Она еще некоторое время смотрела вслед отъезжающей машине (все еще ее, блин!) мужа. Ее переполняли эмоции, внутри дрожало все невысказанное. Наконец Маша сделала надо собой усилие и выдохнула, а потом обернулась к сыну. А тот смотрел на нее встревоженно.
– Все в порядке?
Маша кивнула:
– В полном.
Конечно. Не хватало еще, чтобы она расползлась при сыне! Павел Торопов того не стоил.
– Ты что-то хотел?
Коля еще некоторое время недоверчиво всматривался в ее лицо. Маша даже занервничала: может, она как-то не так выглядит? Потом вдруг расслабился.
– Да, – и добавил смущенно: – Ма, накормишь ужином?
Это прозвучало так обыденно и естественно. Как раз то, чего не хватало, чтобы вернуться в свою нормальную жизнь.
– Конечно, – сказала Маша. – Что за вопрос?
Она даже смогла улыбнуться.
– Поставь машину в паркинг и поднимайся.
– Ага, – с готовностью кивнул сын. – И я сегодня у тебя переночую?
Ага, так есть хочется, что переночевать негде.
– Иди уже, – проговорила она, поправив ему свесившиеся на лоб волосы. – Это твой дом, и тебе не нужно спрашивать разрешения.
Как некоторым.
Однако этого не прозвучало.
***
В паркинг они заезжали почти одновременно.
Маша поставила машину на свое место, а Коле пришлось поколесить, но он нагнал ее уже у лифтов. Потом поднимались наверх. Молча. Она искоса смотрела на сына и… узнавала и не узнавала его. Взрослый мужик, хмурый, куда только исчезла его обычная веселость. В этот момент ей хотелось пристукнуть Торопова.
Но стоило войти в дом, восприятие изменилось. Маша замешкалась в прихожей, пока сумку клала, пока снимала туфли, а он прямым ходом направился в кухню и стал греметь кастрюльками. Оттуда донеслось:
– Ма! Что у нас есть пожевать?
И она снова почувствовала себя мамой. Казалось бы, давно ли это было? Когда ее дети ходили в школу, потом учились в институте? И вот это самое «Ма, что у нас есть пожевать?» можно было услышать в любое время суток. Теперь все взрослые, у всех своя жизнь.
Маша иногда скучала по тем временам (хотя, честно говоря, перекрестилась, когда дети стали жить отдельно). И по инерции готовила на четверых, хотя они жили вдвоем с Павлом. Нет. Вот этого не надо. Момент портить.
– Сейчас приготовлю! – крикнула Маша. – А ты иди мой руки.
На ужин был рис с овощами.
Потом они вместе сидели за столом, и наконец пошел разговор.
– Что хотел отец?
– «Фэ» свое высказывал.
Коля отложил вилку, скрестил руки над столом и нахмурился.
– Надеюсь, он не угрожал тебе?
– Нет, – Маша покачала головой. – Но замки менять запретил.
Что было на самом деле, Маша озвучивать не стала, понимала, как для сына все это звучит. Это ведь была его свадьба. И его девушка, невеста, они же жили вместе! И что бы сейчас Коля ни говорил, как бы хорошо ни держался, не может быть, чтобы он ее совсем не любил.
Спрашивать она его ни о чем не стала. Сам расскажет, когда созреет.
***
После ужина были небольшие домашние дела, потом, когда Маша уже была в постели, звонил Иевлев.
– Как прошел твой день?
– Хорошо, – она невольно улыбнулась.
– Значит, так, – начал он. – По предварительным прикидкам.
И быстро и четко выдал весь расклад, все сильные и слабые стороны. Маша слушала, слушала. И вдруг сказала:
– Знаешь, я все-таки предприняла сегодня кое-что.
– Что? – тон не изменился, но она буквально почувствовала его острое внимание.
– Ну, – Маша ковырнула ногтем одеяло, – я ему официальным письмом отправила эскиз свадебного альбома.
– И? – негромкий смех послышался в трубке. – Только не говори, что это все провели по документообороту?
– Да, – она хихикнула. – Паша рвал и метал.
– Молодец, – сказал он. – Но больше без меня ничего не предпринимай.
– Ладно.
Разговор вскоре прервался, а Маша еще некоторое время улыбалась, чувствуя себя девчонкой. Потом потянулась за гаджетом, почитать немного перед сном.
И вдруг шум, шаги. Кто-то возился в прихожей.
Машу аж подбросило на постели.
Кто там мог быть? Не хватало еще, чтобы посреди ночи заявился бывший муж. В таком случае, ей и впрямь стоило бы сменить замки. Это было бы смешно, если бы происходило в каком-нибудь телеситкоме, а не в ее жизни.
Все эти мысли стрелой пронеслись в сознании, пока она выкарабкивалась из постели, с трудом попадая ногами в тапочки, а потом неслась в прихожую.
Металлический звук, позвякивание ключей…
В прихожей был Коля, полностью одетый. Собирался уходить?
– Коля? – окликнула она его.
Сын обернулся.
– Ма? Ты не спишь?
– Нет. Что случилось?
– Да ничего, все хорошо. Черт… не хотел тебя беспокоить.
Она смотрела на него молча и ждала. Наконец он сказал:
– Звонила Милка. Она вылетает, просила встретить.
– А, – Маша подалась назад, сводя пальцами полы халата у горла.
Конечно, кольнуло то, что дочь не хочет звонить и обсуждать это с ней. Но ладно, в конце концов, они с Колей погодки, брат ближе ей по возрасту. Маша постаралась не показать, что это царапнуло ее. Сказала только:
– Поезжай осторожно.
– Да, мам, я помню, – ее взрослый сын усмехнулся.
Он замешкался, как будто хотел сказать что, но молчал. Надо было что-то говорить, и Маша спросила:
– Куда Милка потом?
– Думаю, поедет к себе.
– А ты?
И тут он сказал:
– Нам надо поговорить с ней. Об отце и… обо всем. А ты ложись, не жди нас сегодня.
Повисла секундная пауза. Наконец Маша проговорила:
– Хорошо.
Но сын не ушел сразу, он прежде обнял ее и только потом вышел. И дверь закрыл своим ключом.
***
А она внезапно осталась одна в огромной пустой квартире. Странное ощущение неправильности всего. Казалось бы, радоваться надо, что прилетает дочь, не виделись сколько, а у нее одно в голове: теперь их ждет новый виток разборок. И это будет по нарастающей, раз Паша подключил к делу «тяжелую артиллерию».
Нет. Об этом Маша думать не хотела.
Побрела обратно в спальню и улеглась в постель. Но какой уж теперь сон? Она лежала, смотрела в потолок. Невольно пришла мысль: интересно, что Торопов сделал с тем сшивом со свадебными идеями от Ангелины? Выбросил или своей юной любви понес?
Хотя выбросил – это вряд ли. Она постаралась, чтобы альбом тот по всем журналам учета прошел. Маша мрачно усмехнулась, вспомнив, какое у Павла было лицо.
***
Павел Торопов действительно отвез этот сшив Наташе. Его начинало выкручивать от злости каждый раз, стоило вспомнить, как жена ему с улыбочкой цедила в лицо: «Наташе отнеси, там интересные идеи, вам с ней пригодится».
Получалось, как будто он плясал под ее дудку! И это бесило еще больше. Еще его безумно раздражал момент, что Мария возвращается домой чуть ли не ночью. Спрашивается, где она ошивалась все это время? И часто она так делала?
Очень нехорошие ревнивые чувства шевелились в груди, и он ловил себя на мысли, что слишком доверял Маше. А она? На самом деле, чем она могла заниматься, когда она как бы "задерживалась на работе"?!
Ведь это он честно пришел к ней и сказал, что у него отношения. А она? Была ли она честна с ним? Стоило подумать об этом, к горлу подкатывал горячий клубок злости, а руки нервно подергивались.
Однако он уже подъехал к дому. Прежде чем подняться в квартиру, позвонил Наташе и спросил:
– Что у нас на ужин?
А она замялась, голос виноватый:
– Паша. Прости, я не выходила сегодня, а заказать тоже как-то не вышло…
– Ты что, вообще без еды? – изумился он.
– Ну… это ничего, мне не хотелось просто… столько всего произошло…
– Жди. Сейчас принесу чего-нибудь.
Мысль, что его девушка сидела там голодная, была как серпом по яйцам. Павел зашел в ближайшее кафе напротив их дома, взял еды и поднялся в квартиру. Она выбежала встречать его в маечке на тоненьких бретелях и в маленьких шортиках. И сразу бросилась на шею, стала целовать, и такая детская радость при виде еды.