Агнес
– Агнес, пожалуйста, подойди к девятому телефону. Ой, прости, я хотела сказать Аньес. Аньес, пожалуйста, подойти к девятому телефону.
Аньес подозревает, что некоторые нарочно неправильно выговаривают ее имя, но уж точно не Джил. Она прикалывает последний угол объявления «Устрой себе жаркую зиму» к торцу своего стеллажа, посвященного путешествиям по Европе, а потом спешно идет к телефону рядом с секцией «Юмор». Такое впечатление, что с телефонным аппаратом поиграл оставшийся без присмотра ребенок – трубка на ощупь какая-то замусоленная. Аньес держит ее двумя пальцами, произнося:
– Привет, Джил.
– Еще раз извини. Я вдруг забыла, как пользоваться внутренней связью. Столько всего приходится держать в голове, да?
– Мне кажется, уже скоро мы не будем даже задумываться об этом. А чего ты хотела?
– На первой линии твой отец.
– Спасибо, Джил, – говорит Агнес и нажимает кнопку с цифрой «1». – Алло?
– Анни! Джун, она у телефона. Значит, ты жива-здорова, Анни.
– Так и есть. Несколько бледновата и слегка морщиниста, но в целом в порядке.
– Для нас ты всегда выглядишь прекрасно. Но ты все равно должна больше заботиться о себе. Найди себе компанию, чтобы уехать в отпуск на пару недель, если не хочешь ехать одна, а не получится – походи в солярий.
– Да, папа, – отвечает Агнес, чтобы не возобновлять старый спор. В детстве она объехала с родителями половину мира, но теперь они слишком слабы для путешествий, да она бы с ума сошла от беспокойства, оставив их надолго одних. Притвориться, будто она куда-то уехала, еще хуже – тогда она вроде бы признается, что втайне мечтает уехать в отпуск.
– Между прочим, – произносит она, – ты не забыл, что нам запрещены личные разговоры на работе?
– Я думал, что запрещено болтать с друзьями. Мне как-то не пришло в голову, что члены семьи тоже считаются.
– Надеюсь, мы всегда будем и тем и другим, но ты чего звонишь? Что-то случилось?
– В новостях только что передали, что неподалеку от вас на трассе произошла авария. Как там погодные условия?
Агнес, конспиративно согнувшаяся над телефоном, разворачивается и смотрит через проход в окно. Тормозные огни гигантского грузовика, который выезжает с территории торгового комплекса, расплываются в затянувшем магазин тумане.
– Немного пасмурно, – признается она в телефон.
– Я тебя не слышу, Анни. Ты же знаешь, уши у нас уже не те, что прежде.
– Я сказала, небольшой туман, пап. Я буду особенно аккуратна по дороге домой. Знаю, что ты именно этого хочешь.
– И я не сказал бы, что это слишком много.
Она угадывает боль в его голосе – одиночество, в котором ни он, ни мать ни за что не признаются, одиночество, потому что их друзья теперь слишком старые, чтобы их навещать, – те из них, кто вообще еще жив.
– Ну конечно, – уверяет она его. – Вы с мамой присматривайте друг за другом, пока я не вернусь.
– Мы и дольше можем, Анни.
Эти слова могли бы быть началом семейного спора, одного их тех, которые длятся часами, не завершаясь ничем, потому что все они слишком стараются не задеть чувства друг друга, и приходится лавировать, учитывая все детали. Она отчаянно ищет способ завершить разговор так, чтобы он не ощутил себя отвергнутым, потому что где-то неподалеку слышится голос Вуди. Она косится на компьютерный терминал рядом с телефоном, набирает в окошке поиска первые пришедшие в голову слова: «Заболоченные Луга».
– Да, конечно, но это необязательно, – произносит она между тем. – Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь домой.
– Бедная девочка, хотя ты больше уже не девочка, разве что в наших глазах.
– Я всегда буду вашей девочкой. – Агнес кажется, будто она силится вытянуть себя из эмоционального болота, давно застывшего неподвижно. – Мне правда пора возвращаться к работе, – произносит она. – Поцелуй за меня маму.
– Мы с ней способны и на большее, – говорит он, хотя и должен понимать, что от таких намеков ей не по себе. Но это хотя бы означает, что в родителях еще осталась жизненная сила, и теперь она готова положить трубку. С компьютерного экрана пропало изображение, и в нем отражается кто-то, идущий выяснить причину. Однако когда она виновато разворачивается, никто к ней не идет. Должно быть, размытая фигура, поднимающаяся из серых глубин, ей померещилась. Но через мгновение действительно подходит Вуди, только откуда-то справа.
– Проблемы, Аньес?
– Изображение исчезло.
– Попробуй выключить и включить снова.
Она нажимает кнопку на системном блоке компьютера, и экран затягивает темнота. Пока она выжидает несколько секунд, Вуди продолжает:
– А что ты хотела найти?
– Да что-нибудь об этом месте.
Она нажимает кнопку во второй раз, чувствуя, как Вуди впивается в нее внимательным взглядом. Она говорит себе, что никак невозможно определить, с кем именно она разговаривала, когда Вуди спрашивает:
– Информация для того человека, который только что звонил, да?
– Точно. В смысле, я хотела сказать, да.
– Я не вижу, куда ты записала номер, чтобы перезвонить.
– А они… они сказали, что сейчас уходят из дома. Они скоро сами перезвонят, так они сказали.
– Всегда записывай номер. – Наконец-то он переводит взгляд на монитор, который стал синим, пока компьютер проверяет сам себя на ошибки. – Когда закончишь здесь, может, поможешь Мэделин с подготовкой викторины? – продолжает он и, насупив брови, глядит в сторону прилавка. – И смотри за очередями, или, как вы, британцы, их называете, хвостами.[2]
Во всем магазине больше дюжины посетителей, но она подозревает, что в основном это родители тех детей, которые собрались вокруг Мэд в «Текстах для подростков» – дети слишком разные по возрасту, чтобы соревноваться друг с другом в чем угодно, кроме издаваемого шума. Когда компьютер показывает все свои экранные значки, Агнес пугается, что Вуди так и останется стоять, наблюдая, как она занимается фальшивыми поисками. Она успевает набрать в окне поиска «Заболоченные Луга», прежде чем он направляется к двери рядом с лифтом. Удостоверившись, что он не собирается возвращаться, она завершает поиск, не принесший ни одного результата, и торопится в подростковую секцию.
– Мэд, чем тебе помочь?
Мэд поднимает к ней маленькое овальное личико с огромными глазами, откидывая за спину светлые пряди волос, и прижимает пухлый розовый палец к губам, словно обдумывая какую-то мысль.
– Как думаешь, сможешь забрать примерно половину из них на другой конец зала и провести отдельную викторину?
– Я тогда возьму самых маленьких, ладно?
– Если тебя одолевают материнские чувства. Я пока попробую поддержать подобие порядка, а ты спусти сюда еще стулья.
Агнес открывает дверь в комнату для персонала. У Росса перерыв, а Лорейн сидит рядом с ним – очень близко, едва ли не на его стуле. Она оборачивается, словно ее лицо потянули за удивленно вздернутые золотистые брови, а вот Росс, похоже, надеется, что Агнес удовольствуется созерцанием его затылка.
– Это просто Агнес, – успокаивает его Лорейн. – Аньес, я знаю, так надо говорить.
– Не обязательно, если тебе так трудно.
– Тут есть задачи и потруднее. Ты пришла на перерыв?
– Нет, я тут по просьбе Мэд.
Росс разворачивается, чтобы взглянуть Агнес в лицо.
– Ты хочешь сказать, она отправила тебя наверх?
– Именно так.
– Иногда у меня такое впечатление, что она всех нас отправляет наверх, – замечает Лорейн таким голосом, словно удерживается от смеха.
Росс не позволяет отвлечь себя от темы.
– Ну, если это она называет оставаться друзьями…
– Она отправила меня сюда за стульями для викторины.
– Могла бы так и сказать.
– Я только что сказала. Нам же здесь нужен всего один стул, верно? Ведь считается, что на перерыв мы ходим по одному.
– Самое время поднять вопрос, хорошо ли это, – произносит Лорейн почти без всякого смеха. – Не знаю, как остальные, но мне совсем не нравится сидеть здесь в полном одиночестве.
– Ладно, я, с твоего позволения, заберу этот стул, Лорейн.
Лорейн поднимается, касаясь кончиками пальцев плеча Росса.
– Вот твой стульчик, Агнес. Пока, Росс.
Он глядит со смущением, пока дверь за ней не закрывается, и тогда он вскакивает с места.
– Давай я тоже возьму несколько, – предлагает он, составляя друг на друга пять стульев, а Агнес берет четыре. Росс, громыхая своей ношей, входит в хранилище, где Лорейн складывает книги на тележку и, заметив его с Агнес, делает это гораздо громче, чем требуется. – Спуститься с тобой? – спрашивает Росс у Агнес.
– Нет, у тебя еще перерыв не закончился. Спасибо, Росс, – прибавляет она, перекрывая голос лифта.
Пока дверцы закрываются, он как бы невзначай приближается к Лорейн.
– А тебе не помочь? – спрашивает он с такой напускной застенчивостью, что у Агнес сводит скулы. Их разговор становится все тише и невнятнее по мере того, как лишенная окон металлическая коробка с грохотом уходит вниз. Не успевает кабина замереть в нижней точке шахты, а Агнес уже не слышит их беседы. Кажется, лифт еще медленнее, чем в прошлый раз, сообщает, что открывается, – вероятно, магнитофонная лента, или на чем там записаны его слова, понемногу истирается. Дверцы подрагивают, словно пласты серой грязи, прежде чем открыться рывком, и Агнес блокирует их стульями. Выскочив наружу, она вытаскивает за собой стулья и волочит в торговый зал, где ее приветствует крик Мэд:
– А вот и наша девушка со стульями!
Если половина детей разражается радостными возгласами, то другая бормочет: «Подумаешь!» – и даже прибавляет еще одно слово.
– Сделаем вид, что мы этого не слышали, – произносит Мэд, не задерживая взгляда ни на ком, – и постараемся, чтобы это не повторялось. Аньес, забирай малышню, пока они не набрались чего-нибудь не того.
Агнес вовсе не уверена, что нехорошее слово произнес кто-то из старших, но отделяет пирамиду из шести стульев и толкает их к дальней нише. Маленькая девочка, сидевшая на полу со скрещенными ногами, вскакивает и кладет свою книжку на верхнюю полку.
– Давайте я помогу нести.
– Это Бриони нашей Джил, – сообщает Мэд Агнес.
– Спасибо, Бриони, – говорит Агнес, наклоняет к себе пирамиду из стульев и снимает один. – И вы пятеро – с нами.
Двое из мальчишек сердито хмурятся.
– Мы не малышня, – возмущается более коренастый из двоих.
– Ладно, тогда младшие, – исправляется Мэд. – Нам было бы приятно, если бы нас так назвали, правда, Аньес?
– И не младшие, – протестует его более долговязый друг, фыркнув так, словно собирается плюнуть.
– Но вы же не подростки, правда? В моей викторине участвуют только подростки.
– Разве вы не хотите помочь нам с Бриони? – вмешивается Агнес. – Мы бы оценили помощь юных джентльменов, правда, Бриони?
Мальчишки неуклюже хватают каждый по стулу и топают вслед за Агнес. Она считает за лучшее пропустить мимо ушей то слово, которое вырывается у одного из них, когда они понимают, что она ведет их в «Тексты-крошки». Как только все рассаживаются, она раздает карандаши и бумагу.
– Готовы? – спрашивает она, выказывая куда больше энтузиазма, чем участники соревнования, за исключением только Бриони. – Тогда слушайте внимательно. Первый вопрос.
Агнес кажется, что Мэд дала ей не тот листок, но затем она видит вопросы о книгах, предназначенные как раз для той возрастной группы, которую она взяла на себя. Здесь же есть вопросы о популярных исполнителях, на которые отвечают все дети, и о спорте, которые вызывают возгласы одобрения или негодования, когда в ответе значится либо Ливерпуль, либо Манчестер. Похоже, ошибка Мэд в том, что она подготовила слишком много вопросов о книгах, потому что ответить на них все пытается только Бриони. Мальчишки, желавшие, чтобы их признали старшими, свернули свои листки бумаги в трубочку и побросали вместе с карандашами, прежде чем ускользнуть в соседнюю нишу. Агнес повторяет вопросы по литературе на тот случай, если соперников Бриони осенит в последний момент, когда слышит, что мальчишки начали соревноваться, кто громче крикнет. Большинство их слов односложные, но те, что подлиннее, такие же скверные.
– Прошу прощения, вы не могли бы помолчать? – одергивает их Агнес, торопливо огибая стеллаж.
– Не кричите на нас, – ухмыляется тот, что повыше. – Мы просто читаем вашу книжку.
Несомненно, из «Текстов-крошек».
– Что-то мне не верится, – произносит Агнес. – Пожалуйста, покажи мне.
Мальчишка с готовностью отдает ей книжку, и она мгновенно понимает причину. На каждом развороте помещен рисунок и единственное слово к нему, вот только слова перечеркнуты и вместо них неуклюжими заглавными буквами написано такое, что она теряет дар речи. Поскольку Бриони пришла вслед за ней, Агнес мгновенно принимает решение.
– Бриони, у меня для тебя поручение: отнеси книгу своей маме, не заглядывая в нее. Дай мне твой листок с ответами, чтобы он не потерялся. Скажи маме, что книжка испорчена.
Бриони прижимает книгу к груди, направляясь к прилавку, за которым стоит Джил, но не успевает она пройти половину секции «Религия», когда к ней обращается какой-то мужчина.
– Тебе не кажется, что такое тебе несколько не по возрасту? Совсем не по возрасту. Что тебе могло здесь понравиться? Ну, покажи мне.
– Мне нужно отдать эту книжку маме, па.
Агнес напускается на мальчишек.
– А теперь скажите мне правду. Это вы написали все это, так?
– Ничего подобного, – возражает тот, что повыше. – Она лежала на полу уже такая.
– Нам и писать-то нечем.
– Обыщите, если не верите!
– Нет, вам нельзя нас трогать. Но все равно, карандаша у него нет. И он вообще писать не умеет.
– Ты и сам не умеешь.
– Я и не говорил, что умею.
– Ну, и нечего твердить, что я не умею!
Выкрикивая все это, они перемежают свои слова с отдельными из тех, которые уже произносились раньше. Агнес дважды велела им прекратить, и тут подходит Джейк, нагнув голову и опустив круглое веснушчатое лицо и веки с такими ресницами, какими Агнес бесконечно гордилась бы.
– Давайте повежливее, ребятки, – произносит Джейк. – Здесь женщины. И другие дети.
Оба хулигана смотрят на него, разинув рот.
– Вы почему это так разговариваете? Вы что, голубой? – только и отвечает на это долговязый мальчишка.
– Именно так, и я горжусь этим. Однако, боюсь, концерт окончен. Пошли прочь, и не возвращайтесь, пока не вспомните, как надо себя вести.
Мальчишки глазеют на его руки, которые он раскинул, чтобы проводить их на выход.
– Убери свои грязные лапы, – орет коренастый мальчишка, и Агнес подозревает, что такую фразу он слышал от своей матери, за исключением одного слова, хотя, может, и вместе с этим словом.
– Мы скажем, что ты к нам приставал, грязный педик! – прибавляет долговязый, вставив много чего еще в середину предложения.
Агнес убирает в карман платья листок с ответами Бриони и хватает мальчишек за плечи.
– А вот обо мне говорить такое совершенно бессмысленно, верно? Ну-ка, сейчас же уходите, или…
Мальчишки вырываются из ее хватки и бегут через «Психологию».
– Ты нас трогала. Вот теперь получишь! – выкрикивает один из них с надрывом, пока оба они на бегу сметают книги с верхних полок стеллажей. Джейк кидается за ними, перескочив через тома Юнга, однако те уже выскочили из магазина. Персоналу не полагается преследовать злоумышленников за порогом магазина, поскольку «Тексты» не застрахованы от того, что может случиться дальше, и потому Джейк возвращается к Агнес.
– Я их поставлю на место, – говорит он.
Одна из мамаш, которая стоит ближе остальных, косится на все с подозрением. Пока Джейк поднимает книги так, словно это раненые птицы, причем пострадавшие по его вине, Агнес берет посмотреть листки с ответами двух хулиганов. На них только рисунки, какие она постеснялась бы повесить на стену. Она заталкивает их в тот же карман, куда положила листок Бриони, и собирает ответы остальных детей. Бриони обошла остальных на полдюжины правильных ответов.
– Победила эта юная леди, – объявляет Агнес, предъявляя доказательства.
Остальные разбредаются в поисках родителей. Агнес уже хочет отвести Бриони за призом, когда из двери для персонала выскакивает Вуди.
– Джейк, почему ты гнался за теми мальчишками?
Мамаша, которая стоит ближе остальных, слышит в его словах то же сомнение, какое одолевает и ее, а Джейк между тем поднимает с пола учебник с порванным корешком.
– Они матерились, – поясняет он. – Я их выгнал, и вот как они отомстили.
– Слишком много в этом магазине испорченных книг.
В голосе Вуди явно звучит обвинение, и Джейк вполне объяснимо воздерживается от демонстрации ему остальных поврежденных томов. Агнес мечтает, чтобы все противоречия уже разрешились, когда та самая мамаша подводит к Вуди свою дочку.
– Вы здесь главный?
– Я, мэм. Чем могу помочь?
– Мы пришли, потому что думали, здесь проводится конкурс.
– Насколько я понимаю, конкурс уже закончился. Мне жаль, если вы опоздали, но я уверен, что…
Еще более угрюмого вида мамаша подталкивает к Вуди двух своих сыновей.
– Разве работникам и их родственникам разрешается участвовать?
– Не уверен, что у магазина имеется по этому поводу какое-либо правило, однако, мне кажется…
– В таком случае, вам надо ввести это правило, – перебивает она, встряхивая сыновей, словно куклу чревовещателя. – Повторите, что вы нам рассказали.
Тут все трое детей начинают вопить хором, но пронзительный голос девочки торжествующе перекрывает остальных.
– Победила та девочка, у которой здесь мама работает!
– А ты еще говорила, что ведущая забрала ее ответы и спрятала, так ведь? – намекает ее мамаша.
Чтобы защитить не только Бриони, но и себя, Агнес говорит:
– Никаких ответов я не прятала. Я просто забрала листок, потому что Бриони согласилась помочь и понесла испорченную книгу к прилавку.
– Еще испорченные книги? Боже мой, – отзывается Вуди, хмуро глядя на Джейка.
А мамаша мальчиков бормочет вполголоса:
– Могу поспорить, она их подправила.
– Прошу прощения, если случилось какое-то недопонимание. – Агнес думает, что Вуди собирается ее защитить, пока он не произносит: – Если вы не против, подходите с детьми к прилавку, и все смогут получить призы. Включая тех, кто участвовал в этой части викторины.
Когда мамаши и их не достойное призов потомство гуртом движутся к прилавку, Вуди жестом подзывает к себе Джейка.
– Может, постараешься не светиться так, когда поблизости дети? – произносит он, понижая голос.
– Если только ты не натурал, вы хотите сказать.
– Тебе не кажется, что это лишнее? Ты ведь знаешь, что мы предоставляем равные возможности всем работникам.
– Но все равно не отсвечивай, так? – и, словно желая побаловать себя напоследок, Джейк прибавляет несколько громче: – Дети, кстати, меня не возбуждают.
Вуди таращится на него, прежде чем двинуться следом за толпой к прилавку, а Агнес вспоминает о дочери Джил.
– Бриони, идем со мной. Ты все равно победительница. Давай вручим тебе приз.
У Джил небольшие проблемы с выдачей подарочных сертификатов, и Вуди наблюдает, как она это делает. Возможно, она отвлеклась, потому что видит в конце секции «Эротика» своего мужа в компании Конни.
– Только не подсказывай, я сама вспомню, – говорит ему Конни. – «Восток-Запад», вот, где ты работаешь!
– А ты была на вечеринке вся в коже.
– Не выдавай всех моих секретов, – произносит она вполголоса, прикладывая палец одной руки к его губам, а другой – к своим. – Так чем я могу тебе помочь?
– Я пришел сюда, чтобы забрать с собой маленькую девочку, после того как она получит свой приз.
– Везет маленькой девочке.
Агнес видит, как Джил проглатывает возмущенную реплику, и старается ее отвлечь, но единственное, что приходит в голову, внезапно отказавшуюся соображать:
– Не забудь о Бриони, Джил.
– Тебе придется дождаться своей очереди, Бриони. Остальные ведь ждут.
– Она так и собиралась, – Агнес считает своим долгом заметить это вслух, вводя свой идентификационный номер в соседний кассовый аппарат. Она утихомиривает очередную мамашу, вручая ей подарочный сертификат, когда родительница двух мальчиков обращается к Вуди.
– Нам придется приехать еще раз?
– Нет, только если сами захотите. Мы надеемся увидеть вас снова.
– Ваша продавщица, похоже, не хочет отдавать детям их призы.
Джил пристально смотрит на монитор.
– Что-то с ним случилось.
Когда Агнес переводит взгляд, то не видит на мониторе Джил ни единого знакомого символа, только какие-то фрагменты, похожие на разбросанные тонкие кости. Возможно, причина в том, что она смотрит на экран не под тем углом, потому что Вуди просто отменяет операцию, вводит в аппарат свой идентификационный номер и быстро подписывает сертификаты.
– Можно нам видео? – канючит один из мальчишек.
– На ваши сертификаты можно купить любой товар, имеющийся в наличии, мэм.
– Они не очень любят читать, – признается мамаша.
– А то мы не догадались, правда, мам? – замечает Бриони, и даже не особенно понижая голос.
Джил едва заметно улыбается, однако молчание Вуди похоже на внезапно опустившийся туман. Он протягивает Бриони ее сертификат, когда Конни уходит наверх, предоставив отцу Бриони самостоятельно добираться до прилавка.
– Мы с Бри пойдем выбирать ей приз, ты не против? – обращается он к Джил.
– Уверена, она более чем способна справиться с этим самостоятельно.
– Я все равно пройдусь с ней. Буду чувствовать себя полезным, – произносит он, обращая взгляд своих глубоких карих глаз на Бриони, которая в ответ берет его за руку.
Пока Джил наблюдает, как они удаляются на другой конец магазина, Вуди предлагает:
– Если тебе нужно о чем-нибудь напомнить, скажи.
– Ничего не приходит в голову.
Он делает вдох, который больше похож на выдох, проигранный наоборот.
– Не обсуждать вслух покупателей – первое. Нас едва не засудили за такое во Флориде.
Агнес понимает, что он сейчас обсуждает вслух Джил. Вероятно, до него тоже это доходит, потому что его голос понижается, словно его притянули к полу.
– Порядок обслуживания за прилавком, – продолжает он едва слышно.
– Эта касса сбоит.
– Надеюсь, мы поймем, если такое случится снова. Да, Агнес, Аньес. Ты чего-то ждешь?
– Я подумала, вы захотите взглянуть на это, – отвечает она, протягивая ему испорченную книжку для малышей с полки «Возврат» позади прилавка.
Раскрыв первую же страницу, он низко склонятся над ней. Когда к нему возвращается дар речи, он, кажется, обращается к недрам книги:
– Нам необходимо намного усилить бдительность.
– Вопрос, не расписался ли тот, кто это сделал, и в других книжках.
– Мэделин может проверить, пока ты заканчиваешь с рекламой на торце стеллажа.
Агнес вовсе не собиралась нагружать Мэд еще одним заданием. К прилавку возвращаются Бриони с отцом, и она подзывает их к своей кассе, чтобы спасти Джил от новой порции неприятностей. Бриони протягивает ей сборник из отдела поэзии.
– Ты быстро справилась, – замечает Агнес.
– Мы с папой едем обедать в Честер, а потом у нас еще зоопарк.
– Может, увидите, как спариваются животные, – замечает Джил. – Очень смешно наблюдать, на какие ухищрения они идут в период ухаживаний.
– Мне кажется, время года для этого неподходящее, – отзывается отец Бриони.
– Ну, некоторые готовы на это круглый год.
Вуди хмыкает, маскируя кашлем вырвавшийся звук, но только Бриони поворачивает к нему голову. То ли касса, за которой стоит Агнес, какая-то медлительная, то ли само время. Аппарат не торопится отдавать обратно использованный сертификат, чтобы она положила его в ящик, а символы на экране соединяются в изображение со скоростью мусора, плывущего по густой грязи. Агнес уже готова позвать на помощь Вуди, чтобы оправдать Джил, когда касса все-таки выдает чек. Она кладет его в пакет с книгой, который вручает Бриони, а муж Джил говорит:
– Я привезу ее обратно к обеду в воскресенье.
– Буду ждать тебя, Бриони. Сладких снов. Пусть тебе приснится, что ты в каком-нибудь особенном месте, – отвечает Джил и поднимает взгляд на Вуди, словно предлагая ему возразить.
Агнес отправляется к своему стеллажу, когда Вуди нагоняет ее.
– Аньес? Звонки были?
– Какие звонки?
Она оборачивается и видит, что он уже с трудом держит себя в руках.
– Твой клиент перезвонил?
– Пока нет.
– Главное, чтобы ты нашла для них какую-нибудь полезную информацию.
– Я их не разочарую, – она очень старается убедить не только его, но и себя.
Весь разговор с отцом заново всплывает в голове, не оставляя места для других мыслей. Пока она расставляет путеводители на подвесных полках под своей рекламой «Жаркой зимы», а Вуди помогает Мэд перенести стулья обратно в комнату для персонала, ее вдруг пронзает мысль, какими солнечными выглядят все места в путеводителях. Половина ее рекламных буклетов призывает людей посетить те страны, в которых она никогда не бывала, но это часть ее работы. Вернувшись домой, она сможет предаться воспоминаниям о каникулах, проведенных с родителями. А туман снаружи подкрадывается ближе к магазину, и солнечный свет тоже лишь воспоминание, которым, решает она, неразумно баловать себя прямо сейчас. Воспоминания никак не разгонят серость Заболоченных Лугов. Похоже, от них она только сильнее сгущается.