Алена
Когда Сережа выходит, поняв, что разговор продолжать я не намерена, сразу падаю лбом на стол и тихонько скулю себе под нос.
Да почему все так сложно-то, а?!
Это издевательство. Приехал тут весь из себя, любите его! Кольцо мое носит, про парня спрашивает. Как это называется? У меня за эти пару дней жизнь с ног на голову перевернулась, я не успеваю бежать по этому кругу, чтобы не упасть больно головой вниз.
Зачем он спросил, парень ли мне Макс? Вот зачем? Я не смогла соврать. Хотя логичнее, наверное, было бы сделать именно это. Сказала бы, что мы встречаемся, и дело с концом.
Ага… а вдруг на льду сцепились бы? Сережа уже далеко не тот Сережа, что был два года назад. От этого я понятия не имею, чего можно ожидать.
Да и наверняка для поддержания легенды пришлось бы все рассказывать Максиму. Ну, чтобы правда не вскрылась в самый неподходящий момент, чтобы он подыграл мне при случае. А этому-то тоже только повод дай! Сделала бы только хуже, я уверена.
Вот и сижу теперь, с желанием сбежать отсюда и закрыться в комнате на ближайшие три дня. Чтобы никого не видеть и никак вообще в этом не участвовать.
Максим рычит на Сережу. Вчера, когда он вошел в мой кабинет, сразу понял, что тут что-то происходило. Промолчал сначала, а потом, когда пошел меня домой провожать, спросил:
– Это он твой бывший?
Я промолчала. Потому что объясняла ему уже, что мы не встречались, но он и без слов понял, что мои нервы связаны именно с этим человеком.
А Сережа рычит на Максима. Какими глазами он на него смотрит… Каждый раз, когда замечаю, у меня по коже холодок пробегает.
А что делать, если ни один, ни второй меня не интересует? Да надоели! Пусть сами между собой разбираются, я вообще не понимаю, как оказалась в этом странном треугольнике.
Еще кольцо это… Мое же кольцо вернуть отказался! За свидание, говорит, ну как это называется? Наглость, не иначе. Он стал очень наглый, если бы не его глаза, которые ни с какими другими не спутать, я бы до сих пор думала, что это другой человек.
А мне очень дорого это кольцо, очень. Это бабушкино, я его с тринадцати лет носила, а потом, сама не понимаю как, умудрилась забыть на раковине и уехала без него. Я наивно думала, что оно потерялось при переезде, а оказалось, что все два года оно висело на цепочке у Сережи. Здорово.
Может, одна прогулка – не такая уж большая плата за такую ценность? Ну, подумаешь, погуляли бы. Или нет? Я не знаю! Я больше всего ненавижу чего-то не понимать, а тут просто комбо какое-то, потому что не понимаю я ровным счетом ничего.
Мне просто очень уж дорого это украшение, но идти на поводу у Булгакова я не готова.
Не знаю, сколько времени я уделяю самокопанию, но прерывает меня громкий стук в дверь, а потом появляется окровавленный Колосов.
– Боже, что с тобой? – Хватаю его за руку и подвожу к кушетке, усаживая. Он держит руками нос, все лицо в крови, тренировочная форма тоже в крови. – Вы подрались с кем-то? Что случилось?
Когда ко мне приходит «Феникс» с травмами, мне каждый раз кажется, что никаких двух лет не было и что я никуда не уезжала.
– Да дурак этот Булгаков ходит, никого вокруг не замечает, идиот влюбленный. В облаках летает второй день уже. Короче, он не заметил, что я сбоку, ну и… ну и вот, – говорит, все еще зажимая нос.
Не реагирую на реплику про влюбленного идиота, потому что тут только дурак не догадается, к чему это было сказано. Не удивлюсь, если они и нос разбили специально, чтобы я лишний раз это послушала.
– Руки убирай, я посмотрю.
Нос не сломан, что уже хорошо, просто удар был сильным и лопнуло несколько сосудов. Жить будет, и даже очень скоро. Минут за десять нам удается полностью остановить кровь, сделать все необходимые процедуры и даже убрать с лица остатки этого побоища.
– Травмы ты лечишь профессионально, спасибо, Аленушка, – говорит Егор, осматривая свой нос в зеркале в моем кабинете. – А сердце пацана вылечить никак не хочешь.
– Знаешь, Егор… – Меня уже даже веселит немного все это. Ну точно на два года назад вернулась, ровным счетом не изменилось ничего. – Вам пора бы название команды сменить. «Феникс» вам больше не подходит, лучше будет звучать «Давай поженимся».
– Не обижайся, – смеется он и, подмигнув мне по-доброму, выходит из кабинета.
Ну не команда, а сумасшедший дом какой-то.
Я дожидаюсь конца их тренировки с замиранием сердца – посмотрела в расписании время, – и когда никто больше не появляется с травмами, убегаю за минуту до конца. Я знаю, что он снова зайдет ко мне, снова будет говорить что-то, намекать, снова будет нависать надо мной, а я снова буду забывать, как дышать, и… Не хочу.
Поэтому закрываю кабинет на ключ и сбегаю в парк недалеко от ледовой арены.
У меня работа еще через пару часов, у «Титана» тренировка, конечно, я должна присутствовать. И мне есть чем заняться в кабинете, у меня помимо всего еще куча бумажной работы, но… не хочу. Вот пусть уедет «Феникс» отсюда, тогда буду спокойно работать. А сейчас выбираю парк.
Осталось два дня потерпеть. Всего два дня, и они уедут. Он уедет. И мы снова не будем видеться…
Впрочем, это наверняка к лучшему.
Да, это определенно к лучшему.
Покупаю большую сладкую вату и сажусь на лавку, где светит солнышко, чтобы погреться. Потому что от постоянных нервов в последнее время меня постоянно морозит, совершенно ничего не могу с этим поделать.
Решаю позвонить Оле. Мы неплохо общались все эти два года, и она всегда находила для меня слова поддержки или какие-то советы. Нам восхитительно комфортно общаться, несмотря даже на то, что между нами десять лет разницы.
– Оль, скажи, пожалуйста, – начинаю после приветствия и обсуждения того, как у кого дела. – Как доказать упрямому хоккеисту, что в отношениях с ним я не заинтересована и вообще нам не по пути?
– Ты про Макса своего? – Она его недолюбливает. Я рассказывала немного, что мы дружим, но стабильно раз в месяц он предлагает мне начать отношения и не хочет слышать мои отказы. Почему-то он не нравится ей, хотя я всегда говорю, что Макс – прекрасный человек. Я рада, что у меня есть такой друг, правда, иначе в этом городе я бы вообще скисла.
– Нет, – вздыхаю, – я про Сережу. Ты же наверняка от Антона знаешь, где они на выезде. Вот, пристал снова как банный лист.
– Ах, Сережа, – Оля почему-то негромко смеется, – ну, этому ты вряд ли что-то докажешь. Когда ты уехала, его «воспитанием» наши мальчики занимались, а ты же знаешь, что там один упрямее другого. Вечно с ним ходят то Колосов с Савельевым, то Захаров, то даже мой Ковалев ненаглядный. Там ему броню отрастили такую, что тебе проще смириться и сразу в его объятия прыгнуть, никто не смог от них отделаться, и ты вряд ли справишься.
Смелое заявление, конечно. И в целом звучит правдиво.
Но только все были рядом. А Сережа уедет через два дня, и никаких рычагов давления у него на меня больше не будет.
– Ну, это мы еще посмотрим, – отвечаю Оле с уверенностью в том, что я выиграю этот бой.