не зубы режутся – осока
сухое тиканье часов
шатание éлей высоких
над головой
гудит сквозь сон
шаманское камлание шмéля
шуршащих капель тёплый шёпот
бесшумно падает в песок
и едва слышим тёмный стрёкот
каких-то тайных голосов
там | самому себе не веря
от солнца отвернув лицо
под пение клевера и хмéля
и птицы хохот восковой
усни | качаясь в колыбели
травы | застенчивой лесной
волнению её поверив
секретный сон
вернись домой
в гнездо
невидимое зверю
не пророни ни капли звука
с грибом срастись
и дёрном стань
быть человеком
ужас мука
зачем ты это
перестань
я здесь один | в звенящем сне
между гудков | и промежутков
приём | лицо моё в траве
на поле белых парашютов
я мёртвый жук | ответьте мне
в траве | так холодно и жутко
вот дождь прошёл | а может снег
но я | не подымаю век
и летом | не меняю кожу
будь осторожен
ночной случайный | человек
чужой дорожный | прохожий:
уже | я под твоей подошвой
идёшь по мне | и сердце мнёшь
пускай оно пустопорожно
но кровь струится из вен
хотя | такое невозможно
вдруг | что-то хрустнет в темноте
ты обернёшься | с робкой дрожью
не бойся | нежный человек
беспомощный | и осторожный
меня здесь нет | меня здесь нет
и ровный путь | тебе | проложен
мне говорил листок опавший
пропавший без вести:
«я без вести пропащий
ты видишь – по воде круги
Наберегувсегдастоящий?
я побледнел | я стал другим
в сезон тяжёлых льдин
мне снова так необходим
лёгкий озноб твоей руки
как тепловая зона —
я ими не любим – гоним
и к жизни этой не привит
останусь невесомым
ведь я один | всегда один
вдали от кроны»
хоть шелеста его иврит —
глухие волны —
мне незнаком —
он в тёмный тянет омут
но что-то изнутри болит
и в горле горький ком
как будто тронут
лёд на реке
но лист безмолвно
спит в руке
уже стемнело за окном
дар января | голубоокий
и на советском | ватным блоком
глухая мгла | опять легла
глубоким | сном
на обезглавленную церковь
но в млечном свете | голубом
идущем сверху | поволокой
и свечном свете фонаря
сверкает снег | осоловело
как будто | в яви января
смертельно белой
в вязком сне
есть только снег
и нет
тебя
бледнелось | воздыхания воды
упочивали в скрюзких девнах мыйцев
посюду: здеся | там | сюды | туды – вездев
посверкивали клювкие копейцы
и рыба из морев
полюбопытствовать | высовывала рыльце
отречённый от мира сего
обречённо гудит колокольчик
пролетая над чёрной землёй
в меднозвучной своей оболочке
в колокольне белее снегов
гулкой ночью безлунной
слышен тут
только голос его одиночный
гул чугунный
и достигнув предельной точки
отчуждённости и покоя
окунувшийся в голубое
он, наверно, не чувствует боли
ничего не тревожит его
но разбуженный громом прибоя
в нервном всполохе молний и волн
он дрожит и поёт над землёй
не боясь, что умрёт от побоев —
ведь тогда тишиною накроет
точно тучей и тьмой
этот город, похожий на грот
но пока колокольчик поёт
и слова от набатного боя
вспенив облако дождевое
набухают как почки
и сырые от горечи строчки
высыхая, ложатся в тетрадь
чтобы спать в одеяле из ночи
беспробудно до времени спать
стрела достигает цели
в некошеной чёрной траве
в осоке | как хищные звери
уснули высокие ели
и уши прижали к земле
чугунные уши могучи
им слышно | что там | под землей
ты сердце молчанием не мучай
и тайну простую открой
в кого я такой
невезучий
в кого я
печальный такой
звериные ели колючи
река не очнётся от сна
и падает солнечный луч
в зелёную глубь
как блесна
сказка старая | беспомощно простая:
неотёсанный утёс | и тучка золотая
тяжесть мысли | лёгкость бытия
это сказка про тебя
онемея | не умев сказать: «постой»
ты стоял «на Вы» | с гремучей пустотой
лбом прильнув к стеклянному экрану
выдувая гулкое «уууууууувы»
ветер выл | рыдая из трубы
утром в путь она умчалась рано
и казалось: воздух холодит
словно в сон | дементор азкабана
поцелуем | вынул солнце из груди
я чувствую себя совсем прозрачным
чужим незначимым невзрачным
немее цепенее кратче
белея облетают дни
но что они
что они значат
что если я
ещё не начат
уже растраченный
на них
как черновик
как одуванчик
что изнутри
горит всё ярче
в молчании ночи незрячей
и проступает в снах моих
я здесь нащупал пульс реки
сердцебиение течения
где бабочки и дураки
в цветах находят утешение
снуют мальки | как мотыльки
и тени их | легки легки
избавь меня от тайной муки
и дай душе забвения яд
я переплавил сердце в звуки
в нём только пчёлы говорят
я пустоту прибрал к рукам
постель оставил | словно тело
но сам | остался в дураках
на свет | и облака разделан
постель теплеет в темноте —
немая | белая невеста
ей снится холод | и метель
а мне – восставшая окрест
зима | глухая неизвестность
но прячется в углах другая
жизнь | миражи ночных зеркал
кто в них чернеет | кто мелькает
я примелькался там | пропал
и явь теперь | меня пугает
мир тесен | и зачем я здесь
так много места занимаю
брожу по комнате невесел
и ничего | не понимаю
так много шума от шагов
так много слов неосторожных
их безнадёжный | тяжкий гул
сегодня ангела спугнул
и тайне перекрыл возможность
ни в ночь | ни в дождь не умолкая
чей шёпот множится | тревожный
по стёклам пробивая дрожь
«не спи | художник | ты умрш»
к утру стихает
отец, освободи полено
из плена матери-природы
и подари ему свободу
как будто ты её творец
тому, кто вырван из контекста
так холодно и непогодно
на поиск неизвестных мест
уйдёт инертная колода
в угоду родственному богу
скрывая непластичность теста
прощай, свободное полено
прости
ты разберёшься там по ходу
через кромешно ровный лес
что делать с новенькой свободой
куда и на какую гору
нести
свой деревянный крест
«прекрасное – так жалко и убого»
сказала ты
я согласился: «есть немного»
надел штанишки тёплые и старое пальто —
хотелось быть прекрасным в этот вечер
когда тут рядом ты
с необитаемым лицом
я ждал Вас утром в вестибюле
дрожа последним подлецом
в горящий обратившись улей
я ждал Вас утром | в спящем здании
как на вокзале поезд ждут
и Вы пришли | Вы опоздали
на целых несколько минут
я ждал | стараясь не стыдиться
не видеть проходящих лиц
я сон | который просто снится
без спросу | или без границ
Вы не в ответе за те сны
которых Вы не приручали
не берегли | не замечали
Ваш сон ушёл | такой печальный
мечтатель | или дурачок
приснись | кому-нибудь ещё
смотришь потерянно
заяц подстреленный
в тёмные Ваши глаза
Вы растеряны тем
что намеренно
я так спокойно сказал
и хотите теперь
поскорее уйти
провожаю Вас взглядом печальным
с видом тайным страдальца
глазами немого отчаяния
говорящие зайцы | такие смешные
говорящие зайцы | нелепо нежны
к сожалению | Вам не нужны
говорящие зайцы
неровный почерк
грубый черновик
чирик-чирик
чудак и фрик
«проезд оплочен
проходите
вы чей-то сон
немой двойник
но не снимайте грим
с лица
и свой парик
билет храните
до конца
желаем счастья
и любви»
молись о жизни неуставшей
молись о жизни посторонней
о снеге | с неба неупавшем
невыстроенной колокольне
о невозможном | и неставшем
ненастоящем | и невольном
о лани | в чащу убежавшей
о бабочке | тобой не пойманной
несказанном | или забытом
ненайденном | непредрешённом
о таракане неубитом
невидимом | несовершённом
я лежал | укрываясь плащом
на холодном колодезном дне
неподводно-подземных трущоб
я был нем | опасаясь наверно
проявлений вовне
но они | обращались
совсем не ко мне
а как будто | к кому-то ещё
я был зыбок | и узок
был обузой | и грузом
того поплавка наверху
с кем всегда | говорили они
обращались | к кому
местной жизни косность и тесность
редкий свет ноябрьских дорог
тот | шагающий в неизвестность
тот | сгоняющий радость в гроб
те | с кем бездна глядит одиноко
погружая | в свой сумрак и снег
по нечаянию | волооки
по отчаянию | волком в лес
по случаянию | в мир пролиты
но непрошены | не прощены
заморожены | в ночь гранита
в камень мифа | обращены
где-то мёрзнет душа ипполита
и мерцают панелек огни
дрожащая рука старушки
глухой страдальческий язык
как добрый взгляд её измучен
ты видеть это не привык
стоял и таял | как игрушечный
немой | печальный снеговик
но не придумал слова лучше
косноязыческой любви
жестокой жалостью научен
взгляд отводить | и не читать
чужой дневник