Бешеный
Я чувствовал, как она себя ломает. Через коленку. До хруста.
Наклонилась, сглотнула судорожно, облизала сухие губы и выдохнула, обжигая меня горячим дыханием. Я сильнее налился, в паху заныло, живот стянуло узлом. Хочу её до пиздеца сильно, словно больной.
Когда она пролепетала что-то про неумелость, я чуть не заржал, положил руку ей на затылок, придвинул к себе, позволив вдохнуть поглубже, почуять запах моего желания.
– Что? Муженёк минет не научил делать?
Она слабо мотнула головой, затравленно выглянула из-под ресниц и задрожала всем телом. Врёт…
– Научишься. – Голос ломался, пальцы вплелись в её роскошные волосы, сжались, притягивая к себе. – Коснись его языком.
Она зажмурилась и подалась ближе, почти коснулась губами головки, а у меня в кармане пиликнул входящий.
– Сука… – Я отодвинул девушку, поднялся на каменные ноги и, застегнув ширинку, едва поместив в штаны стоящий колом хрен, вышел из гостиной и плотно закрыл за собой дверь кабинета. Здесь слышимость минимальная, можно расслабиться.
Но не получалось. Я даже не стал садиться, всё тело ломило и трясло, желая продолжать, и я, чёрт возьми, хотел этого без задания. Я, твою мать, хотел Варвару просто так.
– Вижу, ты готов ко второму этапу? – впился в уши мерзкий хрип. До тошноты и ломоты скрутил внутренности, напоминая о том, что я пережил в камере. Быстро взяв себя в руки, проговорил:
– Блядь, может, ты ещё в процессе названивать будешь, чтобы подсказывать, в какую дырку лучше её трахать?
– Я проверяю, насколько ты понял, что нужно сделать. – Ублюдок задышал чаще, будто он там не один. Женский голос постанывал в трубку, а мне стало противно до ужаса.
– Понял, не тупой. Она уже повелась, не сорвётся, будь уверен.
– Теперь дожми, даю два месяца, а потом продолжим этот разговор. И помни, Бешеный, я всё вижу.
Телефон замолчал, а я выругался, выплёвывая в воздух все маты, которые знаю.
– Забудешь тут. – Зыркнул в углы кабинета, где маленькими чёрными глазками на меня таращились камеры. – Вялый хрен, чтоб тебя…
Возвращаясь в гостиную, я бесился по-настоящему. Пусть только пикнет девица, пусть только посмеет мне…
Варвара, скрутившись на диване калачиком, мирно спала. Тусклый свет луны переливался тёмной синевой в копне волос. Я погладил ладонью шелковистые пряди, поправил их одну за другой и убрал со щеки. Красивая. Такая красивая, что у меня челюсти сводит.
Сначала я хотел её разбудить, чтобы продолжить начатое, но рассмотрев бледное лицо, тонкую линию губ и трогательные ресницы со сверкающими бусинками слёз, поспешно укрыл девушку пледом, развернулся и ушёл в свою комнату. Забрался в душ и долго стоял под ледяной водой. Не помогало… Тварь, ничего не помогало. Я натурально горел. До звона в ушах желал разрядки.
Пришлось переключить воду на тёплую, провести рукой по всей длине члена и представить сладкие губки, что опускаются и поднимаются на мне, вызывая настоящую бурю эмоций. Кровь кипела от одной мысли, что будет, если я доберусь до неё по-настоящему.
Двух-трёх рывков кулаком хватило, чтобы выплеснуться на пол кабинки, со сдавленным рыком опуститься на поддон и кончать, как оголодавший подросток, сотрясаясь всем телом. Я, мать его, ввязался в гиблое дело. Прямо чувствовал, как петля стягивается на моей шее, обещая медленную и мучительную смерть.
Уснул я поздно, вернее, рано – когда за окном уже светало. Лежал и думал, правильно ли это вот так выбрать нужную жертву и монотонно вести её к пропасти? Буду ли я расплачиваться за это?
Буду. Но не сейчас. А сейчас я должен вывернуть душу и сделать её своей по-настоящему, чтобы, встретившись с братцем, она не кривила душой, а представила меня любимым, женихом, любовником. Да насрать кем, важен результат.
Я открыл глаза, услышав хлопок двери. Откинул одеяло, бесшумно встал, натянул боксёры и приготовил оружие. Кого нелёгкая принесла?
Выглянув в коридор, опешил. Варвара стояла на пороге, румяная и чистая, волосы закрутились на кончиках, а по лицу стекали капельки влаги. По характерному шуму со стороны окна я догадался, что на улице идёт дождь.
Проверив, что пистолет на предохранителе, подошёл ближе и поставил дуло ей под подбородок.
– Какого хрена? Где ты шлялась? Я не разрешал тебе выходить.
Надавил на тонкую шею, провёл оружием вниз по горлу, разгораясь от её судорог и трепета. Твою ж мать, она заводится от моих прикосновений – зрачки расширились, затопили светлые радужки. Да, девушка дрожит от страха, леденеет передо мной, потому что не знает, что её ждёт, но в глубине крутящейся тьмы зрачков явно читался голод.
– Варвара… – Отбросил пистолет в сторону, чтобы не пугать. Тот с шорохом залетел под диван. Насколько мог нежно и терпеливо погладил маленькие плечи, собирая пальцами дождевые капли и дрожь её кожи, приподнял пышные волосы, придвинулся ближе, чтобы глубоко вдохнуть свежесть осени и пряность женского тела. – Ты мне кое-что должна…