Август 1765 года, Санкт-Петербург, Российская империя.
Приём в Зимнем дворце посвящён назначению нового польского посла. На самом деле, всё гораздо сложнее. Моя предстоящая женитьба тоже является тому причиной.
Екатерина решила в этом году вернуться из Царского Села немного раньше. Потому вся столица жила в ожидании первого большого собрания начиная с апреля, когда императрица перебиралась за город. Как раз закончился Успенский пост, значит, можно начать развлекаться. Несмотря на свой распутный нрав и редкое посещение церкви, правительница старается соблюдать приличия. Понятно, что это лицемерие, но публику всё устраивает.
Я бы лучше держался подальше от высшего света, и мне сейчас не до веселья. Но Панин сообщил о приглашении, которое является приказом. Думаю, не нужно лишний раз показывать строптивый норов. Танцевать я точно не собираюсь, а вот понаблюдать за придворными и послушать свежие сплетни не помешает.
Сейчас моё состояние похоже на охотника, сидящего в засаде. Вот только неясно, а вдруг у медведя или волков, свои мысли насчёт наивного человечка. И они сами не прочь вцепиться тому в горло.
После возвращения из Шушар мне удалось привести в порядок своё душевное состояние. Спасали только постоянные занятия с Алонсо, де Сигоньяком, Бакмейстером и Румовским. Иначе постоянные мысли об Анне не давали покоя и вгоняли меня в меланхолию, перемежаемую приступами ярости. Пока невозможно ничего сделать, я решил себя не изводить и полностью занять день делами. Хотя, решение оказалось весьма спорным. Уставал я так, что еле волочил ноги, а голова просто пухла от интегралов и французских глаголов. Неплохо освоив немецкий, мы с Логином Ивановичем решили основательно заняться главным языком Европы. Оно полезно не только для общения, но и для чтения литературы, которая привлекает меня всё больше. Пора прочитать ознакомиться с трактатами философов, овладевших умами просвещённой публики.
Кстати, по поводу этих самых культурных и образованных людей. Панин со Щербатовым будто забыли обо мне и не появлялись до недавнего времени. Вернее, Аничков неожиданно посетил граф, о котором я стал уже забывать. Шучу, конечно, но без него мне жилось спокойнее. А то иду с занятий по математике в малую столовую, как появляется наставник. Любопытно, а когда я женюсь, Никита Иванович будет продолжать меня опекать?
Панин скривился, увидев мой скромный обед, и отказался от приборов, попросив кофий. Я же быстро поедал пшённую кашу с мясом, заедая её хлебом и морковью. Мне вскоре предстоят уроки танцев, затем языки и вечерняя тренировка с Алонсо. Испанец куда-то уехал, поэтому я думал поесть в одиночестве и немного подумать. Но здесь незваный гость, которого не выгонишь.
После разговора о всяких мелочах, Никита Иванович, наконец, сообщил о предстоящем приёме.
– Событие будет посвящено назначению нового польского посла. Но все ждут объявления о вашей свадьбе. Вскоре прибывает Каролина, поэтому Её Величество так торопится. Подготовка к торжеству уже началась, но дата пока не определена. Ведь принцессе придётся заниматься с духовником перед переходом в православие. Думаю, само венчание пройдёт через полтора месяца.
Панин вроде говорит отстранённо, но я вижу, что он пытается вызвать у меня какие-то чувства. Скорее всего, гнев или расстройство. Только он ещё не знает, что вскоре всем придётся столкнуться с новым Ваней. А у меня более не может быть слабостей. Поэтому надо вернуть собеседнику удар, ибо подставлять вторую щёку, я точно не собираюсь.
– Вы знали о её смерти? То письмо в Штеттине, не просто так вас расстроило?
Судя по резко покрасневшему лицу, граф ожидал совершенно иного вопроса. Надеюсь, он не подумал, что я стану жаловаться или плакаться? Ан нет, скорее всего, дела обстоят именно так. Неужели я произвожу впечатление настолько слабого и ущербного человека? Или меня просто недооценивают? Если так, то надо в будущем быть осторожнее. Иванушка-дурачок, именно его необходимо изображать, как советовал Майор. С другой стороны, бесчувственный чурбан – тоже неплохой образ. Скоро я стану настоящим лицедеем. Только мне не до смеха и с трудом удаётся сдерживать порывы.
– Вы прекрасно знаете моё отношение к Анне Михайловне. Да, я получил послание и должен был проследить, чтобы вы не наделали глупостей, – воскликнул Панин, – Я вам уже объяснял, что есть личные чувства и дела государственные. И мешать их непозволительно!
Как-то необычно он себя ведёт. В особо пылкую страсть со стороны Никиты Ивановича к Ане я не верю. Больше всего в жизни он любить покушать и свой прожект, над которым смеётся часть высшего света. Да, самолюбие графа уязвлено. Ведь ему предпочли какого-то заморыша и невежду, недавно выпущенного из клетки.
– Так что вы думаете о смерти Строгановой? – решаю немного поднажать и вызвать Панина на откровение.
Хотя это и опасно. Лучше держать все подозрения при себе. Только остановиться уже невозможно. Ещё и собеседник оправдал мои надежды.
– О чём вы? Я ничего не понимаю. Так бывает, ведь люди смертны, – произнёс он уже более спокойно, – Произошедшее – трагедия, ставшая для меня ударом. А вот по вашему виду не скажешь, что смерть Анны Михайловны вас особо потрясла.
Кто бы знал, чего мне стоило не дать этому упырю в морду! Я ведь прекрасно вижу, что он уводит разговор в сторону и пытается снова меня разозлить. Только наставник не понимает одного – он не умеет вести себя хладнокровно. Да, один из глав дипломатического ведомства читается, будто открытая книга. Надо только знать его повадки и немного вывести из себя.
А ещё Панин – трус. Он боится, но пытается это скрыть. Хотя капелька пота, вытекшая из-под парика и трясущиеся руки, которые граф положил на стол, просто кричат, что тот напуган. Ранее я подобного не наблюдал. Значит, Крузе прав и Аню действительно отравили. Может, Никита Иванович в этом не уверен, но что-то подозревает. Всё-таки его должность предполагает быть осведомлённым о различных делах, происходящих в России и Европе. Значит, он что-то раскопал или просто догадался.
Я же просто пил взвар и молчал. Поняв, что дальнейший разговор не имеет смысла, Никита Иванович попрощался и быстро уехал.
Не вижу смысла приезжать на приём позже всех или просто опаздывать. Раз пригласили к семи, значит, надо быть в указанное время. Поэтому моя карета в назначенный срок встала в длинную очередь, ведущую к въезду в Зимний дворец. Решаю не выделяться и просто сижу, разглядывая город из окошка. Хотя смотреть особо не на что. Погода отвратительная и уже два дня моросит дождик, навевая дополнительную тоску. Мне вообще не очень нравится столица. Хочется, чтобы было теплее и светлее, как в немецких землях. А то здесь на один солнечный день приходится три пасмурных. Что влияет и на моё самочувствие с настроением. Особенно теперь, когда нет Анны.
Испанец сидел напротив с невозмутимым выражением лица, будто погружённый в свои мысли. В последнее время мы общались больше по учёбе, не затрагивая произошедшее. За это ему огромное спасибо! Если бы наставник начал выражать сочувствие и вести подобные разговоры, то мне стало тяжелее. А так меня будили с утра пораньше и гоняли так, что я забывал обо всём, кроме, желания просто упасть и отдышаться.
Наконец, карета подкатила к входу, и грум открыл дверь. Тут же маячил Пафнутий, обычно сидящий рядом с кучером. Дона Алонсо в Зимний не позвали, наверное, императрица не хочет портить настроение своему любовнику. Хотя и до этого испанца особо не жаловали в главном дворце империи, в отличие от домов аристократии. Хмыкаю своим мыслям, тем временем камердинер быстро поправляет мой кафтан. Надеваю шапку и иду к входу, где сразу засуетились слуги. Они не ожидали, что наследник пожалует в общей толпе придворных.
На улице тепло, поэтому я обошёлся даже без плаща, не успев намокнуть за столь короткое время. Да и дождик не столь сильный, а больше противный. Или это настроение у меня отвратительное? Думаю, всё вместе. Нет никакого желания показываться на публике и выслушивать что-то о предстоящей свадьбе. Только кто меня будет спрашивать?
И вот снова Тронный зал, объявление о моём появлении и сотни любопытных глаз. Судя по всему, Екатерины ещё нет, поэтому решаю встать в сторонке и ждать её явления. Ага, присутствующие прямо взяли и позволили мне побыть в одиночестве.
Не успел я найти удобное местечко, как рядом оказался Щербатов. Князь хотя бы не вызывает у меня неприязни, поэтому встречаю его появление с улыбкой.
– Ваше Высочество, как я рад вас видеть! Надеюсь, поездка вам понравилась? Жалко, что мне не позволили сопровождать вас вместе с этим ворчуном Паниным.
Не ожидал, что мне будет приятна болтовня велеречивого князя. Они обычно дополняют друг друга с Никитой Ивановичем, а их споры иногда более поучительные, нежели занятия.
Я вкратце рассказал о наших приключениях, а Михаил Михайлович задал несколько вопросов, подтрунивая над Паниным. Вроде, всё как обычно, но чувствуется в словах князя недосказанность, а его глаза слишком серьёзные для лёгкого хода беседы.
– К сожалению, мне временно запретили посещать Аничков, – тихо произнёс собеседник, – Надеюсь, вскоре всё изменится. А ещё я знаю, как вам тяжело…
– Спасибо. Но просьба более не упоминать одну особу, – резковато прерываю князя и тут же смягчаю тон, – Я ценю ваше участие и всегда рад вас видеть.
Щербатов кивнул и хотел, что-то сказать в ответ, но тут началось шевеление в зале. Значит, вскоре появится императрица, которая не заставила себя долго ждать. А ко мне незаметно подошёл лакей, попросивший пройти к трону. Это что-то новое. Теперь мне положено стоять около Екатерины в окружении её приближённых. Пока правительница здоровалась с придворными, я занял место у трона, куда спустя несколько минут уселась императрица.
Судя по тщательно скрываемому недовольству, ей не понравился мой наряд. А ведь Евдокия со швеёй, и помогавшая им Лиза, так старались. Сегодня я щеголял в кафтане из чёрного бархата с серебряной вышивкой. На левой стороне груди у меня красовался двуглавый орёл, а на правой – Георгий Победоносец. Наряд дополняли удобные штаны и мягкие сапоги. Отросшие кудри я расчесал на пробор, и стал ещё сильнее отличаться от большей части придворных. Судя по завистливым взглядам соратников императрицы, вынужденных потеть в своих неудобных камзолах и париках, мою одежду оценили. А ещё я с удивлением заметил, что некоторые дамы бросают в мою сторону весьма откровенные взгляды.
Но сейчас всё внимание присутствующих было уделено послу Речи Посполитой. Франтишек Ржевуский был достаточно молод, немного тучен, одет по последней парижской моде и говорил по-французски лучше людей, для которых этот язык является родным. Я понимал не все его фразы, как и часть публики, не отличавшейся столь глубокими познаниями. Мне поляк сразу понравился. Есть в нём обаяние и одновременно твёрдость. Он не заискивал и вёл себя достойно. После вручения верительных грамот императрица задала гостю несколько вопросов о своём добром друге Станиславе Понятовском и произнесла добрые слова о Польше.
А далее всё внимание перенесли на мою персону. Откуда ни возьмись, появился посланник Гессена, которого я ранее не заметил. Немец тоже был всячески обласкан Екатериной. Мол, как она рада, что два дома скоро породнятся, а Каролину с нетерпением ждут в России. Может, кто-то её и ждёт, но точно не я. Зато удалось узнать, что невеста прибудет уже через неделю. Быстро она! Видать, родственники сгорают от нетерпения, как бы быстрее выдать замуж это чудо, заодно получить ожидаемые преференции. Ведь вместе с ней прибывают кузен Людвиг Георг Карл и ещё несколько представителей многочисленного немецкого семейства.
Благо церемония объявления помолвки длилась недолго и вскоре императрица объявила, что собравшиеся могут откушать, чем бог послал. А некоторых вельмож она пригласила за карточный стол.
Но перед уходом мне было выражено высочайшее неудовольствие.
– Иоанн, когда ты наиграешься и перестанешь смешить людей?
Толпа придворных, будто морская волна, незаметно приблизилась к нашей компании. Многим хотелось стать свидетелем забавного разговора.
– Одеваешься в непонятные наряды, не носишь парик и всячески нарушаешь этикет, – продолжила внушение Екатерина, – Говорят, ты и по германским землям разгуливал в этом камзоле, смущая хозяев. Может тебе ещё бороду отрастить? Сразу станешь похожим на стрельца или казака. Только сабли не хватает.
Последние слова императрицы были встречены многочисленными улыбками и смешками. Больше всех скалился Гришка Орлов. А вот его брат Алексей улыбался только кончиками губ, его глаза оставались холодными.
– Надеюсь, что после приезда невесты, ты перестанешь вести себя как неразумное дитя? – после нового вопроса императрицы публика продолжала веселиться.
Вы хотите праздник? Почему нет?
– Спасибо за сравнение меня с воином. Но это обычный кафтан русского покроя. Немцам и прочим подражателям французской моды сложно понять его достоинства. Он более удобный, а ещё в нём нежарко и можно хоть прямо сейчас в бой, – судя по сузившимся глазам некоторых соратников Катьки, мои слова били по больному месту, – А кинжал я отдал лакею, дабы не смущать взоры нашей изнеженной публики.
– Что ты знаешь о воинах? – вдруг вмешался Гришка, а на лице императрицы появилась тень недовольства, – Думаешь, нарядился аки скоморох и повесил на пояс саблю, то сразу стал, чуть ли не рыцарем? Армия – это совершенно иное. Там не до красивых одежд и громких слов.
Несколько кивков бывших и нынешних военных подтвердили слова неумного фаворита.
– Я готов присоединиться к действующей армии хоть завтра. И в отличие от разных паркетных шлюх, готов погибнуть за Россию, – а вот здесь лица части присутствующих полыхнули откровенной ненавистью. Ведь понятно, что я говорю не о легкодоступных дамах. – Трус умирает каждый день, а воин ожидает свою гибель и живёт каждый день. Но тебе этого не понять.
Красивая фраза не моя, а присказка Майора. Окружающие восприняли мои слова по-разному, но Екатерине они точно не понравились. Да и зря я начал дразнить её псов.
– Иди лучше выпей вина, Аника-воин. Женись для начала и не опозорься, – под смех придворных произнесла явно довольная императрица, – А то на войну он собрался. Чего ты там будешь делать? Пугать врагов своим стрелецким кафтаном? Григорий же в отличие от тебя воевал, был ранен и знает о чём речь. На словах многие герои, а дойди до дела сразу в кусты.
Слова императрицы были встречены очередными смешками. А Гришка вообще сиял, будто медный пятак. Пусть радуются. Мне безразличны глупые шутки и гогот всяких подлиз. Судя по всему, Алексей Орлов об этом догадался, потому особо не смеялся и продолжал меня разглядывать. Наконец, Екатерина со свитой удалились, а я решил последовать её рекомендации и выпить. Большая часть придворных проследовала к столам, где наименее любопытные особы, давно набивали желудки едой и напитками.
– Ваше Высочество, не сочтите за дерзость, но ваше поведение вызывающе. А ещё это крайне неосмотрительно злить множество бравых гвардейцев, сравнивая их со шлюхами, – я узнал звонкий голосок княжны и медленно обернулся.
Трубецкая обмахивалась веером и скрывала хитрую улыбку. Но глаза девушки смеялись, заставив меня улыбнуться в ответ. Екатерина Петровна сделала лёгкий книксен, а я поклонился в ответ. Выглядела она обворожительно. Вообще, княжна умеет себя выгодно подать, не прибегая к особым уловкам. Вроде платье на ней не вызывающее и больше скрывает, нежели показывает девичьи прелести. А ещё этот голос, который даже ругательство произносит очаровательно.
Но я прекрасно понимаю, что кроме природного дара, Трубецкая проделала немало трудов, дабы добиться подобного образа. Только на меня её ухищрения не действуют, хотя приятно общаться со столь любопытной девицей.
– Простите, не удержался. Всё пытаюсь вести себя скромнее, но из меня постоянно лезет какой-то дикарь, – отвечаю под журчащий смех княжны, – Да и некоторым господам не мешает услышать о себе правду. А то они излишне возгордились и так задрали носы, что окружающие видят их сопли.
Сначала в голубых глазах появилось непонимание, затем удивление и следом Екатерина громко рассмеялась, привлекая внимание косящихся в нашу сторону придворных.
– Я обязательно расскажу эту шутку подругам, – произнесла девушка, и наклонилась ко мне, прикрыв, губы веером, – Понимаю, что вам тяжело. Даже не знаю, как бы я чувствовала, окажись на вашем месте. Мы не были особо близки, но для меня это тоже потеря. Ведь не каждый год в высшем свете появляется женщина, бросающая вызов обществу.
Ладошка княжны сжала мою руку, а её глаза смотрели серьёзно без всяких смешинок.
– Вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку. И не забывайте, что приглашение в силе. Литературный салон вскоре откроется, и мы с нетерпением ждём дорогого гостя. Скажите, это правда, что прусской королеве понравились ваши сказки? Может, вы прочитаете нам свои любимые.
Я совершенно запутался в словах Екатерины Петровны. То она выразила мне поддержку, тронув до глубины души, и тут же начала обычную светскую беседу. Поэтому я стоял, хлопал глазами и ничего не понимал. Добившись своего, девушка подарила мне ещё одну улыбку и медленно пошла в сторону ожидающей её компании.
Хочу надеяться, что слова об Анне произнесены искренне, а не по настоянию отца Трубецкой. Уж больно Пётр Никитич меня обхаживал до поездки в Гессен. Вот и сейчас последовало новое приглашение. Как же мне тяжело! А ещё тоскливо на душе, хоть волком вой. Ранее прекрасная графиня служила отдушиной и одновременно защитой, объясняя мне тонкости придворной жизни. И она просто была, а сейчас её нет.