1
Как сильно бьется сердце! Еще чуть-чуть и выпрыгнет из груди. Внутри все сжалось в невыносимом ожидании. Спустя какой-то час вся его семья узнает о моем существовании и его намерении. И хотя это вполне заурядное событие в меня закрался непонятный страх, ничем, в общем-то, не обоснованный. Словно я стою на грани чего-то большего, нежели простое замужество. И как с этим справиться неизвестно.
– Адам! – окликнула я почти умоляющим голосом.
– Что? – тут же ответил он, словно ждал моего вопроса. На секунду он оторвал взгляд от дороги и обратил внимание на меня. Лицо его выражало трогательное участие. Ему было не все равно. – Что случилось? Почему ты так странно смотришь? Устала? Мы можем остановиться. Через пару миль будет кафе. Заглянем туда, если хочешь.
Я довольно улыбнулась, пожав плечами.
– Можем остановиться, но я хочу спросить тебя еще раз, – мой голос завибрировал, выдавая беспокойство. – Ты уверен?
– Да! – без колебаний прозвучал утвердительный ответ. – А ты уже передумала стать миссис де Керр?
Тон был шутливый, но я ответила серьезно:
– Не передумала, хотя ваша фамилия слишком уж пафосная. Но вдруг они меня не примут?
– Ну, если ты поделишься с ними этим мнением, то… – попытался отшутиться он, но видя, что я серьезно, ответил. – В Норткерре всегда полно народу, расположение всех искать будет глупо. К тому же я говорил: мы ненадолго, это просто формальность. Дань уважения моим родителям.
– И сколько членов семьи живут здесь?
– По-разному бывает, не могу сказать точно.
– А что если меня кто-то невзлюбит? Например, твоя мать? – сама не понимала с чего мне стукнула такая мысль. Говорю же я еще та пессимистка.
Адам лукаво улыбнулся, плавно повернул руль, и мы съехали с главной дороги. Колеса покатились по брусчатке. На горизонте появилось то самое кафе. Это было понятно по заманчиво мигающей неоновой чашке у въезда.
Маленькое каменное строение с башенками и деревянными ставнями, в окружении вековых сосен и гор, походило на средневековый замок в миниатюре. Над дверьми покачивалась вывеска. Названия, написанного странными буквами, я не разобрала, не владея местным языком.
Вчера мы прилетели в Сундсвалль1, где мой благоверный любезно сообщил, что наша конечная цель – малюсенькое независимое государство, чьим законным гражданином он является. Конечно я, мягко говоря, удивилась. До сих пор странно быть в месте, которого даже на карте мира нет. Из-за размеров оно удостоилось только цифры и сноски в атласе, где мелким шрифтом указано – Манназ̀ия2, население 10 тысяч 647 человек (это меньше чем в Лихтенштейне). Эту карту показал Адам. Я погуглила, но безрезультатно. Интернет о Манназии ничего не знал.
Странно, что раньше он не упоминал о таком любопытном факте. Я видела его паспорт, выданный от имени ее величества королевы Елизаветы II, как и мой. Но оказалось, у Адама двойное гражданство. Его английская манерность и безупречный язык держали меня в заблуждении, а сам он не спешил исправить это недоразумение, интересуясь моим прошлым. А какая девушка не любит поговорить о себе?
На втором свидании я, как на духу, выложила все что он хотел знать обо мне. Как по мне, ничего интересного, но он слушал очень внимательно. Докапывался до мелочей, утверждая, что я немного нетипичная. Слишком пылкая, как на англичанку.
Ну что ж, плюс ему за проницательность.
Несколько лет детства и юности мне пришлось провести в горной глуши, это и повлияло на характер. Место было глушью, но люди открытые и шумные. Неволей и мне перепало.
«Ты уютная, как место у камина в рождественский вечер», – сказал он однажды.
Класс, правда! Подумать только, услышать такое от парня в наше время, когда смс с текстом «у тебя классный задок», считается комплиментом!
Я не возражала, хорошо хоть не сравнил со сладкими пряниками или кексами. Я бы тут же села на диету. Стоит мужчине ляпнуть в этом роде, сразу начинаешь выдумывать себе недостатки. Особенно, когда твой парень как с обложки журнала.
Но вернемся к моей биографии: значит родилась я на землях англосаксонцев, а потом, когда мне стукнуло десять, вдруг очутилась посреди диких гор Трансильвании.
А вышло это так: в самое обычное, сырое лондонское утро, мои родители попали в бессмысленную, как все ужасное, автомобильную катастрофу, на Тауэр бридж. Пьяный водитель выехал на встречную полосу, а дальше все до банального жестоко. Мама погибла мгновенно, папа по пути в больницу, а я осталась сама…
За годы память смазала точные события того дня. Я даже не помню, плакала или нет, когда мне сообщили. Только помню, как годы спустя, ехала в машине, слушая новости. По радио дикторша обыденным тоном зачитывали статистику ДТП за прошлые сутки. И я впервые задумалась, что обычно в такие моменты сразу жаль погибших и очень редко их близких. Теперь я думаю о них постоянно… о тех, кто остался…
Моя жизнь перевернулась, как картинка в калейдоскопе.
Обо всем позаботилась социальная служба. Отправили к бабушке в Румынию. Невыносимо оставлять все, что любишь. Но в итоге именно эта ампутация старой жизни помогла встать на ноги. Я научилась забывать о смерти. Представляла, что это просто каникулы, а родители ждут меня дома.
Такой небольшой самообман помог пережить юные годы, а дальше окрепшая психика сумела принять все как есть.
Поначалу общение было трудным. Единственным понятным для нас с бабушкой был язык общего горя. Выучив румынский, стало сносно. Школа – дом и наоборот – таким было разнообразие моей жизни.
После Лондона небольшой городок в Трансильвании – северо-западной части Румынии – словно спал уютно примостившись в объятьях гор. Неспешность жизни настраивала на желание помечтать. У меня было море времени, чтоб строить планы. События здесь были редкостью. Для местных было три настоящих повода для праздника: рождение, свадьба, похороны. И да, последнее тоже сюда входило, их отношение к смерти весьма философское. Придав покойного земле, люди отправлялись на поминки, которые часто затягивались до поздней ночи. А порой заканчивались пьяными драками, либо распеванием песен… В часе езды от нашего городка есть местная достопримечательность: «веселое кладбище» – там на каждом надгробии смешная история о жизни и смерти умершего. Ну, такие вот интересные люди.
И тем ни менее, несмотря на всю их открытость, своей я так и не стала. Да и близких друзей завести не вышло. Я всегда знала, что в один прекрасный день уеду оттуда навсегда.
С бабулей ми жили душа в душу. Она держалась очень бодрой до самого своего конца. Но спустя восемь лет тихо умерла во сне. Конечно, было очень грустно, да и все похоронные дела угнетают (по крайней мере меня, про местных я уже говорила).
У меня никого не осталось.
Оставаться в Румынии не было смысла.
Трансильванские горы остались позади. Следующие годы не оставляли места для самоуничижения и жалости к себе. Я ринулась налаживать жизнь с упорством сибирской хаски, запряжённой в ездовые сани.
Это отвлекало от хандры.
Бабушкин коттедж я решила не продавать, сделаю однажды из него отель, будет приносить доход. Благо, простой недвижимости в Румынии обходится дешевле, чем в Великобритании.
Сбережений родителей хватило на два года учебы, дальше пришлось подрабатывать и брать кредит. Учиться было трудно, но я напрягла весь свой ум (хорошо было что напрягать) и на последнем курсе даже стала стипендиатом. Это помогло сократить долг.
Старые друзья помогли не потеряться в Лондоне. Мамина знакомая сдала мне квартиру по очень лояльной цене. В таком городе это была весомая помощь.
Окончив учебу, выбирать не приходилось: счета следовало оплачивать, и я по рекомендации моего университетского профессора, устроилась на работу в маленькую провинциальную газетенку. Столица на старте дала мне пинок под зад, но с другой стороны это был отличный шанс перевести дыхание.
Я работала, платила кредит и ждала свой шанс. Неспешность жизненного уклада в провинции со временем немного притупила мое рвение. И выплатив долг, я все еще сидела на прежнем месте. Начинала подумывать, не завести ли мне кота…
Очевидно мое смирение не понравилось шаловливой Фортуне, и она решила сделать меня своей марионеткой (или если угодно – избранницей).
Видать в то утро, редактор моей газеты был с похмелья, решив отправить на важную пресс-конференцию в Лондон меня. К своему стыду, я была в ужасе, таких серьезных дел мне еще не поручали. Преимущественно я писала небольшие заметки и сводки новостей, сидя в самом дальнем уголке редакции, где меня обходили вниманием пытливые глаза начальника.
А тут такое дело! Он заявил, что все заняты, и мне придется вылезти из своей норки в реальный мир. Выбора не было.
К счастью в Лондоне все оказалось не так уж сложно: я отлично справилась с заданием и очень гордилась собой. Ханна, журналистка солидного столичного издания, с которой я познакомилась на том мероприятии, предложила, как она выразилась, вместе «оттянуться». Планов на вечер у меня, естественно, не намечалось, а настроение было приподнятое, поэтому я с радостью поддалась уговорам новой знакомой пойти в паб с ней и ее друзьями.
Во время учебы я благоразумно избегала разгульного образа жизни и компаний совершенно незнакомых людей, боясь угодить в неприятности. Но в тот день решила, что студенческие годы давно позади, можно же, в конце концов, расслабиться.
Надо отметить, я быстро пожалела о принятом решении, вечер начинался довольно скверно. Паб оказался жутко переполненным, а среди моей новой компании не нашлось никого достаточно галантного, чтобы принести мне выпивку (к моему огорчению, они все (кроме меня) пришли парами). Пришлось обслуживать себя самостоятельно. Лондонские пивные иногда очень действуют на нервы, набиваясь в выходные под завязку.
Протолкнувшись к стойке бара, битых двадцать минут я безуспешно пыталась сделать заказ, но бармен словно нарочно меня не замечал. Мое раздражение становилось заметным, но всем было наплевать. Вокруг меня толпились люди, и даже те, кто подходил позже, имели куда больший успех.
Чувствуя себя глупо и неловко, совершенно отчаявшись, я твердо решила уйти из этого места, покинув подругу и ее дружков, не намереваясь даже попрощаться.
Но тут, кое-что меня отвлекло, окончательно испортив настроение. Отчаяние превратилось в гнев.
Незнакомец на другом конце стойки явно потешался надо мной. На его лице растянулась бесцеремонная улыбка, а глаза бесстыдно разглядывали меня. Увидев, что я его заметила, он еще шире улыбнулся, продемонстрировав безупречные зубы, и нагло отсалютовал мне.
Моментально вскипев, словно чайник, недолго раздумывая, я направилась к наглецу, собираясь сделать его жертвой своего плохого настроения.
К несчастью, добраться до моей цели было непросто. Я проталкивалась минуты две, рассвирепев по дороге еще больше. Оказавшись за его спиной, вдохнув, я подбоченилась и постучала пальцем по упругому плечу парня.
Без особого интереса он небрежно оглянулся.
Судя по всему, пока я пробиралась к нему, он утратил интерес к ситуации. Может, подумал, просто ушла. Однако поняв, кто его тревожит, развернулся на стуле полностью. Упершись локтями о стойку, молодой человек, держа в руках пиво, заинтересованно оглядел меня с ленивой ухмылкой. Это разгневало еще больше.
Я открыла рот, желая высказать все, что о нем думаю. Но едва произнесла первое слово, как кто-то сильно толкнул меня сзади, и я упала на объект моего негодования, оказавшись между его ног.
Не передать словами уровень моего унижения.
Позор был бы еще больше, если бы его пиво вылилось мне на голову. Слава богам, этого не произошло. Всего пара капель упала на блузку на спине, слегка обдав холодом.
«Можно ли за один вечер столько раз почувствовать себя полной неудачницей?» – злилась я, упрекая, что вообще решила подойти к нему. Но ретироваться было поздно. Я подняла на него неловкий взгляд, не увидев ничего утешительного. Он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.
Я резко отпрянула и, преодолев смущение, твердо заявила, отстаивая остатки своего достоинства:
– Не очень-то вежливо потешатся над человеком, когда он в беде. Поищите себе другой объект для насмешек, а еще прекратите меня разглядывать, тем более, когда я с вами разговариваю. Впрочем, не понимаю, почему я трачу время, объясняя нормы поведения такому как вы. Простояв двадцать минут у этой чертовой стойки, я поняла, что джентльмены в Англии перевелись.
Нервно развернувшись, я направилась прочь. Хотелось только одного: поскорее убраться отсюда и забиться вместе со своим невезением в какой-то угол. Однако незнакомцу мои планы были явно неважны. Цепкими пальцами он схватил меня за запястье и, проигнорировав мое сопротивление, усадил на соседний стул. От изумления я ненадолго онемела. Больно не было, просто слишком уж бесцеремонно. Я же не его собственность!
– Вы пьете пиво? – спросил он, и, не дожидаясь, сам же ответил. – Впрочем, здесь все равно ничего другого нет. Эй, Джо, пиво для леди! – бармен тут же откликнулся на его просьбу, и передо мной моментально появился полный бокал.
Незнакомец спокойно сделал глоток из своей порции, ожидая моей реакции. Слава Богу, шок наконец меня отпустил.
Пить с ним мне совсем не хотелось.
– Спасибо, но я не пью с самоуверенными наглецами.
Я встала, но его рука вновь меня остановила, обдав теплом в том месте, где он прикоснулся. Несмотря на настойчивость, действовал парень не грубо.
– Что вы себе позволяете?! – все же возмутилась я.
– Постойте минуту, я скажу несколько слов в свою защиту, а после, если захотите, уйдете.
Его голос был вкрадчивый и приятный. В нем чувствовалась неподвластная моему пониманию сила, тщательно замаскированная мелодичной мягкостью. И это я осознала всего лишь после пары фраз. «Это на всех так действует, или только на таких впечатлительных, как я?» – пронеслось в голове.
– Что ж, обвиняемый имеет право на слово, – стоило попробовать взять ситуацию под контроль.
Он улыбнулся и уткнул взгляд в столешницу бара.
– Или на признание. И буду надеяться – вы справедливый судья и смягчите окончательный приговор.
– Посмотрим.
– Это я виноват в том, что Джо вас игнорировал.
Мои брови поднялись от удивления, смешанного с негодованием. Инстинктивно скрестив руки, я уточнила:
– Правда?! И чем же я вам не угодила?
– Все как раз наоборот.
– Ха! – невольно вырвался нервный возглас. – У вас странные методы привлечь даму.
– Каюсь и прошу – злитесь на меня, но простите Джо: если бы вы не собрались уйти, он непременно бы сдался.
Я посмотрела на молодого, приятного бармена, тот извинительно пожал плечами и дружелюбно улыбнулся, не отрываясь от своей работы.
– Полагаю, Джо я готова простить.
– А меня?
– Вовлечение в преступление третьих лиц – отягчающее обстоятельство и не дает возможности смягчить приговор.
– Вы что – юрист?
– Нет, но мнение не изменю.
– Но мои цели благородны! Я хотел обратить внимание на свою недостойную персону самой пленительной девушки, какую когда-либо встречал.
– Боже! – закатила я глаза, отвечая сарказмом. – Какой вы скромный! Разве старый метод – подойти и познакомиться – уже не в моде?
– Вы бы сразу дали мне отставку, – настолько уверенно возразил он, что я даже не смогла скрыть, что он прав. Ненавижу подобную банальность. Выпивка с подтекстом «ты не переспишь со мной?».
– Мне все понятно! – я в очередной раз встала со стула и поспешно отошла, чтоб он снова не заставил сесть обратно.
– Вы уходите?
– Да. Это старый метод в новой оправе: вы избежали банальности и заставили девушку саму к вам подойти. Очень оригинально! Ваш бармен-сообщник небось помогает вам каждый вечер. Все, как и я, сначала недовольны. Потом вы извинительно покупаете им выпивку, одариваете парой-тройкой затертых комплиментов вроде «у вас чудные глаза» или «вы самая красивая из ныне живущих женщин» … а у самого одна мысль…
– А вы на удивление немилосердны к людям.
– Что ж, мнение друг о друге мы сложили, на этом и закончим.
– Вы уверены?
– Да.
– А как насчет компенсации?
– Что?!
– Из-за меня вы остались без своего напитка, – объяснил он, – разрешите мне искупить хоть часть своей вины, угостив вас, а после можете уходить. Я ни на что не претендую. Просто жест вежливости.
Я посмотрела на него, наши взгляды встретились – он вроде говорил искренне. Уже по своей воле опустившись на стул, я взяла стоящий передо мной бокал, поднесла к губам, отпила, сколько смогла за раз, и поставила его назад.
– Это чтобы вас совесть не мучила. Благодарю за угощение, но мне пора.
– И вы даже не спросите, как меня зовут? – вдогонку крикнул он.
– Нет!
– Ну хоть свое имя скажите!
– Нет.
– Значит, нам не суждено вновь встретиться и полюбить друг друга?
Я быстро оглянулась и улыбнулась его по-детски наивным словам. Люди на него пялились, но ему было все равно.
– В наше время никто уже не верит в любовь, – ответила я и поспешила к выходу.
Выйдя из бара, я села в первое попавшееся такси и отправилась в гостиницу. В животе разлилось томительное волнение. Мне казалось, я вышла победительницей. Но что я выиграла? Он меня зацепил. Это было неоспоримо. Зачем же я ушла? Глупая. Просто странный тип. И я довольно странная. Зачем же был этот театральный уход, хотелось ведь совсем иного?
Оказавшись в своем номере, я сняла туфли и плюхнулась на кровать. Это глупо! Не стоит нырять в омут, придавая значение ничего не значащим событиям. Все же уйти было лучше. Он весьма самоуверенный. Пара бокалов, и я жалела бы уже совсем о другом. А может и не жалела бы? Нет, пожалела бы. Несомненно, он растворился бы вместе со своей загадочностью после первой же ночи.
Погрузившись в размышления, я не сразу услышала стук в дверь. Лениво поднявшись, я открыла. Там никого не было, зато у моих ног лежала корзина самых алых роз из тех, что мне доводилось видеть, и бутылка дорогого шампанского. Даже я знала, надпись «Cristal Rose» на этикетке – это минимум пятьсот фунтов. Не стоит даже прикасаться.
Доставщик определённо ошибся. У меня не было знакомых в городе, и вообще, имеющих возможность выкинуть подобную сумму на такую роскошь. Аккуратно оглядев букет, я обнаружила записку. Может хоть номер двери указали?
Глаза раза три пробежались по строчкам.
Ничего себе!
Для мисс Редклифф!
«Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом».3
Адам де Керр
P.S. Я верю в любовь, мой гордый цветок!
Ого, вот это поворот! Значит цветы мне?! Но как он узнал мое имя и адрес гостиницы? Это немного пугало.
Ханна примчалась ко мне в тот же вечер, попутно ответив на мой вопрос. Бросив намеченные планы и друзей, она пришла с единственной целью – отчитать меня…
Оказывается, за нашим небольшим представлением наблюдал почти весь паб. Ханна поведала, что за этим самоуверенным темноглазым красавчиком с пафосным именем Адам де Керр постоянно охотятся девицы, но почти всегда безрезультатно.
– Некоторые даже начинали сомневаться, в той ли команде он играет… если ты меня понимаешь… – смеясь, намекнула Хана. – Все просто опупели, глядя, как ты его отшила! Я так не смеялась уже сто лет. Девицы готовы убить за один его кивок, а тут ты… – Ханна потешалась от души. – Ты как героиня какого-то гребаного романа прям. Такая вся неприступная! Ну и имечко у него – Адам де Керр! Видать, аристократ. Вымирающий вид, между прочим. Хотя большинство из них, конечно, бедны и бестолковы, но явно не этот – шампанское улет. Это лучше той дряни в пабе.
Ханна была в шоке, увидев в пабе, что я не нашла его привлекательным. Но с выводами она явно поспешила, просто его самоуверенность меня бесила.
– По-моему, ты пьяна. Я рада, что вас позабавило мое маленькое приключение. Но ты зря пришла, чтобы меня отчитать. Это мне впору сказать, как глупо я чувствовала себя в вашей компании. Возвращайся к своему парню, он заждался, – обижено ответила я.
– Он козел, мы расстались! – отпарировала она и тут же добавила. – А перед тобой я готова загладить вину. Не думала о тебе, ведь мы знакомы два дня, но теперь скажу – в нашем журнале есть вакансия. Хочешь? Я буду твоей феей-крестной. Черт, за это надо выпить! – засмеялась она, подливая в наши бокалы.
Пока я раздумывала, она потянулась к записке на моем букете и с любопытством прочитала ее.
– Чтобы меня! Он еще и романтик. Гребаный, читающий романтик! Кто в наше время цитирует Экзюпери, не будучи пятидесятилетним профессором литературы? Из трех моих последних парней один был вообще неграмотный. Офигеть!
Ханна тот еще кадр. Я недоверчиво на нее посмотрела.
– Зачем тебе это?
– Просто так. Кроме того, если ты уедешь, кто пойдет с ним на свидание? Я, черт возьми, хочу посмотреть на продолжение всего этого. Может у него и замок свой есть, хотя жить там могут себе позволить только Виндзоры или люди, не нуждающиеся в тепле.
Я слушала новую подругу не без интереса: работа в Лондоне – это мечта, от такого шанса откажется только идиот. «Судьба не часто была ко мне благосклонна», – думала я, глядя на дивный букет.
– Меня радует, что ты такая добрая. Но боюсь, зря надеешься, что я пойду его искать, дабы тебя порадовать. Не забывай: он не назначал мне свидание, скорее, просто пытался затянуть в постель.
– Ну и что? Я бы не задумывалась. Сколько всяких уродов ко мне приставали, хоть бы раз такой красавчик, – мечтательно протянула Ханна. – Он потратил на этот подарок больше, чем некоторые на пять свиданий. Не вздумай дурить!
– Деньги не главное…
– Конечно, – засмеялась она иронично, – думаю, он оценит твою скромность. Одним словом, я дала ему твой номер…
– Ханна!..
– Потом еще спасибо мне скажешь. Это верняк, я чувствую. Узнай, может у него есть брат. «Де Керр» звучит даже элегантно. «Сандра де Керр». – важно проговорила она, примеряя мне имя незнакомца, как влюбленная школьница.
– Руксандра, – поправила я.
– Что?
– Мое имя – Руксандра.
– Серьезно? Ну, значит «Руксандра де Керр». Отдает стариной. Прям забавно.
– Да уж…
Так в один вечер я обрела лучшую подругу, работу и парня.
Часто спрашиваю себя, чем же я его привлекла: внешностью или тем, что была резкой и грубой. Нет, выгляжу я вполне пристойно. От недостатка внимания сильного пола никогда не страдала, да и голова моя работает как надо. Конечно, не гений математики, но порой понимаю слишком много. И жить с этим та еще радость. Мой профессор философии говорил, что я тот редкий тип людей, который воспринимает мир в целом, а не фрагментами. Так сказать, универсальный склад ума – позволяет видеть все причинно-следственные процессы мира. Это как с эффектом мотылька – глобальное понимание связи всего сущего.
Он-то и рекомендовал мне журналистику, чтоб я вдоволь проявила всю свою уникальность…
В моей характеристике он так и написал: «самодостаточная личность, без стремления к власти и чрезмерному обогащению; яркая способность анализировать поступки и мотивы людей без личностного оценочного суждения…»
Круто он меня оценил, а! Правда себя так серьезно я не воспринимала, жить было бы скучно с таким непомерным самомнением. Поэтому и не рассчитывала на внимание такого, как Адам. Он был из того типа мужчин, которые невольно вызывали животный интерес у всех особей противоположного пола. Входя в помещение, он быстро становился центром внимания среди дам. При желании он мог бы сделать карьеру фотомодели или актера. Мне всегда казалось, что длительные отношения с такими, как он, просто невозможны.
Поначалу я просто наслаждалась вниманием видного мужчины, примеряя его на себя, как дорогой наряд. Стоило ли ждать серьезного продолжения, при такой конкуренции. Я всеми силами пыталась не воспринимать его всерьез и не реагировать на посторонние взгляды. Но со временем таки они начали меня раздражать и во мне проснулась ревность. Тут-то я и поняла, что влюбилась.
Поначалу было непросто; мне не нравилось ощущение незащищенности и вечной тревоги рядом с ним. Я скрывала свои чувства, как могла, ожидая подвоха с его стороны. Признаться, ему, означало бы признаться себе. А это уже серьезно!
Я ждала и ждала… но ничего ужасного не происходило. И тогда я сдалась. Как сформировавшаяся личность сказала себе: «ты не станешь ревнивой параноидальной пассией», – и успокоилась.
Да, я гордилась собой за свою рассудительность. Ведь осознано отказалась пополнять статистику людей, которые рушат свои отношения из-за детских травм и комплексов.
Классный парень из бара с кучей позитивных качеств и без финансовых трудностей – выбрал меня! Пришлось смириться и радоваться.
2
Наша машина остановилась на парковке перед кафе, Адам заглушил мотор и открыл дверь, собираясь выйти.
– Эй, ты так и не ответил на мой вопрос. Что если я им не понравлюсь?
– В таком случае, – вернувшись в исходное положение, ответил он вполне серьезным тоном, – мы прибегнем к старому методу.
– К старому методу?
– Да. Посадим тебя на почетное место и проголосуем.
Мое лицо вытянулось от изумления. Я сразу нарисовала в голове картину страшного суда, ждавшего меня впереди. В душе появился неприятный холодок. Конечно, я обычно мирно уживаюсь с людьми, меня одобряют, но я все-таки не доллар, чтобы всем нравиться.
– Проголосуете? И если это ваше голосование пройдет не в мою пользу?
Адам забарабанил пальцами по рулю новенького Mercedes Benz, изучая взглядом эмблему на нем, и с промедлением сказал:
– Полагаю, я отправлюсь на поиски кандидатуры более достойной…
Я устремилась на него, на секунду принимая сказанные слова за чистую монету, и только тут увидела плутовскую улыбку, пробивавшуюся сквозь маску сдержанности. Вот она, истинная опасность любить – быть уязвимой для каждой мелочи. Порой это сводит сума.
– Ах ты негодяй! – я принялась наиграно колотить его, сдерживая смех. – Как ты можешь издеваться? Я же всерьез переживаю и хочу понравиться им!
– Ты сейчас убьешь меня! – увертываясь от моих ударов, хохоча, ответил Адам. – Покалечив меня, ты точно им не понравишься.
– Ты просто невозможен…
Тут мою грозную силу взяли в плен теплые сильные руки. Как же я люблю эти моменты! Перестанет ли мое тело трепетать всякий раз, когда он вот так меня обнимает? Прильнув к нему ближе, я с готовностью подставила губы для поцелуя. Все мое волнение и минутные страхи исчезли под искренним напором этого поцелуя. Адам любит меня, чего еще надо?
– Пошли, выпьем кофе, я развею все твои опасения, и мы поедем навстречу судьбе.
Я послушно закивала, еще раз порывисто его поцеловала и вышла из машины.
Погода стояла чудесная, середина лета, теплый ветерок приятно дышал в лицо; солнце то появлялось, то скрывалось за вершинами могучих, устланных растительностью, утесов.
Глубоко вдохнув горный воздух, я поправила на себе простую белую блузку, которую надела в паре с джинсами и легкими лодочками. Обойдя машину, вложила свою ладонь в руку Адама и последовала с ним.
– Ты больше не переживаешь?
– Я все еще жду серьезного ответа на свой вопрос. Может мне стоило лучше подготовиться к этой встрече?
Адам остановился, притянув меня к себе, пристально посмотрел в глаза, нежно пригладив мои волосы. Я покорно положила руки ему на грудь, слегка скомкав руками его рубашку, готовясь услышать ответ.
– Что бы кто бы ни сказал, это никак не отразится на моем намерении сделать тебя своей. Почему ты сомневаешься?
Я вздохнула. Сомневаться в нем не было причин, ну разве в те несколько дней, когда он стал странным. Позже я смеялась над собой и своими причудами. Оказалось, он просто собирался сделать мне предложение, в то время как я решила, будто он непременно думает расстаться. Все мы порой сомневаемся в себе.
Я высвободила руки и обняла его за талию, пальцами вцепившись за шлевки джинсов.
– Это все твой Mercedes.
– Что? – улыбнувшись, удивленно переспросил Адам. Такого ответа он точно не ожидал.
– Mercedes, – спокойно повторила я.
– Он-то здесь причем?
– Дома мы ездим на моем «мини», а теперь на «этом». Я никогда не спрашивала, насколько ты обеспечен, раньше это как-то в глаза не бросалось, за исключением того первого раза. Но со вчерашнего дня от самого аэропорта не могу не думать, будто ты забыл мне кое-что сказать.
– Лондон слишком тесен для такой внушительной лошадки. Даже твоя кроха куда больше времени проводит в гараже, чем на дороге. Я сказал отцу прислать его за нами, он-то предлагал лимузин с водителем, – отшутился Адам.
– Однако получается, ты намного богаче, чем я думала. И теперь я с ужасом жду, что ты привезешь меня в какой-нибудь дворец и представишь самому королю этой «Нибелунгии», какой и на карте-то нет…
– Это не сказочная «Нибелунгия», – возразил мне Адам серьезно, – а небольшое независимое государство. Мой отец вроде как глава государства. Хотя оно настолько небольшое, что управлять фактически нечем. У нас нет парламента и всего такого прочего. Это скорее большая коммуна…
– Глава государства, говоришь?
– Крошечного, никому не известного. Мы даже не участвуем в мировой политике. Большая часть территории – незаселенные леса и горы, всего один городок обитаем. Нас почти нет. Санни, брось! Какое это имеет значение?
– Адам, ты должен был мне сказать.
– Ну, вот сказал. И что с того?
– А то… я не должна узнавать все в последнюю минуту… просто получается – я полная твоя противоположность!
– Я не хочу думать, что деньги заставят относиться ко мне по-другому. Не думай о них, вот я любил бы тебя, будь ты хоть дочь миллиардера. Хотя тогда ты бы вряд ли зашла в тот паб, – Адам заразительно улыбался, и я не смогла не поддаться его беззаботному веселью. – К тому же, Mercedes формально принадлежит семье. Мы не придаем значения материальным вещам. Важно только одно: скажи, ты хочешь провести со мной остаток жизни или нет? Может, ты обиделась, что я не веду расточительный образ жизни, не покупаю тебе платья от знаменитых кутюрье…
– Нет, – перебила я его, – ты знаешь, для меня это неважно. Мне всего всегда хватало. Я безразлична к блеску гламурной жизни. Скорее, заботят обязательства перед такой семьей, как у тебя. Понимаешь?
– Все будет по-прежнему, обещаю. Если б я хотел жить их жизнью, я бы остался здесь, и мы бы никогда не встретились. Ответь: ты хочешь за меня замуж или нет?
– Хочу! – искренне подтвердила я, и добавила, – но впредь ты не будешь скрывать такие важные вещи… И не будешь заставлять ездить на этой приманке для воров.
Губы Адама вновь растянула мягкая улыбка.
– Тебе ничего не угрожает, здесь самый низкий уровень преступности в мире.
– Это связано с небольшим количеством жителей, – пошутила я силой потянула за руку в сторону кафе.
– Это значит, мы смирились с машиной?
– Это значит, я хочу кофе.
Когда мы вошли, нашим взорам открылся уютный зал с деревянными столиками и мягкими светлыми диванами. Пожилой, но пышущий здоровьем официант, поздоровался на местном языке, они с Адамом перекинулись парой слов. Очевидно, этот человек отлично знает сына "президента, маленькой, никому неизвестной страны" Нас провели за столик у окна с видом на пруд. Немногочисленные посетители сразу обратили на нас внимание. Впрочем, это и не странно, в маленьких селениях проявлять интерес к новоприбывшим вполне нормально. Какое-никакое событие.
Кофе подали через пять минут. Аромат напитка говорил об отменном качестве и, несомненно, безупречном вкусе. Я потянула чашку ко рту, ожидания не обманули.
– Не думала, что скажу такое о кофе. Ведь ты знаешь, я не его поклонник, но это лучшее, что я когда-либо пила.
– У них есть свои секреты, – ответил Адам, кивая в сторону все того же опрятного официанта.
Я поставила чашку на блюдце, откинувшись на мягкую спинку дивана. Адам тоже отведал свой кофе и, не глядя, произнес:
– Говори, я же вижу, тебе хочется спросить.
– С чего ты взял?
– Шутишь! Я этот твой нетерпеливый взгляд и подкручивание волос на пальце знаю.
Я тут же выпустила прядь из рук и, придвинувшись, прижалась к его плечу.
– Хочешь знать, есть ли у меня безлимитная кредитка? – шутливо поддел он. – Сразу скажу, есть, дам как-нибудь побаловаться, но предупреждаю – для новичков это опасно.
– Очень смешно, – наиграно надулась я. – Как называется этот бар, не смогла прочитать.
– Ты имеешь в виду надпись над дверьми? Дословно что-то вроде «место для утоления голода», а по-нашему просто «кафе». В округе это единственное подобное заведение, вывеска на древнем языке, его уже никто не помнит, кроме Ральфора – хозяина – он нас обслуживает.
– Но ты его понял и ответил так же.
– Все де Керры знают древний язык – это вроде обязательного курса семейной школьной программы. Но им пользуются только для чтения старых рукописей. В быту мы говорим на шведском или английском. Многие из моей семьи знают и другие языки.
– Значит, я буду все понимать?
– Да, но это не то, о чем ты собиралась спросить.
Меня вдруг задело, как умело Адам меня читает. Наверное, все дело в том, что раньше я тоже полагала, якобы знаю его, а оказалось, что нет. Чувство не из приятных.
– Почему ты не показал фото своих родных, хотя бы родителей?
– В Лондоне у меня их нет.
– Ни одной?
В ответ Адам только поджал губы и покачал головой.
– Но почему?
– Да они обидятся, если я отдам предпочтение кому-то одному, а если носить фото всех, получится целый талмуд толщиной в криминальный кодекс.
– Да уж, мы живем в век наскальных рисунков и глиняных табличек. Ты говорил, что у тебя только брат и сестра. Не так уж много.
– Да, но есть еще кузины и кузены, племянники и племянницы, бабушки, дедушки, тети, дяди…
– Сейчас эра цифровых технологий – твои слова звучат как бред. Не хочешь назвать настоящую причину?
– Скоро увидишь их воочию. Не стоит быть такой нетерпеливой.
– Я всегда была такой.
– Да, но раньше это казалось забавным.
Меня чмокнули в нос словно маленького ребенка, и разговор зашел о разнообразии рыбы в пруду за окном.
Мы посидели около получаса, выпили по чашке кофе, заели шоколадным лакомством и покинули тихое гнездышко, когда солнце примостилось на вершинах гор, разливая красный свет на скалистые склоны.
Остаток путешествия я пыталась наслаждаться видами. Мы поднимались по дороге, вокруг нас становилось все меньше высокой растительности, обнажая скалы. Они мне смутно напоминали место моей юности, хотя эти воспоминания были связаны не только с красивыми видами. Из-за подавленности после смерти родителей радоваться жизни и красоте вокруг выходило не всегда. Природа Трансильвании вызывала холодное равнодушие.
Я сделала музыку громче, играла моя любимая песня группы «Hurts». Хватит вопросов, долой волнение, отступать поздно, да и не хочется совсем. Придется действовать в соответствии с обстоятельствами. В конце концов, состоятельность семьи Адама не имеет для меня особого значения. Хотя трудно сказать, насколько важна моя обеспеченность в их глазах. Они могут и забраковать нищую невесту. И все же, разве родители, вырастившие такого сына, могут быть плохими людьми? Вот бы и я им понравилась.