Маику Тару нравилось, когда дела не оставляют ему свободного времени, даже если это значило, что придется пересечь полмира и оказаться на борту лодки в заливе Виттинг, в разгар эспенской зимы. Но выполнение конкретной задачи – достать фальшивый паспорт и другие документы, собрать информацию, переговорить с нужными людьми, спланировать операцию, найти лодку и оборудование – не позволяло ему слишком много пить и падать духом. А в самом конце подготовки его ждал прилив адреналина в предвкушении и резкий всплеск жестокого удовольствия. Хило-цзен доверял ему больше, чем кому бы то ни было, и поручал трудные и кровавые задания, которые никто другой не сумел бы выполнить так безжалостно, эффективно и скрытно. Эта мысль скрашивала даже самые мрачные минуты Тара.
Тару сказали, что в оживленные летние месяцы гавань Порт-Масси кишит туристическими лодками и частными яхтами, которые ходят вверх и вниз по реке Камрес, но поздним зимним вечером поблизости не было ни одного другого судна. Тар потопал ногами и подышал на сложенные ладони, проклиная идиотский холод, а потом взглянул на смутные очертания пирса, проступающие вдалеке. Когда берег уже почти скрылся из вида, Тар крикнул находящемуся в рубке Сэмми:
– Уже достаточно далеко. Глуши мотор!
Моторка мягко качнулась в темноте. Пригнув голову и держась за поручень, Тар спустился вниз. Каюту освещали два оранжевых потолочных фонаря, пол был застелен черным полиэтиленом и тряпками. В центре стоял алюминиевый стул, а к нему был привязан человек. Когда Тар впервые увидел Уиллума Римса по прозвищу Тощий, тот носил угольно-серый костюм и фетровую шляпу с полями и сидел рядом с Боссом Кромнером в особняке Торика. Теперь на нем не было рубашки, и тонкие темные волосы на груди приподнимались от мурашек, на физиономии чернели синяки, а во рту торчал кляп. Обувь и носки с него сняли, и от холода он поджал пальцы ног.
– Как тут дела? – поинтересовался Тар.
У большого металлического таза стоял на коленях Кино, маленькой лопаткой помешивая быстросохнущий цемент. Он плюхнулся на задницу и вытер лоб рукой в перчатке.
– На такой холодрыге застывает куда дольше, – сказал он.
– В кладовке есть обогреватель. Можно его включить.
Тар сам достал обогреватель и включил. Ночь прошла бы скорее, будь в его распоряжении больше рук, но он взял с собой только Сэмми и Кино. Чем меньше людей, тем лучше, он не мог доверять эспенским Зеленым костям так же безоговорочно, как своим людям в Жанлуне. Он предпочел бы взять с собой Доуна и Тийна, но оказалось не так-то просто сварганить один комплект фальшивых документов, к тому же ради минимизации рисков и сохранения хороших отношений с Дауком Лосуньином, местным Колоссом, Коулу Хило не хотелось, чтобы выглядело так, будто Равнинные пытаются командовать и в Порт-Масси.
Римс оглядел каюту с холодной яростью, не выказывая ни малейшего удивления.
– Кеконские гниды.
Тар встал перед ним и смерил презрительным взглядом.
– Ты знаешь, почему тут очутился? – спросил он по-эспенски.
Тар плохо говорил на этом языке, но уже не впервые приезжал в Эспению. Он сопровождал Колосса в его первый визит сюда, больше трех лет назад. С тех пор он несколько раз возвращался как представитель Равнинных, чтобы обучить местных Зеленых костей и сделать кое-какую работу для клана. Он быстро схватывал. Да и много говорить не требовалось.
Тощий Римс раскрыл ладони. Его запястья были привязаны к подлокотникам кресла.
– Я собственноручно отправил в реку немало людей, – мрачно признал он. – Клянусь богом, многие скажут, что я и сам заслуживаю такого же конца. – Он с отвращением оглядел Тара. – Хотя не думал, что это сделаете вы, кеки. Вы беситесь из-за Рона Торо, но чтобы лично марать руки?
– Рон Торо – веская причина, это да, – ответил Тар.
Сэмми и Кино были друзьями и протеже Рона в кеконском землячестве в Эспении, они годами были свидетелями, как Бригады притесняют кеконцев квартала Южный капкан, и первыми прибыли на место убийства Рона. Вот почему сейчас они находились здесь, с одобрения Даука Лосуна, чтобы свершить правосудие. Но Римс не ошибся – как новый Босс Южной Бригады, он был слишком осторожен и имел слишком хорошую охрану, чтобы даже Зеленые кости могли застать его врасплох без помощи изнутри.
– Вы, спенни, все такие, даже друг другу не можете доверять.
Помешивающий цемент Кино повернулся и ткнул лопаткой в сторону пленника.
– Другие Боссы не будут горевать, когда ты исчезнешь, Тощий, – сказал он на беглом эспенском. – Малыш Джо Гассон и Слаттер давно вычислили, что именно ты помог засадить Кромнера в тюрягу, а когда полиция устроила облаву, ты подставил всех, убив Рона и чуть не убив двух кеконцев, твои бывшие коллеги сами готовы от тебя избавиться и заключить с нами мир.
– Говнюки ничего не видят дальше своего носа. Вот так выдать своего, когда это вас, мерзких кеков с вашими гнусными камнями, нужно стереть с лица земли. – Он плюнул на пол. Пальцы его ног побелели от холода. – Ну, давайте же, приступайте.
Тар покачал головой:
– Ты убил Рона Торо. И нажил врагов среди своих. Но это еще не все. Я здесь не поэтому. – Тар снял куртку и отбросил ее в сторону. Теперь в катере стало теплее. Тар закатал рукава и вытащил из скрытых ножен на поясе кривой нож. – Ты чуть не задушил мою сестру. Теперь она не может нормально ходить и разговаривать. Ты ведь не знаешь, кто она такая и кто я, верно? Но это неважно. Тебе нужно знать только одно – это личная месть Равнинного клана.
Тощий Римс всю сознательную жизнь провел в Бригаде, и все бандиты Порт-Масси считали его крепким орешком, но Тар Почуял набухающий в нем животный страх, когда взгляд Римса скользнул от изогнутого клинка к лицу Зеленой кости, на котором читалась печать безумия.
– Кино, поднимись на палубу к Сэмми, – велел Тар, перейдя на кеконский. – Я позову, когда ты понадобишься.
Молодой человек помедлил.
– Маик-цзен, – неуверенно произнес он, облизав пересохшие губы. – Даук Лосун сказал, что нужно действовать быстро и аккуратно, как всегда поступал Рон-цзен…
Тар резко повернул голову, и безумный блеск его расширенных зрачков и нож в руке убедили Кино беспрекословно повиноваться. Он положил лопатку, снял рукавицы и накинул на металлический таз мокрую тряпку, чтобы цемент не застыл. Потом быстро поднялся по трапу на палубу, лишь один раз опасливо покосившись назад.
Тар снова повернулся к мужчине в кресле. Тот больше не был Уиллумом Римсом, а был лишь безымянным врагом клана, состоящим из трясущейся головы и вздымающейся от тяжелого дыхания груди. У клана было множество врагов, и порой они сливались в голове Тара в одну неразличимую массу, ведь в конечном счете у них была одна общая и ужасная черта, так что какая разница, кто есть кто. Они не имели права калечить и убивать могущественных Зеленых костей. Тех, кто стоит выше них, людей вроде Маика Кена. Но они перешли черту и могли повторить это снова. Они виновны в той внутренней дыре, которая образовалась в груди Тара, когда он узнал, что больше никогда не сможет поговорить с братом. И как только человек в кресле закричал, Тару показалось, что он слышит собственные крики, и в них утонули все остальные чувства.