1:48 Почему ты здесь

– …Ни музыки особенной, ничего того, за что мы его любим. Просто простенький суховатый бит, трогательные клавиши и текст, неожиданно понятный. Такой грустный дружеский разговор: «И лучше не пробовать ниче кроме растений, кроме растений».

– И ты хочешь такой роман написать?

– Ну типа да. Такой же по атмосфере, по настроению. Дружеский задумчивый разговор. Маленький роман. Без ничего.

– Интересно. Роман «без ничего».

– Я не знаю, интересно ли получится. Я, когда пишу, я не пишу. Я ищу. Ищу непонятно что неизвестно где, и часто оказывается…

– Подожди. После «растений» прилетит наша традиционная плашка. Которую мы ради тебя изменили: «Здесь говорят о наркотиках. Никогда не пробуйте их. Наркотики – самая большая беда, которая может случиться в вашей жизни». Почему ты поставил такое условие: в нашем интервью не должно быть мата?

– Хочется говорить на каком-то универсальном языке. Чтобы и дети, и бабушки к нам подключились.

– Ты хочешь говорить с детьми и бабушками о наркотиках?

– Я вообще не хочу говорить о наркотиках. Я хочу говорить о Соне, о еде и о литературе.

– Но интервью ты все равно хочешь без мата?

– Без.

– Хорошо. Тогда у меня встречное предложение. Давай устроим пьяное интервью.

– Может, не надо?

– А хочется говорить на универсальном языке.

– Я не хочу бухать.

– А тебя никто не спрашивает.

– Так в интервью ведь должны что-то постоянно спрашивать…

– А я не готовился. Давай. Коньячеллы!

– А что за коньячелла?..

– «Коктебель».

– Ох, боюсь я.

– А мы не боимся ничего. В том числе продакт-плейсмента. «Коктебель»! Да с шоколадочкой! Да с «Альпен-Гольдиком»!

– Ну… Ладно. Наливай. Спрашивай.

– А я не буду ничего спрашивать. Говори, что хочешь.

– Да вроде ничего не хочу.

– Ладно. Тогда, как ты думаешь: почему ты здесь?

– Ну и вопросы у тебя. Мы все, если задумаемся, где мы, можем надолго залипнуть на этом вопросе. А «почему» – вообще лучше не задумываться. Но все-таки…

– Вот давай, «все-таки». Рассказывай пока тут. Я отлить схожу.

Загрузка...