– Мария, а ты, часом, не знаешь, кто это написал? – спросил я, указывая пальцем на столь родные буквы, что у меня аж глаза защипало.
– О, это послание приёмный дети Эмао, – непринуждённо ответила девушка. – Сильный охотник, добрый чужак. Как ты, да, только сильный. Эмао взять их себе, любить.
– И где сейчас эти приёмные дети? – задал я ещё один вопрос, а у самого сердце бешено забилось в груди, словно собралось выпрыгнуть.
– Никто не знать, чужак. Много-много большой ночь пройти, как они уходить в опасный места, в золотой лес. Больше не возвращаться. Ты надо слушать мудрый Гаанг, старейшина, он больше знать.
– Ещё такие надписи есть где-нибудь? – поинтересовался я, делая несколько глубоких вдохов-выдохов. Ох ты ж, как разволновался при виде родной кириллицы. Словно невеста перед алтарём.
– Много посланий. По всей Эмао, везде. Почему ты так интересно, Аудрэй? Заклющёний не интересно никогда послания дети. «Аурум» думать – это наш язык, всегда уничтожать.
– Не переживай, я не собираюсь ничего портить в вашем святилище, – успокоил я аборигенку, после чего обратился к искину: – Шиц, что скажешь?
– Неизвестный, мёртвый язык, Кэп. В моей базе данных о нем нет. То, что рассказала местная, – какая-то местная легенда. Среди некоши нет подобных сказаний.
– Сколько, говоришь, прошло лет, как обнаружили туманность?
– Официально туманность Альфа-1 открыта двести стандартных лет назад автоматическим кораблём-разведчиком корпорации «Аурум». А уже через сто лет на рынок содружества поступили первые препараты, созданные на основе мутагена.
– Хм. А про меня известно, сколько лет я находился на той космической станции? До обнаружения, разумеется.
– Кэп, таких данных, скорее всего, нет даже в главном информационном хранилище корпорации «Аурум».
– Аудрэй, скоро нужен еда, я голодный. Надо ловить току-току и просить Эмао его жизнь.
– Не, ловить мутантов, даже фиолетовых, это без меня, – я поднял руки в отрицательном жесте. – Хочешь фиолетовую зверушку заточить, сама на неё и охоться.
– Ты давать мне острый нож? – поинтересовалась синекожая.
– Ага, восемь раз. Я тебе давать, а ты уходить и не возвращаться. Шиц, она не загнётся, если я дам ей часть рациона?
– Нет, с ней ничего не случится, некоши могут употреблять в пищу ИРП без вреда для здоровья.
– Слава Бахусу, – обрадовался я. – Слышала, страдалица? Сейчас накормлю тебя вот такенной вкуснятиной. И убивать никого не придётся. Здорово, правда?
– Ваш трава невкусный. Как вообще мужчин может есть такой гадость? Бе! – девушка забавно сморщила лицо, словно во рту у неё была крупная долька лимона. – Но я согласна, давай свой трава.
Вскрыв клапан одного из боковых карманов на рюкзаке, я извлёк початую бутылку с витаминизированным напитком и упаковку рациона. Вскрыв её, переломил прессованный пищевой концентрат пополам и одну часть протянул девушке:
– Приятного аппетита.
Синекожая красавица повертела в руках кусок серой плитки и с ожиданием уставилась на меня. Я, собрав всё свое мужество в кулак, решительно впился зубами в ИРП, оторвал крупный кусок и принялся жевать. Через пару секунд понял, что не ощущаю никакого вкуса, и чуть не выплюнул единственную пищу, которую способен усвоить мой желудок. Отщёлкнул колпачок на баллоне с жидкостью и сделал пару глотков. Пища мгновенно заиграла вкусовыми красками. Жжёная резина, мел, пересоленное горелое мясо – всё это показалось бы невероятно вкусным, если сравнивать с концентратом.
– Вот суки! – выругался я, с трудом проглотив пережёванную пищу. – Да за такое надо расстреливать на месте. Шиц, как можно это жрать?
– Я не могу ответить на данный вопрос, так как не подключён ко всем твоим органам чувств. Ко мне от твоего тела поступает только зрительная и звуковая информация.
– Ты издеваешься? – проворчал я и сделал ещё один глоток жидкости, чтобы смыть вкусовые ощущения. Повернувшись к спутнице, спросил: – Пить будешь?
– Нет, Аудрэй. Вода чужак плохой, как моча дохлый вука-вука. Моя жалеть тебя, каждый раз хлебать такой гадость.
Девушка с невозмутимым лицом сжевала свою половину плитки, а затем спустилась к реке и у меня на глазах напилась из неё чистой, свежей, прохладной воды, зачерпывая ладошкой. Я, люто завидуя и давясь мерзкой на вкус слюной, догрыз сухпай и запил его несколькими большими глотками жидкости из баллона. Всё, в ближайшее время не должен сдохнуть от голода и жажды.
– Шиц, если местные могут есть концентрат, может, и нам можно пить местную воду? Ну, прокипятить её, или ещё чего. Дышать я могу, и здешний воздух здесь не вызывает у меня раздражения слизистой.
– Кэп, в моей базе данных нет информации по этой теме, – уклончиво ответил искин. Вот же вражеский шпион, на любой неудобный вопрос один ответ – нет информации.
– Аудрэй, помочь! – голос некоши отвлёк меня от неприятных размышлений. Синекожая красотка зачем-то углубилась в густые заросли кустарника, из которых торчала только её голова, и оттуда махала мне рукой. Вот же неугомонная, что она там нашла?
– Надо поднять, моя мало сил. Нужен уно, мужчина, – девушка указывала на довольно большую, массивную дверь, закрывающую вход в какой-то погреб. – Это место для отдыха. Скоро малая ночь, голова болеть.
Ухватившись одной рукой за верёвочную петлю, я поднатужился и поднял створку. В лицо тут же пахнуло ароматными травами. Сразу накатили воспоминания из детства – сеновал, ночь, девки…
– Аудрэй, я спускаться первая, ты после, закрывать за собой крышка. Переждать ночь, потом приходить охотники, твоя благодарить. После ты свой дорога идти, а дети Эмао свой, – сообщила мне Мария, уже находясь внутри тайного укрытия.
Спускаться вниз не хотелось. Я вообще против подобных замкнутых мест, имелись у меня неприятные воспоминания. Да и сейчас чуйка прямо взвыла о приближающихся неприятностях.
– Слушай, раз тут имеется убежище, значит, ты в безопасности, верно? – произнёс я, не сделав и шага вниз.
– Да, моя ничего не угрожать, – раздалось снизу. – Аудрэй спускаться, получать благодарность от Маньриука.
– Эм… Что? – растерялся я. Такого недвусмысленного предложения я не ожидал.
– Твоя говорить, ты хороший уно, даже без току-току. Моя не верить, твоя доказать, что сильный мужчина. – Мария выглянула из убежища, прикрывая ладонями свою аппетитную, обнажённую грудь. Вот чертовка, с козырей зашла. Ещё этак облизнула свои пухлые губки розовым язычком. – Моя видеть, как ты смотреть на меня. Моя понимать и хотеть отблагодарить.
Топот ног, матерные крики, свист игл. Несколько сильных ударов в спину сбили меня с ног, швырнув прямо в люк. Я успел лишь ухватиться за край проёма рукой, благодаря чему упал не головой вниз, а ногами, при этом больно ударившись правой голенью. Как не налетел на Машу и не треснулся головой, ума не приложу. Шипя от боли, склонился, чтобы растереть ушиб.
– Плохие чужаки! – раздалось прямо у моего уха. – Аудрэй, я не хотеть попасть к ним!
– Прячься, дура! – прошипел я сквозь зубы, пытаясь одновременно подняться, осмотреться и принять хоть какое-то решение. – Здесь есть тайник?
– Моя не знать! – пискнула Мария, ухватив меня за руку. Её полные груди почти касались моего лица. Чёрт, в другое бы время…
– Туда, под кровать, живо! – шёпотом приказал я, указывая на деревянную лежанку. – Шевелись, я сказал!
Наверху продолжали раздаваться ругань, шелест выстрелов и крики боли. Кто-то орал, что суки прострелили ему руку, кто-то просто ревел раненым медведем. Но главное – пока никто не спешил лезть в схрон.
Подхватив валяющийся на земляном полу топик девушки, я бросил его хозяйке, уже забившейся под лежанку. Двумя ударами тяжёлых ботинок сломал опорные палки, выполняющие роль кроватных ножек. Лежанка тут же завалилась, полностью накрывая синекожую, но я решил, что этого мало, собрал какие-то шкуры, солому и набросал поверх укрытия.
– Маша, что бы ни случилось, сиди там и не отсвечивай! Молча сиди, поняла?
– Моя понять! – раздался из-под кучи мусора тонкий писк.
– Я сказал – молча! – рыкнул я на девушку, и та тут же притихла.
Достав из кобуры игломёт, я медленно двинулся к выходу, направив ствол на дверной проём. Это надо же, когда падал, умудрился дёрнуть крышку, и она захлопнулась. При этом сквозь широкие щели меж досок можно было наблюдать за тем, что происходит снаружи.
Стрельба, крики – всё утихло в течение пары минут. Слышались лишь разговоры на знакомом мне языке содружества. И, похоже, я понял, что здесь только что произошло.
– Эй, заключённый! Не стреляй, свои! – обращались явно ко мне. Отозваться? А если на голос стрелять начнут? Нет, подождём, что дальше будет.
– А я тебе говорил, не надо было в парня стрелять, только напугал его, – прозвучал другой голос.
– Да если б не я, эти дикари его стрелами утыкали бы, – вновь заговорил первый. – Эй, новичок, слышишь? Игломёт не пробивает наши костюмы и экипировку, специально так сделано, чтобы заключённые не могли случайно убить друг друга. Так что тебе ничего не угрожало. Мы ж не знали, что ты нашёл схрон этих обезьян. Эй, ты живой вообще?
– Живой, – наконец решился я подать голос, а про себя подумал, чёртов искин заметил неподвижно сидящих мутантов издали, а тут прозевал целый отряд. Придётся на досуге расспросить Щица, почему он такой избирательный.
– Ну так это же здорово! А мы, не поверишь, увидели приземление твоей капсулы и отправились встречать товарища по несчастью. Ты это, не нервничай, мы сейчас крышку откроем. Договорились?
– Открывайте, стрелять не буду, – отозвался я, отстёгивая кобуру. Едва успел вставить её в паз на рукояти игольника, как крышка открылась, с громким хлопком ударившись о землю, и в проёме появился массивный человеческий силуэт. Я и сам не маленький, за метр восемьдесят шесть, но гуманоид, открывший убежище, был метра два с половиной, не меньше.
– Ну, здравствуй, товарищ по несчастью. Выбирайся, здесь уже безопасно, мы всех зверолюдей прикончили. И оружие убери, а то у меня в отряде народ нервный, сначала стреляет, а потом думает.
Оружие я убирать не стал, но держал его вниз стволом. Пока поднимался по широким ступеням, цепко осмотрел каждого из заключённых, окруживших убежище. Трое: краснолицый гигант, тело которого выглядело непропорционально из-за чересчур узких для такого роста плеч, среднего роста мужик, обладатель густой рыжей бороды, почти скрывающей лицо, и лысый крепыш с бугрящимися под костюмом мышцами. У последнего на наруче имелась голубая линия, явно не случайно там нарисованная. Хм, надо у искина потом спросить, может, это мутация так выделяется?
– Что-нибудь интересное внизу имеется? – спросил меня рыжебородый, едва я выбрался на поверхность.
– Куча хлама, драных шкур и сухой травы, – ответил я, про себя отметив, что вооружение у заключённых немного отличается от моего. У кого-то целых два игольника, а у крепыша из-за правого плеча торчит ствол чего-то более мощного. Да и на поясе у него не мачете, а настоящий клевец – таким хорошо черепа пробивать.
– Ну, чего молчишь? – спросил гигант.
– Вы кто такие будете?
– А ты не из пугливых, – расплылся в улыбке сиделец, – такие же ссыльнопоселенцы, что и ты. Вытащили призовой билет, мать его, теперь о цивилизации можно лишь мечтать. Я Гут.
– Кэп, – я пожал протянутую руку, про себя поморщившись. Ну и хватка у этого верзилы.
– Это Хам, – пальцем ткнул здоровяк в рыжего. – А это наш командир, Мисав. Добро пожаловать на фронтир, Кэп. Тебе повезло попасть в самую глубокую задницу, что можно обнаружить в этой забытой космосом аномалии. Ну а мы, стало быть, отряд первооткрывателей.
– И что вы открываете первыми? – не удержался я от подколки, уж больно пафосно представился Гут.
– Новых мутов, Кэп. На неисследованной территории постоянно обнаруживаются новые твари. Мы собираем с них мутаген, даём название и передаём новые данные корпам. За это получаем дополнительные бонусы. Это хороший бизнес, Кэп, каждый имеет выгоду.
– А местных зачем кошмарите? – как бы между делом спросил я, кивком указывая на лежащее неподалеку тело зеленокожего аборигена.
– О, это самая приятная часть нашей работы, – в разговор вступил рыжебородый. – Мужик, ты бы видел, какие у них самочки! Такую дерёшь, а она виз…
– Хам, завали свою пасть, – оборвал рыжего Мисав. – Слушай меня внимательно, Кэп. До ближайшего форпоста от нашего поселения около пятнадцати суток. Надеюсь, твой искин уже просветил тебя насчёт шума?
– Да, я в курсе.
– Ну, тогда ты понимаешь, что мы в одной связке. Нам нужны толковые работяги, добывающие муть, пока разведгруппы ищут новых мутантов. Ты новичок, поэтому пока будешь собирателем. Проявишь себя, попадёшь в группу разведчиков. Если тебя что-то не устраивает, скажи сразу, прямо здесь, на месте разбежимся. Правда, жить тебе останется дней десять, не больше. Шум убьёт тебя. У нас же в посёлке имеется сфоттер, в котором можно установить картриджи с блокатором, и раз в неделю прибывает конвой корпов, которые приносят с собой мобильную лабораторию, ИРП, воду и всё, что мы закажем. Итак, я жду ответа.
– Смерть не входит в мои ближайшие планы, – ответил я. – Да и выбора я не вижу. Пойду с вами. Да, у меня вопрос. Эта голубая полоса на наруче означает мутацию?
– Верно подметил. Начиная с ранга йотун мутации отображаются на наруче. Это чтобы у новичков и идиотов не возникало желания устраивать разборки с такими, как я.
– Босс, покажи Кэпу, на что способна твоя мутация, – попросил Хам. – Наши не настолько круты. Пусть проникнется твоей мощью.
Хмыкнув, Мисав снял серую перчатку с левой руки и показал мне ладонь. Затем ухватился за угол двери и смял дерево, словно это был пенопласт.
– Мутация слабо развита, всего два балла усиления, – пояснил командир моих новых знакомых, а затем перевёл взгляд на рыжего. – Хам, собирай наших, нужно отсюда убираться, пока не наступила ночь. Аборигены скоро узнают, что их охотники убиты, и могут разозлиться.
– Босс, да что они нам сделают? – усмехнулся бородач. – Давай лучше засаду устроим. Вдруг сюда самочки придут?
– Что ты будешь делать, если некоши пошлют за нами одного-двух красных соплеменников. Ты готов драться с красными?
– Да откуда у них такие воины? – удивился Хам. – Если бы были, на нас бы уже давно открыли охоту.
– Я сказал – собирай наших! – в голосе Мисава послышалась угроза.
– Да понял я, понял, – рыжий поднял руки. – Иду уже. Новичок, пошли, поможешь мне!
– Спасибо, не интересует, – ответил я, усмехнувшись. Знаем мы эти просьбы, еще в училище проходили.
– Я сказал – идёшь за мной, – тон рыжего изменился, в нем появились угрожающие нотки.
– Да мне плевать, что ты сказал. Приказ был отдан тебе, вот и выполняй, – ответил я, продолжая улыбаться. Краем глаза отметил, что Мисав одобрительно покачал головой.
– Мы ещё вернёмся к этому разговору, – прошипел рыжий, желая оставить за собой последнее слово. Он уже повернулся ко мне спиной, когда я, добавив в голос металла, коротко бросил:
– Не советую.
Рыжий дёрнулся, словно от пощёчины, даже с шага сбился. Да плевать, мне с ним детей не крестить. В этой компашке, скорее всего, собрались одни моральные уроды, так что при случае и глазом не моргну, любого прикончу.
– Новичок, ты сильно-то зубы не показывай, – как-то по-доброму произнёс Мисав. – Так можно однажды и не проснуться. Гут, введи товарища в курс дела, а я спущусь, осмотрю схрон.
Командир нажал что-то на наруче, и его голову скрыл шлем, буквально выросший из воротника. Чёрт, неужели я тоже так мог сделать?
– У босса продвинутый бронекостюм, второго класса защиты, – пояснил гигант, увидев моё удивление. – Говорит, отдал за него десять капсул голубой мути. Дорогая вещь. Ну что, новичок, пошли, я познакомлю тебя с группой.
Мы неспешно двинулись от убежища. Гут что-то говорил, но я не особо вслушивался в его слова. Сейчас меня беспокоило другое. Найдёт Мисав синекожую или нет?