Анет непонимающе моргала и таращилась по сторонам, решая: то ли заорать, то ли по-быстрому смыться (вопрос – куда?). Может, спрятаться? Последний вариант показался девушке наиболее подходящим. Только вот и укрыться негде. Анет пробралась поближе к широким спинам парней и застыла, руководствуясь очень простым принципом: раз я никого не вижу, значит, и меня никто не видит. Ближе всех стоял Дерри, который был явно не в себе. Он злобно смотрел на высокого мужчину.
– Дерри, какая встреча, – как-то недобро улыбнулся он. – Снова наши пути пересеклись. Что же ты так неосмотрительно отказался от нашего предложения? Ты же знаешь, второго не будет. Сарт был, мягко сказать, недоволен. Он приказал не убивать тебя, как обычного отступника, а доставить лично к нему, тогда он решит, какой казни ты более всего заслуживаешь. Да уж, давно наш Господин ни на кого так не гневался. Но теперь, я думаю, настроение у него немного поднимется. Ты от меня в этот раз никуда не денешься.
– Ну что, Лайтнинг. Все-таки ты нам попался! – залепетало невысокое толстенькое существо зеленого цвета, которое только что возникло неизвестно откуда и теперь весело скакало рядом с куполом. – Бессмертный и неуловимый наконец-то попался. А все почему? Потому что ты, мой мальчик, перестал работать в одиночку. Друзья, они всегда все портят. Один ты бы давно сбежал. Что для тебя магическое кольцо? Тьфу.
– Заткнись, Адольф, – прошипел Дерри. – Мне надоели твои ужимки. Долго нам тут стоять?
– Ай, ай, какой ты грубый! Не торопись, на тот свет ты всегда успеешь. Я организую доставку лучшим образом.
– Слушай, гадина, ты меня нервируешь. А когда я нервничаю, то плохо себя контролирую, ты это знаешь. Так что будь добр, заткнись.
– Грубый ты все-таки стал, Дерри! Не тот воспитанный мальчик, какого я знал. Нехорошо себя так вести. Ну что ты мне угрожаешь? Мы же оба знаем: ты никогда не будешь рисковать жизнями своих друзей. Это твоя слабость, Лайтнинг. Ты проиграл.
Лицо Дерри исказилось. Он понимал, что вонючий тролль говорит правду, но не собирался сдаваться.
– Адольф, ты, конечно, как всегда, прав. Ты очень хорошо меня знаешь. Также ты хорошо понимаешь, что если меня загнать в угол, то я буду драться. А что из этого выйдет? Я положу большую часть твоих лучших людей, а если оставшиеся в живых меня с перепугу прикончат, Сарт будет в страшном гневе. Вместо того чтобы доставить меня живым, ты угробишь людей и приволочешь хладный труп. Провальчиком для тебя это задание пахнет. А ты ведь не любишь проигрывать?
Адольф злобно взвизгнул, и его нежно-салатовая кожа стала темно-зеленой – сильнейший признак раздражения у болотных троллей, к расе которых он принадлежал.
Теперь уже улыбался Дерри.
– Вот видишь, Адольф, не один ты знаток душ, я тоже в курсе всех твоих слабых мест. Мы, конечно, с тобой можем договориться, как всегда. Я сдамся, но мои друзья должны уйти. Сними с них защиту.
Адольф лениво махнул рукой, давая знак, и купол уменьшился. Теперь внутри его была одна Анет. Болотный тролль знал: как только Лайтнинга свяжут и он не будет опасен, его друзья умрут. Он не собирался оставлять жизнь кому бы то ни было из окружения предателя-ксари. Как же было велико удивление Адольфа, когда вместе с тающими границами защитного купола испарились фигуры Стика и Дира.
– Облезлый каркал! – Адольф не предполагал, что этот полуэльфик с хвостиком такой сильный маг. Когда он успел сплести заклинание, да так, что не дернулся ни один листочек? Это практически невозможно. Тарман (придворный маг Сарта, сопровождающий Адольфа на этом задании) должен был почувствовать всплеск энергии. Опять этот гадкий Лайтнинг его провел.
– А что, Дерри, вот и вся дружба, – пытаясь за издевкой скрыть раздражение, произнес Адольф. – Твои друзья бросили тебя, как только им представилась такая возможность.
– Адольф, – голос Дерри был на удивление тихим, – мои друзья не дураки. Неужели ты думал, что тебе хоть кто-нибудь из присутствующих здесь поверил. Если бы они остались, ты бы их просто убил. Не один ты такой умный.
Дерри и Анет, связанные, сидели в небольшой холодной комнате. Воздух был сырой и спертый, помещение находилось явно под землей. Шершавые стены и какая-то узкая жесткая лавка – вот практически все, что находилось в этой темнице. Анет ревела, а Дерри думал.
– Ну почему они нас бросили? – в сотый раз спрашивала девушка, надеясь все же добиться ответа от Дерри.
Он не выдержал:
– Да пойми же ты наконец. На свободе им проще будет вытащить нас отсюда.
– А они вытащат?
– Не знаю, – попытался быть честным ксари и тут же пожалел об этом. С девушками нельзя быть честным ни в коем случае. Анет заревела с удвоенной силой, а Дерри попытался исправить положение, добавив: – Но они будут стараться.
– Стараться? – всхлипнула девушка. – Мне не надо, чтобы они старались, мне надо, чтобы они спасли нас! И еще, почему нас схватили, почему вы не сопротивлялись, когда была возможность? А сейчас уже «позняк метаться»! Сильные и смелые, называется! Защищать тебя будем…
– Ты помолчишь или как? – устало спросил Дерри. – У меня хватило бы силы и ума выбраться вслед за Стиком и Диром, только вот позволь задать тебе один пикантный вопрос: а ты бы что делала? Сидела и рыдала в одиночестве? Так мы вдвоем, и я рано или поздно найду возможность выбраться отсюда. А сейчас, будь добра, все же помолчи хотя бы чуть-чуть, я думаю.
Анет заткнулась и не раскрывала рта, наверное, минут пять, но природное любопытство взяло верх, и девушка снова заговорила:
– Дерри, а за что они нас забрали? Меня-то, ладно, за браслет (знала бы, в какие неприятности из-за него попаду, ни за что бы не надела). А ты-то чем им так сильно не угодил? Они тебя боятся или, скорее, опасаются. Что ты такое натворил?
– Да так. Это длинная история, к тому же мне не хотелось бы говорить на эту тему. Давай как-нибудь в другой раз, а?
– Ну уж нет, – заупрямилась Анет. – Рассказывай сейчас, а то скучно и хочется плакать. Тем более нам некуда спешить. И вообще у меня создалось впечатление, что тебя они схватили с большей радостью, нежели меня. Я просто довесок к тебе. Так что рассказывай!
– Ладно, так и быть. – Дерри недовольно вздохнул, он явно не горел желанием делиться своим прошлым. – В силу определенных не очень приятных обстоятельств я еще мальчиком ушел из дома, точнее, меня просто выжили. Жрать было нечего, а жить не на что. Я начал потихоньку воровать, сначала для того, чтобы просто прокормиться, а потом все больше и больше – до тех пор, пока меня не засекли люди Сарта. А попался я, когда стащил у одного из них весьма крупную сумму денег. Они могли убить меня на месте, если бы не удивились тому, как я виртуозно опустошил их карманы. Так что меня отмыли, приодели и забрали к себе.
Сарт был вне себя от радости. Ему попался идеальный материал для того, чтобы слепить из него, что нужно, – ловкий, красивый, с хорошими манерами, обозленный на весь мир подросток, к тому же еще и ксари.
– Ксари? – переспросила Анет. – А это что?
Дерри задумался, как лучше объяснить это ставшее нарицательным понятие (встречаются же совсем дремучие люди).
– Ксари – это древняя раса, ну, например, как эльфы или гномы.
– То есть ты не человек? – с тихим ужасом выдохнула Анет.
Парень дернулся как от удара, но постарался не показать, что вопрос задел его за живое. Он сам не знал, кто он. С одной стороны, ксари были ближе людям, чем любая другая из существующих рас, и тем не менее именно они вызывали сильнейшую людскую ненависть.
– Древняя раса? – уже спокойнее произнесла Анет. – А что, вы так сильно отличаетесь от людей? Почему Сарт обрадовался, заполучив тебя?
– Нет, мы практически не отличаемся от людей ни физически, ни генетически. Просто мы сильнее и выносливее, на нас не действует магия и практически не существует замков, которые мы не смогли бы открыть. Ну кроме тех, конечно, которые на нас и рассчитаны, например вот эта дверь.
– Здорово. – Анет проигнорировала последнее замечание Дерри. – Значит, ты что-то вроде супермена. Вроде бы и по всем признакам человек, но на порядок лучше. Тебе, наверное, трудно пришлось в детстве? Людская природа такова, что мы всегда тихо ненавидим тех, кто чем-то лучше нас. А уж если это превосходство обусловлено не личными качествами, а расовой принадлежностью, тогда… да, не завидую я тебе. Слушай, а вас еще не объявили вне закона? Ну это я так, к слову. Ты мне лучше рассказывай, что было дальше.
Дерри вздохнул, поражаясь непосредственности девушки. Только что она с ужасом смотрела на него, как на какое-то чудовище, потом, как щенок, восхищалась его суперменскими качествами, успела пожалеть его и всех ксари вообще, весьма точно подметив их положение в мире, и вот уже готова слушать занимательную сказку дальше. Да, пожалуй, она воспринимала Дерри не так, как другие представительницы прекрасного пола. Все девушки относились к нему как к дикому животному: подойти страшно, а поиграться хочется. Вначале он приходил в ярость оттого, что его считали опасной забавой, а потом ему стало все равно. Глубоко в душе он запрятал свои чувства, которые вырвались наружу лишь однажды.
– Ну ты будешь мне рассказывать, что было дальше? Ты, супермен, попал к Сарту в его преступный синдикат, а дальше? – прервала размышления Лайтнинга Анет.
– А дальше я учился. Совершенствовал и оттачивал навыки под руководством лучших учителей синдиката. Особенно радовался мой наставник Адольф фон Дьюринг – мозг синдиката Сарта. Именно он придумал все самые громкие преступные операции в истории Арм-Дамашской империи. Он не мог нарадоваться моим успехам. Даже когда остальные педагоги вздрогнули, поняв, какое страшное орудие смерти создали, и стали предусмотрительно обходить свое творение стороной, он постоянно находился при мне, заставляя упражняться не только в боевом и воровском искусствах, но и в науках – изучать логику и риторику. Из меня вышла супермашина: вор, который мог украсть что угодно и у кого угодно; киллер, готовый расправиться с жертвой любым способом, угодным клиенту, будь то нож, пуля, вилка или фен. Я стал самым дорогим членом синдиката. Мне давали самые сложные и выгодные задания. Меня брали на все светские мероприятия, и дочки высокопоставленных чиновников, министров и лордов готовы были упасть к моим ногам и принести все, начиная с казны своего папочки, заканчивая его головой. В общем, со мной в синдикат пришел золотой век. Не обремененный моральными принципами ксари брался за задание любой сложности, и ничто не могло его остановить. Мои работодатели только и делали, что набивали свои карманы. Впрочем, Сарт не забывал и меня. Он учел все. Я ни в чем не нуждался и в то же время полностью зависел от него, живя, словно во сне, презрев все человеческие идеалы и ценности. Нет, я их не забыл, просто они отошли на задний план перед блеском славы и ощущением непобедимости. Я чувствовал себя едва ли не богом, которому подвластно все, не понимая, что являюсь лишь пешкой в грязных руках умудренных жизнью игроков.
Машина работала без перебоя до определенного момента. Да, Сарт учел все, за исключением одного. Ему просто не пришло в голову, что у ксари, то есть говорящего животного, которым, по его мнению, являлся я, есть чувства. Произошла вполне банальная для моего возраста история – я влюбился. На вершине славы я встретил ее. Не буду говорить, что она была красива как ночь и так далее. Скажу только, что для меня не существовало никого, кроме Лины. Я никогда не думал, что любовь может быть такой всепоглощающей. Я хотел быть с ней постоянно. Любила ли она? Нет, скорее позволяла себя любить. Я не видел преград на нашем пути, не замечал и не хотел замечать косых взглядов приятелей, тягучего молчания Адольфа. И вот в один прекрасный день я узнал, что Лина любовница Сарта. Я был в бешенстве, три дня я буйствовал, а на четвертый милостиво сообщил, что прощаю ее. Она пыталась объяснить мне, что это конец, что нам не следует быть вместе. Пришел Адольф. Он прозрачно намекнул на то, что Лина чужая собственность и я слишком высоко замахнулся, но мне все было нипочем. Сарт об этом пока не знал, и никто не хотел ставить его в известность. Адольф готов был все замять, Лина боялась босса до смерти. После того как наставник ушел, я поставил Лине ультиматум: либо она бежит со мной, либо я все рассказываю Сарту. Я не оставил ей выбора. Напуганная до смерти, она, конечно, выбрала побег с призрачной надеждой на спасение. Чувства застилали мне глаза: любовь, ярость, надежда. Если бы я не действовал напропалую, все могло быть иначе. Нас схватили практически сразу. Я же говорю, что не мог толком соображать и не скрывал свой побег. Покидал вещи и деньги в чемодан, схватил Лину и рванул в ближайший отель. Там нас и нашли, ее убили прямо у меня на глазах, так, как я умел убивать – медленно и мучительно. Сарт таким образом хотел раз и навсегда поставить меня на место, показав, как мало я значу в этой жизни. Смерть Лины должна была заставить меня забыть свои чувства и превратить обратно в бессловесного раба, совершенную машину для убийств. Но это жестокое и бессмысленное убийство произвело совсем другой эффект. У меня внутри все словно перевернулось. Сколько раз я сам доставлял такую же боль, какую испытывал сейчас. Скольких убил людей, таких же безвинных, как Лина. Она пострадала за мои грехи. Я ради своего удовольствия заставил ее бежать, чтобы потом ее убили ради моего усмирения. Увидев мертвое тело девушки в луже крови, я словно с цепи сорвался. Я боролся за справедливость в мире единственным доступным и понятным для меня способом – уничтожая приспешников Сарта. Из опоры и надежды синдиката я превратился в его головную боль. О господи, скольких я погубил, прежде чем понял, что это не вернет ее! Но Сарт вышел из себя окончательно и объявил на меня охоту. Из карателя и вершителя справедливости я превратился в жертву.
Дерри еще не успел договорить, когда дверь в камеру с треском открылась, и в проеме появился полупьяный посланник в измятом, съехавшем набок плаще в сопровождении двух охранников. Охранники на Арм-Дамаше мало чем отличались от земных секьюрити: те же короткие стрижки, квадратные подбородки, маленькие бессмысленные глазки и рост два метра. Казалось, их поставляет одно охранное агентство, какой-нибудь «Филин», «Орел» или «Медведь». Телохранители услужливо поддержали посланника под локти, когда тот соизволил споткнуться в проходе. Он неуклюже взмахнул руками, запутавшись в полах плаща, громко икнул и, тыкая пальцем в Дерри, сказал:
– Вот теперь-то я отыграюсь на тебе, Лайтнинг! Ну-ка, ребята, подержите его, чтобы он не дергался. А то я что-то боюсь промазать по его наглой роже.
Охранники переглянулись и неуверенно попытались возразить:
– Маркус, а может, не надо? Он же зверь. Если того… без рук, одними ногам… и сбежит, что делать будем? Я помню, как он мочил всех после того, как его девку убили. Слава богу, я был еще в учениках и стоял далеко, когда он появился. Так что успел убежать, а остальных он крошил направо и налево. А ведь у наших было самое современное огнестрельное оружие, не то что на этом Арм-Дамаше клятом, а он их просто так, голыми руками, хрясь – и готово.
– Что ты несешь пургу! – взорвался посланник. – Не дрейфь, ты что, боишься какого-то выродка? А для ног у меня специально заготовлена вот такая вот симпатичная веревочка. Бери, связывай и не возникай.
Посланник швырнул на пол тонкий полупрозрачный шнурок. Мужчины осторожно приблизились к Дерри и, навалившись на него всем своим немалым весом, попытались скрутить. Им это удалось только благодаря тому, что магическая веревка, едва коснувшись ног ксари, тут же поползла дальше, закручиваясь в причудливый узел. Вырываться было бесполезно, механизм действия этих импровизированных наручников был таков: чем сильнее дергаешься, тем сильнее веревка затягивается. Охранники рывком подняли Дерри с пола. Анет, ошеломленная, сидела в углу, плохо соображая, что происходит. Но оцепенение прошло, как только Маркус с размаху ударил Дерри в лицо кастетом, девушка вскочила с криком:
– Ты что, тварь, делаешь! Не смей его трогать!
Посланник даже не обратил на нее внимания, просто отшвырнул в сторону. И девушка, пролетев несколько метров, врезалась в стену камеры.
– Мразь, – пробормотал Дерри, сплевывая кровь и стараясь незаметно посмотреть, как там Анет. Если Маркус поймет, что ксари гораздо тяжелее выносить страдания других, чем свои собственные, то обязательно этим воспользуется. Пусть уж думает, что Анет – это всего лишь подруга по несчастью и ему, Дерри, все равно, что с ней будет. Лайтнинг осторожно повернул голову, делая вид, что уворачивается от очередного удара. Девушка неподвижно лежала, прислонившись к покрытым какой-то слизью камням, из уголка губ стекала тонкая струйка крови, глаза были закрыты. Она была без сознания. В душе Дерри начала подниматься темная волна гнева, багровой пеленой застилая глаза. И он сделал то, чего не следовало делать, чтобы не усугублять и без того серьезное положение. Он напряг мышцы, сосредоточился и со всей силы ударил головой по роже ухмыляющегося Маркуса. В мозгу взорвался сноп разноцветных искр, сквозь мелькающие звездочки Дерри не без удовольствия разглядел, как посланник безуспешно пытается отскрести себя от пола. Но Дерри неверно оценил силы противника, тот практически оклемался и уже орал на охранников, которые, по его мнению, недостаточно крепко держали Дерри.
– А ты еще и трус, – отреагировал на вопли посланника ксари. – Ладно – слабак. Но трус? Бить того, кто не сможет ответить тебе, – это величайшее наслаждение, да? Но еще большее удовольствие – слышать, как жертва орет, моля о пощаде. Только от меня ты этого не дождешься.
Маркус рассвирепел, подав знак охранникам, чтобы те держали не только руки, ноги и корпус, но и голову Лайтнинга. Такая жертва ему попалась впервые. Мало того что у этого ксари были просто стальные мышцы (с таким же успехом можно было бы молотить стенку), чугунный лоб (от удара у Маркуса до сих пор было темно перед глазами), так еще этот Лайтнинг умудрялся непочтительно говорить с ним. А Маркус привык, что все его жертвы молили о пощаде уже после первого удара, а после третьего были готовы сделать все, лишь бы их оставили в покое.
– Тебе не говорили, что одно из моих прозвищ Фъел'кон,[7] – опять подал голос Дерри. – А знаешь, почему? Хотя, впрочем, откуда тебе знать, ты всего лишь посланник. Вас не обучают выносить боль, а вот эти красавцы, – кивнул он в сторону охранников, – имеют представление о семнадцати ступенях боли. Вы, ребята, на какой? На второй, третьей? Вижу по дрожи, что до третьей не дошли. Ваша братия если и осмеливается продолжить обучение дальше пятой ступени, то обычно дохнет на шестой. А вы еще в самом начале пути. Ну как занятия, нравятся? Госпожа Кларисия хорошо себя чувствует? По вашей реакции понятно, что бравая старушка бодрствует. Ну вы на досуге спросите ее обо мне. Даю гарантию, она помнит Дерри Лайтнинга. Я единственный, кто дошел под ее руководством до семнадцатой, последней ступени. Маркус, смирись, я не доставлю тебе сегодня удовольствия.
Но посланник не собирался сдаваться. Пьяный угар и ярость не давали ему остановиться. Он даже не заметил, как выползла из своего угла пришедшая в себя Анет. Девушка из последних сил сделала рывок, вклиниваясь между Маркусом и Дерри.
– Гадина, перестань его бить! – Анет кинулась вперед, пытаясь пнуть посланника. «О боже, – пронеслось в голове девушки. – Я все же блондинка! Куда я, идиотка, лезу? И, самое главное, зачем и ради кого?»
– Ты пытаешься помешать мне! – гаркнул мужчина, замахиваясь. Она отскочила назад и в поисках защиты поплотнее прижалась к Дерри, автоматически прикрывая лицо связанными руками. Тут же браслет начал пульсировать, причиняя Анет острую боль, а через мгновение вспыхнул. Испуганные охранники отскочили от огненного кокона, а Анет и Дерри растворились в ярких световых потоках. Сначала кокон уменьшился до размеров огненного столба, а потом исчез совсем, оставив после себя только запах кварца, как после работы солярия со старыми лампами. Девушки и ксари в подземелье не было.
Анет осторожно открыла глаза. Это простое действие далось ей с великим трудом. Общение с браслетом выматывало, и сейчас девушка чувствовала себя словно выжатый лимон. Вдобавок от удара ужасно болела голова, по той же причине ныло плечо и саднило локоть. Рядом тихо застонал и принял более удобную позу Дерри, со связанными руками и ногами это было не так-то просто. Разглядывая лицо Лайтнинга, все в синяках и кровоподтеках, Анет поняла, что ему, скорее всего, еще хуже, чем ей.
– Ну и что мы будем делать дальше? – с какой-то странной интонацией спросил Дерри. – Ты, конечно, молодец, что вытащила нас. Но, связанные, мы далеко не уйдем, а в моем случае более уместно сказать – уползем.
– Что ты на меня орешь, – огрызнулась Анет, – я же не виновата. И вообще, я тебя спасать полезла, между прочим, мог бы оценить.
– А я и оценил. Ты поступила очень глупо. Я, между прочим, перепугался: если бы он тебя пришиб, то вся наша эпопея с браслетом была бы каркалу под хвост. Ты не имеешь права рисковать, тем более так бессмысленно. Ты больше не принадлежишь себе. Пока на твоей руке этот браслет, ты слуга Арм-Дамаша.
– Ну спасибо! – взвилась Анет. – Ты бы хоть для приличия спросил, как я себя чувствую.
– Знаешь, мне что-то не до приличий, да и тебе скоро будет все равно, а уж хищникам, которые выйдут на охоту, как стемнеет, тем и вовсе наплевать на твое самочувствие. Им лишь бы пожрать повкуснее.
Не зная, что ответить, Анет с глубокой тоской огляделась по сторонам. Они сидели в лесной чаще рядом с каким-то пнем, заросшим ложными опятами и серым, местами подгнившим мхом. Чуть левее развалилась огромная муравьиная куча из пожелтевших прошлогодних иголок арм-дамашской елки. Колючки у нее были большие и росли по пять от одного основания. Деловые муравьи перли к себе в дом большого жука. Четверо тащили его на своих рыженьких спинках, а остальные все время крутились рядом, подпихивая падающую жучью тушу волосатыми лапками. Вековые деревья высились справа и слева, подпирали сзади и закрывали обзор впереди – никакого просвета. А значит, и помощи ждать неоткуда. Близилась ночь. В воздухе начинало кружить и жужжать комарье.
– Да уж, – вздохнула девушка. – Влипли так влипли. А что, развязаться совсем нельзя? Ну там перегрызть веревки или еще что-нибудь в этом роде. У меня, например, ногти наращенные. Тьфу-тьфу, пока не переломались. Вдруг ими удастся веревки расковырять. Давай попробуем.
– Что попробуем? – раздраженно буркнул Дерри. – Руками развязать их просто невозможно. Вообще, принцип действия этих штук таков, что развязать их может только тот, кто завязал. Правда, Дир знает одно заклинание (своего рода ключик от наручников), которое может запросто снять эти веревочки. Только что нам от него толку-то? Где мы и где Дир? И я сильно сомневаюсь, что мы до него доберемся. Скорее всего, нас сожрет какой-нибудь хищник.
– Не впадать в депрессию! – на удивление твердо рявкнула Анет. – Я умирать не хочу. Не может быть, что у нас нет выхода. Ты это заклинание знаешь?
– Конечно, знаю, не раз меня так выпутывали, я уж успел его выучить наизусть. Да что толку-то? Я и магия вещи несовместимые. Так что пока никакого выхода я не вижу. Будем надеяться, что хищники не скоро выйдут на охоту. Часа четыре в запасе у нас есть, вдруг что в голову придет. Мне бы хоть ноги развязать, а руки, фиг с ними, так бы добрел до ближайшего мага.
Анет призадумалась. Перспектива быть съеденной совершенно не прельщала девушку. Она впервые за последние несколько лет принялась усиленно напрягать свои мозговые извилины.
– Дерри, – спустя четверть часа неуверенно спросила Анет, – а заклинание – что это такое? Определенный набор слов и жестов, так ведь?
– Ну в общих чертах ты права? А что? Я же говорил, что магия мне не под силу, даже самая элементарная. Слова заклинания так и останутся словами в моих устах.
– В твоих – да, – загадочно сказала девушка. – А вот в моих кто знает? Я же как-то с браслетом контактирую, а ведь он, как я понимаю, вещь магическая.
– Ну не знаю, – с сомнением протянул Дерри. – Понимаешь, не все так просто, как хотелось бы. Заклинание – это не только слова и жесты, как предположила ты. Если бы это было так, тогда все могли бы пользоваться магией. Чтобы привести заклинание в действие, нужна определенная концентрация сил, взятых либо из собственного потенциала, либо из природы, либо еще откуда-нибудь, например от другого человека. Но не столь важно откуда – главное, умение взять. Именно это отличает мага от обычного человека. Ксари начисто лишены подобных способностей, мы не чувствуем энергию и, соответственно, не можем ею управлять. Все эльфы и вампиры в той или иной степени обладают такими силами. А люди – где-то пятьдесят на пятьдесят. У кого-то эта способность есть, а у кого-то нет. Есть у Дира и напрочь отсутствует у Стикура, хотя они двоюродные братья. Использовать энергию сложно, и учат этому долго, ступень за ступенью. Проходит несколько лет, прежде чем маг может создать заклинание целиком, а ты хочешь сделать это вот так, с бухты-барахты. Я не уверен, что что-то выйдет. Сейчас тебе будет необходимо сплести всю матрицу заклинания самостоятельно, и я не знаю, получится ли. Ты ведь никогда не сталкивалась с магией и даже примерно не знаешь, что надо делать. А наставник из меня никудышный. Я, конечно, более или менее представляю, как это происходит, но не знаю, что выйдет. Скорее всего, ничего.
– Ну ладно, – оборвала его Анет. – Что рассуждать, получится или нет, пробовать надо. Давай диктуй мне необходимые слова.
– Подожди ты со словами. Ты вообще слушала, что я тебе говорил? Сначала надо собрать необходимое количество силы. Только я не знаю, сколько именно, но это не суть важно, если ты соберешь недостаточно энергии, заклинание не сработает, а если много… ну много ты не наберешь. В общем, так, сначала встань. Конечно, тебе лежа удобнее, но так нельзя. Встань, кому говорю. Так, ноги – на ширине плеч, руки подними над головой, а теперь… к какой бы нам стихии обратиться? Огня нет, воды тоже, воздух слишком непостоянен, значит, земля. Теперь самое сложное – попытайся почувствовать землю, представь себя березкой, елочкой, ну или там кротом, что ли. Короче, чтобы быть поближе к той стихии, силу которой хочешь использовать.
Анет вздохнула и послушно приняла необходимую позу. Березка из нее получилась никакая, так – коряжка. Елочка тоже вышла не аховая, а кротом быть не хотелось, как, впрочем, и мышкой или таракашкой. Дерри предлагал еще какие-то дикие варианты, которые Анет одинаково не устроили. Спустя некоторое время девушка так и стояла буквой зю, пытаясь слиться воедино с силой земли. Не получалось. Земля была отдельно, а Анет отдельно.
– Та-ак, – протянул Дерри. – Что-то у нас не выходит, а попробуй еще что-нибудь побормотать. Маги часто бормочут: заклинаю вас, силы земли, примите дочь свою березку белую, осину-серебрянку, помогите ей и так далее, сама придумаешь.
– Слушай, по-моему, ты надо мной издеваешься, – зло крикнула Анет, показывая Лайтнингу руки, – у меня уже руки свело от этих веревок, даже пальцы покалывает, а ты все прикалываешься.
– Пальцы, говоришь, покалывает, – охнул Дерри, – а ты посмотри на пальцы-то, они у тебя светятся, давай работай, я тебе сейчас само заклинание продиктую.
Анет испуганно покосилась на светящиеся кончики пальцев и послушно встала в позу, неуверенно забормотав:
Заклинаю вас, силы земные,
Примите дочь свою.
Ее голос с каждым новым словом становился все увереннее и уже грохотал над поляной:
Березы белые, осины серебряные, дайте силы свои,
Заклинаю вас!
Голос Анет задрожал от напряжения, когда она вслед за Дерри повторяла слова заклинания. Руки свело судорогой, веревки на них почернели и вспыхнули, девушка заорала от короткой, но сильной боли. Раздался хлопок, ее отнесло на метр в сторону и швырнуло на землю, руки уже были свободны, но мир вокруг, казалось, сошел с ума. Небо разверзла сильнейшая молния, которая тут же попала в огромный дуб, шквал ветра повалил массивное дерево прямо на муравьиную кучу рядом с Анет. Девушка быстро отскочила ближе к лежащему на земле Дерри.
– Что это за фигня? – испуганно спросила она.
– Что, что! Я не сказал тебе, что бывает, если маг наберет больше силы, чем ему надо для заклинания, а вот это и бывает. Сила сама себя реализует, ладно, хоть не ураган, и на том спасибо. Ты чем себя вообразила? Березой-гигантом или кротом-людоедом?
– Магмой, – почти прошептала Анет.
– Чем?!
– Магмой.
– ??? – Взгляд был красноречивее слов, и эту тему решили закрыть.
Тем временем разгул стихии прекратился. Анет отдышалась, а Дерри осторожно поднялся и, охая, сделал несколько неуверенных шагов.
– Что болит? – участливо поинтересовалась девушка.
– Кажется, этот гад сломал мне пару ребер, да ладно, переживу как-нибудь, и не такое бывало. А сейчас надо осмотреться вокруг. Ты сиди здесь, а я пойду попытаюсь выяснить, куда мы попали, и заодно попробую раздобыть что-нибудь поесть.
Дерри неслышно скрылся за деревьями. Лес был ему знаком, он уже бывал в нем не раз. Судя по всему, их забросило не так уж и далеко. Осталось только найти какую-нибудь тропинку, по которой можно выйти на тракт.
Молодой человек, стиснув зубы от боли, осторожно пробирался сквозь сухие ветки и паутину. Сказав Анет, что ничего страшного не произошло, он слегка приврал. Все тело болело, и каждый шаг давался с трудом. «Черт, – думал Лайтнинг, – как же они в этот раз близко ко мне подобрались. Адольф теперь ни за что от меня не отстанет. Слишком уж я лакомый кусок. Схватить меня и порадовать Хакису «Низвергающим в бездну» для него – верх блаженства. Слава и деньги – большего этот зеленый ублюдок не может и пожелать».
Ребра невыносимо ныли, кружилась голова, и слегка подташнивало. «Маркус – мразь, – яростно думал ксари, – увижу – убью. Порежу на мелкие кусочки. Хотя, – Дерри усмехнулся, – наверное, мне такой радости не достанется. Сарт не любит идиотов. За такой грандиозный провал, да еще и по причине превышения должностных полномочий, посланника уже, наверное, изощренно казнили, и, скорее всего, не один раз».
– Ну ладно, – пробормотал себе под нос Дерри, – раз не удалось убить, значит, в первой церкви поставлю свечку за упокой его души. В конечном счете, если бы он не приперся, еще неизвестно, когда бы нам с Анет представилась возможность выбраться, и представилась ли вообще.
Страх липким комком подкатил к горлу. Давно Дерри Лайтнинг не испытывал этого унизительного чувства, когда руки становятся влажными, а колени дрожат. Ксари глубоко вздохнул и даже потряс головой, отгоняя от себя нахлынувшее неприятное чувство, и продолжил путь.
Споткнувшись о выступающие корни дерева, Дерри охнул от пронзившей левый бок боли и неприлично выругался. «Все-таки Маркус козел, – думал Лайтнинг, стараясь идти осторожнее. – До чего же жить-то хочется».
Почему-то именно сейчас очень сильно захотелось жить. Впервые со дня смерти Лины. До этого было не то чтобы наплевать, просто смерть воспринималась как нечто неизбежное, что все равно рано или поздно настигнет. Так какая разница когда? Сейчас или позже.
В последнее время что-то изменилось в мироощущении ксари. Его стало почему-то волновать, сколько продлится его никчемная (а может быть, и не совсем никчемная) жизнь. Дерри подозревал, что виной всему – «чудо природы», которое ждет его сейчас у муравьиной кучи. Чем-то тронула его сердце длинноволосая блондинка с кошмарным характером, замашками королевы и наивной душой ребенка.
– А это не совсем хорошо, – пробормотал Дерри. – Ну да ничего, как-нибудь справимся. Главное – не забывать, что никаких блондинок нам не надо, да и им мы тоже не нужны.
Молодой человек увидел в просвете между деревьями водную гладь и ускорил шаг, выбросив из головы волнующие его мысли.