К вечеру следующего дня Ферроль и Харита, нигде не найдя работы, постучались в ворота небольшой мызы. Ее хозяин оказался приветливым добрым человеком, несмотря на возраст; лет шестьдесят было ему, он сохранил ясность духа, юмор, ловкость движений. Его звали Абрагам Флетчер. На умном твердом лице Флетчера всегда мелькала проницательная улыбка, а полуседые волосы его лежали с изяществом пудреного парика 18-го столетия.
Встретив путников как гостей, накормив их отличным ужином, Флетчер приказал служанке Миранде устроить две постели в свободных комнатах левого крыла здания.
Миранда, смуглая женщина с суровым лицом, отправилась исполнять приказ, а Ферроль поведал Флетчеру свою историю.
– Мой план, – сказал в заключение Ферроль, – состоит в том, чтобы по дороге к Покету заработать денег на проезд наш в Риоль, есть там оружейные заводы, а дело это мне хорошо знакомо.
Меж тем Харита, отдохнув, спокойная, сытая, чувствовала подъем духа, но некуда ей было излить его, она сидела и улыбалась, медленно гладя кожаный валик кресла, а ногу с лопнувшим башмаком прятала под сиденье.
– Надо вам отдохнуть, – сказал ей Флетчер, – хотите, я покажу вам, где комната?
– Хорошо, – встала Харита.
Гостям были отведены две комнаты рядом, а двери их выходили в небольшой зал. Здесь стоял шкап с книгами; Флетчер сказал Харите:
– Шкап не заперт, читайте, сколько хотите.
– Хорошо, я потом за него примусь, – ответила девушка. Флетчер наклонился и сделал что-то с ее ногой, но она, рассматривая шкап, поздно заметила его движение, – лишь когда он выпрямился.
– Что это? – спросила Харита, отступая и смотря на пол.
– Ничего, ничего, – сказал Флетчер, пряча нитку за спину. На нитке он прижал ногтем две мерки: длину и ширину башмака.
«Какой он странный, – подумала девушка, – верно, он нашел что-нибудь».
Открыв дверь комнаты, Флетчер пожелал Харите спокойной ночи и неторопливо ушел, а Харита заговорила с Мирандой, расстилавшей белое одеяло.
– Надо ли вам помочь, Миранда?
– Нет, – сказала служанка.
– Это окно выходит к морю?
– Да, – ответила Миранда, наливая в умывальник воду. Харита помолчала.
– Будьте добры меня разбудить пораньше, – сказала она, вздохнув, – потому что нам надо идти.
– Хорошо, – ответила Миранда и, подобрав тряпки, ушла. Девушка взглянула в окно: там, чернеясь на заоблачном свете позднего неба, стояли горы.
«Ах, все равно, – подумала девушка, – какое дело мне до глупой Миранды».
Она вышла посмотреть, как обстоят дела в комнате отца, и услышала за дверью залы отчетливый разговор:
– Миранда, – говорил Флетчер, – я слышал, как вы невежливо, нехорошо отвечали бездомной девушке, которая не сделала вам ничего худого.
– Она врет, если пожаловалась, – сказала Миранда. – Сама же пристала ко мне и говорит: «а что, богат ли ваш хозяин?»
– Неправда, я слышал, когда проходил под окнами, другое.
– Ну, хорошо, я буду говорить как с принцессой.
– И это лишнее, говорите с уважением, так как она моя гостья. Это все, а на следующий раз я выдам вам ваше жалованье и забуду о вас.
– Что это ты такая веселая? – спросил Ферроль, когда Харита пришла вниз.
– А вот так, мне весело, – сказала Харита и села рядом с Флетчером. – Я отошла. Побыла в комнате. Я засну крепко, сынок. Застряло? – обратилась она к Флетчеру, который не мог прососать трубку. – Сейчас. Чем же? Гвоздя нет. Разве булавкой? Но нет и булавки.
– Обнищала, – шутит Ферроль.
– Нет, сынок, мы не нищие, у нас нет только денег.
Харита выбежала на двор и принесла длинную колючку акации.
– Колупайте-ка этим, – сказала она, предварительно тронув пальцем колючки.
– Прочищено, – заявил Флетчер, испытав орудие Хариты. – У акации есть колючки, они защищают ее, а есть ли они у вас?
– Нет! Абсолютная бесколючесть кругом, можно пощупать, – расхохоталась девушка, потом задумалась и стала водить пальцем по скатерти.
Вскоре после того Ферроль улегся спать, весьма довольный настоящим отдыхом после утомительного пути; ушла, поцеловав на ночь отца, и девушка в свою комнату, но не разделась, а стала прислушиваться. Когда Ферроль начал храпеть, она тихо зашла к нему, взяла его сильно проношенные брюки и, пятясь на цыпочках, удалилась, но когда притворяла дверь, то увидела, что в зале стоит Флетчер.
Смутясь, Харита быстро свернула брюки и потупилась, а Флетчер подошел к ней.
– Вы не спите еще? – сказала девушка, держа отцовскую вещь за спиной.
– Я ложусь поздно. Отнесите эту починку к себе и вернитесь, я хочу поговорить с вами.
– Хорошо, а потом я буду штопать, так как тут есть, понимаете, небольшие отверстия. Необходимо, ничего не поделаешь. Я вернусь; только я отнесу.
Флетчер стоял, задумавшись. Рассеянно взглянув на возвратившуюся девушку, он увел ее на маленький железный балкон.
– Сегодня ли, завтра ли, но этот разговор нужен. Я одинок, стар и соскучился без людей. Оставайтесь здесь жить навсегда.
– Благодарю вас, – сказала, оторопев, Харита, – но я не могу решать сама такой важный вопрос.
– Да, поговорите с отцом.
– Допустим, он согласится. Как же мы будем жить? Горестно жить из милости.
– Горестно жить из милости, но приятно из дружества, – ответил Флетчер.
– Правда, вы особенный человек, я это сразу заметила и доверяю вам, – задумчиво начала Харита, но уже ей хотелось смеяться от удовольствия. – Но вы совсем не знаете нас; еще один только вечер мы здесь.
– Немного надо времени, чтобы отличить воду от вина, оленя от козы и золото от меди, – сказал Флетчер. – Быстрота решения еще не означает его несостоятельности.
– Но другое означает. Может быть, мы преступники! Какие-нибудь жулики, хотя, – поспешно докончила Харита, – этого нет, конечно, но так, примерно сказать?!
– Примерно сказать, что вам пора спать, – ответил Флетчер, – итак, снова поговорим утром.
– Я не знаю, что будет, – помолчав, сказала девушка, обратив к Флетчеру растроганное лицо, – но я знаю, что теперь не забуду вас никогда. Спокойной ночи!
Она вошла в комнату, оборвала фитиль свечи, уселась и пришила пуговицу к изнанке материи.