Пасмурный день сменился ненастным вечером. Старый коттедж под порывами ветра ухал, вздыхал и жаловался. Лейла кожей, каждой порой и клеточкой, чувствовала тёмные токи, идущие со всех сторон, обтекающие дом, уходящие вглубь мрачного леса. Не оставляла гнетущая мысль – дом пуст, в нём кроме неё никого нет.
Крадучись, выбралась она из своей комнаты. Миновав коридор, спустилась по лестнице, вошла в гостиную. Впервые, за время её пребывания в резиденции Чёрного Змея, в камине главного холла не пылал огонь.
Скрипнувшая под ногой половица в вязкой тишине прозвучала оглушительным выстрелом. Стекла дребезжали под ударами ветра, гуляющего за стенами. Нетопленная комната напоминала склеп.
Сколь ни мрачны колдуны, без них стены сделались словно вдвое холоднее и втрое темнее обычного. Подземелья Василисы по сравнению с коттеджем Эссуса выглядели уютным семейным гнёздышком.
Лейла поспешила к выходу. Как ни странно, на улице атмосфера была далеко не такой гнетущей, как внутри.
– Прогуляться вышла, подруга?
Люк курил, привалившись плечом к стене. Ветер трепал небрежно выбившуюся из хвоста крашенную медную прядь волос.
– Я тебе не подруга, – холодно ответила Лейла. – Почему никого нет? Куда все подевались?
– Сегодня ночь Кровавой Луны. Самое время для шабаша. Все и поспешили явиться в названное время в назначенный час. А тебя не взяли? – издевался он. – Даже не уведомили? Ах, какая жалость! Но, наверно, маленьких не берут. А может быть, Чёрный Змей не хочет, чтобы его беленькая невеста запачкалась в грязных развлечениях?
– Понятно. Я пройдусь. Подышу свежим воздухом.
– Ага. Точно. Сейчас самое время воздухом подышать. Очень бодрит.
Отвернувшись от него, Лейла направилась по тропинке вглубь леса.
– Эй! Миледи, чтоб вас! А ну, притормози, – сказано это было таким тоном, что Лейла сочла за лучшее послушаться.
– Чего тебе? – грубо огрызнулась она.
– Отправляясь на ночную прогулку в тёмный лес, палочку-то хоть взяла, Красная Шапочка? Можешь не отвечать, – вздохнул он, – твой вид говорит сам за себя. Держи!
Пролетев со свистом, словно стрела, артефакт лёг в ладонь Лейлы. Она машинально, по инерции поймала главное магическое орудие колдовства.
– Считаешь меня отбросом, принцесса-змейка? Не желаешь со мной якшаться? Ну-ну, иди гуляй. Не стану удерживать. Скатертью, как говорится, дорога.
Больше оборачиваясь, Лейла пошла вперёд.
Она не сразу поняла, что рубеж, за которым обычно располагалась невидимая стена, удерживающая не хуже замков, остался позади. Что коттеджа больше не видно, а вокруг смыкали ряды зловещие сосны. Прозвучавший на самой высокой ноте вой адских гончих застал её врасплох.
Она даже испугаться не успела, когда на поляну выскочило четыре огромных чёрных зверя с ощетиненными загривками, оскаленной пастью и пылающими, жёлтыми глазами. Демоны внушали ужас. Именно такими некогда девушка представляла себе собаку Баскервилей.
Показалось, что дни её сочтены, когда, припав к земле, скребя лапами, Гончие Ада стали приближаться, по-кошачьему изгибая спину. Но в нескольких шагах звери вдруг застыли, сверкая желтыми фосфоресцирующими глазами.
Псина, что стояла к Лейле ближе остальных, опустилась на землю, вытягивая вперёд длинные лапы и прошипела на змееязе:
– Хозяйка!
Лейла даже дышать старалась как можно реже и незаметней. Вдруг малейшее движение покажет тварям, что никакая она не хозяйка, а самая что ни на есть, перепуганная, заплутавшая в лесу, девчонка?
– Поделись кровью, – обратились к ней демоны. – Дай испить! Дай крови, Хозяйка и мы не причиним вреда. Добровольная жертва! Нам нужна добровольная жертва!
Какая-то часть внутри Лейлы знала основы древнего ритуала будто она выполняла его тысячи раз.
Что ж? Всё правильно! Чтобы повелевать, нужно жертвовать.
Подавляя дурноту, она потянулась к палочке. Молясь про себя, что не отрезать кисть и не вскрыть вены, девушка прошептала: «Резо!».
Образовавшийся порез оказался чист и аккуратен, словно выполнен хирургом. Кровь набухла мягкой теплой каплей.
Глаза ночных тварей полыхнули ярче.
Ещё одно «резо» и на второй руке возник порез – близнец первого.
– Пейте.
Поскуливая, псины подползли и стали облизывать раны, слизывая кровь. Сухие ледяные языки наждаком скребли по коже, растравливая раны. Откровенно говоря, было жутко. Если бы был выбор …но выбора не было.
– Спасибо, – вырвалось из пасти зверя змеиное шипение. – Чем можем служить Госпоже?
– Хочу найти Эссуса Нахширона.
– Доставить Хозяйку на Шабаш? – уточнил демон.
– Да, – подтвердила Лейла.
Тварь опустилась на землю, лязгнув зубами.
– Садись, хозяйка. Я доставлю тебя к месту сбора.
Лейла заколебалась. Оседлать животину из ада, это не ромашки рвать. Некстати вспомнился Вакула, летающий на чёрте. У неё не было никаких рычагов управления, никакого контроля. Кто знает, куда завезут её эти гончие?
– Хозяйка?
Свет из распахнутых глазниц падал так, будто кто-то крутил светящим фонариком – жёлтые золотые круги рассыпались по листьям.
Лейла всё же уселась на жёсткую спину Гончих, но потому, что боялась отказаться. Уйти от них у неё всё равно бы уже не получилось.
Мир перед глазами завертелся с бешеной скоростью и в следующее мгновение они уже переместились на опушку леса, вполне возможно находящуюся вообще в другой стороне.
Казалось, сам воздух здесь напоён чем-то противоестественным и неправильным. В скупом свете костров удалось рассмотреть процессию в длинных, развевающихся на ветру, мантиях. Лица участников закрывали глухие маски с узкими прорезями для глаз. Коленопреклоненные колдуны расположились по кругу, оставив центр свободным, образовав, таким образом, нечто вроде арены.
В центре возвышалась, похожая на концентрированный сгусток мрака, фигура.
Видимо шоу началось задолго до прихода Лейлы – в сторонке аккуратно «отдыхало» несколько трупов.
Вязкий, тягучий голос Эссуса наполнял пространство, незаметно, как яд, отравляя сознание, до тех пор, пока не перестанешь понимать, где верх, где низ; пока не перепутаешь правду с ложью.
– Сегодня мы собрались на очередной Шабаш. Кто, спрашивается, достоин чести напитать его Силой? – по-отечески раскинул он руки в стороны так, словно собирался обнять всех присутствующих. – Кто является одним из самых сильных, самых умных, самых достойных из нас? Кто, в силу возложенных на него обязанностей, в силу выбранного им самим признания, несёт знания и просветления в умы?
Из дальнего сегмента кольца поднялась маска, неторопливо проследовав к Эссусу, замерла в нескольких шагах от него.
– О, да! Ты безупречен! Ты верен и предан, не так ли? – сочился мёдом голос Эссуса.
Фигура оставалась неподвижной, словно дуб в безветренную погоду.
– Не один из твоих непосредственных воспитанников не обманул моих ожиданий ни разу.
Маска продолжала безмолвствовать.
– И, наконец, ты моя самая изысканная игрушка, мой любимый друг, – прошипел Эссус, добавляя в свой медовый голос яду.
Лейла не понимала подоплеки происходящего, но опыт и интуиция подсказывали, что «жених» отнюдь не благоволит к столь расхваливаемому им перед всеми, предмету. Сердце сжалось от дурных предчувствий. Она уже успела тысячу раз пожалеть, что не осталась в своей неуютной и жуткой, но по сути, безопасной комнате.
– Считаешь, что жизнь не стоит внимания, Нортон?
Фигура снизошла до неопределённого пожатия плечами. Держался незнакомец отстраненно, если не сказать – высокомерно.
– В таком случае ты ведь, конечно же, не будешь против, если все мы немножко развлечёмся за твой счёт? Кто-то из дорогих гостей поможет мне? – повернулся Эссус к окружившим его последователям. Или кем там они для него были?
Змей Нахширон был единственным из всех присутствующих, чьего лица не закрывала маска.
– Господин? – разрезал ночь каркающий, словно вечно простуженный, женский голос, и даже маска не помешала Лейле узнать Медору Лейн.
– Нет. Ты, слишком горяча, моя прелесть. После тебя наш милый друг навряд ли сможет продолжать развлекать нас дальше. Как сам думаешь? – вопросил Эссус совета у будущей жертвы.
– Полагаю, вашу любовницу лучше оставить на десерт, – язвительный голос был на удивление благозвучным.
– Полностью разделяю твоё мнение. Что скажешь на счёт Ирвена?
– Скажу, что он работает слишком топорно.
– Нотт?
– Не испытывает ко мне никаких эмоций.
– А Салливаин?
– Тот и вовсе коновал.
– Хм-м? Почему мне кажется, что это именно то, что нужно?
– То, что нужно?
Маска скрывала выражение лица говорившего, но Лейле мерещилось, что губы незнакомца кривятся в усмешке.
– Удовольствие должно хоть сколько-нибудь длиться. Этот же дуболом просто вырубит меня. Никакой зрелищности.
– Миссис Майлз? Розалинда, подойди ко мне.
Тонкая, невысокая, хрупкая фигурка, поднялась с колен.
– Хороший выбор, – согласился тот, кого Эссус называл Нортоном.
Розамунда медленно, словно бы нехотя, приблизилась.
– Приятного времяпровождения, дети мои. – царственно кивнул Эссус, отступая, словно давая женщине дорогу.
Лейла не очень хорошо понимала, что должно было произойти дальше. Иначе просто не стала бы на это смотреть, а постаралась уйти как можно скорее и незамеченной.
– Поблагодаришь хозяина, Роза, за оказанную тебе честь? – издевательски протянул Нортон.
– Не фамильярничайте, господин зазнайка, – дёрнул плечом Эссус. – Вы чего-то ждете, миссис Майлз? Какого-то особенного знака? Или приглашения.
Нортон скрестил руки на груди.
Женщина вскинула руку.
Лейла опустила голову. Ей хотелось зажмурить глаза и заткнуть руками уши, но такая поза привлекла бы к ней излишнее внимание.
Остро пахло пылью. И отчего-то – полынью.
– Не стесняйтесь, миссис Майлз, – разрешил Нортон. – Долгие приготовления здесь излишне.
– Malum! – воскликнула Розамунда красивым, нежным, как у канарейки; мягким, точно колокольчик, голосом.
Слишком нежным для посыла проклятия.
Лейла подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нортон медленно опускается на одно колено.
Женщина–экзекутор отвела палочку в сторону, повернувшись к Эссусу в ожидании дальнейших приказаний.
Эссус, шагнув вперед, сорвал маску с Нортона.
– Подними голову!
Тот подчинился.
Капли пота блестели на его висках, пряди чёрных волос прилипли ко лбу.
Эссус недовольно свёл брови:
– Что это такое, Розамунда?! Это ты называешь пыткой?! Продолжай! И постарайся, чтобы вторая попытка оказалась не такой смехотворной. Не хотелось бы портить себе настроение видом уже твоих мучений.
Миссис Майлз вновь подняла руку. Даже в неровном полумраке было заметно, как она дрожит.
– Malum!
– Розамунда! Ну что же это такое? Бывают моменты, когда никто не ждёт от тебя деликатности, и вот – один из них.
Нортон продолжал стоять на коленях, кусая губы.
– Медора! Иди, помоги своей любимой подружке!
Третья фигура в маске вышла в центр.
Взмах руки и – хлёсткое:
– Malum!
Когда Нортон упал, как подкошенный, ведьма с хохотом отвела палочку в сторону, прервав действие заклятия, дав жертве передышку ровно настолько, чтобы избавить её от потери сознания.
– Malum!
Алый свет, сверкал словно лазерная указка. Нортон царапал руками землю, но по-прежнему с истерзанных зубами в кровь губ не сорвалось ни одного стона, ни единого всхлипа.
– Довольно, Медора!
Она покорно опустила палочку и, виновато – голову.
– Ты – молодец. Но всё же твоё проклятие недостаточно хорошо, так что прости!
Эссус развернулся в сторону хрупкой, словно рябинка в поле, Розамунды и не колеблясь, бесстрастно уронил:
– Malum!
Розамунды встретила алый луч совсем не так, как Нортон. С пронзительным визгом сложилась она пополам, обхватывая себя руками. Через мгновение ноги женщины подкосились и, распластавшись, она ужом завертелась по траве.
Маска слетела с лица. Палочка, выпала из рук. Истошный крик не смолкал ни на минуту.
– Молчание! – это был уже не приказ, а заклятие, и оно подействовало, мгновенно обеспечив тишину. – Malum!
Жертва продолжала извиваться. Черты лица искажались в беззвучном и оттого ещё более жутком, крике.
Медора опустилась рядом с дёргающимся телом подруги на колени:
– Господин, прошу! – молитвенно сложила она руки. – Мы обе старались выполнить ваши желания! Ты сам знаешь, мои проклятия сильны. Хозяин! – сиплый голос Лейн срывался от волнения. – Прекрати, пожалуйста. Ты же убьёшь её!
– Что ж, может быть, эта смерть научит её мужа быть более осмотрительным и менее щепетильным, чем в прошлый раз!
– Это сделает вашего брата вашим врагом, – проговорил поднявшийся с колен Нортон.
Его штормило, но усилием воли колдуну удавалось удерживать тело в вертикальном положении.
– Считаешь, я способен испугаться малыша Лисандра?
– Ну, что вы? – с мягкой насмешливостью отозвался Нортон. – Вы для этого слишком самонадеянны и погрязли в гордыне, господин. Но я питал иллюзию на счёт вашей к нему привязанности. Видимо, совершенно безосновательно.
Отвешенный Нортоном поклон выглядел скорее издёвкой, чем знаком почтения.
– Malumos! – прошипел Эссус, переводя палочку с раздавленной болью женщины на стоявшего перед ним мужчину.
Нортона скрутило, даже скрючило, но он по-прежнему молчал. Как ни старался Чёрный Змей, маг стоически переносил страдания, что не могло не вызывать восхищение Лейлы, у которой был весьма низкий болевой порог и трусливое сердце.
Медора, тем временем, подползла к Розамунде и трясущимися руками перевернула бесчувственное тело с живота на спину.
– Как видите … – с усилием проговорил Нортон, поднимая лицо, искажённое гримасой боли, насмешки и презрения, – не только …наши очаровательные дамы … не могут заставить меня …кричать.
Эссус нависал над коленопреклоненным магом, грозный и тёмный, похожий на саму смерть, а тот продолжал насмехаться:
– Вы и сами-то не ахти преуспели?
Следующий пыточный удар заставил зазнайку потерять сознание.
– Идёмте, друзья мои, – как ни в чём не бывало перешагнул через распластанное тело Эссус. –Веселье только началось. У нас впереди много интересного.
Воспользовавшись минутной передышкой, пока другие колдуны рассыпались по полянке, Лейла поспешила вернуться в лес. Она бежала вперед, спотыкаясь и падая, припадала к деревьям, будто пыталась получить от них утраченную силу, подорванную уверенность и веру.
Как же! Лицемер! Лгун! И – трус. Но самое страшное, этот Эссус – он просто садист. А значит ничто в её жизни больше не будет просто.