Свисающие с потолка магические лампы бросали яркий свет на пожелтевшие страницы раскрытых фолиантов и покрытые пылью стеллажи. Архив Лодвара хранил даже номера газет двадцатилетней давности, сложенные по номерам и заботливо подшитые по годам выпуска. Моника редко заглядывала сюда – мрачный книжный склеп не манил её – но сейчас она вполне удобно расположилась напротив Татии Кревено, опустив голову и сложив руки на коленях как примерная ученица.
– И ты огрела столичного следователя графином? – Татия отложила в сторону несчастный второй том «Хроники…», который с утра уже пересчитал ступени в доходном доме Паоланы Викор, и побарабанила пальцами по столу. – Что на тебя нашло?
– Сама не знаю, – Ника медленно покачала головой, будто сонного порошка наелась. Перед глазами всё расплывалось и качалось, словно она получила откат от удара графином. – Руки словно зачарованные были, только и думала о том, как он меня раздражает.
– Симпатичный хотя бы? – заинтересованно спросила помощница архивариуса. –Ты, кстати, не заметила брачного браслета?
– Татия! – возмущённо посмотрела на неё Моника. Признаваться в том, что на самом деле Арнан Саудрест не просто симпатичный, а просто-напросто идеальный, она не собиралась никому даже под пытками. – Мне грозят неприятности, я пришла к тебе как единственное подруге, а ты спрашиваешь о внешности сыскаря?
– А что? Я девушка свободная, мужем не обременённая, – Татия усмехнулась и пожала плечами, выставив высокую грудь и огладив крутые бёдра. – Где, по-твоему, мне искать приличного жениха? Твой Эрнард в мою сторону даже не смотрит, а уж я, поверь, старалась.
– Что мне делать? – Ника уронила голову на руки и громко, протяжно вздохнула. Динстон учил её бить на опережение при малейшем сомнении, и вот она впервые в жизни действительно засомневалась и отработала урок брата на полную. Только вряд ли это станет для неё оправданием.
– Об этом надо было думать раньше, – подруга похлопала девушку по плечу. – Он хотя бы жив?
– Да что ему сделается? Он же маг, – вскинулась Моника, жалея о том, что пришла к Татии за помощью. Помощница архивариуса вряд ли могла спрятать её. – Головы у них крепкие, это я не раз проверила на братьях, да они и сами особой осторожностью не отличались. Одни только магические поединки чего стоят!
– А сбежала зачем? Надо было дождаться, когда сыскарь в себя придёт, отпоить водой из того самого графина, приласкать как следует. Могла бы сделать вид, что испугалась и сама не знаешь, что на тебя нашло, – Татия прижала руки к груди и театрально с придыханием в голосе воскликнула. – Ах, простите-простите, я такая нервная! У меня тонкая чувствительная натура!
– Пойду я, – не оценила актёрской игры соседки Ника. Она и сама знала, что сглупила дважды. – Вещи соберу и на вокзал за билетом, если успею.
– Ну и зря! Он же тебя из-под земли достанет теперь, – подруга схватила Монику за руку и усадила обратно на стул. В голубых глазах девушки читалось неодобрение, а сжатые губы явно указывали на недовольство, а то и вовсе злость. – Ты, моя дорогая, нарушила закон, напала на полицейского при исполнении, и наверняка стащила у него важные улики.
– Какие ещё улики?! Да я всего лишь забрала несколько контрактов, – Ника только сейчас заметила, что из сумочки предательски торчат конфискованные у сыскаря документы. – Эрнард прибил бы меня, если бы они попали в руки дознавателей.
– Таки не всё чисто у вас в агентстве! Я знала! – Татия подскочила на месте, хлопнула в ладоши и вцепилась в Монику. – Знала, что красавчик Эрнард что-то скрывает! Что там было? Контрабанда? Запрещённые артефакты, любовные зелья?
– Да ну тебя, – девушка в который раз за день попыталась отцепить чужие пальцы от любимой блузки – между прочим, самой скромной из дюжины, сшитой Анией Понцелер. – Мы занимались охраной ценных грузов, тех, что по магпочте не отправить. Просто в последнее время как-то странно всё было. Вроде и заказы обычные, и наниматели знакомые, но что-то мне не по себе.
– Чуйка родовая, значит, сработала… – тут же успокоилась Татия, задумчиво накрутив локон на палец. – Магии в тебе нет, а крохи фамильного предчувствия всё же достались.
– Да какой там! – вздохнула Моника, заталкивая бумаги в сумочку так, чтобы они не торчали. – Я и плетения вижу только если сильно напрягусь. Как сегодня в офисе.
– Вот и ответ – скажешь этому сыскарю, что перенапряглась, мол думала грабитель, пыталась увидеть магию и вызвать жандармов, вот и котелок потёк временно, – вдохновлённо сочиняла Татия, увлечённая своей идеей. – Помутнение, считай.
– Неплохо, но мне не годится, – призналась Ника, пряча лицо в ладонях. – Кажется, я себя выдала, когда принялась рассуждать о зарплате. Вряд ли помутневшее сознание такое допускает.
– Пф-ф, подумаешь, – скривилась Татия. – Когда котелок течёт, мысли вообще гуляют куда хотят, и тебя не спрашивают.
– Откуда знаешь? – Моника отняла руки от лица и с любопытством посмотрела на подругу. – Бывала в лечебнице святого Антонела?
– Так, всё. Я тебе помогла, на путь истинный наставила, – обиделась Татия, подхватывая Монику за локоть и подталкивая её к выходу. – Мне ещё корешок второго тома хроник надо заново подклеить и вообще, время идёт – работа стоит. Ты там вещи собирай поживее, наверняка твой сыскарь очнулся и рыщет по городу в поисках твоей ничем не примечательной особы.
Моника выскочила из архива на улицу, будто за ней сами мунды гнались. Сначала она хотела благородно оскорбиться на выходку подруги и последнюю фразу, но вспомнила, что Татия права – сыскарь уже должен был очнуться и обнаружить, что Ника обшарила его карманы и забрала документы. На пороге многоквартирного дома Паоланы Викор, девушка затормозила, запоздало подумав, что миор Арнан Саудрест вряд ли глупее её и сразу поймёт, что искать Монику стоит начать с места проживания.
Затолкав зудящее чувство тревоги поглубже, девушка отворила коричнево-красную дверь, шагнула в гостиную и огляделась в поисках Паоланы. Лари Викор в это время могла быть где угодно: рыскать по рынку, допрашивая торговцев на предмет свежих слухов; докучать прачкам с улицы Джинеле, которые всегда в курсе дел своих постоянных заказчиков, или дежурить в приёмной мэра города, надеясь услышать сплетни или домыслы вечных жалобщиков. Моника вздохнула с облегчением, не увидев поблизости хозяйки, прошмыгнула на лестницу и бодро поднялась по ступеням на третий этаж.
Памятуя о встрече с миором уполномоченным особого отдела, девушка внимательно осмотрела дверь в свою квартиру и, не заметив чужого вмешательства, осторожно вставила ключ в замочную скважину. Первый поворот ключа эхом отразился от полупустой комнаты, следующий поворот проскрежетал на сердце у Моники слишком громко, а от третьего у неё сильно забилось сердце. Ника рывком распахнула дверь, влетела в комнатку, служившую гостиной и кухней одновременно, и прислонилась к стене с громким вздохом.
Никого. Совершенно никого. Девушка заметалась по спальне, вытаскивая из комода бельё, сбрасывая с вешалок шкафа платья, не глядя на сминаемую ткань. Ания Понцелер пришла бы в ужас, увидев такое надругательство над собственными нарядами, но Монике было не до этого. Она спешно укладывала одежду в дорожный саквояж из дорогой кожи, доставшийся в память о жизни в родительском доме.
– Ника, это ты? – приглушенный голос заставил девушку замереть. Она сняла со стены фехтовальную шпагу и подкралась к двери в ванную комнату. – Ника?
– Эрн? – Моника узнала голос начальника, но до конца не верила в то, что Эрнард Виано станет прятаться в дамской уборной. К тому же ещё утром его тут не было – уж Ника точно бы заметила.
– Слава Ганеусу, это ты! – Эрнард приоткрыл дверь, посмотрел на Монику и втащил её в ванную. – Ты должна мне помочь!
– Во что ты влип, Эрнард? – строго спросила Ника, насупив брови. Она всегда называла его полным именем, когда сердилась, хотя они перешли на ты уже через неделю совместной работы. – Весь город на ушах! О твоём похищении разве что ленивый не говорит!
– Ты преувеличиваешь, – мужчина скептически посмотрел на шпагу в руках Моники, перевёл взгляд на сломанную лейку для душа, валявшуюся на полу, и покраснел – из корзины для белья кокетливо выглядывал нескромный кружевной чулок. – Даже твоя домоправительница не в курсе.
– А ты откуда знаешь? – Ника не смутилась, хотя и была недовольна тесным соседством с начальником. В конце концов, это её ванная комната, и гостей она сюда не приглашала. – И в чём тебе нужна помощь?
– Слушай, кажется, Жадин Ланкандо всерьёз взялась за меня, – Эрн отвернулся от корзины и почти задел головой более нескромную деталь дамского туалета, свисающую с верёвки. – Я вчера домой поздно ушёл, а у выхода из офиса меня поджидала карета без гербов и с занавешенными окнами, представляешь?
– Лари Ланкандо есть чем заняться помимо твоей персоны, Эрнард! – девушка начинала злиться. Вместо того чтобы собрать вещи и сбежать из города, она была вынуждена опять выслушивать глупости. – Из столицы прибыл маг, уполномоченный какого-то там отдела с артефактами.
– Уполномоченный особого отдела по борьбе с контрафактными артефактами, – уточнил Эрн, опустив плечи. – Арнан Саудрест – мой брат по матери.
– Так, и? – Моника выронила шпагу, чуть не воткнув её в ногу начальника.
– Он приказал не высовывать носа из дома, но я не могу вернуться домой! – мужчина покосился на оружие уже с большим уважением, но сейчас собственные проблемы его занимали сильнее любопытства, откуда у скромной помощницы настоящая боевая шпага. – Ника, за мной кто-то следит!
– Так этот сыскарь – твой брат? И это к тебе он вчера заходил? – девушка наклонилась, быстро подняла шпагу, извиняюще погладила рукоять и прислонилась спиной к двери ванной комнаты. – А я его… так, Эрнард! Ты зачем ко мне явился?
– Арнан заберёт все контракты, все сопроводительные письма и путевые листы, – Эрн сложил руки в молитвенном жесте, потупил глаза и проникновенным голосом наконец выдал то, зачем явился. – Моника, ты должна отправиться в офис и принести то, что я тебе скажу.
– Это невозможно, – обречённо произнесла девушка, сжимая губы. – Тебе лучше покинуть мою квартиру, пока сюда не заявились жандармы.
– Ты успела с утра во что-то вляпаться? – мужчина вынул из кармана круглые часы, посмотрел на время и прищурился. – Что ты могла натворить?
Моника молчала, сверлила взглядом начальника и думала о том, что он прав. Она действительно успела вляпаться. И всё из-за него, Эрнарда! Если бы он не трясся так над своими драгоценными контрактами и не настаивал на полной конфиденциальности данных своих заказчиков, ничего бы этого не произошло. Если бы он тщательнее проверял грузы для сопровождения, не подставился бы так. В конце концов, если бы он не обхаживал Жадин Ланкандо целых три месяца, чтобы заполучить контракт, Моника никогда бы не встретилась с миором уполномоченным и не ударила его графином из лоналийского стекла.
Пока девушка решала, стоит ли отдавать добытые нечестным трудом документы начальству, в коридоре происходило что-то странное. Обычно тихая соседка из квартиры напротив, Элия Порто, служившая стенографисткой при нотариальной конторе, громко ругалась. Моника приоткрыла дверь уборной, высунула голову в гостиную и прислушалась. Надо же! Она и не догадывалась, что Элия умеет повышать голос.
– Это приличный доходный дом! – бушевала соседка. – Ни одна уважающая себя ларина не впустила бы в свои комнаты постороннего мужчину!
Разобрать, что ответил неизвестный было невозможно – тихий мужской голос оказался неразборчивым. Но он явно произнёс что-то, задевшее чувствительную стенографистку до глубины души. Так как следующая её фраза заставила Монику обернуться к Эрнарду, заметить его взгляд, блуждающий по нижнему белью и кончику чулка, и тихо зашипеть от досады.
Ника и сама знала, что она не образец аккуратности, но вот так разглядывать нижнее бельё, корсаж и чулки – это уже слишком! Подумаешь, не дошла вовремя до прачечной, ей вообще было не до этого в последние дни. А сломанная лейка душа и вовсе не её вина. Лари Викор экономит на всём, чтобы побольше отложить в собственный карман. И не важно, что по расходным книгам в многоквартирном доме установлены самые дорогие душевые, сделан ремонт по последней моде, а уж мебель завезена и вовсе из самой Форандии.
– Неприличные ларины обслуживают миоров в соседнем квартале! Лари Паолана Викор лично проверяет всех жильцов на добропорядочность.
Благодарности к Элии Порто за отстаивание своей чести Моника не испытывала. Более того, сейчас она жалела, что графин остался в офисе и воспользоваться им повторно уже не получится. Она покосилась на начальника, перехватила шпагу и направила её на грудь мужчины.
– Я сейчас открою дверь, а ты либо скажешь, что обманом проник в мою квартиру, либо сделаешь так, чтобы никто даже и помыслить не мог о моём бесчестии.
Дождавшись удивлённого кивка Эрнарда, Ника выскочила из ванной, бросила шпагу на кровать к одежде и чемодану, глубоко вдохнула и нацепила на лицо взволнованное выражение. Точно с таким же лицом она убеждала матушку, что оступилась на ровной дорожке в саду, а ужасно острые шипы разорвали платье и оцарапали руки и щёку. Матушка верила, охала над «бедной несчастной девочкой» и вызывала лекаря. После успокоительных капель для лари Гордиан и порции горьких пилюль от переутомления для Моники лекарь удалялся, а «несчастная девочка» спешила поглядеть на очередную тренировку братьев.
Она не стала отпирать дверь сразу, послушала благочестивые речи Элии Порто, в который раз поразившись её многословности, и уложила оставшиеся неубранными вещи в саквояж. В конце концов, она как самая настоящая приличная ларина не станет высовываться из квартиры на каждый громкий звук. Только когда в её дверь настойчиво постучали, Ника повернулась к зеркалу, поправила причёску, огладила юбку и шагнула к двери.