Сразу за дверью их окружил непроглядный мрак, хоть глаз выколи. Неужели вредная бабка завела наших друзей в какое-то подземелье и бросила? Но она неожиданно вспыхнула каким-то непонятным сиянием, словно намазанная фосфором, и стало уже по-настоящему жутковато. Хорохорин хотел было выдвинуть какое-нибудь предположение по поводу этого непонятного свечения, однако не успел.
– Свет и фанфары! – громким голосом взвыла хозяйка, и повсюду на стенах с одинаковыми промежутками заполыхали разноцветные факелы в красивых бронзовых с чернью светильниках. Тут же распространился приятный запах свежей сосновой смолы, а откуда-то сверху грянула пока негромкая, но с каждым мгновением нарастающая музыка торжественного полонеза.
– Ух ты! – прошептал изумлённый Междупальцев, вглядываясь в сверкающую тысячами колеблющихся отблесков глубину уходящего вдаль помещения. – Аудиосистема тут что надо! Неплохо уборщица устроилась – так оборудовать себе подсобку! И откуда у администрации аэропорта средства на такую роскошь?
– Если у них такие помещения для обслуживающего персонала, – отозвался изумлённый Хорохорин, – то можно себе представить, какие кабинеты у их начальства?!
– Это ещё что! – печёное личико старухи расплылось в довольной улыбке, и она, прикрыв один глаз, заворковала: – Тут у меня только филиал, а вот в лесу на Лысой горе центральный офис – коттедж на тысячу двести пятьдесят квадратных метров. И это – не считая кухни, ванны и трёх туалетов с подогревом унитазов. Чем я хуже, спрашивается, ваших нефтяных олигархов?! Будете себя хорошо вести, я вас туда прокачу на экскурсию. Там и сауна на горячих ключах, и нарзан гейзером из-под земли бьёт – все тридцать три удовольствия. А русалки какие искусницы – ну, чисто кордебалет из Мулен-Руж! Никто против них не устоит… Даже ты, Стёпа, одним глазком глянешь на них и моментально свою жену и дочек забудешь!
«Откуда эта карга про моих-то знает? Когда ей Федька успел наболтать?» – пронеслось у Хорохорина в голове, но он решил благоразумно промолчать, а то вполне может быть, что эта загадочная старуха ещё ляпнет что-нибудь про его тайные шуры-муры с молоденькой секретаршей шефа из НеКБ. Вдруг эта ведьма, как какая-нибудь Ванга, знает всё про всех, или, что совсем уже возмутительно, до неё каким-то чудом доходят сплетни и слухи, без которых не может существовать ни одно уважающее себя конструкторское бюро? А наше – тем более.
В это время посреди комнаты, в которой они очутились, опять же совершенно невероятным образом возник громадный старинный стол на массивных изогнутых ножках. К великому удивлению друзей, на столе одно за другим начали появляться дивные яства, которых они в своих командировках позволить себе никак не могли. Да что там, в командировках – даже дома на праздничном новогоднем столе им такое не снилось!
Чего тут только не было! На огромном серебряном блюде соблазнительно прилёг румяный лоснящийся поросёнок, сжимающий в розовых чесночных зубках дольку истекающего соком лимона. Прихотливо выгнул тонкую шею обложенный душистыми травами и какими-то экзотическими овощами белый лебедь. Матово заискрились в хрустальных розетках оранжевые и чёрные зёрна икры. В декоративных расписных кувшинах вспенились разноцветные напитки явно не заводского ширпотребовского изготовления. Тяжело задышал горячим душистым паром необъятный пышный пирог с всевозможными начинками…
– Вот это номер! – Междупальцев даже потряс головой, потёр глаза и сглотнул слюну. – Такое и во сне не приснится! Ты, бабуля, честное слово, не Баба Яга, а самая что ни на есть добрая фея. Такой стол соорудила…
– Никакая я не добрая фея, и ты меня, Федя, так не оскорбляй, – капризно топнула ногой старуха. – Я самая натуральная Баба Яга, мне положено пакости делать и вредить всем подряд!
– Какая же это пакость?! Побольше бы таких пакостей, – протрубил растроганный Хорохорин, не сводя восхищённого взгляда со стола. – Лично от нас тебе, бабка, громаднейшее спасибо!
– Накрыла бы я вам такой стол, если бы не… если бы не новогодняя ночь! – проворчала старуха, но уже беззлобно, потому что и в самом деле понимала, что с кем-то ссориться в такую ночь совершенно не годится. – Ладно уж, комплименты и разборы полётов отложим на потом. Сейчас пора приступать к трапезе. А дальше видно будет…
Она торжественно хлопнула в ладоши, и рядом со столом возникли – или, как бы сказали сегодня – материализовались три роскошных княжеских кресла с красными бархатными подушками и золочёными спинками. За каждым из кресел замерло по юноше в расшитых блёстками старинных кафтанах. В руках у них засверкали маленькие топорики.
– Ну, точь-в-точь валеты! – простонал изумлённый Междупальцев, но быстро уселся в своё кресло и на всякий случай подальше отодвинулся от топорика, нависающего над головой.
– И где же ваш хвалёный коньячок? Давайте попробуем, – по-хозяйски распорядилась старуха, засовывая белоснежную салфетку за воротник.
– Вот, пожалуйста, – протянул пакет с бутылкой Хорохорин, – самый что ни на есть молдавский коньяк, правда, местного разлива…
– Фу, как от него клопами разит! – брезгливо поморщилась хозяйка стола. – И всякими другими насекомыми…
Междупальцев коротко хохотнул и поднял указательный палец кверху:
– А как, уважаемая, вы хотели? Такая у коньяка… технология приготовления. И вообще, коньяк – это солнце в бутылке, а никакие не клопы…
– Как не клопы?! Что-то ты, соколик, путаешь! Я же сказала «клопы», значит, они самые… На-ка, сам посмотри, у тебя глаза моложе, – старуха протянула открытую бутылку Междупальцеву.
И тут Фёдор Викторович с ужасом увидел, как из горлышка неспешно выползает жирный чёрный клоп, а следом за ним выглядывает ещё один.
– Не может такого быть! Ты погляди, Степан Борисович, что нам в буфете подсунули! Да ещё за такие деньги…
– Я лично разберусь с буфетчицей! – Хорохорин грозно сдвинул брови и стал похож на сурового инквизитора, выносящего очередной смертный приговор. – Не на таковских напала! Небось, решила, что всё спишется на праздник…
– Хлопчики, – вдруг заговорщически подмигнула бабка, – я придумала для неё потрясающее наказание! Вот смеху-то будет!.. Да и что вы ей можете сделать? Потребовать книгу жалоб и настрочить кляузу? Так у неё этих книг три, а для всяких инспекций и проверок ещё четвёртая имеется, в которой приятели только благодарности строчат. Да и кто эти книги сегодня читает? Разве что для развлечения. Так что этим вам её не пронять… К тому же, коньяка в ассортименте буфета нет, потому вам и жаловаться не на что… А придумала я вот какую петрушку…
– Ну?
– Отправим-ка мы её к Кощею Бессмертному, повеселим старика. Тем более он давно уже мечтает к кому-нибудь очередной раз посвататься. Ну, не может старый чёрт в холостяках долго ходить! Брачные газеты от корки до корки прочитывает, в интернете на всех сайтах объявления развесил, правда, вместо своей фотки воткнул фотку какого-то голливудского доброго молодца, ни одного заседания клуба «Для тех, кому за тридцать» во всей округе не пропускает… Но девками срамными с панели всё-таки брезгует, говорит, мол, не настолько я пропащий, чтобы хвататься за первое, что в руки попадёт. Триста лет настоящей любви ждал, и ещё подожду… Может, и рад был бы от такой скучной жизни бедняга помереть, да ничего у него не получается – бессмертный же!.. А ваша буфетчица, думаю, в самый раз ему сгодится, сапог сапогу пара. Пускай дурачат друг друга… Вот это пакость будет так пакость! Новогодний сюрприз от меня!
– Так тому и быть! – сурово утвердил приговор Хорохорин, но не удержался и подмигнул Междупальцеву, мол, не принимай всерьёз, а, главное, помалкивай или поддакивай.
Старуха что-то беззвучно прошептала, хлопнула в ладоши и махнула платком. Где-то за стеной раздалось лёгкое жужжание, переходящее в свист, похожий на завывание ветра.
– Всё, она уже в замке у Кощея, – удовлетворённо сообщила хозяйка и окинула взглядом стол. – Пора, ребятки, приниматься за наши непосредственные обязанности. На повестке дня, как принято говорить на ваших скучных собраниях, один вопрос: праздничное застолье. До двенадцати всего минута, поэтому откладывать в долгий ящик не будем. Ну-ка, Феденька, налей всем пенистой бражки, что у нас вместо шампанского, из вон того кувшинчика да под твой любимый балычок с икоркой!
Уже ничему не удивляясь, наши конструкторы зашевелились, поднимая большие серебряные кубки, а Хорохорин, принимая на себя обязанность тамады, встал и поправил галстук.
– От имени и по поручению, – начал он заученно и тут же смутился, – вот нечистая сила попутала!.. Никто мне не поручал и ни от чьего имени… Просто за себя скажу… Уважаемые товарищи! Вступая в Новый год, мне хочется подвести итог году прошедшему… Тьфу, опять что-то не то говорю! Трудно, понимаете ли, без подготовки, без шпаргалки, экспромтом… Значит, так. Просто и без выкрутасов: желаю всем присутствующим здоровья, счастья, успехов в личной и, конечно же, общественной жизни… Чёрт побери, ну никак не получается без казённых штампов!.. Короче, вы меня поняли. В общем, братцы, с Новым годом!
Все незамедлительно чокнулись кубками, и в воздухе поплыл приятный серебристый звон, а по залу, словно продолжая его, колыхнулись разноцветные блики от неизвестно где расположенных прожекторов, и снова полилась музыка, но уже не такая торжественная, как в начале, а мягкая, успокаивающая, исполняемая какими-то старинными сладкоголосыми инструментами. Обстановка и приятные звуки сразу погрузили присутствующих в какую-то необычайную истому, которая возникает только дома, в кругу близких и родных людей. При этом всегда хочется удобно вытянуться в кресле, незаметно для окружающих расшнуровать и сбросить надоевшие ботинки, чтобы с удовольствием пошевелить пальцами ног…
– Даже не знаю, что сказать, – захлёбывался от удовольствия Междупальцев. – Первый раз так странно Новый год встречаю. Но мне нравится. Ой, бабушка, угодила так угодила…
– Это ещё не всё! – умилённо в такт ему проворковала Баба Яга, медленными глотками потягивая остатки пенной бражки из кубка. – Хотите, я прямо сейчас на своей ступе в Тридевятое царство – Тридесятое государство вас на экскурсию укачу? Это не ваш вшивый аэроплан – нелётная погода ступе не страшна. Гарантия качества воздухоплавания! Соглашайтесь, не пожалеете!
– А домой ты нас на своей ступе можешь отправить? – вдруг вспомнил Междупальцев.
– Чего не могу, того не могу. Не положено ступе на такие большие расстояния летать. Да и не хочется вас отпускать – больно вы мне понравились!.. Но для спортивного интереса покрутиться по близлежащим окрестностям можем хоть сейчас!
– Сейчас не надо. Кто ж из-за стола уходит, когда на нём столько всего… – с трудом выговорил Хорохорин, самоотверженно расправляясь с огромным куском нежнейшей поросятины. – А потом и отдохнуть не грех, намаялись мы в ожидании самолёта…
– Это мы запросто! Всё к услугам отдыхающих, – старуха наполняла и наполняла теперь уже хрустальные бокалы, выставленные валетами на смену серебряным кубкам, зелёным вином из неиссякаемого квадратного штофа. – Покататься и в самом деле всегда успеем, было б желание… А пока под пироги да расстегайчики предлагаю посмотреть гала-концерт звёзд нашей эстрады…
– И этот самый будет… как его? – попробовал проявить эрудицию Междупальцев, но не смог вспомнить почему-то ни одной фамилии телевизионного эстрадного кумира.
– Нет, киркоровых и басковых не обещаю, но неужели они вам ещё не надоели?! Артисты будут наши местные, из Тридевятого царства – Тридесятого государства. Все они прошли строжайший кастинг, чтобы предстать перед вами. Ну, и к тому же Новый год всё-таки, надо дать своим талантам подзаработать… Никто не возражает?
– А что, у нас есть варианты? – недовольно буркнул Хорохорин, нутром почуявший громкую музыку, которую недолюбливал, однако Междупальцев дёрнул его за рукав, мол, лучше концерт перетерпеть, чем коротать ночь в тоскливой тишине аэропортовского зала ожидания.