что же, Санни, пойдемте: нас уже все ждут.
– Анабель, погодите, – остановила ее я. – О чем вы говорите, что Адам мне не сказал?
Девушка меня оглядела со спокойным выражением лица, заметив:
– Вам следует переодеться.
Стало ясно, отвечать она не будет.
– Я подожду Адама, он должен послать кого-то за вещами.
– В этом нет необходимости, ваши вещи уже наверху, Адама задержали родители. Сами понимаете, они давно не виделись. Я вызвалась вам помочь, желая воспользоваться случаем и лично извиниться за тот инцидент.
Судя по ее тону, попросить прощения девушку заставила не совесть, а брат. Чудное начало!
– Вам нет нужды извиняться, я не держу на вас зла, просто испугалась за жизнь Адама.
Анабель улыбнулась снисходительной улыбкой.
– Вы недооцениваете его, впрочем, оставим это на десерт. Надо поторопиться.
Да уж, предвкушаю я этот десерт. Адам так просто не отвертится. Как только мы окажемся наедине, я заставлю его говорить, это уже совсем не весело. Вслух же я произнесла:
– Я переоденусь, если меня проводят в какое-то укромное место.
– Я покажу вам вашу комнату.
– Буду признательна вам.
– Может, перейдем на «ты»? – уже на ходу сказала Анабель, упорхнув в холл. – Полагаю, нам предстоит породниться.
– Надеюсь, – буркнула я себе под нос, едва поспевая за ней.
Из холла по широкой лестнице мы поднялись на второй этаж и, пройдя по длинному коридору, устланному мягким ковром, остановились возле одной из дверей.
– Это будет твоя комната, – Анабель открыла и пропустила меня вперед.
Просторная спальня, в мягком оливковом тоне, хорошо обставленная, но без излишеств – отлично продумано, если новый обитатель захочет обжить ее под себя.
«Моя?» – подумала я, смутившись.
– Его комната дальше по коридору, – очевидно прочитав вопрос по моему лицу, сказала Анабель и по-доброму улыбнулась. – Родители у нас весьма консервативные в таких вопросах.
Класс! Мы с ним уже восемь месяцев живем вместе, Адаму наскучило ездить туда-сюда. Мы все равно не расставались. Я даже не думала сопротивляться, когда он предложил съехаться. И вот теперь нас разделили словно подростков.
– Надень что-нибудь легкое, я подожду снаружи.
Как только дверь за ней закрылась, я быстро открыла свой чемодан, который уже был на кровати, и начала перебирать свои вещи. К счастью, платье не сильно помялось и было вполне пригодно к одеванию без глажки. Я бы не подумала, что с порога придется в него облачаться. Смыть дорожную пыль и переодеться заняло около десяти минут. Я старалась так быстро, как могла. Не хотелось заставлять ждать «главу государства», пусть и очень маленького. Расчесав волосы, я быстро покинула комнату, оставив в ней заметный беспорядок. Убирать времени не было. Надеюсь, никто не будет проверять.
2
Анабель пристально меня оглядела и одобрительно улыбнулась:
– Лисбет будет довольна.
– Лисбет – ваша мать, – догадалась я.
– Разумеется! – снисходительно ответила она.
Очевидно, дочь предпочитала звать родителей по именам. Что ж, это, во всяком случае, лучше, чем не называть их вовсе, как поступает Адам. Теперь я хотя бы знаю имена всех.
– Поспешим, нас, наверное, уже заждались. Глядишь, и брат решит, что я не справилась с возложенной на меня задачей.
А задача эта заключалась в том, чтоб сопроводить меня на пикник, организованный в честь приезда старшего сына домой. Я, стараясь не отставать, спешила следом за Анабель по бесконечным лабиринтам этого большого дома и, наконец, мы попали в крытый зимний сад. Поспевая за легкой поступью грациозной девы впереди, я мельком смотрела на многочисленные скульптуры и фонтаны (их было множество), прятавшиеся за буйной тропической растительностью. Здесь можно бродить, по меньшей мере, целую неделю, пока все осмотришь.
«И каково это – жить в таком месте?» – думала я. Наша лондонская квартира будет величиной не более той гостиной, в которую меня завел Адам, когда мы вошли. Чтобы содержать такой дом в порядке, нужна армия слуг. И где, интересно, они все попрятались?
Прислугу я не увидела, но моему взору предстало нечто иное, гораздо больше встревожившее меня. Анабель отступила перед двустворчатой стеклянной дверью и пропустила меня вперед. Я, не задерживаясь, прошла через нее и оказалась на большой зеленой поляне, заставленной столиками и различными украшениями, как на свадебных торжествах. Я даже на секунду подумала, не с этой ли целью все организовано? Собралось как минимум пятьдесят гостей. Сглотнув ком в горле, я лихорадочно стала искать в этой толпе Адама, боясь увидеть его в смокинге для свадьбы. Обстановка располагала.
Я знала, что должна двигаться, но множество пытливых глаз, устремленных на меня, приковали мои ноги к земле. Понемногу мною стало завладевать отчаяние, словно стою на сцене, надо петь, а все слова забыла. Показалось, будто я Алиса, провалившаяся в кроличью нору и увидавшая новый странный мир. Вот только в отличие от нее я не чудесам удивлялась, а оцепенела. И куда, скажите на милость, подевался мой жених, когда он так нужен?
– Не стоит так волноваться. Это просто наша семья.
– Большая семья, – едва выдавила я.
Анабель проскользнула мимо, ухватила меня за руку и потащила в самую гущу толпы. Я и опомниться не успела, как оказалась лицом к лицу со строгим мужчиной. Взгляд у него был человека мудрого, давно живущего на свете, однако тело еще налито силой. Волосы только местами тронула седина, скорее украшая, чем подчеркивая его возраст. Рядом с ним, с осанкой царицы и лицом Венеры с картины Боттичелли, стояла высокая, изящная женщина. Ее возраст не поддавался определению.
Меня окружили, словно я представляла собой какую-то диковинку. В глазах и на лицах этих людей читались разные эмоции: от удивления до неодобрения.
– Да что вы ее обступили! – раздался спасительный голос. – Анабель, я сказал тебе привести ее сначала ко мне. А ты, проказница, нарочно устроила это представление.
Кольцо разомкнулось, и появился Адам с крайне виноватым лицом. Он с укором глянул на сестру, она в ответ не то фыркнула, не то вздохнула и встала возле высокой женщины.
Фрака на Адаме не было, мои опасения не оправдались.
Обняв меня за плечи, ему ничего не оставалось, как представить мою персону семье.
– Прости, – шепнул он мне, – она уверяла, что хочет просто извиниться.
– Она это сделала, – отдавая Анабель должное, ответила я.
– Отец, мам, – повернулся он к мужчине и высокой женщине, – это Руксандра Редклифф. Алекс – это мои родители Алестер и Лисбет де Керр.
– Приятно познакомиться, – выдавила я, пытаясь побороть волнение. Может, стоило сделать реверанс или что-то в этом роде? Как вести себя, я не знала. Уроков этикета в моей жизни, увы, не было.
Мать ласково улыбнулась, в то время как отец сохранял холодное выражение лица. Он только мельком глянул на меня, сосредоточив внимание на сыне. Присутствующие довольно громко переговаривались между собой. Голоса сливались в сплошной гам, разобрать что-то было довольно трудно, до меня долетали обрывки фраз: «…Кто она?», «Адам с ума сошел…», «Алестер это не одобрит…», «Следовало предупредить…».
Все эти фразы долетали и до ушей Адама. Поэтому без лишних предисловий он перешел прямо к делу:
– Я сделал Алекс предложение, и она его приняла. Мы планируем пожениться.
Все голоса разом стихли, словно кто-то нажал кнопку беззвучного режима. Эта новость не поразила разве что двух синеголовых зябликов, сидящих на ветке дерева, в тени которого мы сейчас стояли. Птички беззаботно разрывали тишину своей обычной песней, они мелодично начинали запев, переходящий в трель, и заканчивали росчерком. Каждая песенка длилась две-три секунды, и таких эпизодов я уже насчитала больше двадцати. Семейство де Керр так надолго потеряло дар речи, что мне даже захотелось взять кого-нибудь и потрясти, дабы вернуть все на свои места.
Сказать честно, их реакция позабавила, и волнение сняло как рукой. Только Анабель с наслаждением наблюдала за всем этим, но нарушить тишину по примеру зябликов она не решалась.
После длительного молчания мощная фигура Алестера де Керра сдвинулась с места, словно бронзовое изваяние сошло с пьедестала. Он кинул безапелляционный взгляд на сына и тот, без слов, отпустив мои плечи, двинулся вслед за отцом. Лисбет венчала это шествие, и все трое направились в сторону дома, не проронив ни слова.
С уходом главных действующих лиц сцена потеряла свой драматизм, и люди вокруг оживились. Они продолжали с интересом поглядывать на меня, но не решались вступить в беседу. Все потихоньку разбрелись. На поляне, покрытой сочной, зеленой, коротко стриженой травой, между ярких вкраплений клумб с разноцветными цветами стояли столы, накрытые безупречно белыми скатертями с изобилием еды на них. Вокруг поляны возвышались уютно рассаженные деревья, создавая идеальное сочетание тенистых и солнечных мест. Откуда-то доносился запах жареного мяса, возбуждая аппетит. Между тем, когда члены семейства расступились, я наконец заметила обслугу (естественно, такое имение не может обходиться без профессиональных помощников). С важным видом они разносили подносы с напитками и закусками.
Мне поднесли напитки. Я охотно взяла бокал шампанского и осторожно его пригубила. Вкус был мягкий и сладковатый, во рту оставались нотки цветочного букета. Восхитительный напиток! Да, не так я все это себе представляла. Подобный прием сбил бы с толку любого. Теперь главное – расслабится и быть собой… или не быть. Пожалуй, надо следить за языком, чтобы не сказать чего-то лишнего. Слава Богу, моя профессия научила кивать с умным видом, а сегодня это весьма пригодится.
Меня окликнула Анабель, позвав следовать за ней к столику у маленького пруда.
– Угощайся, наш повар сегодня превзошел себя. До ужина еще есть время, а пока только закуски.
– Ваши родители не рады мне?
– Нет, дело не в тебе, скорее Адаму придется кое-что объяснить. Алестер не любит сюрпризы. Ведь о твоем приезде знала только я и Тео.
Ну что ж, мое нутро меня не подвело. Стоило ли удивляться такому повороту? Я могу поклясться, что предчувствовала все с самого начала нашей помолвки.
Это ставило меня в неловкое положение, но объект моего негодования удалился, поэтому взяв в руки небольшую тарелку, я положила на нее несколько тарталеток. «В любой непонятной ситуации ешь» – мое сегодняшнее кредо. По крайней мере, рот будет занят, и я не ляпну какую-нибудь глупость.
Мы с Анабель сели на лавочку возле пруда, откуда мне прекрасно были видны все обитатели Норткерра. Рассматривая без сомнения интересные лица, я решила, что можно немного узнать о них, пока жду и уплетаю вкуснейшие закуски.
Анабель охотно делилась со мной всем, что меня интересовало. Отвлекая от мучившего вопроса, о чем сейчас беседует мой благоверный с родителями.
3
– О чем ты только думал, когда привез ее сюда?! Правила для всех одинаковые!
– Да сынок, тебе следовало предупредить нас, – прервала грозный рев мужа Лисбет. Ее ласковый говор и внешнее спокойствие находились в диком контрасте с пылающим гневным лицом Алестера и его громким басом.
Уединившись от всех в примыкающей к оранжерее комнате, где мать держала свою коллекцию редких орхидей, Алестер сразу высказал сыну собственную позицию. Отец не одобрял поступок сына, да и мама тоже, но в более мягкой форме.
– Я ожидал такую реакцию, к тому же я не намерен ей все рассказывать, это необязательно.
– Мало того, что решил взять в жены постороннюю девушку, но и привел глупейшую из них?!
– Не надо так говорить о ней, – нахмурился сын в ответ на язвительную реплику отца, – она очень умная.
– Не злись сынок, отец хочет сказать, что ты не сможешь скрывать от нее правду, ибо умный человек сразу поймет, в чем дело. И если ты прав, она сможет сложить два плюс два.
– Но тетушка Клай ничего не знает, а ведь живет в Норткерре всю жизнь.
– Да у нее же дефект памяти, она помнит только события одного дня! Ты должен был знать это! – вновь взревел отец.
Адам удивленно поднял бровь. Как же столь занятный факт ускользнул от него?
– Но нас она узнает! – все же возразил сын.
– Милый, нас она узнает, ибо видит каждый день, и это ее мозг воспринимает; эпизодические же случаи она забывает.
– Правда? – удивленно переспросил сын. – А я всегда думал, почему она такая странная.
– Если твоя нареченная не страдает тем же недугом, то у тебя большие проблемы.
– Нет у меня проблем, ибо мы не обязаны жить Норткерре…
Тут Алестер глянул на сына как на клятвопреступника, и тот прочувствовал всю силу этого взгляда, поняв, что слишком близко подошел к черте. Следовало лучше продумать план действий.
– Это не обсуждается и это не нам с тобой решать. Судьба каждого из нас была предопределена с самого рождения, и никому не дано пойти против своего предназначения. Ты не хуже меня знаешь, чем это грозит не только тебе и всей семье, но и миру…
– Я волен выбирать…
– Нет, не волен, ты и так получил больше других. Твой брат, отказавшись от возможности увидеть мир, остался здесь вместо тебя, и ты имел целых два года больше того, чем тебе полагалось на обучение. Но время настало, и ты должен занять свое место. Тебе еще многому следует научиться.
– За два года не было ни одного охотника, думаю, они и вовсе вымерли.
– Охотники будут появляться столько, сколько существует то, что мы охраняем. И тот факт, что их давно не было, говорит: не следует терять бдительность, или они не преминут этим воспользоваться.
– Я всегда был на чеку, не думаю, что мог упустить из виду искателя.
– Уверен? Можешь положить на кон нашу жизнь? – с вызовом подступил отец, глядя в упор.
Адам замялся и недовольно буркнул:
– Нет, – проигрывать схватку с отцом было для его самолюбия не самое приятное занятие. – Но я ей все равно ничего не скажу!
– Тогда о свадьбе не может быть и речи. Если ты ей не доверяешь, зачем ее вообще привез?
– Я доверяю ей, просто хочу оградить.
– Хочешь оградить, отвези ее туда, откуда привез, и закончим на этом. Твое место здесь, а ее – нет.
– К тому же сынок, дело не только в ней: об этом могут узнать ее близкие и родные, а подобного допустить нельзя. Мы должны оберегать всех.
– У нее никого нет, ее родители давно погибли, последним родным человеком была бабушка, она уже тоже обитает в царстве мертвых, поэтому не стоит об этом тревожиться.
– Адам, привезя ее к нам, ты поступил эгоистично. Это может погубить ее жизнь. Ты о ней подумал?
– Мы можем скрыть правду на некоторое время.
– Это не декоративная собачка, ее не спрячешь в дамской сумочке! – прорычал Алестер. Его лицо приобрело пунцовый оттенок от кипевшего внутри негодования на сына. – Это линдвормы! С острыми зубами, шипами и желанием что-нибудь съесть. Мы не можем допустить ошибки. Ведь если она узнает, ей придется остаться здесь навечно, или став членом этой семьи, или…
– И что вы предлагаете? – нетерпеливо прервал мрачные речи отца Адам.
– Сегодня на вечернем совете все решится. Мы проголосуем. Если семья тебя подержит, то оставим ее здесь и на протяжении некоторого времени будем присматриваться к ней. Если абсолютно все выразят доверие – она останется.
– Абсолютно все?
– Именно.
– Ты забываешь об одном обстоятельстве, отец.
– О Бриссит? Я все помню! Но поскольку ты забыл, как морочил ей голову на протяжении семи лет, поделом тебе.
– Ну, спасибо. Знаешь ведь, что она никогда меня не поддержит.
Вняв тревоге сына, мать утешительно поставила свою руку ему на плечо:
– С вашей последней встречи прошло много времени. Будем надеяться, ее чувства к тебе остыли.
Адам сдержал негодование, неохотно признавая, что решение отца справедливо, однако он думал, все будет куда проще. О том, что придется объясняться с Бриссит, как-то забылось. Когда-то им пророчили свадьбу. Семь лет назад Адам был уверен, что любит ее, но это было до Алекс. Напрямую он не писал, что они с Бриссит давно не вместе. Но три письма за год в ответ на ее двенадцать должны были объяснить ей, что к чему.
– Ага, надейся! Скажи, как на самом деле.
– Бриссит сегодня на рассвете отправилась вместе с Тео на сходку, они вернутся только к вечернему совету. Ты знаешь, она молчалива, и мне не всегда удается уловить, что у нее на сердце. Но думаю, она все же ждала тебя.
«Замечательно», – с досадой подумал Адам.
– А Тео ей не по душе?
– Адам, имей уважение: она не игрушка, чтобы передавать ее, когда тебе наскучило играться. Да и твой брат никогда бы не позволил себе таких вольностей, – мягко попрекнула мать.
Видеть неодобрение в ясных глазах матери было неприятно, ибо в них собственная несовершенность отражалась словно в зеркале правды.
– Вот уж это его благородство! Ему бы не мешало иногда расслабляться.
– Он несет свое и твое бремя. Вот освободишь его от этой тяжести, Тео и расслабится, – поддел отец.
– Раз уж мы все решили, пойдем на пикник, незачем портить праздник, мы так готовились. Жан-Пьер проявил сегодня все свои таланты. Не помню, когда в последний раз готовил столько французских блюд, я думала, он и забыл их все. А тут целый день окрикивал бедную Мериэт: «Oh mon Dieu, vous êtes tout foiré, laisser ma cuisine!»4 А через минуту: «Où allez-vous? Votre sauce est en feu!»5 А его исковерканный французский – это что-то…
4
Адам ушел несколько минут назад, оставив меня одну в отведенной комнате. Он сказал, будто у них что-то вроде семейного совета, на который мне пока нельзя. И что это за совет такой среди ночи? Веселье прочь, пора за работу. Эти люди не из праздного десятка. Да и про старый метод он не шутил. Похоже, решения о вступлении в брак, тут принимают на государственном уровне, с сарказмом пронеслось в голове.
Мне хотелось поговорить с Адамом начистоту. Ведь очевидно, что мои опасения оказались не напрасны. Я явно чувствовала себя не в своей тарелке, и мне это не нравилось.
Часы на стене показывали полночь, вот только спать не хотелось. Надо дождаться Адама. Хорошо бы он сказал, когда вернется. Хорошо бы он вообще начал общение, как нормальный человек. С того момента, когда он сделал предложение, между нами сплошные недомолвки. Я так устала от этого, что хотелось кричать от возмущения.
Да и семья у него однозначно странная – это видно невооруженным глазом. Может, все дело в деньгах? «Может они поклоняются какому-то денежному демону?» – шутливо подумала я. Семья очень богатая, в то время как мой банковский счет едва ли составляет десять тысяч фунтов. Адам – мужчина традиционных взглядов и всегда старался всем меня обеспечить финансово. Может, была бы я более эмансипирована, мою персону это бы смущало. Он, можно сказать, взял меня под контроль. Конечно, сейчас время равенства полов. И большинство женщин дадут себя привязать к кровати во время секса, но не дадут заплатить за себя в ресторане. Я же так долго заботилась о себе сама, что была рада его желанию опекать меня. К тому же бриллиантов и машин он мне не дарил, чтобы чувствовать себя обязанной.
Может они против такой Золушки в своих рядах?
Я уселась на кровать, сложив ноги в позу лотоса, и принялась переключать каналы на пульте. Отвлечься это не помогло. Наскучив играть кнопками, я нервно бросила пульт и откинулась назад, устремив взгляд в потолок. Как удивительно находиться здесь! Странное ощущение внутри не давало покоя, словно вот-вот что-то должно произойти, а я не знаю, что именно. Последний раз я чувствовала подобное в десять лет, стоя одна на пороге полной неизвестности у трапа самолета аэропорта Хитроу.
Платье скомкалось подо мной, давно следовало переодеться. Я встала и лениво поплелась в ванную. Стоит заметить, что пока я наслаждалась пикником, мою комнату убрали. Учиненный беспорядок исчез, вещи аккуратно развесили в шкафу, а грязные убрали. И не сомневаюсь, они чудным образом окажутся через некоторое время на месте – выстиранные и выглаженные. За время, проведенное на пикнике, а потом на ужине, который имел место между семью и восемью часами вечера, я убедилась, что в этом доме все работает как часы. Каждый знает свое место и задачу и выполняет их безукоризненно. Алестер – это дирижер. Его семья – оркестр. Вот только Адам, похоже, привел новую скрипку, которая не вписывалась в общий состав.
Именно это всем и не нравилось. Когда он вернулся вместе с Лисбет и Алестером (так они настаивали себя называть) с относительно удовлетворенными лицами, все, увидев их благосклонность (очевидно внешнюю), тоже не лишили себя удовольствия пообщаться с новой гостьей. Анабель насильно увела меня от жениха, оставив его в обществе семьи и французских закусок, и принялась представлять всем, кто проявлял ко мне интерес. Людей было много, и в моей памяти не запечатлелись все имена и лица. Думаю, понадобится некоторое время, чтоб их запомнить. Но некоторые отпечатались довольно четко.
Я скользнула рукой по молнии, легко его открыв. Платье отправилось на напольную вешалку, а я, разглядывая себя в зеркало, продолжила вспоминать новых знакомых.
В семье не было маленьких детей: Анабель – самая молодая, это было мне странно. Из близких четко запомнилось лицо Грэма де Керра, родного брата Алестера, соответственно дяди Адама. Высокий, как и брат, но более тощий, с утонченными чертами лица, он производил впечатление доброго ученого. Грэм непрерывно с интересом блуждал взглядом по сторонам и все время нашей короткой беседы этот почтенный джентльмен (ему было около шестидесяти) пытался объяснить мне происхождение красноватого лунного свечения, которое он будет сегодня наблюдать. А когда в очередной раз принесли шампанское, он переключился и принялся рассказывать, как вину придают цветочный вкус. Я улыбнулась, подумав, что будь дядюшка Грэм сейчас в этой комнате, то застав меня за чисткой зубов, прочитал бы мне лекцию о том, как изобрели зубную пасту и что ее белый цвет достигается искусственно с помощью каолина и прочего (это я видела в какой-то научной телепередаче).
И все же он мне понравился. Грэм де Керр – своего рода ходячая энциклопедия. И думаю, таким образом все знания, сидящие в его голове, находят себе применение.
Следом за дядей меня представили его дочерям-близняшкам: Сью и Керин (кажется, так их звали). Им было около тридцати, одинаково одеты в серые платья с крупным цветастым узором по бокам, обе были не замужем. Виной тому, по словам Анабель, излишняя привязанность друг к другу. Такой вывод сделала и я, поскольку за весь пикник они не отошли друг от друга, держась за руки. Разъединились сестры только во время ужина. В остальное же время они не разлучались. Обе, как и отец, занимались науками.
Два высоких молодых человека с веселым нравом, представленные мне следом за неразлучными сестрами, приходились троюродными братьями Анабель и Адаму. Гарри и Уильям были названы в честь британских принцев своей матушкой – тетушкой Клай де Керр, милой улыбчивой женщиной лет под пятьдесят. Она трижды за вечер спрашивала мое имя, но кажется, так его и не запомнила. Семейство де Керров также включало Элизабет и Стива: им было под сорок, у них трое несовершеннолетних детей, которые, по словам Анабель, учатся в каком-то элитном закрытом пансионате и бывают здесь только на каникулах. Когда у них каникулы она не уточнила, но явно не в июле, который стоял на дворе. Самые старые представители семейства бодро держались в тенистой части лужайки и строгим взглядом наблюдали за происходящим. Нас представили, но многословностью, как и Алестер, приходившийся сыном самому старому из них – Хьярти де Керру – они не отличались. Естественно, их имена быстро выветрились из моей головы. Столько за один день запомнить невозможно.
Вторая половина семейства носила также фамилию де Керр, и все приходились родственниками друг другу, в той или иной степени. Как бегло объяснила Анабель, они родня в шестом, а некоторые в седьмом и в восьмом поколении. То есть формально, не пекись они о такой сохранности сведений о роде, в нормальном мире их просто считали бы однофамильцами. Так, например, двоюродный брат Анабель Брайан, мать которого была сестрой Алестера, взял в жены Клинет, отец которой также де Керр, но их прямое родство отслеживается аж в седьмом колене. Одним словом, родственные браки здесь имели место, однако родство должно быть больше трех колен. Все это необычно. Подумать только, несколько столетий семья держится так сплоченно и не допускает потери родственных инициалов. Это экстраординарно.
Впрочем, Анабель упоминала, что по традиции, если брак женщины рода де Керр заключается с посторонним (что бывает крайне редко), ее будущий муж должен отказаться от своего имени и взять имя де Керр. С мужчинами проще. Но одно мне дали понять однозначно: пробиться в этот клан не так уж просто. Судя по всему, то, что сделал Адам для семьи, было нетипично.
Я пыталась запоминать, кто кому в каком колене родственник, но это было очень сложно. Понятно, что среди них есть как самые близкие родственники, так и очень-очень дальние. Начиная перебирать это в голове и уяснила, что у Адама есть родные брат и сестра, пять кузенов и четыре кузины от дяди и тети, уже покойной. Троюродные братья Уильям и Гарри, две троюродные сестры и пятеро племянников… нет племянников трое… черт!
Я прополоскала рот и вернулась в комнату, бросив затею выстроить родственников Адама в логические цепи. Позже поищу какую-нибудь фреску с фамильным древом – уверенна она тут есть, куда им без этого. У Медичи – есть, у Виндзоров – есть и у Де Керров – есть. Сто процентов!
Облачившись в легкие спортивные штаны серого цвета и белую футболку, я бесцельно прошлась по комнате туда-сюда. В ней было немного душновато. Спать по-прежнему не хотелось, телевизор смотреть тоже, а вот воздух не помешал бы. Дверь на балкон пряталась за прозрачной занавеской, отодвинув ее в сторону, я вышла наружу. Ночная свежесть ударила в голову словно крепленое вино, таким опьяняющим был этот лесной аромат. Здесь духоты не наблюдалось, обилие леса вокруг создавало просто райские условия. На балконе, хотя это скорее терраса, было где развернуться. Я подошла к краю, оперлась о каменные перила, огляделась, чтобы понять, где нахожусь. С этой стороны фасад выходил на ту самую поляну позади дома, на которой сегодня был пикник. Надо же: сейчас не осталось и следа нашего пира, и небольшая палатка для танцев тоже исчезла. Все убрано как по волшебству. Маленький пруд все также виднелся вдали, плакучие ивы купали в нем свои ветки, соприкасаясь с лунной дорожкой на его глади. Мой взгляд перекочевал на большой желтый диск, и, как и рассказывал дядюшка Грэм, луна отдавала красным свечением. Удивительно, он говорил правду! Такой огромной луны я вообще никогда не видела. Да и вообще не помню, когда вот так пристально стояла и разглядывала это чудо природы. В городе вообще как-то не обращаешь внимания на подобное. А зря – это так чудесно.
Тишину ночи иногда прерывали звуки ночных обитателей, создавая чудесную мелодию сумеречного времени. Из комнаты донеслась мелодия Энди Уильямса «Twilight time». На моем лице растянулась удивленная улыбка. Переключая, я оставила музыкальный канал. И надо же, чтоб из всего разнообразия заиграла именно эта песня. Ей по меньшей мере пятьдесят лет. Моя мама ее любила…
Deep in the dark your kiss will thrill me like days of old
Lighting the spark of love that fills me with dreams untold
Each day I pray for evening just to be with you
Together at last at twilight time…6
«В глубокой тьме твой поцелуй будет будоражить меня, как в прежние дни.
Освещая искру любви, которая наполняет мои сны невыразимые.
Каждый день я молюсь, чтобы настал вечер, просто чтобы быть с тобой.
Вместе, наконец, в сумеречное время».
Я позволила себе немного попеть (вряд ли кто-то меня услышит), а мелодия лилась из комнаты, заражая меня и заставляя подпевать.
Странный момент: я чувствовала какую-то невыразимую радость, улыбка не сходила с моего лица. На несколько минут в душе случился некий переворот. Песня заставила забыть о невзгодах и разбудила странную ностальгию. «Неужели вскоре случится чудо?» – твердила моя душа. А ум отвечал: «Конечно, ты же любишь его, и вы поженитесь, поэтому ты должна быть счастлива». Как же хотелось, чтобы песня не заканчивалась и момент этот длился вечно.
Но такое было невозможно. Музыка вскоре стихла, сменившись совершенно незнакомой песней, а я обнаружила, что не только пела, но даже кружилась в танце. Вместе с мелодией я застыла в пол-оборота и увидела перед собой каменное изваяние дракона. Это была одна из двух скульптур, украшавших балкон. Один примостился на одном краю террасы и глядел вниз, другой здесь, на другом конце, и был повернут лицом на фасад. Его пасть открыта, а в глазах сверкали красные камни. Это сначала меня слегка напугало.
– Ну, привет, дракоша, – вырвался у меня смешок, когда я пришла в себя. – Тебе понравился мой танец? – я засмеялась.
С ума сошла: говорю со статуей и радуюсь неизвестно чему. Наверное, шампанского было слишком много. В голове проносились разные мысли и в частности, что у человека, делавшего эти скульптуры, определенно был талант. Ведь изваяния выглядели словно живые, просматривались даже мелкие детали: чешуйки, когти, шипы. Но вот с разнообразием был явно недобор. С таким талантом не стоило ограничиваться одними драконами. Конечно, то, что они все разные (я пока не видела двух одинаковых), было круто, но можно было изобразить еще что-то…
Погладив чешуйчатое каменное создание, я вернулась в комнату. Увертюра к моему счастливому будущему закончилась и не уверена, что после нее последует роковое событие второго акта, как в старых фильмах или театральных постановках.
Я решила, что стоит лечь спать. Долго вертелась и вскоре почувствовала жажду. Воды в комнате не оказалось. Мое внимание привлек телефон, но я не знаю, можно ли позвонить и заказать что-либо в комнату как в гостинице. Да и номера у меня не было. Скорее всего, придется идти самой.
Выскользнув за дверь, я стала тихонько направляться вниз. Никто не запрещал мне ходить по дому, но чувство было будто делаю что-то запретное. В хорошо освещенном коридоре было тихо, слишком тихо.
Я пожалела, что не спросила, где комната Анабель: она пока единственная, с кем я подружилась. Все были со мной вежливы, но не более, а эта задорная блондинка вертела мной, как и Адам. Они оба без труда брали верх над моей особой, и я позволяла им это.
Коридор тянулся и тянулся, и в какой-то момент мне показалось, что я заблудилась. И жажда не проходила. Ох, не следовало есть столько закусок. Они, конечно, были изумительными, а мясо барбекю вне всяких похвал, и все же следовало знать меру. От съеденного яства чувствовалась легкая тяжесть.
Еды было много, танцев слишком мало. Впрочем, удивительно, что они вообще были. Когда время закусок подошло к концу, солнце уже садилось. Семейство де Керр лениво отдыхало в обществе друг друга. Наконец, оставшись в относительном уединении под большим деревом, мы с Адамом поддались общему релаксу.
– Хороший вечер.
– Да, – ответила я ему, поскольку действительно расслабилась достаточно, чтобы ненадолго забыть о прохладной встрече и недомолвках. – Часто вы такое устраиваете?
– Только по особым случаям. Но надо чаще. Иногда забываю, какая привилегия здесь жить.
– Да. Это точно привилегия. Особенно для меня.
Вдруг заиграла легкая мелодия, и Алестер повел свою жену в небольшой крытый шатер и закружил ее в танце. Играл джаз-блюз. Несколько пар, словно по команде, последовали их примеру. В обстановке чувствовалась легкая ностальгия, и было очень приятно отдыхать под эти мягкие мотивы. Мне импонировала любовь де Керров к подобной музыке – я просто наслаждалась вечером.
Между Гарри и Уильямом развязался спор, кто из них поведет Анабель в танец, но она им обеим предпочла угрюмого молодого человека, стоявшего в стороне и не желавшего ни с кем заводить разговоры. Я не запомнила его имени, но помню, оно имело грозное звучание. Судя по всему, Анабель была к нему неравнодушна, а вот его чувства мне были не совсем ясны. Она сама его потянула танцевать, оставив братьев с носом. Нельзя сказать, что угрюмый молодой человек был симпатичнее двух других претендентов. Высокий рост, худощавое телосложение, темные, как смоль, волосы и взгляд исподлобья, смесь строгости и обиды. Он неохотно пошел с Анабель танцевать, но стоило ей заулыбаться и прильнуть к нему ближе, стал оттаивать. У меня сложилось впечатление, что он на нее в обиде, уж слишком расточала на него свои чары эта красавица. Даже стало интересно, что их связывает.
Меня тоже повели в танец. Адам всегда любил это дело, мы прокружились несколько песен подряд, оба счастливые и беззаботные. Но только шампанское и танцы меня расслабили, все направились на ужин. Я бы конечно предпочла танцы, но порядок устанавливал хозяин.
Все, и мы в том числе, пошли менять наряды и встретились спустя полчаса. Переодевались порознь, каждый в своей комнате. Адам заверил: он исправит это досадное недоразумение, и меня вскоре переселят в его комнату. Но я больше переживала о том, что надеть. «Надеюсь, такие официальные ужины будут не каждый вечер, иначе придется обогатить свой гардероб», – сказала я Адаму. Он только улыбнулся.
Ужин послужил контрастом неформальному общению на лужайке. Огромная столовая комната высотой около двадцати футов и порядка пятнадцати на десять ярдов или около того без труда вместила все большое семейство, хотя оно заметно поредело к тому времени. Очевидно, все же не всех пригласили на продолжение праздника.
Даже вспоминая тот ужин в окружении этих людей, я ощущаю дрожь. Мне было откровенно неуютно. Рядом со мной сидела Анабель, напротив Адам, а с другой стороны стул пустовал. Там должен был сидеть младший брат Адама, Тео, но его не было.
Мне казалось, что это экзамен, и высокочтимая комиссия обязательно меня завалит. Лихорадочно я вспоминала, какой прибор мне нужен для того или иного блюда. Занятие так себе, скажу я вам. Какое счастье, что мне уже доводилось несколько раз бывать на званых ужинах в связи с работой, и я все же справилась с поставленной целью! После де Керров я и с королевой могу отобедать, не ударив в грязь лицом.
Адам все время наблюдал с вежливой улыбкой на лице, что выглядело слегка неестественно.
Ели в тишине. Иногда Алестер что-то меня спрашивал, но беседа быстро исчерпывала себя, поскольку его вопросы носили закрытый характер и ограничивались ответами «да, сэр», «нет, сэр».
Но виной тому не молчаливость членов семьи, ведь некоторых, очевидно, просто-таки распирало говорить. Но едва разговор начинался, Алестер обрывал его, словно боясь: будет сказано что-то лишнее. Я молчала и не без интереса за этим наблюдала, надеясь, эта холодность – не отличительная их черта.
Де Керры не спешили принять чужачку в лоно семьи.
Во время длинного и молчаливого застолья я имела достаточно времени изучить столовую, еще более элегантную, чем гостиная, в которой мне пришлось побывать ранее.
Резной потолок и большие деревянные панели, которые крепились к нему, каждая, имея свой собственный рисунок, вместе складывались в одну картину. Это был сложный орнамент на растительную тематику. Обилие цветов – больших и маленьких. Они цвели и вились по потолку словно живые. Несколько полуколонн в углах поддерживали всю эту конструкцию, придавая помпезности сдержанному стилю интерьера. Стены были просто декорированы тканевыми обоями в стиле классицизма. Вообще, парадные комнаты и холлы все отделаны аналогично. А вот моя комната отличалась неоклассицизмом, более практичным. Никаких колон и балдахинов: простая, удобная, в меру изысканная мебель, современная техника.
Вообще Норткерр был шикарным во всех смыслах этого слова. Как-то мы с Адамом ходили на экскурсию в Букингемский дворец. Пришлось ждать несколько месяцев, чтоб попасть туда (он открыт только два месяца в году). И вот мы с ним в этой роскоши. Я пожираю глазами все, что вижу, а он снисходительно улыбается в ответ на мой восторг. Тогда я подумала, что Адам просто невежа. Как можно не оценить такую красоту? Не восторгаться ею?
Но теперь все стало на свои места: естественно, он не удивлялся – парень же вырос в подобных условиях. Хрустальные люстры, старинные вазы, колоны, статуи, золотая лепка, позолоченные бра, бесчисленные картины (в их подлинности я не сомневалась), антикварная мебель, мраморные камины и так дальше. Все это его глаза видели с детства, ровно, как и громадные залы, приводившие меня в возбуждение, а у него вызывавшие обыденную скуку. Признаюсь, всегда мечтала почувствовать, каково это – жить в таком месте, и вот мечта исполнилась. Жизнь – непредсказуемая штука.
Тем временем, предаваясь воспоминаниям, я не заметила, как добралась до холла первого этажа. Остановившись посредине, я огляделась. Здесь бы не помешали какие-то указатели, ибо было совершенно непонятно, в каком направлении может быть кухня. Тут нужна GPS-навигация как минимум. А ведь в моем телефоне она есть. Взглянув на экран своего мобильника, я улыбнулась. Стоит загрузить сюда план дома и блуждать больше не придется.
«Может, позвонить Адаму и спросить?» – осенило меня. Набрав номер, я с нетерпением ждала ответа, расхаживая по холлу. Надеюсь, оторвав его на секунду от их собрания, я не навлеку на свою голову неприятности. В трубке раздался короткий гудок, и тут же монотонный голос оператора сказал, что абонент не может принять вызов. Из моей груди вырвался вздох разочарования.
Нет связи. Я бы подумала, что разрядился телефон, но лично снимала его с зарядки. Ну что ж, пойду наугад.
Я двинулась вперед, но резкий шум распахнувшейся и затворившейся двери заставил меня испугано застыть и оглянуться. Перед моим взором предстала мощная мужская фигура ростом более шести футов. Вид он имел угрожающий. Пристальный, намеренно строгий взгляд, направленный на меня, заставил поежиться. Мне даже показалось, что от него повеяло холодом. Мои ноги словно приклеились к полу от неожиданного зрелища, рецепторы навострились, кожа рук покрылась гусиной коркой.
Незнакомец был одет в прочную кожаную куртку с воротником-стойкой, застегнутой до самого верха на многочисленные металлические застежки. Она очень плотно лежала на его упругом стане. Штаны были из плотной ткани, заправленные в грубые сапоги, на бедрах широкий пояс, на котором крепилось несколько ножей и других вещей, явно использовавшихся не в мирных целях. Через плечо было перекинута лента со странными предметами в виде продолговатых пластин, некоторые из них подсвечивались слабым зеленым светом. Но больше всего настораживало и удивляло то, что сильной рукой в кожаной перчатке сжималась рукоять полуторафутового меча с малахитовым набалдашником сверху.
Если все его убранство и могло иметь какое-то отношение к охоте на зверей, то меч явно для такой цели в наше время не использовался. Этот герой словно свалился с какого-то другого времени или фантазийной игры.
Он тоже остановился и прикипел ко мне взглядом светло-голубых глаз, внутренний мягкий свет которых шел вразрез с намеренно суровым выражением точеных линий лица.
И тут я заметила сходство. Цвет волос, конечно, иной: у Адама темные, а короткие, небрежно поднятые верх волосы этого мужчины были светло-русые. Но скулы и подбородок… Можно смело предположить, это его брат – Тео. Но не исключено, что я ошиблась, иногда и двоюродные братья очень схожи между собой. Я не могла не задаться вопросом, чем он в таком виде занимался. Охотился на ведьм?
Молчание явно затянулось, и кому-то из нас первому суждено было его нарушить. Я неуверенно вознамерилась поздороваться, но вдруг он сдвинулся с места и, пройдя мимо меня, вложил меч в рыцарские доспехи, стоявшие у стены. По холлу эхом раздался металлический лязг, резанув по ушам. Меч встал на свое место, так же как у трех таких же рыцарей, стоявших в других углах.
– Вы словно с рыцарского турнира, – неожиданно для себя выдала я.
Он неспешно развернулся, посмотрев прямо на меня.
Может, мне не следовало открывать рот? Да, выглядит он диковато, особенно в обрамлении этого прекрасного интерьера. Но все же он не обязан мне что-то объяснять.
Да и смотрел он так в упор, что мне невольно захотелось оправдать свое присутствие в этом месте и на земле вообще. Судя по его виду, будь я вором, он расправился бы со мной в два счета. Думаю, пора объясниться:
– Извините, вам, наверное, интересно, кто я и что здесь делаю? – неуверенно произнесла я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Алекс – невеста Адама. Вообще-то Руксандра, но это трудно произнести, Адам зовет меня Алекс или Санни… – он не удостоил меня ответом. Выждав я добавила, пытаясь отшутиться. – Либо можно молчать и никак меня не звать… – как же глупо я себя чувствовала. Незнакомец никак не реагировал на мое красноречие, и я попыталась замолчать, машинально протянув руку для приветствия, сама понимая абсурдность своего поведения. Он не сдвинулся с места, и мне пришлось неловко убрать ее. – Одним словом, зовите меня, как вам удобно… Адам ушел на семейный совет… Очевидно, и вы туда идете? Вы же Тео, верно? – опять безмолвие. – Ясно… Я ищу кухню, хотела воды… простите.
«Вот это наговорила!» – корила себя я, сгорая от неловкости. А он при этом не проронил ни слова. Какой странный человек! Может, он немой? Выражение его лица не изменилось, а вот в глазах появилось нечто вроде смешка. Конечно, ему смешно! Я стою посреди мраморного холла в домашних спортивных штанах и дурацкой футболке со Спанч Бобом и объясняю этому Ван Хелсингу, кто я такая – картина еще та. Гулять по такому дому следовало бы в вечернем платье, а я вот позволила себе расслабиться, словно у себя в квартире.
Резонно я приняла решение ретироваться и не навязываться со своей общительностью.
И вдруг, о чудо, раздался голос незнакомца:
– Прямо и налево, – указал он рукой и, дождавшись, пока я двинулась в указанном направлении, направился в другую сторону, где исчез в тусклом коридоре.
Я посмотрела вслед со смешанным чувством. Это был самый странный персонаж за день. Да что там за день – за всю мою жизнь! Может, это и не брат Адама, а какой-то охранник? В указанном направлении действительно оказалась кухня. Достигнув цели назначения, я несколько минут пыталась вспомнить, зачем сюда пришла, все думая, с кем только что говорила…
«Все страннее и страннее!» – как говорила Алиса. Еще вчера моя жизнь была самой обычной, и вот что-то пошло совсем в другую сторону.
Тряхнув головой, возвращая себя в реальность, я принялась искать, в каком из шкафов упрятан холодильник. Подозрение упало на широкий двустворчатый шкаф, интуиция не обманула – он был там.
– Водичка! Ура, – тихо обрадовалась я. Наконец удалось утолить жажду, которая после странной встречи с незнакомцем притупилась, разбудив другую жажду – интерес. Я хотела знать, кто это был…
Подобная мысль сидела в голове и тогда, когда мое тело погрузилось в мягкие волны простыней. Адама долго не было, стрелки на часах перевалили за час ночи. Первая ночь в этом странном месте, а я одна в огромной постели. Мои веки постепенно склеились, и последнее, что проплыло в голове, образ незнакомца с мечом в руках.
Я не заметила, как мысли перешли в сон, очень странный сон…