Настанет день – и ты сойдешь
В свою законную могилу
И унесешь с собой и ложь,
И правду, жившую насилу.
Ты заберешь с собой мечты,
Которым сбыться не случилось,
И хворь души от суеты,
Что за тобой везде влачилась.
В миг роковой умрет с тобой
Твоя последняя надежда,
И, деревянной скорлупой
Обернутый, сомкнешь ты вежды.
Твой гроб накроет влажный грунт,
Надгробьем станет мрамор серый,
На коем грубо чей-то шпунт
Парализует символ веры.
Минует месяц или три —
И вряд ли кто тебя вспомянет:
Ты не был баловнем зари,
Твоими Бог не рёк устами.
Свой век ты прожил, как и все,
В тоскливых буднях утопая,
Искал романтику в росе,
Не зная, что судьба слепая.
Лишь иногда в твой скучный быт
Врывались праздники шальные;
Но пир прошел – и ты забыт
И втиснут в бдения ночные.
А если где-то и везло
С любовью, златом и карьерой,
Все превращалось в тлен и зло
Под мощным натиском барьеров.
Но по инерции ты жил,
Наполнен скукой и обидой,
Куда-то нехотя спешил
И брёл откуда-то гибридом.
И ты, как все, не понимал,
Зачем родился на планете,
Где гомо сапиенс так мал
На фоне солнечного света.
Но понял ты, что смысла нет
Ни в этой жизни, ни в загробной,
Что и в толпе анахорет
Увидит лишь себе подобных.
В конце концов, устав душой,
Ты погружаешься в смиренье
И принимаешь жребий свой,
Угомонив разуверенье.
И вот тогда прозренье вдруг
К тебе нисходит, объясняя,
Что всё иллюзия вокруг,
Как кущи призрачного рая.
И потому не стоят слез
И смеха прожитые годы:
Ведь испокон метабиоз
Заложен в сущее природы.
Юдоль начертана на лбу —
Ты лишь звено в цепи питанья:
Когда окажешься в гробу,
Объектом станешь поеданья.
Вот для чего ты был рожден —
Чтоб жизнь продлить Земле в пространстве,
Где безраздельно чтут закон
Не быть в застойном постоянстве.