Глава 6. Воссоединение

Твои руки точно делают только то, что ты хочешь?


Тук-тук-тук.

Мужчина с трудом поднял тяжелую голову, чуть скривившись от яркого света. Он с запозданием понял, что в окно его палаты уже долгое время кто-то настойчиво стучит. А если стучат, шевельнулось что-то в его голове, значит нужно ответить, ведь так?

Тук-тук-тук.

Он попытался встать, но его ноги подогнулись, и он упал на колени. Осколки в его голове закружились, как снег в рождественском шаре. Черно-белые, пересыпающиеся осколки чего-то неимоверно важного, не значащие ничего по отдельности.

Тук-тук-тук.

Мужчина вытянул вбок дрожащую руку. Она наткнулась на подоконник и вцепилась в него, как рука утопленника – в запоздало брошенный спасательный круг. Медленно, неуверенно он поднялся на подгибающиеся ноги, привалился к подоконнику животом и обратил лишенный всякой осмысленности взгляд в окно.

– Здравствуй, – донеслось до него как сквозь воду.

Залитый солнцем двор. Высокие зеленые тополя. Брошенная открытой машина скорой помощи. Ни единого человека. Ни следа настырного посетителя. Да и кто мог бы стучаться подобным образом в окно третьего этажа?

– Здравствуй, – повторило прозрачное почти до полной невидимости отражение с загадочной полуулыбкой.

Мужчине потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что отражается в оконном стекле не его собственное осунувшееся лицо. Черные, немного вьющиеся волосы, неестественно ровные и правильные черты…где-то он уже видел эту девушку. Но где?..

– Времени больше нет, – произнесло отражение. – Ангелы скоро будут здесь, и ни один человек не способен их остановить. Что уж говорить о тебе, ослабшем и потерявшемся. Нет, у тебя только один шанс спастись. Для этого ты должен взять себя в руки и ответить мне на один простой вопрос, – девушка наклонилась к уставившемуся на нее в замешательстве узнику и, не меняя выражения лица, спросила. – Кто ты?

***

В соседней палате хрипло дышал, пытаясь собраться с силами, Каин. Мир в его глазах пульсировал черным и красным. К горлу подкатила горькая желчь. Поэтапно пробуждающееся тело подергивалось от обжигающей боли, пронизывающей мышцы.

Невысокая фигура в больничной сорочке по правую руку от его койки стояла совершенно неподвижно. Она не шелохнулась и не издала ни звука, когда он вцепился в ее плечо и использовал как опору, чтобы подняться. Само же плечо под сорочкой было холодным и твердым, как у манекена. И тем не менее, Каин чувствовал на себе ее взгляд, пустой и ничего не выражающий.

– Что… – он отчаянно пытался сфокусировать на ней глаза. – Что ты такое?

Фигура хранила молчание. Легкий сквозняк робко шевелил подол ее сорочки и грязные волосы, в беспорядке спадающие на лицо. Каин снова оперся на ее плечо и с тихим стоном развернулся, спустив ноги на пол. Если бы незнакомка была человеком, ей бы пришлось напрячься, чтобы не упасть вместе с Каином. Но она стояла совершенно незыблемо, так, словно являлась самой осью, вокруг которой вращается мир.

– Что ты такое? – повторил свой вопрос Каин. – Говори. Ты можешь говорить?

Сухие и твердые на вид губы незнакомки приоткрылись, с тихим свистом втянув порцию воздуха в ее впалую грудь.

– К-к-к…кук…ла.

– Какого… – Каин снова застонал и отвесил себе самую тяжелую пощечину, на какую было способно его ослабшее тело. – Какая, к черту, кукла? Что тебе нужно?

Кукла с еле слышным скрипом вытянула руку, ткнув холодным ногтем Каина в грудь и с тем же присвистом, но уже чуть увереннее изрекла:

– Хозяин. Ты теперь хозяин. Приказывай.

***

– Кто ты? – повторило отражение с легким нажимом.

Перед внутренним взором мужчины продолжали кружиться черно-белые осколки с разрозненными картинками.

Вот ему, в числе множества прочих, торжественно вручают красную папку. Кто-то жмет руку, хлопает по плечу, поздравляет. В папке лежит лист бумаги, на котором написано, что теперь он – психолог. Но это не то. Это слово – лишь часть его истории, его личности. Оно не описывает его во всей полноте.

– Кто ты?

Вот он сидит за столом в тесном кабинете. В воздухе разлита тончайшая дымка благовоний. Перед ним разложены карты с ничего не значащими картинками. Люди приходят к нему один за другим. Они с трепетом заглядывают ему в глаза, ища поддержки, ища защиты. Они называют его магом, экстрасенсом. Но это ложь. Ложь, в которую ему самому ни за что нельзя уверовать.

– Кто ты?

Нет, ответ нужно искать где-то глубже. Зачем он жил до того, как его разум разбился вдребезги? Что двигало им – ничтожным, слабым человеком? Что заставляло верить в собственную важность, в свою валидность?

– Уже ближе, – подбодрило его отражение. – Еще немного.

Помогать. Точно, он должен был помогать людям. Несчастным, заблудшим, потерянным. Но что может сделать для других такой же жалкий, слабый человечек? Слишком часто его скромных сил оказывалось недостаточно. Слишком часто ему приходилось топить осознание собственной никчемности в стаканах виски. О, если бы только был способ помочь им всем…

Перед его внутренним взором возникли бешеные глаза призрака. "Слабые люди…отвратительны". Что, если…

– Времени нет, – повторило отражение. – Имя. Ты должен вспомнить имя.

***

– Хозяин…? – Каин на секунду прижал к лицу ладони и слегка надавил пальцами на закрытые глаза, пытаясь унять кружащиеся в них пятна. – Я не понимаю…

Кукла не ответила. Кукла ждала приказа.

– Ладно, – Каин тяжело поднялся на едва не подогнувшиеся ноги, снова сморщившись от боли. – Мне не до твоих игр. Я ухожу.

Пустой взгляд куклы был прикован к удаляющейся в сторону выхода из палаты спине нового хозяина. Каин надавил на ручку двери, навалившись на нее всем весом.

Заперто.

Он отступил на шаг и что было сил с грохотом ударил по двери ногой. Бесполезно. Он слишком ослаб от долгого лежания в наркотическом бреду.

Может быть, окно?

Каин двинулся в сторону окна, но остановился на полпути, скрипнув в досаде зубами. Решетка. Если уж ему не под силу выбить деревянную дверь, сорвать металлические крепления не стоит и пытаться.

В лихорадочном поиске других вариантов взгляд Каина упал на неподвижную фигуру куклы.

– Ты… – слова больно царапали пересохшее горло. – Как ты сюда попала? Если вошла, значит можешь и выйти, так? Покажи мне!

Плохо гнущиеся ноги куклы покорно пришли в движение. Она подошла к новому хозяину и взяла его за руку. Каина передернуло. К горлу снова подкатила обжигающая тошнота. Отчасти – от прикосновения холодного и немного липкого пластика, от которого моментально захотелось отдернуть и хорошенько помыть руку. А отчасти…

Мир вокруг исказился. Солнечный свет поблек и стал безжизненно-сероватым, а воздух – тяжелым и горьким. На всем вокруг, включая койку, с которой Каин поднялся всего минуту назад, лежал толстый слой пыли. В стенах он вдруг заметил широкие трещины, а возле окна…

Возле окна в стене зияла дыра, достаточно большая, чтобы в нее мог протиснуться человек. За ней начиналось подобие ведущей вниз лестницы из сваленных в кучу бетонных блоков. В сторону этой дыры и двинулась кукла, увлекая за собой нового хозяина.

За больничным окном светило солнце и весело чирикали воробьи. В запертой на ключ палате для опасных преступников не было ни души. Лишь смятая простыня указывала на то, что еще совсем недавно на ней кто-то метался в бреду. Только ровные больничные стены стали свидетелями его исчезновения. Но они ничего никому не расскажут.

Никогда.

***

М-а-с-к-и…

Бессмысленные буквы. Еще и разбегаются, как тараканы, когда пытаешься их собрать.

И-к-с-м-а…

Имя. Его дают каждому человеку еще при рождении, и всю жизнь учат ассоциировать себя с ним. Забыть собственное имя – все равно, что потерять самого себя.

С-а-к-и-м…

Но за этой условностью есть нечто большее. Все, что есть, связано с чем-то, что было. Где-то там, куда уходит свет звезд, когда они гаснут, ждут наши настоящие имена. Ждут, чтобы их вспомнили. Может быть, для этого и нужно забыть имя, данное при рождении?

К-и-м-а-с…

Взгляд мужчины уловил еще одно отражение сбоку от девушки в грубой тунике. Это мальчик. На вид ему около пятнадцати лет. У него спокойный и очень тяжелый взгляд, а от шеи до самого живота его рубашка покрыта засохшей кровью. Должно быть, у него тоже было имя, данное при рождении. Должно быть, он тоже его забыл.

Двор, застывший в бесконечном июле. Девочка, пережившая страшное. Холодные куски окровавленного стекла. "Слабые люди…отвратительны". Это его слова. Его путь. Они родились в разное время, жили в разных местах, имели при жизни разные имена, и все же…

Мужчина приложил к оконному стеклу ладонь внезапно переставшей дрожать руки. Отражение мальчика, помедлив, приложило с обратной стороны свою. Упрямые буквы наконец неохотно начали выстраиваться в ряд.

А

А что, если в этом и заключается правильный путь?

С

Слабые люди – отвратительны. Теперь я начинаю понимать.

М

Мое имя и его имя. Мое прошлое и его прошлое. Мой разум и его разум.

О

Он – это я. Я – это он.

Д

Дневной зной и пот тысяч несчастных. Теплое, кислое вино, обволакивающее изнутри глотку. Медные копья жаждут вонзиться в живую плоть. Сильные славят мое имя. Слабые боятся самого его звука.

Е

Елей и кровь льются реками в мою честь. Меня называют падшим, но на деле я стою выше их всех. Воплощенная гордость. Воплощенная власть. Только так можно помочь всем и каждому.

Й

– Ты вспомнил, – удовлетворенно заметила девушка, томно прикрыв глаза. – Настало время для твоего восхождения. Иди же. Иди и возьми то, что твое по праву.

Мужчина оторвал живот от подоконника и медленно, с громким хрустом расправил плечи, визуально став чуть ли не на голову выше. Уголки его губ неуловимо дернулись вверх. Черно-белые осколки в его голове постепенно складывались в разрозненные, но вполне различимые картины из давно ушедших эпох. Из-за его спины вышел паренек помладше на вид в залитой кровью рубашке.

– Думаю, мне действительно пора, – глухо произнес он и двинулся к двери.

Шаг, другой – и на мгновение мальчик исчез, превратившись в размытое пятно, движущееся со скоростью звука.

Грохот сотряс все здание. Деревянная дверь вместе с половиной выломанного косяка отлетела к противоположной стене. Из пролома наружу шагнули две высокие и худые фигуры. Не сговариваясь, они двинулись в сторону выхода.

Им предстояло – ни много, ни мало – захватить мир.

***

Каин протер свободной рукой слезящиеся глаза. Мир вокруг разительно отличался от того, к которому он привык. К тому же пейзаж неуловимо менялся, стоило ему перевести взгляд в другое место.

Сначала кукла вела его по темной аллее, меж мертвых деревьев. Затем оказалось, что это не деревья, а фонарные столбы с оборванными проводами, периодически мигающие холодным и тусклым светом. По правую руку за ними начиналось длинное пятиэтажное здание со множеством мелких пристроек из разных материалов. Отвлекшись на возникшую на дороге впереди яму, Каин снова повернулся к зданию и насчитал уже семь этажей. От оскалившегося битыми стеклами балкона в сторону аллеи, вдоль которой снова стояли деревья, тянулся кирпичный мостик, резко обрывающийся в воздухе.

Ни птиц. Ни собак. Ни людей.

– Куда мы идем? – спросил Каин, остановившись.

Кукла сделала еще шаг и тоже встала, продолжая крепко держать его за руку и смотреть пустыми стеклянными глазами прямо перед собой.

– Мне нужно домой, – Каин потянул руку на себя, но хватка куклы оказалась неизмеримо крепче. – Дальше сам справлюсь.

Никакой реакции. Каин почувствовал, что начинает закипать.

– Какого черта?! А ну, отпусти!

Он дернул что было сил и в этот момент рука куклы разжалась. От неожиданности Каин потерял равновесие и грохнулся в пыль. На пару секунд в его глазах потемнело. Когда же зрение соизволило вернуться, он поднял голову и с удивлением огляделся.

Он лежал в тени, отбрасываемой густой кроной осины, листья которой блаженно трепетали под приятным легким ветерком. Зеленый парк освещало жаркое летнее солнце. По соседней дорожке семенила чья-то болонка, тихо скуля и волоча за собой дорогой на вид поводок. Идиллия. Была бы, если бы не разбросанные то тут, то там крохотные тушки дохлых воробьев.

Кукла стояла в трех шагах впереди и смотрела, как ее новый хозяин пытается сориентироваться в пространстве. Взгляд ее был все так же пуст. Она ждала нового приказа.

Шаги. Повинуясь инстинктивному порыву, Каин напрягся, едва не зашипев от боли, перекатился к ближайшим кустам и приподнялся, опершись на колено.

За кустами и невысокой ржавой изгородью начиналась автомобильная дорога. На ней было неожиданно безлюдно – машины, частью припаркованные, а частью просто брошенные, стояли абсолютно пустыми. По этой дороге вдоль парковой аллеи шли двое. Оба были завернуты в странно знакомые лоскутные накидки и имели странно знакомые черты лиц.

– …быстрее, – долетел до слуха беглеца обрывок реплики. – Адонай скоро…

Лоскуты на их накидках затрепетали. И в этот момент Каин вспомнил, где видел такую же.

Подвал Авеля. Вонь жженых перьев. Дикий полуптичий крик: "Корми меня!"

Авель…как он связан с этими людьми? Зачем держал одного из них в подвале? Что такое этот их "Адонай"? Каин не мог позволить себе упустить шанс найти ответы.

Выждав несколько секунд, он двинулся следом за странной парочкой, стараясь не высовываться из-за кустов. Взгляд его упал на куклу. Она продолжала смотреть на него своими стеклянными глазами и, кажется, даже не пошевелилась с момента его падения. Каин вдруг ощутил легкий укол вины за то, что едва не бросил свою жутковатую спасительницу.

– Значит, хочешь пойти со мной? – спросил он полушепотом. – Хорошо. Только тихо. И не отставай.

***

– Ау! Есть там кто живой?!

Небритый мужчина и мальчик в окровавленной рубашке синхронно повернули головы на звук. Голос был слышен из еще одной запертой палаты чуть дальше по коридору.

– Черт с ней, с едой, – сказал ее узник чуть тише, словно почувствовав, что его слушают. – Голод я стерплю, но три дня не давать покурить – это уже похоже на пытку!

Воплощения Асмодея переглянулись.

– О, да ладно! – обитатель палаты стукнул дверь кулаком. – Я же слышал ваши шаги! Как вы не понимаете? Я должен найти свою дочь. Ключ наверняка на посту охраны, это дело двух минут!

– Мне некогда искать ключ, – ответил Максим с усмешкой. Гордей с точно такой же усмешкой тихо щелкнул суставом указательного пальца на правой руке.

– Постойте!.. – в отчаянии взвыл узник.

– Мне некогда искать ключ, – повторил бывший экстрасенс, перебив несчастного. Второе воплощение Асмодея щелкнуло костяшкой среднего пальца и шагнуло вперед. – Так что, на твоем месте, от двери я бы сейчас отошел.

***

Всего через несколько минут Каин увидел, куда так спешили незнакомцы в накидках. На единственной площади этого богом забытого городка собрались тысячи людей – невиданное в этих краях доселе столпотворение. Большинство собравшихся были облачены в серые лоскутные накидки, но были среди них и другие. Растерянно оглядывающийся старик в растянутых трениках. Полуодетая девушка, периодически пытающаяся вырваться из чьих-то цепких пальцев. Грузный, широкоплечий мужчина, беззвучно плачущий, как ребенок. Кого-то, очевидно, схватили на улице, других вовсе вытащили из собственных домов.

Но вот по толпе прокатилась волна ропота и все стихло. Прекратились даже редкие выкрики пленников – резко, будто каждому из них с огромной силой сдавили горло. Центральная часть толпы пришла в движение и вдруг исторгла из себя вверх одно из составлявших ее тел.

Лоскуты на накидках странных захватчиков затрепетали в едином порыве. Каин сощурился, вглядываясь в ближайшего из них. Фантасмагорическое зрелище. Только теперь он разглядел их "накидки" как следует. То, что он поначалу принял за лоскуты…

Это были перья. Перья на огромных, обернутых вокруг тела крыльях.

Между тем, фигура в центре шатко поднялась, опираясь на плечи державших ее чудовищ. У этой фигуры тоже были крылья и, кажется, больше одной пары. С такого расстояния трудно было сказать наверняка, но Каину показалось, что она оглядывается в смятении.

– Говори, Адонай! – резко каркнул кто-то из толпы.

– Повелевай нами мудро! – поддержало его ближайшее к Каину существо, и по толпе быстрой, холодной волной прокатился недобрый, щелкающе-свистящий смех.

Фигура в центре поднесла к лицу руки, и Каин заметил на них наручники. Во вновь наступившей тишине он услышал издаваемое ею сдавленное бормотание, постепенно становившееся громче. Через несколько секунд ему даже удалось разобрать слова:

– …не страшно, не страшно, мне не страшно, совсем не страшно, совсем…раньше я не верил всем сердцем и много боялся, но теперь я верю и мне больше не страшно, не страшно…

Нога говорившего соскользнула с чужого плеча, и он едва не упал, но тут же снова был возвращен в вертикальное положение.

– Услышьте меня, люди! – в его надрывном голосе явно было слышно отчаяние. – Я – ваш повелитель, ваш спаситель и благодетель! И я хочу, очень хочу быть к вам жестоким, но я должен…должен быть милосердным. Здесь и сейчас закончится эпоха плачущего бога. Здесь и сейчас вы, люди, станете полноправными хозяевами мира. И новым богом для вас стану я – Рагуил!

– Расправь крылья! – выкрикнул кто-то из толпы.

Каину показалось, что Рагуил застонал. Его крылья шевельнулись, будто против его воли. Солнечный свет померк – единственным ярким пятном оставалась фигура в центре площади, и она быстро становилась ярче, ярче…

Инстинктивный порыв бросил Каина на землю, заставив зажмуриться и закрыть глаза руками. И в этот момент Рагуил расправил крылья.

Свет тысячи солнц затопил весь город, проникая в каждый угол, ослепляя, выжигая на своем пути тени. Даже с закрытыми глазами Каин чувствовал его силу. Толпа взорвалась щелкающим хохотом крылатых тварей, человеческими криками боли, визгом, хлопаньем крыльев и…чавканьем?

Прошло несколько минут, прежде чем Каин решился оторвать лицо от ладоней. Парк и площадь снова были освещены естественным солнечным светом, но теперь он уже не казался таким уж ярким. Кукла стояла поодаль, чуть склонив голову набок, не шевельнув и пальцем с момента их остановки. А твари на площади…

Они пожирали людей. Насколько Каин мог видеть, в живых не осталось ни одного пленника. Чудовища разрывали на них одежду и вгрызались в плоть, обмениваясь щелкающими смешками между укусами. Всюду, насколько хватало глаз мельтешили светло-серые перья, покрытые алыми брызгами. По асфальту побежали чудовищно веселые кровавые ручейки. К горлу Каина снова подкатила тошнота. Даже ему стало не по себе от этого зрелища. Не отдавая себе отчета, он попятился от залитой кровью площади в сторону куклы, казавшейся ему в тот момент единственным шансом спастись.

– Уведи меня отсюда, – проговорил он, едва справляясь с дрожью в голосе, когда наконец нашарил вслепую ее липкую руку. – Уведи меня домой.

В тот момент он даже не подумал объяснить ей, где находится его дом. Но в этом не было и нужды – холодные пальцы куклы сомкнулись на его руке, и она повела его прочь. Прочь от мгновенно заглушенных будто бы слоем пыли звуков кровавого пиршества, по длинному пустырю, в сторону далеких бесформенных развалин.

***

Воплощения Асмодея шагали по пустому больничному коридору. Старшее с удивлением разглядывало на ходу собственные руки, сжимая и разжимая кулаки. Младшее, сжав губы, сосредоточенно смотрело себе под ноги, но вряд ли его интересовал безликий светлый паркет. За ними на почтительном расстоянии следовал Игорь Гукин. Разумеется, он был благодарен своим спасителям, но инстинкт самосохранения в нем брал верх над благодарностью.

Никогда не знаешь, чего ожидать от человека, покрытого чьей-то засохшей кровью. Особенно, если он способен голыми руками выломать замок из крепкой деревянной двери.

Большинство других палат не запирались на ключ и очевидно пустовали уже некоторое время. Никого не было также и на посту, и в сестринской. На полу посреди коридора валялся будто бы брошенный в спешке белый халат. Игорь сглотнул.

Он ясно чувствовал: его единственная дочь, Аллочка, несмотря на слова врачей, жива. И она в опасности. С ней происходит что-то очень плохое – то самое, от чего он так отчаянно пытался уберечь ее все эти годы. Невообразимый кошмар, не имеющий имени ни на одном из современных человеческих языков, добрался до девочки, пока ее отца держали здесь взаперти. Впрочем, переступив через безжизненно-белый рукав и сложив картину запустения с обрывками фраз, слышанными от персонала чуть раньше, он пришел к новой страшной догадке.

Аллочка явно была не единственной, кому угрожала беда.

Его спасители скрылись в проеме, зеленая табличка над которым гласила: "ВЫХОД". Игорь поспешил за ними. Там, на главной лестнице, он на секунду замер, прислушиваясь.

Слух его не обманул. Снизу явно доносились голоса. Так кто-то все же остался в больнице? Эта мысль Игоря определенно приободрила. Забыв об осторожности, перескакивая через ступеньки, он бросился по лестнице вниз, обогнав странную двоицу.

– …сейчас разделимся, – удалось разобрать слова. – Вы двое двигайте наверх, а мы осмотримся здесь. Берите все, что найдете. Надо, не надо – разберемся потом.

– Так это ж дурка, похоже, – неуверенно возразил второй голос. – Вон, написано: «Психиатрическое отделение». Думаешь, у них тут есть…ну…нормальные лекарства?

– Да срать мне на твои "нормальные лекарства", – передразнил его первый. – Знаешь, как долго я уже без кайфа валандаюсь?.. Э, а ты еще кто? А ну, стоять! Это наша зона!

Игорь послушно замер. Он никогда прежде не сталкивался с подобными ситуациями, но все было ясно уже с первого взгляда.

Мародеры. Трое в пыльных спортивных костюмах поспешно выхватили ножи. Главный – с толстой цепью на шее, в тельняшке, едва закрывающей внушительное пузо – угрожающе покачивает блестящей от полировки и лака битой. Самый щуплый в большой не по размеру и теплой не по погоде кожанке уже целится в Игоря из пистолета.

– Я спрашиваю, ты кто по жизни будешь? – мужик в тельняшке явно упивался своим силовым превосходством. – Хрена ли тут забыл? Отвечай!

– Нам проблем не надо, – Игорь медленно поднял руки в успокаивающем жесте. Ситуация требовала импровизировать и его мозг лихорадочно работал над этим со всей возможной напряженностью. – Не знали, что это чья-то территория. Мы ничего не взяли и уже уходим.

– Да это лох какой-то, – осклабился один из "спортсменов". – Ни на консерву, ни на святошу не похож, пахан таких тоже не держит…

– Погоди, – перебил авторитет и с недобрым прищуром наставил на Игоря биту. – Ты сказал "мы"? С кем ты здесь… – конец биты дрогнул, а ее владелец вдруг заорал во весь голос. – Атас, пацаны! Он не один!

Ствол пистолета сместился, указывая теперь Игорю за плечо, а его щуплый владелец вдруг побледнел и задрожал всем телом. Игорь обернулся и застыл с поднятыми руками.

По лестнице спускалось старшее воплощение Асмодея. Если бы в этот момент кому-нибудь пришло в голову его сфотографировать, фото совершенно не смогло бы передать производимое им впечатление. Исхудалый, истощенный, рано постаревший на вид мужчина, казалось, пребывал мыслями где-то в другой вселенной. Нет, это гипотетическое фото определенно могло вызвать разве что жалость. И все же было что-то в его неестественно прямой осанке. В тяжелой, равномерной поступи. В изумрудной твердости его глаз. Может быть, даже что-то вовсе невидимое, но явно побуждающее по меньшей мере склонить голову при его приближении, подобно тому, как ультразвуковой свисток побуждает собаку поджать уши и отступить.

Ступив на запылившийся пол первого этажа, Максим поднял взгляд на продолжающего сосредоточенно выцеливать его мародера. Его правая бровь едва заметно приподнялась в мрачной насмешке. Кошмарную черноту направленного на него дула он будто вовсе не замечал.

«Где же тот, что помладше? – подумал Игорь. – Он так легко расправился с дверью – может, с ним у нас был бы шанс…»

Тяжелый шаг вперед – в полной тишине. Еще один. Шесть пар глаз напряженно следили за его приближением к стрелку в кожанке. Бросив короткий взгляд на мародера в тельняшке, Игорь заметил, что по его низкому, морщинистому лбу катятся капли пота.

Ствол уперся в грудь недавнего пациента клиники. Указательный палец стрелка дергался все заметнее. Он хочет нажать на курок, понял вдруг Игорь. Хочет. Но не может.

Максим твердо положил руку на предплечье своей жертвы. Он с ужасающе ледяным спокойствием смотрел стрелку прямо в глаза. Ни за что на свете Игорь не согласился бы в этот момент побыть в шкуре этого несчастного. Сухие губы Максима приоткрылись, едва слышно впустив в его легкие чуть больше воздуха, и он негромко, но с явной металлической твердостью произнес:

– Слабые люди – отвратительны.

Что-то громко хрустнуло. Судя по истошному воплю бандита с пистолетом, это была его рука. Сам пистолет с гулким стуком упал на пол. Главарь шайки шагнул вперед и замахнулся битой. Максим без видимых усилий перехватил ее в движении рукой, шагнул вперед и ударил противника ногой в район солнечного сплетения, отбросив на пол и завладев его оружием. Один из тех, что были с ножами, сориентировался первым – развернулся и стремглав бросился прочь из клиники. Другие двое почти синхронно налетели на старшее воплощение Асмодея с двух сторон. Один из них тут же получил битой по руке и с глухим стоном выронил нож. Другой же…Чтобы понять, что с ним случилось, Игорю не хватило скорости восприятия. Мелькнула на мгновение размытая тень – и вот бандит уже без оружия, на полу, его шея свернута набок несовместимым с жизнью образом, а над ним, появившись словно из воздуха, стоит парень в окровавленной рубашке.

– Слабые люди – отвратительны, – повторил Асмодей в два голоса.

Бита с глухим треском вошла в череп незадачливого мародера, нагнувшегося за ножом. Щуплый тип в кожанке со стоном осел на пол, придерживая здоровой рукой сломанную. Авторитет поднялся на ноги и рванул было на выход, но…

Младшее воплощение вновь размытой тенью метнулось за ним, и вот – оно уже удерживает главаря за голову двумя руками. Борьба за жизнь была проиграна, не успев начаться – с болезненным хрустом шея бандита резко дернулась в сторону, и он упал. Сначала на колени, затем – лицом в кафель.

Игорь моргнул, пытаясь осознать увиденное. Получалось плохо. С целой бандой мародеров, при численном перевесе в ее пользу, было покончено всего за несколько секунд.

– Кто…что вы такое? – выдохнул он, чувствуя, как подкашиваются его ноги.

– В этих краях меня зовут Асмодей, – синхронно произнесли Гордей с Максимом. – И здесь наши пути расходятся.

Теперь его освободители внушали ему еще больший страх. Продемонстрированные ими способности настолько выбивались из привычного Игорю мироустройства, что вкупе с опустевшей больницей и неудавшимся актом мародерства наталкивало на единственный вывод: мир просто сошел с ума. А это значит, что Алле как никогда нужна его помощь. Он ясно чувствовал, что то самое нечто, то бесформенное, безымянное зло, от которого он оберегал ее все эти годы, максимально ограничивая в контактах с внешним миром, подбирается все ближе…если еще не добралось до нее.

Но что он будет делать, если столкнется с другой бандой? А то и с чем-нибудь похуже – он бы уже не так уж сильно удивился, встретив на улице тираннозавра или какой-нибудь гроб на колесиках. Но эти двое…

Они ведь вызволили его. И даже до сих пор не убили. Что если…

– То есть…обоих? – переспросил Игорь, но тут же переключился на более важный вопрос. – Ладно, я понимаю, я для вас обуза и все такое, но может быть, вы согласитесь помочь мне в одном деле. Видите ли, моя дочь в опасности и…

Он замолчал и смущенно опустил голову, осознав, что просит слишком многого. Бывший владелец пистолета попробовал пошевелить сломанной рукой и тихо вскрикнул от резкой боли. Воплощения Асмодея переглянулись.

– Плохой из меня был бы правитель, – задумчиво произнесло младшее.

– Если бы я не помогал своим подданным, – так же задумчиво кивнуло старшее. – Хорошо, человек…

– Игорь, – осторожно перебил тот. – Меня зовут Игорь.

Максим бросил долгий и тяжелый взгляд в его глаза. Спина Игоря покрылась холодным потом. Губы его спасителей дрогнули в легкой усмешке.

– Хорошо…Игорь. Я тебе помогу.

***

– Здесь, – безо всякого выражения констатировала кукла, остановившись возле гнилой развалюхи, отдаленно напоминающей дом Каина.

– Ты уверена? – глухо переспросил Каин, из последних сил борясь одновременно с болью, слабостью и тошнотой. – Тогда отпусти. И жди здесь.

Кукла молча разжала руку. Налетевший вдруг порыв ветра вихрем закружил небольшое облачко пыли и бросил его прямо в лицо Каину. Тот закашлялся, протирая заслезившиеся глаза рукавом. Когда с попавшими в них песчинками было покончено, перед Каином вновь предстал его дом, целый и невредимый, каким он оставил его в ту злополучную ночь. Впрочем, удивляться этим метаморфозам времени не было.

Одиннадцать бесконечно долгих шагов. Семь невозможно высоких ступеней. Рассохшаяся деревянная дверь. На сей раз открыто. Конечно, он же не запер дверь, когда пошел искать Авеля, рассчитывая быстро вернуться. Грудь кольнула холодная игла беспокойства: что если за время его отсутствия здесь кто-то успел побывать? Что если кто-то смог проникнуть в подвал и забрать его Сердце? Почувствовал бы он, если бы Сердца коснулись чужие руки?

Пока все эти мысли вихрем проносились в его голове, он ворвался в дом, оставив дверь нараспашку, отбросил с дороги кресло (мускулы обожгло как кипятком), опрокинул стол и упал на колени в дальнем углу комнаты. Здесь, под рассохшейся половицей, он хранил ключ от подвала. И ключ, слава госпоже Тиамат, был на месте.

Трясущимися от напряжения руками Каин с третьего раза попал им в тяжелый висячий замок и провернул с металлическим скрежетом. Неохотно открывшийся замок с грохотом рухнул на деревянный пол. Каин распахнул еще более тяжелую – толстую и обшитую металлом – дверь и, прихрамывая от уже почти нестерпимой боли, ринулся вниз по лестнице. Последняя, к счастью, была не слишком длинной, и уже через несколько секунд Каин положил ладонь на рукоять его вожделенного сокровища. Чуть учащенная, но все равно успокаивающая и теплая пульсация растекалась по артериям и венам. Неземное блаженство для того, кто уже почти привык к жизни без сердца.

Вместе с кровеносной системой постепенно приходили в порядок и мысли. Что делать дальше? Он так и не встретил Падшего, о котором говорила Тиамат, но была у него и другая задача, пожалуй, не менее важная. Ноздри Каина уловили легкий отголосок знакомого осеннего запаха, и перед его внутренним взором возникло это худое лицо с бледно-голубыми глазами, обрамленное выцветшей соломой волос. Авель. Его нужно было найти. Каина тянуло к нему как магнитом, да к тому же назрело несколько важных вопросов.

– Где…он?.. – раздался из дальнего угла слабый хрип, словно эхом повторяющий мысль Каина. – Где…о-о-он?..

Чертов попугай. Арнольд, или как его там. Лежит на дне клетки, распластав крылья, и слабо подергивается. Похоже, умирает. Голод или что-то другое? Что-то, выкосившее, кажется, всех городских воробьев? Плевать, это не важно.

– Где… – надтреснуто просипел попугай и замолк навсегда.

Точно. «Где он». Где Авель. Где он вообще может быть?

Для начала обыскать дом. Но вдруг никаких зацепок там не обнаружится?

Мысли Каина неохотно переключились на его недавнюю спутницу. Эта… «кукла»… вывела его из запертой палаты. Более того, довела до дома, даже не спросив адрес. Что если…

Каин сделал глубокий вдох и медленный выдох. Его пальцы сильнее сжали рукоять Сердца.

«Я найду тебя, Авель, – мысленно пообещал он со всей возможной твердостью. – Где бы ты ни был, я найду тебя».

***

– Так что там случилось с твоей дочерью? – Максим неспешно шагал по пустой улице вслед за Игорем, расслабленно положив трофейную биту на плечо.

– Я…я не знаю, – Игорь опустил голову, подбирая слова. – Врачи говорили, что она умерла, но это не так. Я знаю, что она жива, но в опасности. Мне лучше знать.

– И что же ей угрожает? – спросил Гордей.

– Я не знаю, – повторил Игорь. – Я всегда оберегал ее – минимум контактов, минимум информации, даже в школу не отдал, хоть жена и настаивала. И теперь, когда нас разлучили…с ней что-то произошло, я это знаю. Что-то очень плохое.

– Звучит не слишком убедительно, – старшее воплощение Асмодея остановилось, вглядываясь в темную витрину закрытого магазина. – Но ты хотя бы знаешь, где она, так?

– Я не… – Игорь тоже остановился и сглотнул. – Я не уверен…

– Тогда куда же мы идем? – спросил Максим.

Его бита вдруг врезалась в стекло витрины. Посыпались стеклянные осколки. Гордей нагнулся, подобрал с земли один из них, величиной примерно с две его ладони, и мрачно усмехнулся своему отражению в нем.

– Поверьте мне, – Игорь поднял твердо прищуренные глаза. – Я чувствую ее. Чувствую лучше, чем кто-либо еще.

– Хорошо, – Максим извлек из витрины бутылку вина, открутил крышку и сделал большой глоток. – Я дам тебе еще пару часов, но потом…у меня запланировано много дел.

– Каких, если не секрет? – попытался поддержать разговор Игорь, когда они двинулись дальше по улице.

– Убить Плачущего Бога, – ответило младшее воплощение, в то время как старшее вновь приложилось к бутылке. – Занять его место. А затем проредить стадо. Исцелить человечество от слабости. Я построю идеальный мир. Слабые люди должны знать свое место или быть уничтожены. Ибо они – отвратительны. Ты хочешь что-то возразить, человек?

– Нет…то есть, да, – Игорь замялся, пытаясь помягче сформулировать мысль. – Разве такое общество будет идеальным? Общество, построенное по праву силы? Почему вы тогда помогаете мне? Почему убили тех бандитов? Почему… – не озвучив последний вопрос, он прикусил язык.

– Почему взял эту бутылку? – усмехнулось старшее воплощение.

– Я думал… – Игорь вновь сглотнул. – Я думал, что вы против мародерства. Что вы…что вы…

– Хорошие? – подсказало младшее. – Это абстрактное понятие, оно неприменимо к реальной жизни. Что до твоих вопросов…

Максим развернулся и оказался нос к носу с Игорем. От него пахло потом, металлом и дешевым вином.

– Ты попросил о помощи, когда нуждался в ней, – произнес он и положил тяжелую руку Игорю на плечо. – Это поступок сильного человека. И сделал ты это не ради своего блага, а ради блага своей дочери. Это мотив сильного человека. Присвоение же того, что уже никому не принадлежит, я не осуждаю. Но те люди нацелили на нас оружие, при том, что мы им не угрожали и не препятствовали. Они сделали это только потому, что упивались властью, которую это оружие им и давало. Такой поступок выдает слабость. Ту самую слабость, от которой я хочу очистить мир. Подумай над этим…Игорь.

***

– Здесь? – отрывисто каркнул один из нескольких ангелов.

– Судя по всему, – кивнул Авель. – По крайней мере, мне не удалось найти поблизости места с худшей репутацией, так что, если Осквернитель действительно проснулся, скорее всего это произошло здесь.

– Иди, – второй ангел толкнул Авеля в направлении двери в ближайший подъезд. – Мы остаемся. Никто не войдет и не выйдет, пока скверна не будет вычищена.

– Да, – едва заметно поклонился Авель уже на ходу. – Я все сделаю.

Застарелый запах мочи и гари ударил в ноздри у самого входа – Авель закашлялся и прикрыл лицо рукавом в безнадежной попытке хоть немного очистить вдыхаемый воздух.

По мере продвижения вверх по лестнице к этой вони постепенно примешивался тошнотворно сладкий запах гнили. Один из его источников обнаружился уже на втором этаже. Грязная, мешковатая одежда. Засохшая пена в уголках рта. На лице следов гниения не видно, но в глазницах уже копошатся белые, жирные черви.

На третьем – еще несколько. Дверь в одну из квартир была открыта, и тела лежали вповалку прямо в коридоре. Некоторые еще держали в руках шприцы. Авель склонился над одним из них и с сожалением покачал головой. Несмотря на ряд черных синяков под закатанным по локоть рукавом, вены на руке проступали достаточно четко. Этот человек не был наркоманом. Еще совсем недавно не был. Должно быть, до тех пор, пока его не заманил в этот обгорелый гадючник зов Осквернителя.

Вдруг одно из тел шевельнулось и застонало. Авель бросился было к нему, но замер в метре от несчастного.

Тот, скользнув по-рыбьи пустым взглядом по нарушителю своего химического блаженного ада, заметил недалеко от себя кое-что значительно более важное. Там из руки его мертвого товарища торчал шприц. А в шприце еще оставалось немного мутно-желтой жижи, о происхождении и составе которой лучше не задумываться.

Полутруп отлип от стены, завалился на бок и медленно, на локтях пополз к своей цели. К горлу Авеля подкатила волна желчи, но он сглотнул ее – очистить рот и горло от вкуса собственной рвоты ему было бы нечем. Полутруп меж тем дополз до вожделенного шприца, дрожащими руками выдернул его из плоти товарища и, старательно приметившись, вогнал в свою. На секунду его глаза закатились, а затем вновь обратились на внезапного вторженца. Его рот растянулся в ухмылке, пустив по подбородку ниточку слюны, а рука опустилась в область паха, потирая там некую область, еще не успевшую утратить чувствительность.

Авеля замутило с удвоенной силой. Прикрывая рот рукой и из последних сил сдерживая рвотные позывы, он заспешил к выходу из проклятой квартиры.

И там его уже ждали.

Авель не узнал его. Никто бы не узнал. Пустые глазницы, остатки обугленной до черноты плоти на костях и резко выделяющиеся на черном фоне белые зубы, обнаженные из-за отсутствия губ, словно в диком оскале. Когда-то это было ребенком, судя по росту и пропорциям.

Авель замер, не зная, чего ожидать, но обгоревший детский скелет просто неподвижно стоял в проходе и скалился на него.

– Ты…

Авель попытался представить, какую боль испытал этот ребенок в последние минуты жизни. Как покрывалась волдырями и слезала его кожа, как лопнули от жара пламени и вытекли глаза… Его согнуло пополам и обильно вырвало на покрытый сажей и еще чем-то липким пол. Только пару минут спустя он сумел отдышаться и вновь обратиться к преградившему ему путь существу:

– Ты…ты меня понимаешь?

Несколько секунд прошли в полной тишине, не считая тихих хлюпающих звуков с той стороны, где Авель оставил наркомана (оглянуться, чтобы выяснить их природу, он себя заставить не мог). Затем обугленный скелет медленно кивнул головой.

– Он где-то здесь, да? – Авель сглотнул вновь подступившую к горлу желчь. – Осквернитель. Я ищу Осквернителя.

Еще несколько секунд молчания. Затем скелет поднял руку. Его палец указывал куда-то вверх и чуть в сторону.

– Хорошо… – Авель сделал глубокий вдох и закашлялся от отравляющей воздух вони. – Хорошо. Я найду его и прекращу этот кошмар, обещаю. А пока… Позволь, я попробую помочь.

***

Кукла вела Каина за руку по очередному пустырю, заросшему жухлой, колючей травой, вдоль бесконечного ряда каких-то обгоревших развалин. Он испытывал жгучее желание вырваться из ее холодной и немного липкой хватки, и никогда больше к ней не прикасаться. Но у него была цель.

«Авель, – произнес он получасом ранее, опустившись перед куклой на колени. – Ты можешь отвести меня к нему?»

Кукла молчала, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Она ждала команды.

«Говори, – прорычал Каин, начиная выходить из себя от волнения. – Говори со мной. Можешь или нет?»

«Да, – тихо проскрипела кукла, разлепив потрескавшиеся губы. – Могу».

– Здесь, – кукла остановилась напротив ничем, вроде бы, непримечательного подъезда одного из заброшенных домов. Палец ее свободной руки твердо указывал внутрь.

– Хорошо, – кивнул Каин с облегчением. – Теперь отпусти – осмотрюсь.

Кукла подчинилась, и в глаза Каину ударил неприкрытый больше пыльной пеленой солнечный свет. Он поморщился и заморгал, пытаясь к нему привыкнуть.

– О, вкусненький, – раздался резкий голос откуда-то сбоку. – А нам как раз захотелось…

– Как раз захотелось покушать, – подхватил второй, очень похожий голос с другой стороны.

Знакомый свистяще-щелкающий смех. Каин понял, с кем имеет дело, за мгновение до того, как наконец разглядел. Два крылатых чудовища, продолжая посмеиваться, неторопливо обходили его с разных сторон. В руке одного из них блеснул на солнце немаленький кухонный нож. Очевидно было, что в переговорах смысла нет – Каин не видел в жутких птичьих глазах своих противников чего-либо похожего на разум в человеческом понимании, да и его голосовые связки вновь отказались ему подчиняться из-за всплеска адреналина.

Тот, что с ножом, шагнул вперед и Каин повернулся к нему, подняв Сердце в некотором подобии защитной стойки, но тут же краем глаза уловил резкое движение с другой стороны. Разворот, рубяще-режущий удар в область шеи – и безоружный монстр упал на колени, захлебываясь кровью. Каин вновь повернулся к противнику с ножом, как раз в тот момент, когда тот взмахнул крыльями в его сторону. На одно бесконечно долгое мгновение облезлые серые перья были везде – лезли в рот, забивали нос, кололи глаза… Каин поднял левую руку в инстинктивной попытке защититься, и поймал за лезвие нацеленный ему в грудь нож. Пальцы едва заметно в пылу боя обожгло порезом – а в следующую секунду Сердце вошло второму чудовищу под ребра. Крылатый застыл на секунду, словно не сразу осознав, что произошло, а затем рванулся вперед, еще сильнее насаживая свое тело на клинок, и прошипел Каину в ухо:

– Михаил…

Спина Каина покрылась холодными мурашками. Михаил. Его так давно не называли этим именем, что он почти забыл, что оно когда-то имело к нему отношение. В его голове вертелись сонмы вопросов, но тело чудовища уже обмякло и осело на землю. Каин выдернул Сердце и сплюнул в сторону, пытаясь избавиться от горького привкуса перьев во рту.

Оба его противника лежали на земле ничком и по логике вещей должны были быть мертвы, но волосы, плавно переходящие в перья, у них на загривках поднимались и опускались с четкой периодичностью. Рефлекс? Посмертный? Каин нагнулся и попытался нащупать у одного из них сонную артерию. Безрезультатно – то ли эти твари отличались от людей анатомией кровеносной системы, то ли их полуптичьи сердца действительно перестали биться.

Перед Каином высился пятиэтажный, некогда жилой дом. Уже снаружи явно ощущалось, что ничего хорошего внутри ждать не может – дом был таким же обгоревшим и заброшенным, как в том мирке, через который вела его кукла.

Кукла.

Каин обернулся к ней. Она смотрела прямо перед собой невидящим, неживым взглядом и, казалось, даже не шелохнулась с момента, когда Каин попросил его отпустить.

– Т-ты, – с трудом выдохнул он, понемногу возвращая контроль над голосом. – Жди здесь.

Что Авель забыл в этом явно проклятом всеми богами месте? Каин был полон решимости узнать. Где-то под желудком он вдруг ощутил пустоту, холодную и липкую, как прикосновение куклы. Он сам не был уверен, что именно собирается сделать с Авелем. Убить? Или наоборот, помочь и защитить? Наверное, для начала добиться ответов.

О, да, вопросов у Каина скопилось предостаточно.

***

Кошачий крик. Дикий, исступленный – в нем слышалась абсолютная, всепоглощающая боль. Авеля передернуло, но он продолжил подниматься по лестнице, на ходу вытирая руки влажной салфеткой.

Проклятая сажа – сколько ни три, остается еще немного.

– …лжецы, лицемеры… – искаженный девичий голос доносился из глубины квартиры, находившейся ровно над предыдущей.

Авель толкнул дверь. Пришлось приложить усилия – петли совсем заржавели – но, по крайней мере, она оказалась не заперта.

– …убью вас всех…

Практически в полной темноте, шатаясь и шаркая ногами по грязному полу, девочка на ходу запрокинула голову и влила в себя содержимое обычного граненого стакана, который держала в руке.

– Алла? – осторожно спросил Авель, но она уже скрылась в дверном проеме одной из комнат.

– …убью и оскверню каждый ходячий труп…

Авель шагнул вслед за ней. Девочка медленно двигалась к проходу в следующую, чуть более светлую комнату. Под ее ногами что-то противно хрустело, а ее спина содрогалась – ее рвало желчью. Рвало в тот самый граненый стакан, который она держала у рта трясущейся рукой.

– Алла, подожди, – снова окликнул ее Авель.

Девочка на мгновение остановилась, вновь сделав большой глоток из стакана, и скрылась в следующем дверном проеме. На мгновение Авелю показалось, что у нее на плече какой-то нарост.

– …будете прокляты…вы все будете прокляты…

Авель последовал было за ней, но пол под его ногами вдруг зашевелился. Десятки огромных по местным меркам, жирных тараканов, потревоженные вторжением посетителя, хаотично забегали из стороны в сторону. К горлу Авеля вновь подкатила желчь, но он сдержался. Он должен был держаться.

– Алла! – выкрикнул он, в три прыжка преодолев ужасную комнату.

Девочка стояла у окна, вполоборота к Авелю, и жадными глотками допивала желтоватое и вязкое на вид содержимое стакана. Авель остановился в двух шагах от нее. Его мутило. Казалось, что тараканы уже проникли к нему под одежду и теперь щекочут колючими лапками все его тело от шеи до стоп. Но надо было держаться, во что бы то ни стало, надо было…

– Алла, – вновь обратился к ней Авель. – Ты меня слышишь?

– Аллы больше нет, – ответила девочка своим искаженным голосом и повернулась к новому посетителю лицом.

Здесь, при проникающем сквозь выбитое окно солнечном свете, он наконец разглядел то, что стояло перед ним.

Загнутые когти на руках. Заломленный хвост под ночнушкой. Одна голова – человеческая, с повязкой на глазу. Другая – проломленная и приплюснутая – кошачья.

Существо вновь конвульсивно согнулось, изрыгая в стакан ядовитую желчь. Единственный уцелевший глаз на кошачьей голове открылся и с почти физически ощутимой злобой уставился на Авеля. И в этот миг еще один луч света прорезал полумрак обгоревшего до костей дома. Мягкий, почти невидимый. Но Авелю этого было достаточно.

– Это не так, – тихо ответил он с печальной улыбкой. – Я знаю, Алла где-то там, внутри. Я бы хотел с ней поговорить.

– Хочешь сказать, ты пришел не за этим? – чудовище протянуло Авелю свой стакан, наполненный мутно-желтой, вспенившейся желчью почти до краев. – Давай, разбавь этим свою кровь. Такого блаженства ты точно еще не испытывал.

– Нет, – мягко ответил Авель. – Это меня не интересует.

– Я могу предложить блаженство и другого рода, – проговорил монстр и впился взглядом в глаза своего посетителя.

Что-то оглушительно хлопнуло у Авеля в левом ухе, и мир вокруг исчез. Точнее сузился до узкого туннеля между его глазами и глазами чудовища. Там, в этих глазах отражалась плоть. Пульсирующая, чавкающая, брызжущая соками…

– И это меня тоже не интересует, – Авель прикрыл глаза, прервав контакт, и вновь печально улыбнулся. – Я хочу поговорить с Аллой.

– АЛЛЫ БОЛЬШЕ НЕТ! – по-кошачьи взвыло чудовище. – Я СКАЗАЛ! Я, ВЕЛИАЛ, ОСКВЕРНИТЕЛЬ! ПОЧЕМУ…почему…почему это не работает на тебе?

– Не знаю, – спокойно произнес Авель, снова открыв глаза. – Может быть, мое сердце уже полно до краев, и для скверны в нем нет места. Или ты вовсе не порождаешь скверну, а только пробуждаешь ее в людях. Если так, во мне ее, очевидно, нет. Ведь мое дело – чтобы было чисто.

– Чисто… – прошептала стоящая перед ним девочка, баюкая на руках упитанного дымчатого кота. – Я бы тоже хотела, чтобы было чисто…но во мне столько ненависти…кажется, больше, чем я могу вместить…

– В тебе нет ненависти, Алла, – Авель шагнул к ней и опустился на одно колено. – Я думал так поначалу, но то, что ты чувствуешь – это не ненависть. Это обида. Глубокая и искренняя детская обида. Тебе сделали больно, теперь ты злишься и хочешь сделать больно другим. Это естественно.

– Нет… – Алла уткнулась носом в кошачью шерсть, словно ища поддержки. – Нет, там есть что-то еще…

– Еще больше боли, – Авель протянул руку и провел тонким пальцем по лоснящемуся боку кота. – Боль утраты, да, я чувствую. Как его звали?

– Веля… – Алла всхлипнула. – Его звали Веля…

– Знаешь, почему он вернулся? – негромко спросил Авель, и тут же ответил сам себе. – Потому что ты его ждала. Только поэтому он решился пройти через эту боль во второй раз. Ты должна отпустить его, Алла. Никто больше не должен страдать из-за вашей боли, понимаешь? Никто. В том числе и вы сами.

– Отпус…тить… – руки девочки сильнее сжали кота, а тот с тревогой махнул хвостом. – Это…это страшно.

– Я понимаю, – мягко проговорил Авель. – Это очень страшно. Но поверь, это лучший путь и для тебя, и для него. Отпусти его. Пусть он спит спокойно.

– Пусть спит…спокойно… – медленно повторила девочка, словно пробуя эти слова на вкус.

В помещение, сквозь вонь гари и нечистот, вдруг пробился легкий, прохладный запах осени, и ее руки разжались. Кот приземлился на пружинистые лапы, негромко мяукнул с вопросительной интонацией и заковылял в сторону выхода из комнаты, так, словно эти самые лапы вдруг начали подгибаться.

– Столько боли… – в глазах у Аллы блестели слезы. – Мы причинили столько боли…пролили столько крови…а я боюсь…я так боюсь крови…

– Все хорошо, – Авель с прежней печальной улыбкой протянул руки к ней навстречу. – Иди сюда…

Запах осени стал отчетливее. Девочка шагнула вперед, упала в объятия Авеля и зарыдала в голос.

– Ш-ш-ш, – Авель обнял ее одной рукой, а тонкие и холодные пальцы другой положил ей на затылок, как набезобразничавшей и раскаивающейся младшей сестренке. – Все хорошо. Теперь все хорошо.

***

Один лестничный пролет, второй. Труп у стены. Плохой знак. Очень плохой.

Третий пролет. Много трупов. Шприцы, синяки на оголенных руках. Это не может быть случайностью. Что за чудовище способно сотворить такое с людьми? И что оно способно сделать с Авелем?

Четвертый пролет. Дверь в квартиру открыта и оттуда доносится неясный, почти неслышный отзвук. Авель? Чудовище? Или еще одна заблудшая жертва?

Стараясь ступать неслышно, Каин поднял руку с Сердцем на уровень груди и двинулся внутрь. Из комнаты дальше по коридору навстречу нежданному гостю по полу и стенам лезли бесчисленные жирные тараканы. Словно что-то вначале привлекло их в это ужасное место, а потом исчезло, заставив в срочном порядке искать новый дом. Каин сглотнул. Тараканов он не боялся, но зрелище все равно было не из приятных.

В обгоревшей, как и все остальное здание, комнате было пусто, только у дальней стены лежал кот, раздавленный, словно его переехала машина. Чуть в стороне от его переломанного тела светлел дверной проем в следующую комнату, и оттуда доносились неясные, тревожные звуки.

У проема Каин остановился на секунду. Он не был уверен в своей готовности увидеть, что его там ждет. Но медлить было нельзя. Задержав дыхание, Каин крепче сжал рукоять учащенно бьющегося Сердца и шагнул вперед.

Фигура на коленях спиной к нему, склонилась над подергивающимся телом девочки в больничной сорочке. Бежевый плащ, растрепанные светлые волосы…

– Авель?.. – окликнул брата Каин.

Авель развернулся и на миг оскалил красные от крови зубы, впившись чужими, птичьими глазами в лицо нарушителя своей трапезы. Всего на миг – затем в его лице что-то неуловимо изменилось. Глаза, знакомые человеческие глаза со слегка опущенными внешними уголками, тусклые, мутно-голубые, вызывающие отчего-то ассоциации с подтаявшим снегом, на знакомом худом лице. Но почему же оно все покрыто кровавыми брызгами?

– Каин… – прошептал он до боли знакомым ломким голосом. – Ты не должен был…не должен был это увидеть…

– Чт-то т-ты…

Голосовые связки Каина вновь ему отказали. Его дыхание участилось. Крупно дрожащей рукой он наставил на Авеля Сердце. Тот поднял руки – тоже заметно дрожащие – и еле слышно пролепетал:

– Я объясню…я все объясню…

Каин шагнул вперед. Теперь он мог видеть девочку почти целиком. Белая марлевая повязка на глазу, такая же белая сорочка – и страшная рваная рана на горле, из которой почти перестала брызгать кровь. С такими ранами не живут. Не больше минуты, как ни затыкай.

Авель медленно поднялся с колен, продолжая держать руки поднятыми в интуитивно понятном жесте капитуляции, и тихо проговорил:

– Клянусь, я никому не хотел причинить вреда. Только помочь. Я хотел только…

– Н-не здесь, – Каин отступил в сторону, продолжая целиться в брата Сердцем, словно оно могло выстрелить. – Т-ты все мне расскажешь. Но не здесь.

– Хорошо, – еле слышно прошептал Авель и вдруг по-детски шмыгнул носом. – Как скажешь.

Четыре лестничных пролета в какой-то момент показались Каину бесконечными. Он почти физически ощущал, как его одежда пропитывается вонью гари и разложения. Авель шагал впереди, на ходу вытирая лицо салфетками. Словно все так и должно было быть. Словно он просто испачкался.

Что ты наделал, милый брат? Что же ты наделал?

***

Авель вышел на залитый солнцем двор, сделал еще пару шагов по инерции и замер. Поморщившись от яркости света, Каин проследовал за ним – и тут же обнаружил причину его замешательства.

Крылатые твари. По меньшей мере, два десятка. Отрезали все пути к отступлению. В руках у многих блестят ножи. Что-то ухнуло и оборвалось внутри Каина. Если он двадцатью минутами ранее едва справился с двумя…

– Нет… – прошептал Авель со слезами в голосе. – Нет, все не должно было закончиться так… Не надо, прошу…

Чудовища переглянулись и обменялись свистяще-щелкающими смешками. Ближайший из них оттолкнул Авеля с дороги и поднял руку с ножом. Каин сделал шаг назад, снова ступив в темноту обгорелого подъезда. Здесь, в узком проходе, он по крайней мере мог успеть забрать с собой в могилу пару крылатых монстров. Его зубы обнажились в оскале. Он понимал, что спасения нет, но не собирался сдаваться без боя.

Авеля вновь оттолкнули, и он скрылся за медленно приближающейся к Каину массой облезлых серых перьев. Первое из чудовищ, продолжая посмеиваться, уже занесло руку с ножом, как вдруг…

– Так-так, – раздался из-за угла насмешливый мужской голос с хрипотцой. – Похоже, ангелы и вправду замыслили еще один мятеж. В прошлый раз это закончилось изгнанием с небес Люцифера и всех, кто выступил под его началом…

Чудовища практически синхронно повернули головы к источнику голоса. На мгновение Каину показалось, что на их лицах проступает инстинктивный, животный страх.

В поле зрения Каина меж замершими без движения чудовищами расслабленно вошел мужчина в сером со следами раннего старения на лице. В одной руке он держал бутылку вина, другую аристократично завел себе за спину. Неожиданно для себя самого Каин опустил голову, а его дыхание участилось. Смотреть на незнакомца отчего-то было немногим легче, чем держать руку на быстро нагревающейся электроплитке.

– Вам нет места в моем мире, – со сталью в голосе произнес тот. – Мой приговор – смерть.

Что-то громко хрустнуло, будто в нескольких местах сразу. Невероятным усилием воли Каин приподнял голову и бросил взгляд наружу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как все, кто угрожал ему несколько секунд назад, падают на асфальт, подергиваясь в посмертных конвульсиях.

– Что… – послышался снаружи дрожащий голос Авеля. – Кто…как…

– Интересно, – протянул незнакомец с мрачной насмешкой. – Ты, стало быть, у ангелов на побегушках? Жалкое зрелище. Назови хоть одну причину сохранить тебе жизнь. Давай, я слушаю.

Сердце в руке Каина гулко пульсировало, толкая кровь по вздувшимся венам. Авелю явно угрожала опасность. Каин не мог позволит себе потерять брата. Не мог!

Бесшумный шаг вперед…

– НА КОЛЕНИ.

У Каина подогнулись ноги. Ослушаться этого голоса было так же невозможно, как не упасть от внезапного и хорошо поставленного удара по лицу. Да, незнакомец даже не повернул головы в его сторону, но фраза была явно адресована Каину.

– Я слушаю, – повторил незнакомец более похожим на человеческий голосом.

– Я больше не служу ангелам, – пролепетал Авель, с явным трудом подняв на него широко распахнутые глаза. – Больше нет. Я нашел брата и избавился от скверны, так что…

– Неубедительно, – качнул головой незнакомец. – Мой приговор тот же…

Каин вновь приподнял будто налитую свинцом голову и встретился взглядом со стоящим на коленях братом. В его глазах было замешательство, отчаяние. А еще – смирение. Смирение со своей участью. Откуда-то отчетливо пахнуло палой листвой…

Острие Сердца ткнулось в покрытый сажей бетон. Используя его как опору, Каин медленно (слишком медленно!) поставил правую ногу на ступню. Из его груди вырвался глухой рык, плавно переходящий в стон. В его глазах потемнело.

– Ого, – все так же насмешливо бросил незнакомец. – Кажется, кто-то здесь имеет что-то против.

Каин даже не пытался совладать со своими голосовыми связками. Все его усилия были направлены на то, чтобы подняться с колена. Его ватные ноги раз за разом подкашивались, словно вовсе лишились мышц. Он должен был встать. Должен был защитить Авеля. Должен был, но не мог.

– Хочешь выступить против меня? – незнакомец, не торопясь, подошел ближе, сделал глоток из бутылки и склонился над Каином. – Если ты считаешь это храбрым поступком, я тебя разочарую: это просто глупость.

С еще одним рыком Каин навалился на Сердце всем весом и наконец поднялся на полусогнутые, трясущиеся ноги. По его лбу градом катился пот. Он чувствовал, что таинственный убийца крылатых чудовищ может буквально размазать его одной левой. Но он должен был…

– А ты силен, – хмыкнул незнакомец, и вдруг протянул Каину руку. – Сделаем так: я пощажу твоего дружка-слизняка, а ты за это послужишь мне какое-то время. Как тебе такой вариант? Учти, что я, Асмодей, редко предлагаю милость.

Асмодей?

Каин моргнул, отчаянно пытаясь восстановить дыхание. Асмодей…кажется, это имя демона. Или падшего ангела. Или это вообще одно и то же?

– П-падший? – сорвался с его губ еле слышный хрип.

– Так меня иногда называют враги, – ответил Асмодей с кривой усмешкой. – Но редко. Потому что обычно они не живут достаточно долго. Так что, по рукам?

– Да, – выдохнул Каин и вцепился в протянутую руку своей.

– Отлично, – удовлетворенно кивнул демон. – Тогда встаньте. У нас здесь есть еще одно дело.

Невидимый многотонный груз, тянувший колени Каина к земле, исчез, оставив лишь усталость от неимоверно напряженной борьбы с ним. Но не успел старший из братьев расправить плечи и вдохнуть наконец полной грудью, как в его плечо на полном ходу врезался еще один незнакомец, будто материализовавшийся перед ним из воздуха. Короткие рыжие волосы, та же серая мешковатая одежда – не то тюремная, не то больничная…прежде чем Каин успел его как следует разглядеть, тот молча и не сбавляя хода скрылся в темноте подъезда.

Что это было?

– Ты не помогла хозяину, маленькая дрянь!..

Каин едва узнал звенящий голос Авеля. Он перевел взгляд на брата – как раз вовремя, чтобы увидеть, как он с глухим шлепком наотмашь бьет куклу по лицу ладонью.

– Ты не достойна даже лизать его сапоги! Ты… – он замахнулся вновь, но Каин уже пересек разделявшее их расстояние и перехватил его руку на лету.

Братья встретились взглядами. Они оба тяжело дышали. Глаза Авеля были полны неестественной, совершенно неуместной ядовитой злобой.

– Я…я… – Каин сглотнул шершавый ком в горле. – Я тебя не узнаю. Я шел сюда за одним человеком, а нашел…нашел совершенно другого.

– Но Каин… – глаза Авеля округлились не то от удивления, не то от обиды. – Она же…

– Она спасла меня, – глухо прорычал Каин, до боли стиснув его запястье. – Еще одно слово о ней – и можешь считать, что у меня больше нет брата.

Рот Авеля беззвучно приоткрылся, а в его глазах за секунду пронеслась целая буря невыносимо болезненных эмоций. В следующую же секунду он покорно опустил глаза и с явным трудом выдавил:

– Хорошо. Все, что скажешь.

Каин отпустил его руку, которая безвольной плетью повисла вдоль его туловища, и опустился на одно колено перед куклой. Пустой, неживой взгляд. Ни следа от удара Авеля. Ни следа какой-либо эмоциональной реакции на него.

– Ты… – Каин снова сглотнул. – Ты ждешь приказа, так?

Кукла не ответила. Конечно же.

– Тогда… – Каин, с трудом переборов неуместную брезгливость, коснулся ее холодной, немного липкой щеки тыльной стороной ладони. – Тогда будь свободна и делай что хочешь. Вот тебе мой приказ.

Стеклянные зрачки куклы едва заметно дрогнули. Она сфокусировала взгляд на лице Каина. На секунду ему показалось, что ее твердые, потрескавшиеся губы тронула легкая усмешка. Всего на секунду. Затем она развернулась и медленно заковыляла прочь.

– Я не гоню тебя, – на всякий случай уточнил Каин. – Можешь пойти с нами…

Никакой реакции. Чего бы она ни хотела, их компания ей явно была не нужна. Каин перевел взгляд на отступившего в сторону Авеля. Зажмуренные глаза. Сжатые до дрожи кулаки. Прикушенная до крови губа. Каин не видел перед собой милого и доброго брата. Нет, перед ним был страшный незнакомец, до краев наполненный совершенно невыразимой болью.

«Авель…Авель…я ведь совсем не знал тебя», – всплыло вдруг у него в голове.

Может быть, изначально было ошибкой позволить этому человеку занять место брата в своем сердце?..

– Если вы, голубки, закончили выяснять отношения… – рано постаревший мужчина влил остатки вина себе в глотку и небрежно швырнул бутылку в ближайшие кусты. Из-за его спины вдруг вышел совсем молодой паренек в клетчатой красной рубашке, покрытой засохшей кровью, и продолжил мысль, как если бы они были одним целым. – То мне нужна информация. Зная, небесное воинство, могу предположить, что на занятых им территориях людей осталось немного. Итак, вопрос: где находится точка нисхождения, и куда от нее двинулись ангелы?

Точка нисхождения?

Каин обратил взгляд к Авелю. Тот опустил глаза. Он знает, – пришло осознание. Знает, но не хочет говорить.

Воплощения Асмодея обменялись понимающими усмешками. Младшее перешагнуло через мертвую груду серых перьев навстречу Каину. Оно несколько уступало убийце в росте и ширине плеч, но посыл движения читался предельно ясно: не пройдешь, пока я не разрешу. Старшее же взяло Авеля за ворот плаща, приподняло и резко притянуло к себе, с тихим хрустом столкнувшись лбом с его носом. На землю закапала кровь.

– Говори, – прорычал демон.

– Скажи ему, – Каин поймал глазами растерянно заметавшийся взгляд Авеля. – Просто скажи, что знаешь.

– Ладно…ладно, я скажу, – Авель успокаивающе приподнял руки. – Точка нисхождения – здесь, недалеко. Основные силы пошли на Москву, захватывая по пути города…

– И никто не пытался отбиться? – вырвался у Каина вопрос. – Где была полиция, армия?

– Если кролики обнаружат, что попали на ферму, смогут они поднять восстание? – младшее воплощение демона с усмешкой покачало головой. – Нет, не смогут. Им это даже не придет в голову. Рядом с людьми они – беспомощный скот. И это не изменится, если выдать им маленькие автоматы и каски с дырками для ушей.

– Значит, ангелы практически захватили страну? – вкрадчиво переспросило старшее и стянуло ворот Авеля, очевидно, перекрыв ему дыхательное горло. – И, конечно же, в этом нет ни капельки вины двух совершенно не подозрительных персон, по счастливой случайности выживших в самом эпицентре вторжения?

– Отпусти его!.. – Каин шагнул вперед, но тут же получил согнувший его пополам удар под дых, такой резкий, что его глаза вовсе не уловили движения.

– А то что? – тихо спросил демон, не оборачиваясь.

Каин встретился глазами с младшим воплощением. «Не советую», – едва заметно качнуло оно головой.

– Мы…мы поможем, – Каин, превозмогая боль, выпрямился и с трудом, наперекор инстинкту опустил руку с бешено колотящимся Сердцем. – Поможем все исправить.

Воплощения Асмодея переглянулись. Младшее пожало плечами, сунуло руки в карманы и отступило в сторону. Старшее выпустило Авеля, и он мешком осел на землю, хватая ртом драгоценный воздух.

– Ладно, – вздохнул демон. – Я дам вам шанс доказать, что живыми вы полезнее. Что еще мне следует знать?

– Тут есть… – Авель тяжело сглотнул и потер шею. – Есть убежище. Там укрылись местные. Не знаю, сколько. Часть небесного воинства осталась, чтобы расправиться с ними, но они ждут возвращения этой группы, – он обвел рукой лежащих на земле чудовищ. – Если поторопимся, мы можем их опередить…

– И зачем нам тратить силы на спасение горстки беженцев, – старшее воплощение угрожающе хрустнуло шеей. – Когда под угрозой жизни миллионов, а если не поторопимся, то и миллиардов людей?

Авель на мгновение встретился глазами с Каином, ища поддержки.

– Говори, – кивнул Каин, и повторил. – Все, что знаешь.

– Хорошо, – Авель перевел взгляд на демона и снова сглотнул. – Дело в том, что эту атаку…будет возглавлять лидер восстания. Рагуил.

– А вот это уже интересно… – воплощения Асмодея с усмешкой переглянулись.

– Кто это сделал?

Все четыре пары глаз обратились к беззубо скалившейся на них черноте подъезда. Оттуда на свет медленно ступил человек, о существовании которого все успели забыть. Рыжая бородка, больничная одежда. Губы сжаты в нитку. Во взгляде – убийственно острая сталь. На руках – залитое кровью тельце девочки с четвертого этажа.

– Следы зубов, – мрачно констатировало младшее воплощение.

– Похоже на работу ангелов, – тяжело кивнуло старшее.

Каин бросил растерянный взгляд на лицо Авеля. Он боялся увидеть в нем удовлетворение или насмешку. Но нет, в глазах брата читалась точно такая же растерянность и явная помесь испуга с чувством вины. «Не выдавай меня», – молили эти глаза.

– Мы остановим их, – старшее воплощение подошло к человеку в сером и веско положило руку ему на плечо. – Остановим. Обещаю.

– Мы остановим их, – эхом повторил тот, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. – Да. Остановим. Вместе.

***

Серое небо тихо плакало редкими каплями холодного дождя. Маленькие, быстро исчезающие круги шли по серым лужам, равнодушно отражавшим чудовищные гримасы тяжелых серых облаков. Серый асфальт отчего-то отказался впитать бурые кляксы, и теперь они, давно засохшие, понемногу растворяясь в дождевых каплях, утекали в ближайшую канаву, уродливым черным шрамом растянувшуюся вдоль улицы.

Кукла стояла над телом Хозяина.

«Будь свободна и делай что хочешь».

Она хотела найти Его. И потому – нашла. Но что делать дальше?

Когда-то Он был для нее, если не всем миром, то значительной и лучшей его частью. Весь смысл ее существования заключался в безропотном подчинении Его приказам. Он пытался сбежать от нее – куда угодно, хоть на тот свет, но из ее перманентно агонизирующего мира не уйти так просто. А теперь Он лежал перед ней, у подножия высокого бетонного здания, поломанный и жалкий. Его давно покинула та часть, что ставила Его на высшую в сравнении с куклой ступень. Ужасно, противоестественно. Наверное, кукле должно было быть страшно. Только вот страха она не чувствовала. Лишь холодную серую пустоту.

С тихим хрустом кукла подняла голову. Взгляд ее безжизненных, ничего не выражающих глаз был направлен к соседнему зданию. Там, на втором из трех этажей, в одном из окон плясал крохотный огонек.

Хозяина больше нет. А кукла все еще есть.

«Будь свободна и делай что хочешь».

Да, и желания у нее тоже еще остались.

Она шагнула вперед, с куда большей уверенностью, чем раньше. Тихий хлопок, порыв ветра – и улица снова была пуста. Лишь серое небо тихо плакало в серые лужи, и по серому асфальту от тела Хозяина бежали красновато-мутные ручейки.

***

– Заночуем здесь, – бросил через плечо Максим и уселся на торчавший из земли камень, щурясь на догоравшее над горизонтом солнце.

Каин скептично окинул взглядом окрестности. Хрущевки и частный сектор его родного поселка остались далеко позади. Теперь с одной стороны к предполагаемой стоянке подступал куцый лесок из тонких молодых сосен, а с другой начинался медленно увядающий холмистый луг. Если верить Авелю, их цель должна была быть где-то за его грязно-желтыми просторами. Еще день пути. Может, меньше.

– Ты-то может и не устал, – усмехнулся бесшумно подошедший сзади Гордей. – Только вот, у некоторых груз потяжелее какого-то ржавого тесака.

Взгляд Каина обратился к Игорю. Тот медленно, словно боясь потревожить чуткий сон, опустился на колено, уложил тело дочери на землю и так же осторожно взял ее тонкую бледную руку в свои.

– Ночь ожидается прохладная, – снова подало голос младшее воплощение Асмодея. – Нам понадобится костер. Поскольку никто другой этого сделать не сможет, дров наломаю я. Остальное на вас.

– Я соберу хворост, – тихо произнес Авель, ни на кого не глядя. – Дайте мне несколько минут.

«Чувствует себя виноватым? – промелькнуло в голове Каина. – Или просто втирается в доверие?»

– Понадобятся еще камни, – впервые с начала пути подал надтреснутый голос Игорь. – Я поищу. Мне…все равно нужно немного побыть одному.

Каин присел на корточки, воткнув в землю острый конец Сердца. Вопреки словам демона, он и сам успел устать за этот безумный день. Его взгляд был прикован к бежевому плащу Авеля, неспешно бродившего между деревьями в поисках сухих веток. Похоже, убегать он не собирался. Чуть дальше раздался громкий треск – видимо, Гордей уже нашел подходящее дерево. Игорь, пошатываясь, брел обратно в сторону поселка, вероятно, приметив подходящие для кострища камни по пути.

Идеальный момент для разговора с глазу на глаз.

– Мы могли бы двигаться быстрее, – негромко проговорил Каин, бросив взгляд на широкую, хоть и костлявую спину Максима.

– Могли бы, – согласился тот, не оборачиваясь. – Но Игорь никому не позволит нести его дочь, и бросить ее не похороненной он не может, а бросить самого Игоря…скажи, Каин, тебе знакомо слово «возмездие»?

Со стороны, куда двинулся обсуждаемый, раздался режущий крик, полный такой боли и отчаяния, что на спине Каина выступил холодный пот. Он не смог заставить себя обернуться.

– Ты слышишь это? – по тону голоса Максима безошибочно угадывалась его хищная улыбка. – Слышишь, как ревет это черное пламя, пожирающее его изнутри? О, это одно из самых прекрасных проявлений, на какие только способен человек. Мы можем потерять время, ресурсы, преимущества – но мы обязаны дать свершиться возмездию.

– Понимаю, – почти честно ответил Каин. – А что потом?

– Тебе все надо разжевывать, да? – старшее воплощение Асмодея испустило скучающий вздох. – Смотри. Мы не знаем, где сейчас находится Рагуил – только место, где его в последний раз видел твой братец, и примерное местоположение поселения, на которое готовят атаку его ангелы. Следовательно, наш лучший шанс его встретить – найти это поселение первыми и двинуться от него навстречу небесному воинству.

– Этот…Рагуил, – Каин поднялся, разминая затекшие ноги. – Он действительно так важен? Ты легко расправился с парой десятков этих тварей. Не лучше ли нам ударить по основным силам?

– Во-первых, «основных сил» сейчас, полагаю, просто нет, – Максим тоже вытянул ноги, громко хрустнув коленями. – Ангелы редко встречают сопротивление со стороны людей, так что им нет нужды образовывать группы больше десятка особей. Сейчас они растекаются по региону, как мышьяк по венам. Гоняться за ними нам пришлось бы долгие месяцы, а то и годы. А вот возможность поймать Рагуила все заметно упрощает. Видишь ли, он, в отличие от своего воинства, явился не через прореху между мирами в точке нисхождения. Нет, он пробудился в материальном теле человека. Он – якорь для других ангелов, так же как моя телесная половина – якорь для духа Гордея. Убьем его – и проблема вторжения небесного воинства решена.

– Что-то здесь не сходится, – Каин задумчиво потер лоб свободной рукой. – Если этот Рагуил уязвим, почему они не прячут его в тылу? А если нужен в атаке – если опасен – то почему именно здесь, против кучки беженцев?

– А вот это правильные вопросы, – по-прежнему не оборачиваясь кивнул демон. – Возможно, с этой кучкой все не так просто, как можно предположить. В любом случае, полагаю, скоро мы узнаем ответы.

– Да…наверное, – Каин едва слышно вздохнул. – Хорошо. Но что ты будешь делать потом?

– Потом? – переспросил демон, повернув голову вполоборота.

– Когда мы покончим с этим вторжением, – Каин снова перевел взгляд с мелькавшего в отдалении бежевого плаща на затылок демона. – Когда ты установишь свою власть. Что ты будешь делать потом?

– Забавно, – криво усмехнулся Максим. – А я как раз хотел спросить о том же самом тебя.

Каин непонимающе моргнул.

– Человек, чье сердце было искалечено настолько, что превратилось в острый кусок металла, – старшее воплощение Асмодея, не глядя, указало на клинок Каина большим пальцем. – Человек, который не смог придумать себе мирного занятия даже в конкретном деле по подготовке лагеря. Человек, который с момента нашей встречи ни разу не выпустил из рук оружие. Да и что это за оружие? Оно не похоже на орудие воина, защитника, стража порядка. Кем же ты будешь в новом мире, когда у нас закончатся враги? Мясником? Палачом? А, не напрягайся зря. Я знаю, тебе нечего мне сказать.

Каин сглотнул и опустил глаза на Сердце. Демон был прав во многом. Если не во всем.

– Ты хочешь знать, что я буду делать, когда все закончится? – Максим наконец развернулся к собеседнику лицом. – Когда установится власть сильных, а слабые покорятся или умрут? – он наклонился вперед, и в его глазах заплясали инфернально обжигающие огоньки. – Все, что пожелаю – вот тебе мой ответ. Можешь ли ты сказать то же самое про себя?

Взгляд демона раскаленной иглой вонзился в глаза Каина, достав, должно быть, до самой глубины его души.

– Нет, – констатировал Максим, вновь обратив лицо к почти исчезнувшему за горизонтом солнцу. – Даже если бы я позволил, ты не смог бы.

Легкие, почти неслышные шаги. Каин с трудом сбросил оцепенение и повернул голову к их источнику. Авель. С внушительной охапкой хвороста.

– Вот, – он высыпал свою добычу на землю между Каином и Максимом. – Как думаете, хватит на ночь?

– Должно хватить, – появившийся будто из воздуха Гордей высыпал рядом груду кое-как разломанных кусков дерева.

– Да, хватит, – голый по пояс и, кажется, немного посвежевший Игорь скинул с плеча перевязанную в некое подобие мешка футболку, набитую камнями.

Каин скользнул отсутствующим взглядом по собранным припасам. Он еще совсем не отошел от разговора с демоном.

«Кем же ты будешь в новом мире?»

Каин не знал. До сих пор он не задумывался об этом.

– …нет-нет, их надо сложить ровно, вот так… – донеслось до него как сквозь воду.

Впрочем, была в его голове мысль, пожалуй, еще более тревожная.

«Когда установится власть сильных, а слабые покорятся или умрут».

Неужели Тиамат действительно хотела именно этого?

– …хорошо, что я захватил в больнице зажигалку – как знал, что пригодится…

«Все, что пожелаю».

Так сказал Падший. И пока что не похоже, чтобы он имел в виду что-то хорошее.

– …а сигарет случайно ни у кого нет? Эх, да что ж за напасть такая…

Каин глубоко вдохнул и сильнее сжал беспокойно пульсирующую рукоять Сердца. С каждой минутой все сильнее становилось ощущение, что служить Асмодею – едва ли не самая ужасная ошибка, что он когда-либо совершал.

– Тебе особое приглашение нужно?

Каин вздрогнул и поднял глаза. Перед ним, скрестив на груди руки, стоял Гордей. Остальные уже расположились вокруг костра. Игорь вновь держал за руку лежавшее в стороне от огня тело дочери. Максим расслабленно закинул руки за голову и прикрыл глаза, вероятно, уже засыпая. Авель приподнялся на локтях и выжидающе смотрел на брата, не смея, однако, его беспокоить.

– Сделай нам всем одолжение и попробуй поспать, – продолжил мысль Гордей. – Завтра у нас еще один долгий переход. Не переживай, мне не нужны ни сон, ни тепло, ни компания, да и должен же кто-то вас караулить.

– Хорошо, – кивнул Каин и, подумав, выдавил. – С-спасибо.

Сидеть на земле оказалось довольно жестко. Лежать было бы еще жестче. Каин украдкой бросил еще один взгляд на Максима. Тот выглядел так, словно лежал по меньшей мере на уютном диване в гостиной собственного дома. Наверное, для этого нужна была какая-то особая сила. Самому Каину ее, очевидно, не хватало.

– Ты так и будешь сидеть всю ночь? – тихо прошелестел сбоку ломкий голос Авеля.

– Тут выбор небогат, – буркнул Каин, придвинувшись ближе к огню.

– Небогат, но есть, – Авель поднялся на колени и начал расстегивать пуговицы плаща. – Как и всегда.

– Ты о чем? – Каин перевел на брата слипающиеся глаза.

– Вот, – Авель стянул с себя плащ, оставшись в черной водолазке, и протянул его Каину. – Это не много, но он мягче, чем кажется. Ляг на него, подложи под голову или закутайся целиком – как удобнее.

– А ты? – спросил тот, машинально приняв предложенное.

– Не беспокойся, – печально улыбнулся Авель, снова укладываясь на землю. – Мне не привыкать спать на жестком, а вот ты, на случай драки, нам нужен хорошо отдохнувшим.

– Но…

– И слушать не хочу, – Авель демонстративно закрыл глаза, а его улыбка на мгновение стала чуть шире, но тут же угасла. – Кроме того…мне кажется, я задолжал тебе по меньшей мере извинение. Спи, Каин. Завтра будет долгий день.

Плащ и в самом деле оказался удивительно мягким. А еще он до боли сладко пах осенней свежестью – даже более отчетливо, чем сам ночной осенний воздух. Но когда Каин наконец улегся, ему в бок воткнулось что-то твердое. Приподнявшись, он наощупь достал из кармана плаща старенький на вид фонарик с металлическим корпусом. Каин на автомате щелкнул кнопкой, но находка не ожила. Сломался? Или кончились батарейки?

– Мешает? – с улыбкой спросил снова открывший глаза Авель. – Давай сюда, пусть спит со мной.

Без фонарика в кармане плащ стал едва ли не удобнее приютских кроватей. В костре тихо потрескивало дерево, которое даже не хотелось назвать посмертно агонизирующим. Руки почти уснувшего Каина коснулась чужая рука.

– Как думаешь, – едва слышно прошептал самый родной из оставшихся в этом мире голосов. – Это у нас не последний такой вечер?

Авель. Человек, практически на глазах Каина убивший маленькую девочку, да еще таким чудовищным, животным способом. Хуже того – человек, впустивший в мир людей небесное воинство и тем самым, похоже, поставивший под большое сомнение будущее всего человечества. Но все его преступления остались где-то там, в стремительно расплывающейся, эфемерной реальности. А здесь и сейчас были только его мягкий плащ, запах осени, неразрывно связанный с печальной улыбкой его голубых глаз, и его худая прохладная рука. Совсем рядом. Наконец-то.

– Не знаю, – пробормотал Каин и легонько сжал руку брата, окончательно проваливаясь в сон. – Не знаю. Но надеюсь.

***

Другой костер, совсем не так профессионально сложенный, горел прямо посреди полированного бетонного пола в холле поселковой школы. Лакированное дерево злобно шипело и пускало вонючий дым, от которого щипало в носу и кружилась голова, но это помогало перетерпеть пару самых холодных часов.

– …может, завтра все же попробуем добраться до твоего дома? – донеслось до слуха куклы из-за двери, отделявшей ее от огня. – Или хотя бы до магазина, а? Два дня ведь уже не ели! Слышишь, как в животе урчит?..

Рука куклы на секунду замерла над учительским столом. Что же взять? Здесь тоже есть эти заостренные палочки…но есть и кое-что поинтереснее.

– Дурак ты, Леха, – приглушенный хлопок подзатыльника. – Вон, Борька с Машкой вчера пошли за едой – и где они, по-твоему? Ждать надо, пока святоши не уйдут или хотя бы не успокоятся…

– Ага, – первый голос отчетливо хлюпал носом, едва сдерживаясь, чтоб не расплакаться. – А если не ус-ус-успокоятся?

– Тихо ты! – шикнул третий. – Я вроде что-то слы…

Кукла толкнула дверь и ступила в холл. В едва живом свете огня в ее руке блеснули допотопные железные ножницы, покрытые пятнами ржавчины.

«Будь свободна и делай что хочешь».

Для начала она хотела, чтобы дети не двигались, ведь гоняться за ними ей было бы трудновато.

– В-в-вась? – пискнул один из них, с ужасом уставившись на куклу. – Я, к-к-кажется, не мо-мо-мо…

Кукла медленно шагнула вперед, тихо хрустнув коленными суставами. Торопиться ей было некуда. Зато надо было обдумать детали следующего желания. Раскрыв свой диковинный инструмент, она приставила лезвие к горлу мальчика. Нет, этот не годился – он трясся как в припадке, а из глаз, из носа и по левой штанине у него что-то текло. Кому нужна такая игрушка?

– Ты еще кто? – ненатурально храбрясь, выплюнул подросток, застывший в полусогнутом положении – должно быть, спасался от дыма. – Какого хрена тебе надо?!

Эта фраза звучала знакомо. Левый уголок губ куклы чуть приподнялся. Она шагнула ко второму кандидату. Тот стиснул зубы, либо поняв, что ответа не получит, либо пытаясь унять дрожание челюсти. Да, этот бы подошел. Только вот эта одежда на нем…

«Будь свободна и делай что хочешь».

С ужасом в широко раскрытых глазах Вася беспомощно наблюдал, как его руки стягивают с его тела через голову сначала тонкий шерстяной свитер, затем длинную футболку защитного цвета.

– Вася? – еле слышно прошептала девочка примерно одних с ним лет. – Ты что делаешь? Что это…зачем это…

Мелкий Леха, словно предчувствуя дальнейшие события, крепко зажмурился, даже застонав от напряжения. И очень вовремя. Лезвие ножниц резко вошло в Васин живот почти по самую ручку. Он дернулся и страшно захрипел, закатив глаза. На пол закапало красным. Непорядок. У игрушки не должно быть внутри красной жидкости.

– Вася!.. – беспомощно вскрикнула девочка, и тут же обмякла, потеряв сознание.

Что же должно быть внутри настоящей игрушки? Кукла хотела бы знать. И вдруг поняла, что на самом деле уже знает. Возможно, знала всегда.

Ножницы с тихим чавкающим звуком прочертили линию от пупка до самой грудной клетки. Из разреза вывалилась часть кишечника. Все еще неправильно. Все еще не похоже на игрушку.

Еще удар ножницами. Кровь снова брызнула на пол. Васины глаза с видимым трудом обратились к кукле. В них читались гнев, страх, боль – множество вещей, которые не должна испытывать игрушка. Плохая игрушка. Плохая. Еще удар. Еще. Еще. Еще.

Разрезанный кишечник вывалился на пол аморфной кучей дурно пахнущих отбросов. Еще удар. Кровь почти перестала брызгать. Ее остатки в брюшной полости впитывает в себя мешанина сухих, слегка колючих волокон. Да, теперь у него внутри была солома. Как у настоящей игрушки. Как и хотела кукла. Она подняла глаза на лицо своей жертвы. Ее творение бессмысленно и безропотно таращилось на нее двумя большими пуговицами, кое-как пришитыми к грубой, пористой коже.

Кукла отступила на шаг, любуясь результатом своих трудов. Идеально. Хорошая игрушка. Хорошая, но…

Это ведь далеко не предел.

Что еще она может узнать? Чего еще пожелать? Что сделать?

«Будь свободна и делай что хочешь».

О, как же осложняет выбор отсутствие ограничений. Да, ей определенно было о чем подумать. Например, о том, что же такого важного она почувствовала в последнем человеке, которого считала хозяином. Что до новой игрушки…кукла вдруг поняла, что уже не испытывает к ней интереса. Выдернув ножницы из податливой плоти, она вложила их в руку своего творения, а затем со скрипом наклонилась и подобрала его футболку. Да, это будет получше больничной сорочки. Тихий хлопок, порыв ветра – и кукла исчезла. А ее игрушка шатко развернулась к мелкому Лехе.

Все же, если постараться, можно было сделать что-то хорошее и из него.

***

Маленький отряд Асмодея пересек холмистый луг, затем – огромное, показавшееся вначале вовсе бескрайним поле с жухлой, как и следовало ожидать в разгар осени, несобранной пшеницей. За ним из близлежащего леса выныривала разбитая грунтовая дорога, покрытая грязными лужами, и вела она в сторону видневшихся вдалеке приземистых деревянных домиков.

– Скажи, Авель, – Каин догнал брата и тронул за рукав плаща, привлекая внимание. – Чего вообще хотят ангелы?

– Жрать они хотят, – мрачно вклинился Максим, лениво проследив взглядом за летевшим мимо них майским жуком. – И сожрут всех, до кого дотянутся, если мы не помешаем.

– Не совсем так, – мягко возразил Авель, шагнув с грязной дороги на обочину, где навстречу солнцу пробивалась молодая зеленая травка. – Вкусить чью-то плоть – значит принять на себя его боль, его грех, все дурное, что произошло и что должно было произойти в его судьбе. Вот, чего хочет небесное воинство. Очистить этот мир.

– Ты говоришь так, словно в этом есть смысл, – процедил Игорь, на лбу которого выступила испарина – и от напряжения, и от зноя. – Как будто то, что они делают оправданно.

– Нет, – Авель опустил голову, а его костлявые кулаки непроизвольно сжались. – Нет, этому не может быть оправдания.

В его голосе сквозила неподдельная боль. Каину стало немного не по себе от того, что он понимал ее причину лучше остальных. Авель…что двигало тобой вчера, в том черном доме, пропахшем горечью и смертью? Сможешь ли ты когда-нибудь себя простить? И правильно ли вообще прощать такое?..

– Стойте, – снова подал голос Игорь, остановившись первым. Его прищуренный взгляд скользил по окрестностям. – Что-то здесь не так…

Каин огляделся. Типичный, вроде бы, сельский пейзаж – желтые одуванчики, голубые васильки, порхают белые капустницы, кружатся в воздухе стайки мошкары…

– Напомните, какой сейчас месяц?.. – неуверенно протянул Авель.

– Лето!

Все пять пар глаз обратились к ближайшему кособокому домику. Из его тени навстречу отряду вышла девочка лет тринадцати в грязном сарафане в голубой цветочек. Она лучезарно улыбалась, демонстрируя задорно торчащие вперед клыки. Несмотря на круглые детские щеки, тупой подбородок, глаза плохо определимого цвета и жиденькие рыжие волосы, кое-как собранные в хвост, слово «некрасивая» не вязалось к ней совершенно. Нет, такие люди стоят вне этой грубой селекции.

Мелькнуло размытое пятно – и в следующее мгновение Гордей заключил ее в объятия настолько крепкие, словно боялся, что она, самый важный человек в его жизни, вот-вот растворится в воздухе. До слуха Каина донеслись его сдавленные рыдания. Поразительно, с учетом того, как скуп на эмоции демон был все время их небольшого совместного путешествия.

– Что происходит? – робко обратился Авель ко второй половине Асмодея. – Кто это?

– В самом деле, – медленно и задумчиво проговорил Максим. – Как я сразу не догадался? Для такой, как она, смерть человеческой оболочки – лишь новое начало…

– Что происходит? – повторил вопрос Авеля Игорь, перехватив тело дочери поудобнее. – Ты знаешь где мы?

– Дома, – на некогда грозном лице демона все яснее проступала нежная, умиротворенная улыбка. – Мы дома.