Высокий мужчина с темными волосами "ежиком", в светлой рубашке, подчеркивающей красивый золотистый загар, стоит посреди гостиной, и ругается.
– Музыку вырубайте!
Но его не слышат. Не хотят слышать. Музыка орет, народ веселится. Даже девчонки как сидели, так и сидят.
– О-О! Кто пришел! – томным голосом восклицает одна из подруг.
Не смотря на шум, Марк слышит. Поворачивается, и смотрит злым колючим взглядом. Внимательно оглядывает каждую из нас, и озадаченно хмурится. Я вдруг понимаю, что он не знает, кто ЕГО ДОЧЬ. ОН НЕ ЗНАЕТ, КАК Я ВЫГЛЯЖУ.
Меня захлестывают противоречивые чувства – неистовая радость, что Марк приехал, что он тут; и паника, что он сейчас спросит, кто из девушек Полина, и опозорит меня перед девчонками! Для них мы обычная семья – отец, и дочка!
Не спрашивает. Достает из-за пояса пистолет, и стреляет в воздух. Вернее, в потолок!
Слышу вопли, в том числе и свой – тоже визжу. Девушки вскакивают и бегут к выходу. А моя лучшая подруга, раньше больше всех облизывающаяся на Марка, на ходу бросает:
– Больной придурок!
Я бы тоже сбежала, но от испуга не могу встать – и тело, и ноги не слушаются, а руки дрожат. Так и сижу, сжавшись в комок. Даже уже не ору – и голос пропал.
Однако, выстрел действует: и музыка смолкла, и гости разбежались – парни тоже утекли из моего дома, как ручейки.
Марк рассматривает меня – с интересом.
– Вот так! – наконец, произносит он, и сует пистолет за пояс.
Как только оружие исчезает из рук мужчины, страх меня отпускает, а на смену ему приходит беспокойство
– Полицию вызовут! – говорю я.
– Пускай вызывают! – все еще сердито произносит Марк, и показывает на оружие – Это игрушка, пугач! А это, – он обводит взглядом гостиную – мой дом!Что мне полиция?
Уф-ф! Игрушечный пистолет! Значит, Марк не сошел с ума.
– Здравствуй…те, Марк! – запоздало приветствую, заикаясь, ибо не знаю, как к нему обращаться на ты или на вы. И интересуюсь:
– Вы…Ты… зачем приехал?
– На вручение тебе аттестата! Дарья же просила!
– Это было неделю назад! – тихо говорю я.
Марк некоторое время молчит.
– Черт! – наконец произносит он – Перепутал даты! До Дарьи не дозвониться, не уточнить! Кстати, где она?
– В деревню поехала, мать навестить! – объясняю я.
Марк опять молчит, потом направляется к лестнице. Понятно зачем – его спальня… бывшая … на втором этаже.
– Там такой же бардак? По углам гостями нассано? – спрашивает отец, задрав голову, словно пытаясь рассмотреть бардак.
– Не знаю! – честно признаюсь я, и поднимаюсь – сижу как раз на пути Марка. Не хочется, что бы он через меня перешагивал.
Наверное, не встать раньше мне было не только от страха. А от алкоголя. Повело, я отступаю, спотыкаюсь о ступеньку…И падаю на Марка.
Он успевает меня подхватить, со словами – "Осторожно!", и я оказываюсь в его объятиях . На мгновенье, всего лишь на мгновенье, вздыхаю запах – горьковатый, с нотами полыни, моря, и зноя… И ощущаю ладонями крепкие, упругие мышцы на его груди.
И одновременно – Марк меня отпускает, а я от него отшатываюсь. Мы оттолкнулись, словно два противоположных заряда, словно обожглись. Опять молча глядим друг на друга.
– Как же ты напиталась! – усмехается Марк.
– Ничего подобного! – возражаю – Ногу отсидела!
– Понятно! – продолжая ехидно лыбиться, произносит он, и добавляет – Я это… Раз опоздал, то делать нечего! Убедился, что дом не разнесли и не сожгли, и на тебя посмотрел – пора, как говориться…
Меня охватывает отчаяние – только что появившийся Марк опять исчезнет! Не хочу! Не хочу, что бы снова меня бросил!
Дыхание перехватывает, и чувствую, как по по моим щекам потекли слезы. Слышу голос Марка:
– Что такое?
– Я … – произношу со всхлипами. Не знаю, что сказать, что бы он остался… Как сформулировать, что я чувствую!
Тоска и боль за все эти годы вырываются из меня с криком:
– Я никогда не была на твой вилле!
И рыдаю уже взахлеб, словно эта эта вилла единственное, что мне нужно в жизни. Сформулировала…
И от того, что я сказала глупость, от того, что не нашла слов, и все пропало, и Марк сейчас уедет, закрываю лицо руками, плюхаюсь на ступеньку, и тихонько плачу, тоненько подвывая.
Снова слышу тот самый полынный запах…И как вспышка воспоминание о том, что чувствовала несколько минут назад сильные мужские руки, и мускулистая грудь…
Ладони Марка осторожно, почти невесомо, берут меня за запястья, и отнимают их от моего лица.
Сквозь пелену слез нечетко вижу его лицо – близко-близко…Ласковые зеленые глаза с густыми черными ресницами, нос с легкой горбинкой, твердые губы, и четкую линию подбородка.
– Ты чего, Полина? – спрашивает он.
Всхлипываю в ответ.
– Прекрати! – снова говорит Марк – А то нос распухнет, и будешь похожа на поросенка!
Зря он это сказал…Эти слова мне знакомы – так говорил папа, когда я ревела в детстве… Словно игла в сердце кольнула.
Мое отчаяние сменяется злостью. Вырываю руки из ладоней Марка и вскрикиваю:
– Отвали!
Слезы высыхают, но теперь меня потряхивает.
– И вали! Да, вали! Приперся он, впервые за столько лет! Кули приперся, козел?
Я кричу это в ненавистное, уже ненавистное, опять ненавистное, красивое загорелое лицо…
Марк встает, и отходит на шаг назад.
– Хватит плеваться! – говорит он, вытирая щеку.
И это все? Все что он говорит в ответ на мои упреки?
– Ты бросил меня! Бросил! – ору я, чувствуя, как слезы вновь подступают к глазам
– У тебя есть загранпаспорт? – спрашивает Марк.
– Не твое дело!– вскрикиваю я, но добавляю, с вызовом – Есть!
– Ну и собирайся тогда! Полетим на белую виллу! Раз ты на нее хочешь!