Книга Анатолия Бурмана «Трагедия Нижинского», Нью-Йорк, 1936 год



Титульный лист книги А. Бурмана «Трагедия Нижинского» из личной библиотеки автора


Книга Анатолия Бурмана «Трагедия Нижинского» была опубликована в 1936 году на английском языке. На русском языке эта книга не издавалась. Это была вторая книга мемуаров о Вацлаве Нижинском. Первой была книга воспоминаний Ромолы Нижинской, изданная в 1933 году

Кто же такой Анатолий Бурман?

Анатолий Михайлович Бурман (Кучинский) (01.06.1888, Санкт-Петербург, Россия – 16.11.1962, Спрингфилд, штат Массачусетс, США) – выпускник балетного отделения Санкт-Петербургского Императорского Театрального Училища 1906 года, одноклассник Вацлава Нижинского. Артист балета Мариинского театра (1906 – 1911). Участник труппы «Русские балеты Дягилева» (1911 – 1922). В 1927 году вместе с женой Леокадией Клементович, балериной Русских балетов, переехал в США и стал балетмейстером. Семь лет работал в Нью-Йорке в театре Стренд. В 1930 году организовал в Спрингфилде балетную школу и руководил ею в течении тридцати лет.

Анатолий Бурман единственный свидетель, который оставил воспоминания о школьной жизни Вацлава Нижинского внутри Театрального Училища, о буднях закрытой школы. Все остальные их одноклассники свидетельств не оставили, многие из них не дожили до тридцати лет. Также Анатолий Бурман описал фактически все важные события в жизни Вацлава Нижинского после окончания Училища, во время его службы в Мариинском театре, в период его участия в «Русских балетах Дягилева»


Анатолий Бурман в форме воспитанника Императорского Театрального Училища, Санкт-Петербург, 1906 год


Сразу после публикации книга Анатолия Бурмана подверглась жёсткой критике. Автора объявили фантазёром и лжецом. Посчитали, что он не мог быть так близок к Нижинскому и быть участником всех наиболее важных событий в жизни Вацлава. Биограф Ричард Бакл прямо называет эту книгу плохой, но при этом не брезгует цитировать из неё огромные части.

Почему же Анатолий Бурман подвергся такому остракизму? Ответ прост – он написал очень много правды. Очень неудобной правды. Фактически он так же, как и Ромола, косвенно обвинил в своей книге Дягилева и его окружение в доведении Вацлава до болезни. В частности, он подробно описывает покушения на жизнь Нижинского во время южноамериканских гастролей в 1917 году. Последователям Дягилева это очень не понравилось и они сделали всё, чтобы дискредитировать автора и его книгу. Так же они пытались поступить и с Ромолой Нижинской. Возможно, Бурман, в отличие от Ромолы, боялся мести и поэтому не стал защищаться. Хотя в своей книге Анатолий пишет, что решил написать свои воспоминания именно после того, как прочитал ужасную ложь про Вацлава, которая была опубликована по всему миру. Так или иначе, но книга «Трагедия Нижинского» вошла в историю как недостоверная.

Ещё на репутации этой книги отразилось личное отношение Брониславы Нижинской к Анатолию Бурману. Дело в том, что в школьные годы Вацлав и Анатолий действительно были друзьями. А также дружили и их семьи, вместе отмечали праздники. Например, Анатолий считал мать Вацлава – Элеонору, своей второй матерью. Но дальнейшие события в жизни Вацлава привели давнюю дружбу семей к конфликту. Резкое неприятие отцом Анатолия среды, в которую, при активном поощрении Элеоноры, был втянут Вацлав после окончания школы, привели к разрыву дружеских отношений семей. В итоге Бронислава Нижинская навсегда отреклась от этой дружбы и позже всегда категорически отрицала её.

Но если внимательно читать книгу Бурмана, то можно заметить, что он очень точно называет все адреса, где жили Нижинские, описывает домашние праздники, обстановку комнат. Эти описания совпадают с воспоминаниями Брониславы до мелочей, вплоть до цвета ковра. При этом Бронислава описывает Анатолия Бурмана лишь как одноклассника Вацлава, который принимал участие в травле брата в школьные годы, а затем плохо влиял на него, втягивая в азартные игры и в «походы по девочкам».

Тем не менее Вацлав дружил с Бурманом до 1917 года, о чём он не раз упоминает в своём Дневнике и называет Анатолия своим другом. Причём Бурман упоминается в Дневнике значительно чаще, чем сестра.

Я как исследователь и биограф Нижинского вполне доверяю книге Анатолия Бурмана, хотя она и не лишена недостатков. Основной из них – это излишняя экспрессия. Автор часто просто брызжет превосходными степенями в своих описаниях жизни дореволюционного Петербурга, учёбы в Театральном Училище, дружбы с Вацлавом. Чувствуется, что часто Бурман добавляет красок, но, возможно, что он вполне искренен. Видимо, живя в Америке, он испытывал сильнейшую ностальгию по тем временам, по дореволюционному Петербургу и по России в целом. Ричарду Баклу этого, конечно, не понять.

Ещё один важный недостаток книги в том, что Бурман не совсем достоверно пишет об успеваемости Вацлава в учёбе и о собственной успеваемости. Сегодня я как биограф Нижинского с достоверностью знаю, как учился Вацлав и его соученики. В РГИА (Российском государственном историческом архиве) в Санкт-Петербурге, в фонде №498, по сей день хранятся все (!!!) школьные ведомости всех (!!!) воспитанников Императорского Театрального Училища. В том числе, разумеется, Вацлава Нижинского, Анатолия Бурмана, Георгия Розая, Фёдора Лопухова и др. Эти документы не были востребованы более ста лет! Кроме меня ими никто не интересовался, они не были никому интересны. Ни одному биографу, ни В. М. Красовской, ни Ричарду Баклу, ни Петеру Оствальду, не говоря уж о других. Вместо этого эти биографы раздули до огромных масштабов ложную информацию о, якобы, умственной отсталости Вацлава Нижинского и его неспособности к обучению по общеобразовательным предметам. Но документы, которые я публикую в этой своей книге, являются неоспоримым доказательством об истинном положении дел. Сто лет спустя школьные ведомости правдиво показывают нам, что Вацлав Нижинский даже по академическим предметам учился лучше многих своих однокашников, включая того же Бурмана и Розая, а что касается балетных танцев, то ему не было равных. При этом Вацлав был одним из самых младших. Например, он был младше Розая на два года.


Школьные ведомости учащихся В. Нижинского, Г. Розая и А. Бурмана за 1898/99 испытательный учебный год. Копия из личного архива автора. Публикуется впервые. (Источник: РГИА Фонд № 498 опись № 1 дело № 6732)


При 12-ти бальной системе, в младшем отделении высшим баллом по танцам был 10. В испытательном году Нижинский учился лучше Розая и Бурмана. По чистописанию у него есть даже 11 баллов, что опровергает утверждение биографа-психиатра П. Оствальда, что Нижинский был дислектиком. У Вацлава нет неудовлетворительных оценок, как у Розая (ниже 6-ти баллов) и поведение у него лучше, чем у других. Средний балл за год – 9 (хорошо), а у остальных – 8 (удовлетворительно). Нижинского и Розая переводят в следующий 1-й класс приходящими учениками (Розая с условием, что за лето он подтянет французский), а Бурмана переводят сразу во 2-й класс, видимо потому, что он сдал экзамены по русскому и арифметике, при этом экзамен по танцам ему перенесён на сентябрь.

Также, изучая школьные ведомости других учащихся, я сделала вывод, что те имена, которые Анатолий Бурман перечисляет как одноклассников Нижинского, на самом деле таковыми не являлись. Система обучения в Училище была такова, что каждый воспитанник имел собственные этапы обучения, причём отдельно по академическим предметам и отдельно по танцевальному классу. То есть учеников переводили из класса в класс в соответствии с их собственной успеваемостью. Кого-то оставляли на второй год, особенно в младших классах, что было обычной практикой, закреплённой в Уставе Училища, кого-то переводили раньше времени в старшее отделение по балетным танцам. Классы всё время перемешивались, например, с тем же Бурманом Вацлав учился в одном и том же академическом классе только три года с промежутком во времени. Кстати, Бурман был первый, кого оставили на второй год из всех мальчиков, поступивших одновременно с Вацлавом. И за время учёбы Анатолий дважды оставался на второй год, хотя и не признаёт этого в своих воспоминаниях. Многих учеников отчисляли в первые два года. Ещё надо учитывать, что поступали в Училище дети от девяти до двенадцати лет, поэтому в одном классе могли учиться воспитанники с разницей в возрасте более трёх лет. При этом жили они все вместе в большой спальне на несколько десятков человек.

Видимо такой перетасовкой воспитанников и объясняется тот факт, что в книге Бурмана присутствует проблема с хронологией событий школьных лет – некий временной салат. Когда Бурман описывает яркие школьные события и случаи, часто совершенно непонятно в каком возрасте участников они происходили. Кроме того, в конце книги, в списке важных дат жизни Нижинского, Бурман приводит ошибочные данные некоторых событий.

А кого же тогда Анатолий Бурман называет одноклассниками Нижинского? Видимо, эти несколько человек были одной компанией, хотя и могли учиться в разных академических классах. А именно: Георгий Розай, Илиодор Лукьянов, Григорий Бабич, Владимир Фёдоров и сам Анатолий Бурман. Причём Вацлав Нижинский, скорее всего, тоже входил в эту компанию, хотя именно эти его однокашники издевались над ним больше всех. Когда Бурман стал другом Вацлава, они вдвоём стали противостоять остальным. При этом во всех школьных хулиганствах эта компания принимала совместное участие.

Несмотря на наличие вышеперечисленных недостатков, книга Бурмана очень хороша в том, что касается его отношения к Нижинскому. Чувствуется, что Анатолий искренне любил Вацлава и его семью. С первых же дней знакомства он понимал, что Нижинский – Гений. Анатолий откровенно рассказывает, что в начальных классах принимал участие в травле Вацлава вместе со всеми, но потом стал его близким другом и защищал его. По мере развития их дружбы, восхищение Бурмана гением и личностью Нижинского росло. Кроме того, в книге Бурман очень деликатно обходит личные отношения Нижинского с Дягилевым, не давая этому вообще никакой оценки. Но чувствуется, что он очень переживал за Вацлава, так как с детства знал, что Нижинский с раннего возраста «испытывал самый здоровый интерес к девочкам». Как раз об этой стороне их подростковой и юношеской жизни Бурман пишет очень подробно и с большим удовольствием.


Анатолий Бурман у афиши балета «Призрак Розы», Монте-Карло, 1913 год


Вообще, мы должны быть очень благодарны Анатолию Бурману, что он написал эту книгу. Иначе никто так и не узнал бы, что происходило за стенами закрытой школы. Никто не узнал бы, через какие страдания и унижения пришлось пройти Вацлаву в школьные годы. Сам Вацлав об этом никому не рассказывал, даже своей жене. А без этих знаний невозможно составить полный психологический портрет Нижинского, невозможно понять, почему он в дальнейшем поступал так, а не иначе. Почему уже будучи мировой звездой, вызывая неистовое восхищение у сотен тысяч зрителей, он по-прежнему вне сцены оставался очень скромным, не желая привлекать к себе внимания.

В конце книги Анатолий Бурман даёт оценку той глобальной потери, которую пережил мир почти двадцать лет назад, в связи с болезнью Нижинского: «Я смотрю в настоящее и будущее. Только тогда я могу оценить то, что потерял мир в искусстве и культуре вместе с утратой ума Нижинского. Я на мгновенье забываю, что значила его трагедия для нас, кто любил его: его матери, его сестры, его жены, меня самого. Вместо этого я осознаю, чего лишился мир – величайшего танцовщика, который когда-либо жил, возможно, величайшего из тех, кто когда-либо будет жить. Потому что это должна быть титаническая душа, которая могла бы вернуться с искусством Вацлава, с мастерством Вацлава, с верным сердцем Вацлава и равным его великолепному телу».


Анатолий Бурман и Тамара Карсавина, конец 1920-х годов


Анатолий Бурман с женой Леокадией Клементович, США, 1954 год