С соседнего балкона вопросительным взглядом меня поприветствовал доцент Шишкин. Ответил я ему разведёнными в стороны руками, потому что после памятной, для некоторых постояльцев, ночи Мария Генриховна, владелица заведения, где мы пребываем, запретила продавать мне коньяк. Шишкин, конечно, расстроился, но виду не подал, а стал смотреть в даль задумчивым профессорским взглядом. Профессором ему не удалось стать, по той же самой причине – из-за коньяка. Я смотрел на Шишкина и думал, почему людей, у которых проблемы с коньяком, хотя проблемы толком и нет, не клеится с наукой? Они ведь целыми днями смотрят на цифры, кричат и ругаются из-за них. Иногда, конечно, они вставляют в свою писанину и буквы (Шишкин мне показывал), но понятнее от этого не становится, только споры разгораются ещё больше. А выход какой? Тут уж известно – коньяк. И вот выходит какое дело, пускай ты даже профессор (ну почти), или же труженик другой сферы, почти любой, выход ищется на дне рюмки. Я, конечно, объяснял профессору, что меня луна тревожит, но он сказал, что она лишь отражение на дне стакана. Всё-таки зря ему не дали профессора.