Дневник цесаревича Николая Александровича
25 января (6 февраля). С.-Петербург
Вчера вечером получил письмо от милой Виктории, в котором она говорит, чтобы я больше не писал ей secret-paper[155]. Очень жаль!!!!!!! Ай, ай, ай как грустно!!!! Написал ей длинное письмо в ответ.
6 (18) февраля
В половине восьмого поехали в Большой театр, где давалась в первый раз опера Чайковского «Мазепа». Она мне страшно понравилась. В ней три акта, все одинаково хороши. Актеры и актрисы пели превосходно. Вернулись почти в полночь.
21 марта (2 апреля). Гатчина
Вместо четвертого урока К. П. Победоносцев[156] рассказывал мне об основных государственных законах для моего совершеннолетия. Поехали с Мамá в Ремиз 13. Я взял свое ружье. Я стоял с Мамá и кн[язем] Барятинским[157] за елками, воткнутыми в кучу песка на дороге. Во время загона я убил 2 зайцев. Папá – двух лисиц и беляка, а Черевин[158] зайца.
8 (20) апреля. Петербург. Воскресение Христово
Здесь был выход в большую церковь[159]. Я шел с т. Ольгой[160] под руку, как на коронации. В самой церкви было большое христосование. Чтобы не быть также облизаны всеми, мы стали за певчими. Во время обедни сидели с Мамá в комнатке около церкви. После обратного выхода с наслаждением разгавливались в Малахитной зале[161]. Вернулись домой в ½ четвертого. Проснулись в ½ девятого. Было всеобщее христосование.
Письмо цесаревича Николая Александровича императору Александру III
13 апреля. Гатчина
Мой милый, милый Папá, все яйца, которые Ты мне поручил дать известным лицам, розданы; но все-таки нам еще нужно 5 больших яиц и 6 малых. Я могу наверно сказать, что пока ничего не перепутал. Все 51 яйцо отдано: M-me Флотовой[162], Насте[163], Нана[164], Емме[165], Вере[166], священнику, диакону, 2 дьячкам, Карлу Федоровичу Багговуту, Владимирову[167], Шамову, 16 матросам, 8 сторожам и 5 лакеям. Недостало больших яиц: старому гоф-фурьеру, которому я на время дал малое, новому гоф-фурьеру, 2 твоим лакеям и фермерам. Каким это образом этим не досталось, я понять не могу; но еще раз говорю, что всем дал подобающие, т. е. большие или малые. Вчера мы поехали в коляске раздавать яйца сторожам; я и Джоржи со всеми христосовались. Особенно смешно было свидание с ослом: мы туда приехали и его вывели. Он остановился у края дороги и дальше ни с места. Я ему сказал «Христос Воскресе», он ответил и все стоит. Тогда я ему сказал «похристосуемся» и, наконец, он подошел и облизал меня. В коляске мы ехали оттого, что хотели сразу все покончить.
Дневник цесаревича Николая Александровича
4 (16) мая. Гатчина
Написал Мод ответ. Вместо четвертого урока Николай Карлович Гирс[168] рассказывал мне, как я должен говорить с послами и посланниками при приеме дипломатического корпуса. Гуляли с Папá под дождем. Скоморошествовали[169]. Мамá присутствовала при сем веселом удовольствии. Я плясал со шпорами.
5 (17) мая. С.-Петербург
Я получил чудные подарки и миленькие запонки с миниатюрами Папá и Мамá. Обедали наверху вместе со всем семейством. Было очень весело. После обеда были танцы. Многие танцевали с Ксенией. …
Завтра можно есть огурцы и пирожки. Ура! Ура! Ура!!!!!! Были на цветочной выставке.
6 (18) мая и совершеннолетие
В десять часов пошли в церковь. В половине первого поехали в Зимний. Я, конечно, был в Атаманском мундире. На выходе я шел с Анастасией[170]. По окончании молебна я прочел присягу; пошли в Георгиевскую залу и тут я прочел военную присягу под Атаманск[им] штандартом. Затем мне были от всех поздравления. Вернувшись в Аничков, я стал отвечать на бездну телеграмм. Так доволен, что все прошло благополучно. Я получил ордена: прусский, греческий и датский. Обедали с Папá и Мамá; после смотрели модель Ив[ана] Вел[икого], освещенный[171] электричеством.
Дневник великого князя Константина Константиновича
6 мая. С.-Петербург
Нашему цесаревичу сегодня 16 лет, он достиг совершеннолетия и принес присягу на верность Престолу и Отечеству. Торжество было в высшей степени умилительное и трогательное. Наследник с виду еще совсем ребенок и очень невелик ростом. Прочитал он присягу, в особенности первую, в церкви детским, но прочувствованным голосом; заметно было, что он вник в каждое слово и произносил свою клятву осмысленно, растроганно, но совершенно спокойно. Слезы слышались в его детском голосе, государь, императрица, многие окружающие, и я в том числе, не могли удержать слез.
Дневник цесаревича Николая Александровича
7 (19) мая. С.-Петербург
В двенадцать я пошел в Атаманском мундире в голубую гостиную, чтобы принять дипломатический корпус. Послы и посланники с орденами для меня входили по одному из желтой[гостиной][172]