Алеред разрешил мне выходить из своей каюты. Теперь сенсор срабатывал на прикосновения снаружи и изнутри. Но перемещения ограничивались жилым сектором и гидропонным отсеком, которые располагались на одном этаже. Лифты меня не слушались. Но я и так была рада. Пока что.
После процедуры нейролингвистического программирования я проспала двадцать восемь часов. Оказалось, мозгу нужен был отдых, время на перестройку и перезагрузку. А теперь необходима калибровка путем общения на новом языке с его носителями.
В ближайшие двое суток капитан собирался пополнить запасы продовольствия. Корабль летел к орбитальной станции около аграрной планеты Кобо. Установка по выращиванию зелени обеспечивала рацион скороспелыми культурами, но не могла производить злаки и фруктовые деревья. Да и мясо синтезировать не умела. С водой и воздухом, как я поняла, все было намного проще.
А вот после вылазки Алеред пообещал со мной окончательно разобраться. И, надеюсь, это была не угроза.
Я наблюдала в иллюминатор своей каюты, как наши шаттлы причаливали к торговой станции. Она отблескивала в лучах оранжевого карлика и казалась очень гостеприимной. Состоящая словно из бочонков и колбочек, скрепленных узкими канатиками переходов, конструкция имела невероятные размеры. А вот Кобо на ее фоне казалась не слишком крупной, но зеленой, повсеместно окутанной облаками с рваными прорехами.
Разве могла я раньше вообразить, что взаправду окажусь на орбите далекой живой планеты? Вряд ли. А теперь, сидя на межзвездном судне у окна, мечтала попасть на поверхность. Безумное любопытство грызло изнутри. Более того, во мне зарождалась волна энтузиазма к новым открытиям! Я ведь до сих пор ничего не знала о том, все ли обитаемые планеты заселены людьми. Есть ли другие гуманоиды? Да и иные расы? Неплохо было бы заполучить доступ к какому-нибудь галактическому аналогу интернета. Окрыленная желанием все знать, я оторвалась от созерцания высадки и отправилась на поиски кухни. Алеред разрешил посещать столовую. А повара народ обычно разговорчивый, ибо занятие у них довольно однообразное.
Я не знала, сколько людей вез корабль. И был ли он пассажирским или грузовым. Но получила возможность постепенно во всем разобраться.
Заблудиться я не могла, так как форма тора решала эту проблему широким кольцевым коридором в центре каждого уровня. Тем не менее, приметила крупнолистное вариегатное растение рядом с дверью своей каюты, чтобы случайно не вломиться в чужую.
Просторный зал с тансегрити-столиками и странными стульями на одной единственной ножке, расширяющейся к полу, нашелся в противоположном секторе неподалеку от гидропоники. Я начала понимать не только речь на слух, но и буквы, и цифры. Над открытыми дверями отсека значились звездная дата и корабельное время. Я сделала пометку в земной смартфон, чтобы потом рассчитать разницу и не запутаться. Ведь сознанию проще было ориентироваться по-старому. Глядя на свой гаджет, я точно понимала сколько дней и месяцев прошло с моего отлета.
Кухня промелькнула за следующими дверями, которые отворились автоматически без рукоприкладства. Я опасливо вытянула шею, разглядывая пространство. В конце концов, понятия не имела, можно ли просто так туда ворваться. К тому же, никогда особой коммуникабельностью не отличалась. Но пока мялась на пороге, меня заметили и окликнули.
– Я ищу Весту, – ляпнула первое, что пришло в голову.
Удивительно, как без специальных усилий сами произносились новые слова.
– Проходи, она скоро будет, – разрешил светлоглазый повар средних лет с пшеничными волосами. – Я Хелир.
Представилась в ответ, заплывая в кухню, одновременно с этим понимая, что все их имена имели значение. Как и у нас на Земле многие были древними словами и родители часто, выбирая как назвать чадо, искали перевод и скрытый смысл. Тут же мозг сразу подсказал, что Хелир это радостный и счастливый. Верус – истинный. Веста – домашний очаг. Алеред – человек, слышащий сокрытых существ. О чем бы это могло быть у развитой звездной цивилизации? А я решила и свое имя произнести мысленно и получила ответ. Лика – приносящая весть. Странно вообще, что в их языке оно отозвалось смыслом.
Пока я витала в облаках, Хелир усадил меня за стол и принес кружку с горячим настоем из листьев и ягод. Я поблагодарила его, но повар устроился напротив и пристально уставился мне в глаза. Похоже, это у них тут в порядке вещей. Ведь все, с кем мне довелось общаться на корабле, не постеснялись открыто порассматривать мое глазное дно. Впрочем, возможно, привычка робко уткнуться взором в пол чисто земной недостаток?
– Расскажете, что там? – нетерпеливо решила прояснить сей вопрос.
– То, о чем шепчутся, – пространно усмехнулся Хелир.
– А Вы умеете держать интригу, – улыбнулась, отхлебывая сладковатый терпкий напиток. – Но я тут совсем никого не знаю и плохо ориентируюсь. Если Вас не затруднит, можно и более конкретно и прямолинейно.
– Вас? Я один, – подмигнул Хелир, жаль мне не подшили знание этикета. – Твои глаза одновременно говорят и прячут. В них жидкий огонь, из которого или рождается новое, или он сжигает все на своем пути. Когда встречаешь подобную радужку, сложно удержаться от созерцания. Обычно, такие как ты привычны к вниманию. Если смутил тебя, Лика, приношу свои извинения.
– Такие, как я, – повторила задумчиво и изобразила улыбку, хотя ничего не поняла. – Там откуда я родом вообще мало интересовались этим.
И вот даже как художник, всегда думала, что поэты, восхваляя красоту чьих-либо глаз, имели ввиду форму и разрез. Мои обыкновенны серые в темную точку всегда казались неинтересными.
Но стоило мне поразмыслить, как подсознание подкинуло забытое воспоминание. На первом курсе мы сидели на семинаре по начертательной геометрии. Сзади Пашка и его друг Мирослав. Парни тыкали меня ручкой в бок, а когда я поворачивалась, заявляли, что у меня особенные глаза. Пашка с сияющей улыбкой таращился, а Мир толкал его локтем, выясняя, не хочет ли друг себе такой в баночку заспиртовать. Я крутила пальцем у виска и пыталась вернуться к измерению шпинделя и накидной гайки. Но ребята не сдавались, писчие принадлежности снова встречались с моими ребрами, я с вымученной улыбкой поворачивалась. А Мир указывал на мой глаз, и они с Пашкой обсуждали золотистые крапинки вокруг зрачка и по краям радужки, наперебой претендуя на зарисовки, причем, лучше при дневном освещении и на улице, чтобы зелень моих очей перекликалась с весенней листвой. Я же сидела и недоумевала. Какая чушь! Неужели нельзя придумать ничего более оригинального, чтобы подкатить, чем называть мои серые глаза зелеными в крапинку?
– А вот и Веста, – вернул к действительности голос Хелира. – Ты очень приятная собеседница, Лика.
Это что сейчас был сарказм?
Женщина подошла к столу, за которым мы сидели.
– Добрый день, Веста, – я встала, приветствуя ее. – Я хотела извиниться за то, что пугала своим поведением.
– Принимаю, – Веста поджала губы.
– Вы единственная женщина на корабле, которая мне встретилась до сих пор. И мне не очень удобно обращаться к Вам по таким вопросам. В общем, я покинула свой корабль с пустыми руками, а нам, девочкам, требуются некоторые личные вещи. Я не знаю, как бы так спросить у капитана, – я слегка замешкалась, подбирая следующую фразу, чтобы она не прозвучала навязчиво, но Веста меня опередила.
– И ты молчала до сих пор! – всплеснула она руками и поманила за собой к выходу из кухни. – Идем, чем смогу помогу.
– До свидания, Хелир, – бросила на ходу повару. – Рада нашему знакомству.
Мы с Вестой вышли в коридор.
– Капитан наш, Алеред, человек хороший. Но думает больше о своем, а житейской мудрости ему бы еще поднабраться. Точно подзабыл, что на корабле гостья, а не беглый революционер, – причитала по пути Веста. – Вот и моя каюта, недалеко. Я же с ними с рождения нянчилась, – сообщила она, закрывая дверь. – И когда Алеред решил попутешествовать по Конфедерации, да еще и Веруса с собой прихватил, я отправилась с ними. Должен же кто-то на корабле следить за порядком. Алеред не возражал. А средний их брат Констант с отцом остался. Там надежнее, без меня обойдется.
Вот и информация. Алеред с Верусом оказывается братья. А Веста няня? Тем временем она доставала что-то из ящиков в стене и складывала в небольшую синюю коробку.
– Я уж не молодая, – сообщила Веста. – У меня все по старинке, гелеобразующие гигиенические средства. Вот расческа, вижу, что и ее не прихватила.
– Домашний костюм тоже остался на моем корабле, – развела руками. – Может быть есть возможность связаться с капитаном? Вдруг, кроме еды, на станции можно раздобыть и сменной одежды?
– И переодеться не во что? – охнула Веста. – Я хоть и в возрасте, но комплекции неплохой, да и высокая. Почти как ты. Сейчас поделюсь с тобой чем-то из своего, если не брезгуешь. А Алереду сообщу, чтобы искал, куда причалить.
Я хихикнула, уж очень смешно Веста возмущалась и хлопотала. Но это было мило и приятно. Не каждый способен помочь незнакомцу.
– Веста, я не брезгую, – заверила отзывчивую женщину. – Но мне не удобно Вас стеснять и брать Ваши вещи.
– Ну и говор у тебя, – пробурчала Веста. – Называй меня и всех остальных «ты». Не принято у нас преувеличивать. Где ты, говоришь, жила раньше?
– На Земле. Это закрытая планета, – я решила, что таиться мне нечего, тем более от человека, который делится со мной личными вещами. – Там было не вежливо обращаться к новым знакомым иначе.
– Вот как? Тогда, это меняет дело, – сообщила она, снова поджав губы. – Алеред что-то затеял.
– Значит не зря мне показалось, что он меня с кем-то путает?
– Путает? – Веста удивленно вскинула брови. – Да он, вероятнее всего, уверен. Поэтому не прятал твой цвет глаз от команды. В таких вещах надо быть на чеку.
– К сожалению, я пока так и не поняла, чего в них особенного. Самые обычные серые глаза. У нас на Земле такие, – я задумалась. – Преобладающий процент все же карие. Но там, откуда я родом много светлоглазых людей.
– Подойди, – позвала Веста, хитро прищурившись и указывая на зеркальную часть внутренней обшивки. – Смотри внимательно.
Я уставилась в свои расширившиеся от усердия зрачки. Веста замерла чуть позади и внимательно следила за моим лицом. Радужка вокруг центра все же не была серой. В смысле, стала золотистой? Или всегда была такой, просто я не замечала? Огненные крапинки словно искрились и по краям. А основной фон рядом с такими теплыми цветными мазками приобретал зеленоватый оттенок. Я потрясла головой, прогоняя наваждение, и на миг зажмурилась. Потерла веки руками, а потом вновь опасливо покосилась в зеркало. Полынно-зеленые с оттенками и разводами более насыщенных ярких тонов, да еще и с желто-оранжевыми язычками. Так и осталось! Никуда не делось! И мне не показалось!
– Но я, – начала говорить и не узнала собственный голос. – Не замечала раньше.
– Никогда бы тебе не поверила, но такое замешательство изобразить сложно. Да и ложь я чувствую очень хорошо.
– Да я совсем не понимаю, как так? Я бы тоже не поверила, что можно не знать, какого цвета у тебя глаза! Это сумасшествие какое-то! Всю жизнь жила и…
Почему-то навернулись слезы. Не знаю откуда взялись, но что-то словно рухнуло внутри в тот момент.
– У меня лишь один вариант, Лика, – осторожно предположила Веста. – Кто-то не хотел, чтобы ты видела. Одно нехитрое внушение. Незаметная невинная установка. И ты уверена, что глаза серые.
– Безумие, – повторила я прежнюю мысль, ощущая, как мокрые дорожки текут по щекам и подбородку.
– Скорее скрытность и осторожность, – резюмировала Веста. – Как ты попала на закрытую планету?
– Родилась я там, – прохлюпала, размазывая руками влагу по всему лицу. – И знать не знала, что далекий космос обитаем.
– Как же ты тогда забралась так далеко? – тетушка удивленно моргала, пытаясь составить обо мне полную картину.
– О, это случайность. Или неосторожность. А может, глупость моя, – я закрыла лицо ладонями и снова всхлипнула.
– Случайности не случайны, – изрекла Веста. – Так, пойдем-ка, Лика, я тебя провожу в каюту. Если все так, как ты говоришь, да еще и гипнотический блок слетел, то надо отдохнуть. Дать сознанию время перестроиться. А уж потом во всем разберемся. Алеред с Верусом возвратятся, тогда и будем думать.
Веста немного замешкалась, но решительно взяла меня под локоть и повела куда сказала. Коробку из рук она не выпускала. А я по пути глубоко вздыхала, чтобы перестать плакать.
– Спасибо, Веста, – поблагодарила я женщину, когда мы добрались до комнаты. – Ты очень добра ко мне. И вообще первая, кто мне тут хоть что-то объяснил. Все видят во мне больше, чем я сама.
– Возможно, так и есть, – задумчиво ответила Веста. – В тебе особенность, которую многие боятся. Другие хотят обладать, – она помолчала, а потом добавила. – У меня хорошо развита чувствительность. И я неплохо читаю людей. А поэтому знаю, что ты тут с открытым сердцем и без злого умысла.
И Веста ушла, пообещав принести сменную одежду.
Я же прилегла на кровать поверх одеяла. И почему вдруг расплакалась? Какая разница, какого цвета мои глаза? Разве это повод рыдать? Шумно выдохнула и повернула голову к иллюминатору. Все-таки мы, девочки, существа странные. Скорее всего, приближались дни, о которых не пишут в приключенческих романах. Там героини страдают от безумной страсти или ревности, жгучей обиды или неразделенной любви. А вот когда по-настоящему попадаешь на инопланетный корабль, то мучения происходят от обычных физиологических гормональных всплесков. Это ж надо было разреветься! Глупости какие! Серые – зеленые! Да пусть хоть в крапинку!
Так я и уснула, удостоверившись, что ничего страшного не произошло. А что там еще говорила Веста, это вообще не мои проблемы. Странные инопланетяне, приютившие меня, привыкли мыслить иначе и видеть везде интриги. Но, как мне подсказывал житейский опыт, пусть и небольшой, логика не всегда властвовала в бытии. А закономерности часто были притянуты за хвост, и люди находили их даже там, где не было.
Проснулась к вечеру. Наладить режим оказалось сложнее, чем я думала. Но живот настойчиво напомнил, что кроме горячего напитка сегодня ничего не видел. Поэтому я проторенной дорожкой отправилась в столовый отсек в надежде, что ничего не пропустила, и меня покормят. Внутри оказалось немноголюдно.
Я подошла к экрану слева от входа. Выбрала несколько красочных изображений, ткнув пальцем, с этим разобралась быстро. А вот потом никак не могла понять, что делать дальше. Но уже минут через пять слева от сенсоров загорелся зеленый контур и открылась дверца, как в микроволновке. Там обнаружился поднос. Подхватила его в руки и отправилась за пустой столик с четырьмя стульями к иллюминатору.
Кушанья очень вкусно пахли. Впрочем, я уже убедилась, что кормят в космосе лучше, чем у нас на Земле. Хотя, сравнивать мне было особо не с чем, только со студенческой столовкой, да мамиными пп-супами. Я не знала, что изображено на картинках, но выбор получился удачным. Мучнистые клубеньки чуть сладковатого вкуса с пряным ароматом приятно похрустывали запеченной корочкой. Чуть поодаль за одним столом расположились два пожилых мужчины и женщина. О, еще одна! Слева от них достаточно молодые парни в компании зрелой дамы.
Я перевела взгляд на звездные просторы. Кобо манила уютной шапкой из облаков. Очередной укус клубня совпал с мимолетным перемещением внимания обратно в отсек. А вкус показался каким-то не таким. Будто с химическими машинными нотками. Я внимательно посмотрела на оставшийся на вилке кусок. А на руках уже вставали дыбом маленькие пушковые волоски. Ноздри защекотал отчетливый запах сырого мяса, железа. Я проглотила еду со вкусом бензина, а мурашки разбежались по всему телу, захватывая шею и голову. Пришлось глубоко вдохнуть, позвоночник изогнулся, веки дрогнули. И в следующую секунду я смотрела на одного из пожилых мужчин. За столом продолжали есть, неспешно беседуя. Он еще не чувствовал. Но я уже знала.
В таких случаях я всегда терялась. Что делать? Предупредить? Или дать дожить спокойно? Ведь ничего уже нельзя изменить. Или можно?
Меня ощутимо потряхивало. Электрические разряды гуляли под одеждой. Дыхание сбилось, я вскочила на ноги. В тот момент в сознании, как и всегда, все смешалось. Приходили мутные образы и мысли. Будто и не мои вовсе. Темные точки в зеленоватых оболочках двигались по предметному стеклу под гигантским микроскопом. И пока я в этом разбиралась, поняла, что встала рядом с мужчиной, а его сотрапезники замерли и взирали на меня.
– Недавно на корабле? – нарушила молчание женщина.
А я без приглашения упала на стул напротив того, чью близкую кончину ощущала, и глубоко вдохнула ртом воздух.
– Вы, – помотала головой. – Ты. Не знаю, как объяснить нормально. Есть на борту медицинский отсек?
Почему-то слова выходили с трудом, я аж запыхалась и старалась привести дыхание в норму. Руками опиралась о столешницу, но безумное чувство сносило ураганом. Второй мужчина покосился на соседнюю компанию и окликнул молодых ребят по именам.
– Ты Видишь причину? – спросил тем временем тот, кого я пыталась спасти.
– Чувствую факт, – ляпнула автоматически.
Подоспели парни. Вопросительно оглядели мужчин.
– Девушка сомневается, что я здоров, – пояснил объект моих мучений. – Это ребята из медицинского модуля. Кстати, я Лорус.
Выглядел он весьма бодрым и жизнерадостным. А я только было открыла рот, чтобы представиться, как началось страшное. Взгляд Лоруса остекленел, тело свело судорогой. Изо рта потекла маленькая струйка слюны, он покачнулся и рухнул на пол, завалившись на бок. Женщина, сидевшая рядом, вскрикнула.
– Дыхание остановилось, – нервно констатировал один из медиков, подскочив к Лорусу.
– Это ты так можешь? – сверкнув глазами спросил второй. – Надо изолировать ее до возвращения капитана!
Подбежала и пожилая дама из компании врачей. Скомандовала молодым отправляться за носилками. А сама ткнула пальцем в плоский бежевый браслет в цвет кожи на запястье, такой же, как я разглядела у Алереда, назвала имя, и попросила, видимо, собеседника срочно выслать белковую формулу. После чего вынула из кармана небольшой вытянутый прибор с датчиками и приложила его к указательному пальцу скончавшегося. Я боялась пошевелиться и продолжала сидеть на стуле.
– Антея, я его заберу, – обратилась медик ко второй женщине. – Есть остаточный след растительного… хм, мне надо перепроверить, сделать расширенные лабораторные тесты.
– Он был здоров и ни на что не жаловался, Феми, – на глаза говорившей навернулись слезы. – Я бы почувствовала.
– Пойдем со мной, Антея.
Когда вернулись медики, Лоруса уложили на носилки. В столовую так больше никто и не пришел. Женщины удалились вслед за трупом. А я осталась в компании второго мужчины. А ведь в какой-то момент показалось, что обо мне забыли. Он прожигал взглядом, а потом, вдруг, встал и молча побрел к выходу.
На неверных ногах я поплелась в каюту. Что он там спросил перед смертью? Как будто знал, что я почувствовала! А другой вроде даже обвинил меня в происходящем? Бред какой-то! Я ведь никому не рассказывала о своих странностях. Ни тут на корабле, ни в жизни на Земле. Только лучшей подруге Аньке. Разве могло так получиться, что инопланетные люди каким-то образом поняли, что я ощущала приближение конца?
Перед самым отбоем ко мне заглянула Веста.
– Припозднилась, – сообщила она. – Лорус был ведущим инженером по гидропонике. Говорят, ты присутствовала, когда его не стало?
– Да, – я растерялась от такого напора прям с порога. – Не все были рады, что я…вмешалась. В смысле, не знаю, как объяснить. Веста, я не имею отношения к произошедшему.
– Пожалуй, это правда. Но не мне решать. У нас на борту ни разу не было смертей, – пожала она плечами. – Я принесла тебе тунику, как и обещала. Цвет нейтральный, почти как твоя, только длиннее, и юбка шире. А это для сна, – Веста развернула удлиненное платье а-силуэта с короткими рукавами бежевого цвета. – Без изысков, но лучше, чем ничего.
– Благодарю, Веста, – смущенно взяла вещи. – Надеюсь, у меня появится возможность ответить на твою доброту и заботу.
– Бери, и не стоит. Космос слишком велик, чтобы забывать о человечности.
– Мне жаль, что команда потерпела утрату. Но я не знаю, что принято говорить в таких случаях.
– Что он отправился дальше. А у нас все будет хорошо.
Я участливо улыбнулась. Веста ответила такой же грустной улыбкой и вздохом, попрощалась и удалилась.