Мальчишка не выходил у тебя из головы, и ты опасалась, что с ним могло что-то случиться. А ты даже не догадалась взять у него номер телефона. Но как залог и как улика того, что он тебе все-таки не привиделся, на полочке в ванной оставалась его парфюмерия.
Он появился на третий день, словно притянут был твоими неотступными мыслями. И тебе хватило выдержки не спрашивать его, где он пропадал. Просто ты по его лицу поняла, что он ждал этот вопрос от тебя, но явно не был расположен на него отвечать. Не хотел придумывать дешевые отмазки. Не хотел тебе врать. И ты проглотила свой вопрос.
Он притащил из общежития кофр со своей концертной экипировкой и развесил ее в шкафу.
– Это – концертное, говоришь? – удивилась ты, выдавая ему вешалки.
– А что ты ожидала увидеть? Расшитые золотом камзолы? – засмеялся он.
В честь великого переселения ты устроила в гостиной, прямо на ковре, «бедуинскую» вечеринку с чаем и восточными сладостями. Он сидел среди набросанных подушек, так по-домашнему, удобно скрестив ноги, и рассказывал тебе всякую смешную всячину. И ты думала, что он – очень милый и забавный, и напомнила ему о данном обещании поведать семейное предание, объяснить, при чем тут юбки сестры, и почему она за эти юбки его била.
– Да я каждое утро в этой ее юбке устраивал во дворе представления бабушкам. Пел тогдашние хиты: «Ксюша – юбочка из плюша», «Чашка кофию». Помнишь, наверное? Мне тогда года три было. И они оплачивали мой концерт конфетами. Полный подол приносил. Но я не за конфеты пел. Я бы и без конфет пел.
Он уморительно изображал себя – маленького, и тебя охватила странная нежность. Такой малыш… пел… актерствовал… Да ты бы отдала такому братику все свои юбки!
– А что еще из детства помнишь?
– Ну, если из самого раннего, то – сижу на горшке, кручу крышечку и пою.
Ты засмеялась.
– Веселое у тебя было детство!
И вдруг улыбка на его лице погасла.
– Разное у меня было детство, – сказал он.