Утром мы напились чаю с вареньем, взяли санки для отвода бабушкиных глаз, спрятали их в соседском сарае и пошли лесами в Кратово.
Машина директора стояла у магазина. Значит, он здесь, а не дома. Это способствовало осуществлению нашего плана.
В газетном киоске я купил несколько разных авторучек, недорогой блокнот и красивый пластиковый пакет. Сложил в него авторучки. Потом мы пошли по торговым рядам и нашли лоток, где торговали именными значками. Я выбрал какой поярче, это был «Витя», и прицепил его к куртке на самое видное место.
Алешка отступил немного, осмотрел меня критически, склонив голову к плечу, и сказал:
– Годится! Похож.
И мы пошли знакомой дорогой к дому с железным конем на крыше.
Со вчерашнего дня ничего вокруг не изменилось. Такой же снег на дороге, на деревьях и крышах. Те же рыбаки на речке. Может, они и в самом деле превратились в ледяные призраки, а никто об этом не догадывается? Вот и знакомый дом с конем на трубе, из которой сочится в небо белый дымок.
– Ты с ними построже, – напутствовал меня Алешка, – понахальнее.
Я отворил калитку, расчищенной дорожкой прошел к дому, деловито помахивая пакетом, поднялся на широкое крыльцо и длинно позвонил.
Дверь почти сразу распахнулась. На пороге стояла высокая женщина в переднике и с щеткой от пылесоса в руках. Типичная домомучительница, как говорит Карлсон.
– Чего тебе? – рявкнула она, смерив меня с головы до ног недовольным взглядом.
– Здравствуйте, – вежливо сказал я. – У вас дети есть?
– Что? – Она так удивилась, будто впервые услышала это слово.
– Дети, – доходчиво разъяснил я. – Школьного возраста.
– Нет. – Домомучительница взялась за ручку, собираясь захлопнуть дверь.
– А взрослые? – поспешил я.
– Школьного возраста? – растерялась она.
Но я не дал ей опомниться, мельком показал на свой значок и затараторил:
– Я представитель фирмы «Витя-плюс». Мы проводим благотворительную акцию в рекламных целях.
Вот тут она немного заинтересовалась. Кто ж халяву не любит, в натуре?
– У меня есть образцы первоклассных авторучек. Вы можете выбрать из них три, и в количестве десяти экземпляров каждый мы представим вам сегодня же в качестве приза. Согласитесь, что авторучка – это предмет первой необходимости. Их всегда не хватает, – частил я, – или они отказывают в нужный момент. А ручки нашей фирмы никогда не отказывают, и их всегда хватает… И они всегда под рукой.
– Ну, покажи, – перебила меня домомучительница и посторонилась, пропуская в дом.
Я вошел в прихожую, по-ихнему – холл, достал несколько ручек и стал черкать в блокноте.
– Обратите внимание, какой густой цвет у наших стержней. Как у хорошего фломастера. Линия равной толщины по всей длине. Одна ручка рассчитана на десять километров непрерывной строки…
– Постой, – прервала она меня. – Котлеты горят. – И, отложив щетку, помчалась на кухню.
Что мне и было надо!
Я побежал за ней, продолжая болтать на ходу и зыркая глазами по сторонам.
Так мы проскочили весь дом насквозь, но ничего особенного я не заметил. Кроме того, что в большой комнате на одной из полок теснились аудиокассеты. Все, как одна, марки «ТДК». Но это еще не улика. Даже не косвенная.
Перевернув котлеты, мы стали возвращаться к исходной позиции. Но я, будто машинально или заблудившись, свернул в большую комнату и, сразу пристроив блокнот на столе, стал рисовать в нем подряд всеми ручками, расхваливая каждую, будто сам их сделал. На уроке трудового воспитания.
И тут раздался бой часов. Точь-в-точь, как на кассете.
– Ой! – сказал я с восторгом. – Какие красивые часы! – И подошел к ним поближе.
Часы стояли между двух окон. А над ними висела какая-то странная картина, изображающая знаки препинания.
– Старинные! – похвалилась домомучительница – как я ручками. – Им двести лет, а все ходят. Только бьют невпопад.
Это верно. Стрелки показывали десять, а часы пробили тринадцать раз. Час дня, значит, по-ихнему.