Старший оперуполномоченный МУРа Станислав Аленичев явился в отель «Балчуг» сам по себе, отдельно от оперативно-следственной группы.
Вообще это было не в его привычках. Обычно он строго придерживался писаных и неписаных муровских правил поведения и не позволял себе особых вольностей. Но в этот день с ним произошел случай, который помешал ему прибыть на работу вовремя. Он опоздал всего лишь на четыре минуты. Группа уехала без него, и, скорее всего, ему досталось бы другое дело, но взбешенный Грязнов, временно исполняющий обязанности начальника МУРа, без раздумий отправил его вслед за группой, приказав добираться своим ходом, хоть на такси. Денег на этот вид транспорта грозный подполковник Грязнов, естественно, не выделил.
Стас поймал такси и поехал в «Балчуг». Настроение было паршивым.
Все началось ранним сегодняшним утром. Хотя нет, утром сегодня произошла развязка застарелой, годами тянувшейся драмы, а началось все значительно раньше.
Стас занимал комнату в большой коммунальной квартире, в которой помимо него жили еще два соседа. Дворник Ахмет Галямин, здоровый тридцатилетний бугай, и старый актер Григорий Маков, бывший в свое время популярным киноартистом. Стас помнил несколько его ролей в фильмах, которые с успехом шли на экранах страны в годы его детства и юности. Обычно Григорий Маков играл положительных героев, в основном мужественных советских офицеров.
В последнее время Маков практически не снимался, а ничего другого он делать не умел. И никаким другим способом ему не удавалось зарабатывать деньги. Пенсия была мизерной, и старый артист влачил жалкое существование. Стас помогал ему чем мог, но и он сам получал немного, так что значительной помощи от него Макову не перепадало. Как говорится, рады бы помочь, да сами бедствуем… Стасу было обидно за известного артиста и стыдно за правительство, которое не может старым людям обеспечить нормальную жизнь на склоне лет.
Но больше всего Стаса бесило поведение соседа-дворника, который при всяком удобном случае начинал шпынять бедного актера.
— Что тебе дали твои роли? — издевательски спрашивал он. — Хлеб с маслом дали? Шампанское дали? Ты мне уже десять своих пенсий должен! Когда отдавать будешь?
Маков молчал. Стас пробовал урезонить Ахмета, но тот резонно возражал.
— А что? — возмущался он. — Как просить у Ахмета денежку, так Ахмет хороший, да? А как Ахмет напомнит про долг, так Ахмет плохой, да?! Где же справедливость? А?
И Стас умолкал. Что тут скажешь?
— Вот ты говоришь, что я неправильно его упрекаю, да? — продолжал свое Ахмет. — А ты вот спроси у него, у Гришки: почему его дочь ему деньги не присылает? Почему забывает деньги прислать? Хотя письма каждую неделю пишет. И звонит часто. А если звонит из Сибири, значит, много денег у нее, да? Тогда почему не шлет? Молчишь, Стас?
— Это не наше дело, Ахмет, — пытался втолковать ему Стас.
Но тот еще больше ярился:
— Как — не мое? Как это — не мое? Он, понимаешь ты, деньги у меня занимает, а кто отдавать будет? А?
— Не давай, — говорил ему Стас. — Зачем давать, если потом такие упреки?
— Не давать? — удивился Ахмет. — А что он жрать будет?
Все его изречения были с вопросительным знаком в конце.
— А если сдохнет? — не успокаивался Ахмет. — Ты его хоронить станешь?
— Ахмет…
— Что — Ахмет? — не успокаивался дворник. — Ну что — Ахмет? А? Я тридцать лет Ахмет! А он — он уже тысячу лет непонятно кто! То ли артист, то ли попрошайка! А?
Григорий Маков не мог не слышать эти разговоры и, когда они возникали, прятался в своей комнате.
До сегодняшнего дня он всегда переживал в своей берлоге бурю, ждал, пока успокоится Ахмет и можно будет продолжать свою пусть убогую, но все-таки жизнь.
До сегодняшнего дня…
Рано утром Стас проснулся от сильных ударов. Кто-то ломился в чью-то дверь. Стас вскочил с постели и выбежал в коридор.
Ахмет с утра убрал во дворе, то есть выполнил свои обязанности и, возвращаясь, по обыкновению, заглянул в их общий почтовый ящик на двери квартиры. Стас увидел, что газеты почему-то валяются на полу, а сам Ахмет яростно ломится в запертую комнату Макова. Дверь под немилосердными ударами трещала и была готова развалиться, а дворник орал во все горло:
— Ну ты! Выходи сейчас же! Сволота проклятая! Выйди, и я тебе морду всю разворочу!
Стас какое-то время ошеломленно смотрел на разъяренного соседа, а потом спросил:
— Ты чего это?
Ахмет обернулся к нему и завопил:
— Стас! Скажи ему, пусть лучше сам откроет, а то я его наизнанку выверну!
— Зачем же он тебе станет открывать, если ты его чуть ли не убить грозишься? — резонно заметил Стас. — Кто тебе откроет, когда ты в таком состоянии?
— Послушай, Стас, — сказал дворник, — так дальше продолжаться не может. Ты знаешь, что этот артист натворил? А?
— Что?
Ахмет потряс перед лицом Стаса несколькими квитанциями. Стас заметил, что это были обычные телефонные квитанции за междугородные переговоры.
— Вот! — вопил Ахмет. — Видишь, а? Разговаривал он! Один и тот же код! Одна минута разговора семь тысяч стоит! Знаешь, на сколько он тут наговорил? На больше миллиона он наговорил! Он разорил меня, он меня по миру пустил!
— Почему — тебя? — удивился Стас.
— А кто платить будет, а? — застонал Ахмет. — Он, что ли? Или ты? У тебя есть лишние миллионы? Есть? Нету! А у меня есть, но они не лишние! А платить все равно придется. Я не могу без телефона. Ты тоже не можешь без телефона. А кто платить будет? Я! Посмотри, на сколько он наговорил. А?
— Погоди-ка. — Стас взял у него из рук квитанции. — Может, ошибка какая, такое бывает, разберемся.
— Какая ошибка? — снова зашелся в крике Ахмет. — Никакая не ошибка! Я код в телефонной книге посмотрел. Это Новосибирск! Он дочке своей звонил. Каждый день, а то и два раза в день!
Действительно, на всех квитанциях был проставлен один и тот же код. Ошибки быть не могло.
— Ну что ж, — сказал Стас, возвращая квитанции. — Всякое бывает. Мало ли почему ему нужно было звонить.
— Я знаю, почему ему нужно было звонить! — не унимался Ахмет. — Знаю! Он своей сучке, дочке своей, одно только сказать может: деньги дай, Ахмету долг отдать хочу, он меня замучил совсем. А она ему — вот что показывает! — Ахмет сложил три пальца и помахал этой комбинацией перед носом Стаса. — Ты понял? Плевать она на него хотела. А мне что делать?
В это время дверь комнаты Макова открылась. На пороге стоял бледный артист и весь дрожал от ярости. Стас впервые видел его таким.
— Ты… — он посмотрел на Ахмета такими безумными глазами, что тот даже попятился. — Прекрати немедленно! Ты понял? Ты не смеешь так говорить о моей дочери. Ты мизинца ее не стоишь.
— Тогда почему ты у нее деньги не берешь? Почему у меня берешь? А? Стас, смотри, он меня оскорбляет, а свою блядь выше всех ставит! Я…
Он не договорил. Маков вдруг пронзительно закричал и бросился в глубь своей комнаты.
Ахмет сразу утих и спросил у Стаса:
— Что это с ним? А?
Стас не успел ответить. На пороге своей комнаты с двустволкой в руках вырос Маков. Направив ее на Ахмета, Маков проговорил дрожащим голосом:
— Ты… Немедленно извинись. Немедленно!
Ахмет замер, разинув рот.
Стас медленно приблизился к Макову.
— Григорий Романович, — вкрадчиво сказал он, — успокойтесь. Ахмет ничего плохого вам не желает. Он погорячился, он извинится, обязательно извинится.
— Что? — взвился Ахмет. — Я — извиняться перед этим? Чтоб я совсем перестал уважать себя, да? Если бы его сучка была здесь, я бы ей показал, кто она есть. Я бы ей…
Истошный крик Макова не дал ему закончить.
— Замолчи-и! — заорал старик и, направив ружье на Ахмета, выстрелил.
Стас успел перехватить ствол, и обе пули продырявили потолок. Выстрел дуплетом прогремел в коммунальной квартире, как гром среди ясного неба. Стас тут же выхватил оружие из рук Макова.
Ахмет остолбенел.
— Ты меня?.. — потрясенно спросил он Макова. — Ты меня убить хотел, да?
И бросился к старику. Стас не успел удержать его. В два прыжка Ахмет одолел расстояние, отделявшее его от двери, и через плечо Аленичева нанес старику удар в челюсть. Голова Макова дернулась назад, сильно ударилась о дверной косяк. Старик всхлипнул и осел на пол.
Стас тут же бросился к нему на помощь, но было поздно. Старый артист Маков был мертв.
— Ты… — Стас смотрел на Ахмета, который еще не понимал, что натворил. — Ты понимаешь, что ты сделал?! Ты убил его!
— Он что, мертвый, да? — пробормотал Ахмет, пятясь от тела. — Совсем мертвый, да? Я убил его?
Лицо Макова на глазах приобретало восковой оттенок. Смерть словно заждалась старого артиста и сразу вступила в свои владения.
— Что делать, Стас? — спрашивал Ахмет. — Что мне теперь делать?
— Вон телефон, — ответил Стас. — Сними трубку и набери 02. Приход с повинной облегчит твою участь.
— Стас, ты же видел, он стрелял в меня. Стас, это же он хотел убить меня, а не я его.
Стас кивнул.
— Знаю, Ахмет, — сказал он. — Если тебе повезет, все это будет квалифицировано как убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения или как убийство при превышении пределов необходимой обороны.
Ахмет с сомнением смотрел на него.
— Это точно? Точно, Стас?
Стас поднялся с колен, на которых стоял перед телом Макова, и выпрямился.
— У тебя нет другого выхода, Ахмет, — стараясь не выдать своего волнения, ответил он. — Вызывай милицию.
— Ты сам милиция!
— Я работаю в МУРе, — устало объяснил ему Аленичев. — И я — свидетель происшествия. Этот случай — для местной милиции и прокуратуры. Звони, Ахмет, а то я сам это сделаю, и тогда тебе точно не поздоровится. В этом случае ты никогда не докажешь, что оборонялся. Ты понял меня?
— Понял, понял, — испуганно ответил Ахмет, — понял, Стас. Уже звоню.
И он снял трубку, набрал номер и сознался дежурному по отделению в содеянном.
Стас знаком потребовал трубку.
Представился:
— Старший оперуполномоченный МУРа Аленичев, я — сосед по квартире. Все, что сказал этот человек, правда. Прошу вас прибыть на место происшествия как можно быстрее.
— МУР? — переспросил его собеседник. — А зачем же вы нам звоните?
— Я — свидетель, — объяснил ему Стас. — Это дело вашей подследственности, так что еще раз прошу вас поторопиться.
— А как вы там оказались? — продолжал его расспрашивать дотошный собеседник на другом конце провода. — Что вы там делаете?
— Я уже сказал: живу я тут! — еле сдерживая себя, ответил Аленичев.
Назвав адрес, он бросил трубку. Только теперь он заметил, как взбудоражен. Его просто колотило.
— Стас… — робко начал Ахмет, но тот его безжалостно перебил:
— Заткнись! Ты уже наговорил тут! Зачем тебе понадобилось унижать так старика? Зачем ты оскорблял его дочь? Ты же ее в глаза не видел! Что ты вообще о ней знаешь?
— Стас… — забормотал Ахмет. — Погоди, Стас… Не надо, пожалуйста. Я все понял, Стас.
— Очень хорошо, если ты понимаешь, — успокаиваясь, проговорил Аленичев. — Сейчас они приедут, и ты расскажешь все, что было.
Ахмет обреченно кивнул.
А потом приехали следователь и сотрудники милиции. Допросили их обоих. Стас терпеливо отвечал на все вопросы: ему было хорошо известно, что от точности его показаний зависит судьба не очень плохого человека. Пусть даже невольного убийцы.
Когда наконец Аленичев освободился и посмотрел на часы, то понял, что опаздывает на работу.
И бросился вон из квартиры.
В «Балчуг» он опоздал ненамного — оперативно-следственная группа, по существу, только начинала свою работу.
Ему не сразу удалось преодолеть кордон из работников службы безопасности отеля. Но в конце концов удостоверение МУРа сделало свое дело, и он присоединился к коллегам.
Убитого звали Грымов Леонид Аркадьевич. Когда-то он был гражданином России, но вот уже более пяти лет как получил итальянское гражданство. В Москву прибыл неделю назад по делам своей фирмы, от названия которой веяло далекой стариной — «Грымов и сын». Самое интересное, что сына как такового у Грымова не было, но, как успели выяснить оперативники, жена его, итальянская гражданка Паола Мазина, пребывала на последнем месяце беременности, и родители мечтали, чтобы на свет появился сын.
Это были, конечно, немаловажные детали, но не главное из того, что удалось узнать оперативно-следственной группе.
Очевидцев убийства не было.
Создавалось ощущение, что на какой-то момент потерпевший выпал из поля зрения всех, кто мог бы случайно или намеренно его видеть. В том, что действовал профессиональный убийца, более того — мастер своего дела, сомневаться не приходилось.
Аленичев и его коллеги после всех необходимых следственных действий восстановили приблизительную картину происшедшего.
Леонид Грымов вышел из своего номера в девять часов двадцать пять минут утра. Ровно в девять тридцать у него должна была состояться важная, по словам вице-президента фирмы, встреча. Разговор предстоял якобы в высшей степени конфиденциальный, и поэтому Грымов не взял с собой своего зама.
Старший опер Аленичев, который был ответствен за раскрытие этого убийства, решил подробно допросить вице-президента фирмы «Грымов и сын». Он остановился в этой же гостинице.
Это был маленький юркий брюнет, который производил странное впечатление: глаза его бегали и, казалось, неспособны были ни на чем сосредоточиться.
Звали вице-президента Антонио дель Пьеро.
— Хочу сразу представиться, — заявил дель Пьеро по-русски, — я вице-президент, то есть коммерческий директор фирмы, в которой господин Грымов является президентом. Являлся, — поправился он. — Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить.
— Да, — ответил Стас.
— Слушаю вас внимательно.
И в подтверждение этих слов на лице итальянца проявилось глубочайшее внимание.
Стас спросил:
— Откуда вы так хорошо знаете русский?
Дель Пьеро едва заметно улыбнулся.
— Я родился и вырос в России, более того — в Москве, почти на Арбате. Это довольно длинная история и к делу, которое вы расследуете, не относится.
— Вы уверены?
— Не понял, — удивился итальянец. — Вы полагаете, что господина Грымова убили из-за того, что я родился и вырос в Кривоколенном переулке?
Стас усмехнулся:
— В расследовании убийств любая мелочь может иметь значение. Даже то, что вы выросли на Арбате.
— История моей семьи к данному делу не относится, — продолжал упорствовать дель Пьеро. — Если у вас есть вопросы по существу — пожалуйста. Если же вас интересует моя родословная, то я, пожалуй, займусь другими, более важными делами.
— Наш разговор не менее важен. Я должен кое о чем расспросить вас, а потом ваши показания занести в протокол. А вернуться к вопросу о вашей, как вы говорите, родословной можно будет и позже. Будьте добры, ответьте мне: с какой целью господин Грымов приехал в Москву?
Дель Пьеро удовлетворенно кивнул.
— Это другое дело. Мне кажется, вы свернули с неправильного пути. Итак, почему мы с Грымовым приехали сюда? Бизнес.
— Подробности, пожалуйста, — попросил Стас. — Как вы понимаете, меня интересуют все детали.
Дель Пьеро поежился: в это время медицинская служба укладывала на носилки тело его шефа.
— До сегодняшнего дня я и представить себе не мог, что такое возможно. Я был уверен, что всякие бандитские разборки, как у вас говорят, возможны только в бизнесе криминальном. А у нас, смею вас уверить, вполне легальный бизнес. Впрочем, итальянские мафиози — дети по сравнению с русскими, — неожиданно добавил он.
— И все-таки, — мягко напомнил ему Стас о сути своего вопроса, — объясните более конкретно, зачем вы приехали в Москву, господин дель Пьеро? Вы и Грымов, разумеется. По каким делам? И к кому?
— Я только сопровождал его, — ответил итальянец. — Сам же Грымов приехал, чтобы подписать договор о намерениях с одной российско-американской фирмой.
— Какой фирмой? — Стас уже строчил протокол допроса свидетеля.
— Она называется «Нью-Мос», — ответил дель Пьеро. — Расшифровывается это просто: «Нью-Йорк — Москва». Вот и все.
— Какого рода намечался договор? Я имею в виду: о какой продукции шла речь? Что конкретно хотели друг от друга ваши фирмы?
— Фирма «Нью-Мос» продает российским фирмам компьютеры. Через свои каналы мы узнали, что продажные цены вполне приемлемы и для нас. Это была бы очень выгодная сделка для нашей фирмы. Для «Нью-Мос», разумеется, тоже. Мы вполне могли договориться.
— Почему вы считаете, что для фирмы «Нью-Мос» эта сделка тоже была бы выгодной?
Итальянец выразил удивление:
— Продают же они компьютеры для России. Какая разница, кому продавать — России или Италии? Проблемы с таможнями были бы нашими проблемами.
— Понятно, — сказал Стас. — И сегодня должна была состояться встреча Грымова — с кем? Кто-то из фирмы «Нью-Мос»? Человек этот пришел на встречу?
На лице дель Пьеро отразился неподдельный страх.
— Понятия не имею, — проговорил он в смятении. — Кажется, нет. Точно, нет. Вы думаете, это они убили господина Грымова?
Стас пожал плечами.
— Я только спрашиваю, — сказал он потрясенному итальянцу. — Чтобы максимально точно представить себе картину происшедшего.
На дель Пьеро было жалко смотреть.
— Господи… — пробормотал он. — Ну конечно же… Но почему? За что?
Стас постарался его успокоить:
— Еще не факт, что виновниками убийства господина Грымова являются именно эти люди. Мы только намечаем и прорабатываем различные версии, понимаете? Поэтому прошу вас не распространяться особо об этом деле. Для вашего же блага, поверьте. Вы хорошо меня поняли?
Дель Пьеро потерянно закивал.
— Да, — сказал он, — я хорошо понимаю русский язык. Даже лучше, чем итальянский.
Стас обратил внимание на это невольно вырвавшееся признание — русский знает лучше, чем итальянский. Иногда вот такие ничем не примечательные подробности, которые он запоминал, ему здорово помогали.
— А супруга господина Грымова тоже приехала? — спросил он.
Дель Пьеро даже вздрогнул.
— Что вы, что вы! — воскликнул он. — Нет, конечно. Она беременна, на последнем месяце.
Об этом последнем обстоятельстве Стасу уже было известно от других оперативников. Но ведь и в таком состоянии она могла приехать.
— Она итальянка? — спросил Стас.
— Почему? — удивился дель Пьеро. Русская. Они вместе приехали в Италию.
— Понятно.
Задав еще несколько вопросов, Аленичев оформил протокол и отпустил итальянца. Чуть пошатываясь, тот удалился. Было видно, что все происшедшее — убийство, допрос — произвело на него ошеломляющее впечатление.
К Стасу подошла судмедэксперт.
— Есть что-нибудь необычное, Елена Алексеевна? — спросил Аленичев у молодой красивой женщины с густой копной рыжих волос.
— Налицо факторы близкого выстрела, — по-деловому начала она. — На поражаемый объект воздействовал не только огнестрельный снаряд — пуля, но и пороховые газы, пламя, копоть и остатки зерен пороха. Дульный срез ствола соприкасался с головой. Две пули вошли в голову, обе раны смертельные. Преступник работал наверняка.
Стас был благодарен ей за такой служебно-деловой ответ.
— Да, — сказал он. — Действовал этот тип умело. В холле было полно людей, и никто ничего не видел. Странно, да?
Елена Алексеевна пожала плечами:
— Чему ты удивляешься? Если бы все было ясно с самого начала, следователей и оперативников давно бы заменили на какой-нибудь суперсовременный компьютер.
— Кстати о компьютерах, — вспомнил Стас. — Что, это действительно хороший бизнес?
— Я врач, — напомнила ему Елена Алексеевна, — а не бизнесмен. Хотя даже я могу сказать, что компьютеры действительно хороший бизнес. Все утверждают, что за ними — будущее. Моего племянника от компьютера за уши не оттащишь.
— Да-да, — согласился с ней Стас. — Ну что ж, будем работать.
Найти в Москве представительство фирмы «Нью-Мос» оказалось делом несложным. Офис совместной российско-американской фирмы размещался на верхнем этаже гостиницы «Россия».
Аренда целого этажа в такой гостинице, как «Россия», была делом дорогим, гораздо дороже, чем другие для тех же целей помещения. Стас подумал, что это наверняка солидная фирма, если позволяет себе такие траты.
Помощник генерального директора фирмы «Нью-Мос» Лео Берг внимательно изучил удостоверение Стаса и, подняв на него томные глаза, спросил:
— Чем могу служить?
— Мне нужен ваш генеральный директор, — ответил ему Аленичев. — Портнов Феликс Михайлович.
— По какому вопросу?
— Это я сам ему скажу, — жестко ответил Стас, чувствуя, что начинает закипать.
— Должен же я доложить господину Портнову, по какому вопросу его беспокоят, — развел руками Берг.
— Скажите вашему боссу, — посоветовал Стас, — что к нему явился сотрудник Московского уголовного розыска. Думаю, он не станет вас упрекать за то, что вы не смогли остановить такого посетителя.
Спокойнее, сказал себе Стас, что это ты на ровном месте так распсиховался?
Какое-то время Берг пристально смотрел на Стаса, а потом стал медленно подниматься со стула.
— О’кей, — сказал он. — Я доложу боссу. Как вы сказали? Как ваша фамилия? Петров?
— Аленичев, — спокойно поправил его Стас, поняв, что его хотят вывести из равновесия. — Майор Аленичев.
Ему показалось, что Берг улыбнулся, но ручаться за это не стал бы.
— Прошу подождать минуту, — сказал Берг. — Надеюсь, что господин Портнов примет вас.
— Даже уверен в этом, — пробурчал Стас в спину уходившему Бергу.
Ждать пришлось недолго — ровно минуту, как и обещал Берг.
Стас вошел в кабинет.
Портнов сидел за столом и просматривал стопку документов. По левую его руку стояли несколько телефонных аппаратов.
Увидев вошедшего муровца, Портнов не встал с места, а только небрежно кивнул на кресло напротив себя — садись, мол.
Стас сел.
— Майор Аленичев? — посмотрел на него Портнов. — Помощник сказал мне, что вы из милиции.
— Я из МУРа, — уточнил Стас.
— Конечно, конечно, — согласился Портнов. — МУР, милиция — не богадельня. Итак, я вас слушаю. Только, пожалуйста, покороче. У меня совсем мало времени. Дел — невпроворот.
— Дело, с которым я к вам пришел, — сказал Аленичев, — может принести вам больше волнений, чем все остальные ваши дела, вместе взятые.
Стоп, сказал себе Стас, что-то ты начал больно круто. Спокойней, Стас, спокойней.
— Вот как? — выгнул бровь дугой Портнов. — Очень интересно.
Стас перешел к делу:
— Сегодня утром вы должны были встретиться в отеле «Балчуг» с неким господином Грымовым. Это так?
— Грымов? — удивленно посмотрел на него Портнов. — Погодите-ка… Это итальянец, кажется? «Грымов и сын»? Или я ошибаюсь.
— Не ошибаетесь, — сказал Стас. — Если я правильно вас понимаю, вы с ним не встретились. Почему?
— А почему я должен был с ним встречаться именно утром, именно в отеле?
Хорошо держится, сукин сын, подумал про себя Стас. Если врет, то он просто великий артист.
— Мы располагаем информацией, — спокойно проговорил Стас, — что вы должны были встретиться с господином Грымовым сегодня утром в отеле «Балчуг». Можете вы это подтвердить?
— Одну минуту, — попросил Портнов и нажал на кнопку перед собой.
Почти сразу же в дверях появился Берг:
— Слушаю вас, босс.
— Когда я должен по расписанию встретиться с Грымовым? — жестко спросил у него Портнов. — Я имею в виду этих итальянцев — «Грымов и сын».
— Я только что обнаружил… — взволнованно заговорил Берг. — Прошу простить меня, босс, но я каким-то странным образом перепутал даты. После ухода господина из милиции, вот этого, я собирался напомнить, что завтра у вас с господином Грымовым встреча — в отеле «Балчуг», как он настаивал. Но, просматривая свои записи, я вдруг увидел, что встреча должна была состояться не завтра, а сегодня. Сам не понимаю, как это могло произойти. Прошу меня простить, босс.
— Встреча должна была состояться сегодня? — спросил Портнов.
— Да, босс.
— И по вашей вине она не состоялась?
— Да, босс, — с несчастным видом ответил Берг.
Портнов коротко вздохнул и ровным голосом, как само собой разумеющееся, сказал:
— Вы уволены. С этой минуты вы в моем штате, Берг, не числитесь.
И движением руки показал, чтобы Берг убирался из кабинета.
Силен, черт, с восхищением подумал Стас. Кажется, он начинает мне нравиться. Неслабый противник.
Внезапно Портнов чуть слышно застонал. Стас внимательно пригляделся к хозяину кабинета. Портнов схватился за сердце.
— Вам плохо? — спросил Аленичев.
— Ничего-ничего, — хриплым голосом ответил Портнов. — Сейчас пройдет.
Он выпрямился за столом и вперил в Аленичева вопросительный взгляд.
— Объясните-ка мне вот что. — Голос его оставался таким же хриплым. — С каких это пор МУР интересуется предпринимателями, по тем или иным причинам не явившимися на договоренную с партнерами по бизнесу встречу?
Стас ответил на этот вопрос не менее обстоятельно:
— Причины, которые заставили меня прийти к вам, достаточно серьезные. Сегодня утром Грымов вышел из номера в холл отеля, чтобы встретиться с вами, и — был убит.
— Что?! — вскрикнул Портнов и тут же, снова схватившись за сердце, протяжно застонал: — А-а-а-ах!
— Убит, — повторил Аленичев, спокойно глядя на Портнова, хотя известие, похоже, потрясло хозяина кабинета. Он даже испариной покрылся.
Портнов глубоко вдохнул, набирая в грудь побольше воздуха, и вдруг коротко выдохнул. Силы к нему прибывали на глазах.
— Как же он был убит? — довольно деловым тоном спросил он у Стаса.
— Его застрелили, — ответил Стас.
— Кто? Вы поймали убийцу?
— Пока нет. Но надеемся сделать это с вашей помощью.
Портнов развел руками:
— Чем же я могу помочь вам? Вы же в курсе, меня там даже не было.
— Да, — согласился Стас, — думаю, что вам несложно будет доказать свое алиби. Я не считаю, что именно вы убили Грымова. Но сейчас меня интересует другое.
— Слушаю вас.
И снова Стас подивился странному этому Портнову. Только что чуть ли не умирал, но что-то произошло или, наоборот, не произошло — и он уже спокойный, уверенный и вполне здоровый. У него, кажется, даже щеки порозовели.
— Какие дела связывали вашу фирму с фирмой Грымова?
Портнов поднял брови, словно что-то припоминая:
— Да никаких, в сущности, дел у нас общих не было. Я только знаю, что Грымов собирался закупать у нас довольно крупную партию товара. Сейчас я действительно вспомнил, что он настаивал на суперконфиденциальной встрече. Меня это тогда удивило и слегка позабавило. Но особого значения всему этому я не придал. Бизнес мой вполне легальный, бояться мне нечего.
— И вам ничего не показалось странным?
— Нет, почему, — задумчиво проговорил Портнов, вперив свой взгляд куда-то в сторону. — Показалось, конечно. Но… как бы вам это поделикатнее сказать…
— Да уж говорите как есть.
Портнов вдруг широко улыбнулся:
— Понимаете, мы с ним оба — и я и Грымов — были когда-то гражданами Советского Союза. Почему мы уехали в свое время — это никого не волнует. У него свои причины, у меня — свои. Но тут мы встретились, и мне показалось, что дела свои Грымов делает по-советски в худшем смысле этого слова. Какие-то загадки, тайны. Я стал подозревать: не проходимец ли он? Но, повторяю, бояться мне нечего. И я согласился на встречу с ним — из чисто человеческого любопытства. И знаете, я не удивлен, что его убили. Мне показалось, что его бизнес имеет какой-то криминальный оттенок. — Портнов немного помолчал. — Вот я поделился сейчас с вами своими сомнениями и понял, что не стану я увольнять своего помощника. Он ведь забыл об этом человеке, наверное, потому, что Грымов этот самый ничего особенного из себя не представлял. Пустое место. Интуитивно Берг это понял. И забыл, с кем не бывает. Может, и к лучшему, что я не пошел на эту встречу. А Бергом я доволен, так что нечего неплохому работнику портить жизнь.
Запись показаний Портнова заняла у Аленичева не более двадцати минут.
— Ну что ж, — поднялся он. — Спасибо за беседу.
— Всего хорошего, — кивнул ему Портнов.
Он опять не стронулся с места.
Стас понял, что этим Портнов намеренно пытается его уязвить, но никакой досады от этого не испытывал. Ничего-ничего — следствие еще только начинается.
Доклад об осмотре места убийства и оперативно-следственных мероприятиях занял более часа. Врио начальника МУРа Вячеслав Иванович Грязнов не любил халтуры и халтурщиков в своей среде.
Был поздний вечер, когда Аленичев вернулся домой. На кухне горел свет. Стас прошел сразу туда.
Ахмет жарил яичницу.
— Неужели отпустили? — спросил Стас.
Ахмет повернулся к нему, и Стас увидел, что сосед вдребезги пьян.
— Стас! — громко поприветствовал его Ахмет. — Здорово, Стас! А меня, видишь, отпустили.
— Вижу. Зря напиваешься, Ахмет. Тебе сейчас нужно быть трезвым как стеклышко.
Ахмет поднял вверх указательный палец и стал водить им из стороны в сторону.
— Нет, Стас. Нет. Ты думаешь, это легко? Я человека убил, Стас…
— Иди проспись, Ахмет. И не пей больше.
— Они отпустили меня, они, — он мотнул головой куда-то в сторону, но Стас понял, кого он имел в виду, — они меня поняли. Но ты думаешь, мне от этого легче стало? Нет, Стас. Мне легче не стало. Знаешь, что я сделал? Нет, Стас, ты не знаешь, что я сделал…
— Что?
Ахмет перегнулся через стол и, дыша на Стаса перегаром, произнес, еле выговаривая слова:
— Я его дочь вызвал. Понимаешь? А? Я дочь его позвал! Нашел телефон у него в записной книжке, позвонил и вызвал.
— Правильно сделал. Должна же она похоронить отца.
Ахмет застонал.
— А как я в глаза смотреть ей буду? Что я скажу ей? Что за миллион батьку ее убил? Что он ее любил и звонил ей каждый день, а я его за это на тот свет отправил?
— Ты не виноват, Ахмет, — пробовал успокоить его Стас. — Это был несчастный случай. Ты находился в состоянии аффекта.
— А! — махнул рукой Ахмет. — Все равно теперь. Сколько жить буду, любой скажет: Ахмет убийца.
— Иди спать, Ахмет, — уговаривал его Стас. — Иди, тебе надо успокоиться.
Ахмет тяжело встал из-за стола.
— Успокоиться… — повторил он. — Что ты понимаешь… Успокоиться…
И он пошел в свою комнату. Стас встал и выключил газ под сковородкой.
Через пятнадцать минут старший оперуполномоченный МУРа майор милиции Станислав Аленичев крепко-крепко спал.
Снов он никогда не видел.