– Доктор, помогите мне. Вы же видите, что меня держат насильно, – взмолилась, как только осталась с Сычевым наедине.
Он резко посмотрел по сторонам. Затравленно улыбнулся. И тут же спрятал глаза.
– Я не могу. Даже не просите, – руки мужчины, держащего шприц, чуть подрагивали.
– Ну дайте хотя бы телефон, мне только один раз позвонить, – продолжала настаивать, понимая, что врач единственная моя надежда.
На окнах комнаты решетки толщиною в палец. Дверь закрывается на замок. Через сливное отверстие в ванной комнате не убежать. В форточку дымком не просочиться. Азбукой Морзе в ночи не отстучать светом. А все по причине незнания шифра. Я же не думала, что она мне понадобится. Так бы зубрила ночи напролет.
Что же делать?
У бандитов просить помощи бесполезно. Они не помогут. Это точно.
– Да вы что? Ребята сразу узнают, что это я вам его дал, – возмутился Сычев. – Мне проблемы не нужны.
Мужчина не на шутку боялся.
Чем же они так его прихватили? На что подсадили? На деньги? Услуги? Долги?
– Не узнают, – постаралась успокоить врача и добиться желаемого. – Я им ничего не скажу.
Чтобы сбежать я готова была уговаривать, льстить, убеждать.
– Нет. Нет. Мне еще моя голова дорога, – лекарство потекло из ампулы в шприц.
Трус. Хотелось высказать все, что думаю о нем.
– Она тут же полетит вам под ноги, как только я выберусь из этого дома, и сделаю заявление куда надо, – прошипела, с ненавистью смотря на Сычева.
Плохой из меня получился переговорщик. Как не старалась, но настроить врача на помощь не смогла.
– Вот когда выберетесь, тогда и поговорим, – похоже, что доктор был уверен в моей неспособности освободиться. Или во всемогуществе моих похитителей.
Дернул же меня черт в прошлый прием к врачу разоткровенничаться. Кто же знал, что обычная болтовня о жизни и ее наполнении, вернее, отсутствии наполнения, сыграет со мной злую шутку.
Настроение и без того отвратительное, тут же поползло стремительно вниз.
– Вы будете главным обвиняемым по делу о похищении, насилии, нанесении вреда здоровью. Пособников судят по той же статье, что и соучастников, – об этом мне рассказывал бывший.
Он имел юридическое образование и любил им козырнуть сразу после занятий сексом. Таким образом он подчеркивал свою значимость и весомость.
– Вас били?– ужаснулся мужчина.
Его вопрос натолкнул меня на очередную мысль. Подумала, что стоит надавить на жалость. Пусть посочувствует. Вдруг это мне поможет освободиться.
– И били, и пытали, – принялась наговаривать на похитителей, одновременно делая скорбное лицо.
Надо отдать должное бандитам, кроме того, что спеленали по рукам и ногам, да кляп в рот засунули, никаких других насильственных действий с их стороны замечено не было. Вывернутую пистолетом руку можно было не брать в расчет. Она перестала болеть буквально через несколько мгновений.
– Это ужасно, – заявил Сычев, вгоняя иглу в вену.
Для более качественного оплодотворения требовались витамины и питательные вещества и ими меня осчастливливал продажный доктор.
– Больно, – возмутилась. И чуть слезу не пустила. Настолько сильно скривилась, показывая эмоции.
– Потерпите, – произнес врач, но скорость введения лекарства уменьшил. Жечь стало на порядок меньше.
– Вы же врач, вы должны мне помочь. Вы же давали клятву Гиппократа, – меня больно ранило отсутствие реакции Сычева на мои жалобы.
– Я поговорю с ними,– глубокомысленно заявил, вытаскивая иглу и прикладывая ватку к месту укола.
– О чем? – уточнила.
– Чтобы они вас не били. Это может повредить зачатию.
Похоже, что никто в этом доме не сомневался что моя беременность это почти состоявшийся факт.
– Р-р-р-р, – зарычала от бессилия.
– Потерпите немного. Все будет хорошо, – принялся успокаивать меня мужчина. Даже погладил по руке, будто это могло помочь.
– Что вы называете «хорошо»? Забеременеть от трупа? Это, по-вашему, хорошо? Вы, вообще, в своем уме? – я уже не сдерживала эмоции.
Да и как их сдержать, если последняя надежда на избавление от плена скончалась в страшных муках.
– Все женщины беременеют. Это нормальный процесс. Женский организм именно для этого и предназначен.
Чем больше врач говорил, тем сильнее я зверела.
Будь моя воля, я бы всех мужчин в доме порвала на мелкие частички, превратила в прах и развеяла по ветру.
Садисты. Вредители. Ушлепки бешеные.
– А если я не забеременею? – вдруг мстительно спросила, наблюдая за реакцией.
– Вы что? Вы что? Не может такого быть, – кажется, кое-кто испугался до чертиков. Сычев побелел, потом покраснел, затем пошел пятнами.
Со стороны выглядело забавно.
– А вот посмотрим,– хмыкнула.
Я почему-то была уверена, что ничего у похитителей не получится. Пройдет две недели и выяснится, что никакой беременности нет. И вот тогда… Вот тогда…
Что будет дальше, я старалась не думать. Побаивалась. Чтобы не сглазить.