ТРАКИ, апрель. Наши дни
Венди
Он уходит.
Все, что я могу сейчас делать, это наблюдать за тем, как он собирает свои вещи. Движения Итана резкие и четкие, как и его решение. Он уже собрал большую сумку с вещами, и сейчас запихивает в рюкзак деньги и документы. У меня не хватает сил что-либо произнести, потому что я разбита. Пару часов назад, когда я приехала к нему после занятий, он просто взял и сказал мне, что больше не может так жить. Что ему нужно уехать, что-то изменить в своей жизни.
Без меня.
Все еще наблюдая за его размеренными движениями, я не могу в очередной раз не отметить каким сильным он стал за эти годы. Работа в горах закалила его тело. С тех пор как мы начали встречаться, Итан менялся постоянно, и не только внешне. Я много раз пыталась оставить его, когда наши отношения заходили в тупик, думала, что без него мне будет легче. С пятнадцати лет я погрязла в эти запутанные отношения, что порой действительно мечтала о какой-то свободе.
Но мне никогда не хватало сил, чтобы поставить жирную точку.
Теперь эту точно ставит он.
И мне больно. Безумно больно.
Итан застегивает молнию на рюкзаке и разворачивается ко мне лицом. Мы в его комнате, в Траки, где я провела столько дней и ночей. Он внимательно смотрит на мое лицо. Я лишь крепче сжимаю покрывало под собой, сидя на маленькой кровати в его крошечной комнате.
– Венди, – произносит мое имя Итан. В его голосе пустота, а может и боль. Не знаю.
Подняв голову, я решаюсь посмотреть ему в глаза. Лицо Итана всегда было для меня открытой книгой. Сейчас же я не могу ничего в нем прочесть. Он стискивает челюсть и через секунду оказывается на коленях у моих ног.
– Венди, прошу тебя, скажи что-нибудь.
Мне хочется рассмеяться. Что я должна сказать? Пожелать доброго пути?
– Если так ты будешь счастлив, то… – я сглатываю, – желаю тебе удачи.
Итан опускает голову на мои колени, он тихо стонет, и я чувствую теплое дыхание на своих ногах.
– Не говори так.
Этот диалог просто не имеет никакого смысла. Мои руки устало опускаются на его голову. Я перебираю черные жесткие пряди, стараясь не расплакаться. Это может подождать.
– Мне нужно это, понимаешь? – бормочет Итан в мои колени.
– Понимаю, Итан. Я все понимаю.
Он поднимает голову и вглядывается в мое лицо, затем обхватывает его руками и прижимается губами к моим. Я понимаю, что целую его в последний раз. Он обещал вернуться, но я не собираюсь ждать. Нам просто нужно жить дальше, мы в конец запутались, и это лучшее решение, которое нужно было принять давно. На самом деле, где-то глубоко внутри себя, я даже радуюсь этому. Наконец-то мне удастся узнать, какого это быть одной. Никого не ждать, не заглядывать вечно в телефон, не плакать, когда он где-то пропадает. Я вздохну свободно. Просто нужно к этому привыкнуть.
– Я не прощаюсь с тобой. – Его рука крепко сжимает мой затылок. Он трясет мою голову, пытаясь втолковать, что я просто обязана ждать, что я всегда буду принадлежать ему.
Но это не так. Я все уже решила, но не хочу говорить это вслух. Впервые за эти пять лет мы по-настоящему разлучаемся. Возможно, именно это вводит меня в ступор. Я не могу сейчас понять свои чувства.
Затем мы спускаемся вниз, где сидит Бонни, мама Итана. Она бросает на сына быстрый взгляд, но на мне ее глаза задерживаются. Я вижу в них сочувствие.
– Отец уже ждет, – говорит она, все еще не сводя с меня взгляда.
Итан выходит на улицу, и мы следом за ним. У дома стоит темно-синий пикап мистера Херита, отца Итана. Он выходит из машины и помогает Итану загрузить сумки в багажник. На переднем сиденье пикапа я замечаю Лэнсу. Он вместе с мистером Херитом отвезет Итана до самого Рѝно, штат Невада. Город находится всего в пятидесяти милях от озера Тахо. Там он будет жить у друга своего отца первое время. Я знаю, какая работа его ждет там. И даже если бы он позвал меня с собой, я бы вряд ли решилась ехать. Рино славится разнообразием индейского казино. Итан всегда относился с пренебрежением к казино, учитывая слабость своей матери. Именно поэтому в моей голове масса вопросов, но я просто не могу задать их вслух.
Мистер Херит машет мне и Бонни рукой, затем садится обратно в машину. Итан неловко обнимает мать.
– Будь осторожна.
Бонни кивает и отходит от нас. Мы с Итаном снова остаемся наедине, стоя возле дома. Он ждет, когда я посмотрю на него, но я не смотрю. Шум реки, заведенный мотор машины, негромкие голоса Лэнсы и мистера Херита делают это прощание слишком тягостным. Несмотря на все свои противоречивые чувства, я люблю его. И не хочу, чтобы он уезжал.
Итан сгребает меня в охапку и прижимает к себе. Чувствуя знакомый запах, я утыкаюсь в его рубашку и уже не могу сдержать слез.
– Не плачь, – просит Итан. – Пожалуйста. Так нужно.
– Знаю, – киваю я.
– Я буду звонить.
Я начинаю отрицательно мотать головой.
– Нет, Итан, не нужно.
– Мы разберемся, – настаивает он.
– Нет, – уже тверже говорю я и вытираю слезы рукавом своей блузки. – Нужно было сделать это давно.
Ему не нравится мои слова. Итан отпускает меня и сжимает кулаки. Затем резко разворачивается назад и садится в машину.
Я не смотрю, как они уезжают. Уставившись на соседние дома через реку, я подавляю в себе слезы и думаю о том, что мне нужно поскорее уехать домой. Руки Бонни осторожно ложатся на мои плечи, и я разворачиваюсь к ней. За эти годы я хорошо с ней подружилась. Она никогда не была идеальной матерью, но меня она любит.
– Мне очень жаль, Венди, – убирая светлые пряди с моих щек, говорит Бонни. – Он вернется. Возможно, вам нужно это время.
Да, оно нам нужно. Но сомневаюсь, что мы когда-нибудь снова будем вместе. Эти отношения меня опустошили.
– Все в порядке, – бормочу я. – Все в порядке.
– Пойдем в дом, – предлагает Бонни. – Выпьем чаю.
Но я решительно иду к своей машине, припаркованной у ограждения со стороны реки.
– Мне нужно ехать домой.
– Венди, – зовет меня Бонни, и я оборачиваюсь. – Что бы между вами ни происходило, ты здесь всегда желанный гость.
Эти слова и ее добрая улыбка вызывают очередную порцию боли. Мне приходится ухватиться за машину и подавить рвущийся стон.
– Спасибо, Бонни. – Я сажусь в машину и трясущимися руками завожу мотор.
Не плакать, не плакать. Не сейчас.
Но как только я начинаю отъезжать от этого дома, слезы начинают заливать лицо.