На следующий день было практическое занятие в саду университета. Сухонькая подвижная преподавательница таскала группу студентов по участку демонстрируя им различные варианты овражков, горок и прочих ландшафтных неровностей, которые будущие дизайнеры должны уметь вписывать в проект, либо ликвидировать по желанию заказчика. Поскольку с утра снова моросил дождь студенты зевали, пили кофе и делали вид что записывают, теребя тетрадки под разноцветными дождевиками. От этого мнимого шуршания преподавательница распалялась и уверяла их, что настоящий творец должен и в дождь, и в снег ползать по участку, чтобы добиться идеального результата!
На слове «результат» каблук почтенной дамы попал на комок глины, и она едва не свалилась в «овраг», оставленный строителями. Ее моментально спасли студенты, предложили кофе, и педагог наконец смилостивилась:
– Раз уж вы все так устали, идем в аудиторию! Попробуем зарисовать то, что успели изучить!
После этих слов преподавательница бодрым тушканчиком поскакала к корпусу, а студенты вяло побрели следом.
Я шла последней. Дождь мне нравился и разноцветные дождевики тоже, их можно нарисовать пастелью или акварелью по мокрому серому фону… Задумавшись я вошла в аудиторию и обнаружила, что в громадном амфитеатре восседают почти все курсы! Оказывается, у них тоже было практическое занятие, но дождь загнал всех в здание и теперь на длинных скамьях пытались уместиться и зеленые первогодки, и важные пятикурсники.
Отыскать своих было практически невероятной задачей, но я аккуратно пошла вверх, стараясь не отдавить никому ноги. Неожиданно нога в камуфляже сдвинулась, и знакомый голос сказал:
– Иди сюда, прекрасная Елена! Вспорхни и сядь… хотя бы на колено!
Дружный гогот заглушил речь преподавателя, а я с удивлением узнала в «камуфляже» Макса! Рядом с ним сидело еще десять или пятнадцать парней в такой же форме, с шевронами на рукаве: молодежная патриотическая организация «Память».
Точно, помню, они агитировали парней на первом курсе, рассказывали, что иногда выезжают на места сражений или на раскопки солдатских захоронений. Многие тогда увлеченно побежали в этот клуб, плененные наличием тира, а потом разочарованно стонали, ведь к тиру прилагалась полоса препятствий, турники и беговая дорожка. А у блондинчика и шеврон ярче и лычки на погонах иные, выходит он у них за старшего?
Проигнорировав смех, я критически оглядело предложенное колено и выдала вердикт:
– Костлявое! Лучше сяду на стул! – тут кстати открылась боковая дверь и парочка студентов занесла по «букету» стульев.
Я успела перехватить один и села прямо в проходе чуть выше «камуфляжных». Парни начали оглядываться и перешептываться. Им явно было скучно, а тут такое развлечение, что-то задумают? Стараясь не обращать внимания на их шепотки, я вынула блокнот и пенал, тут хорошо будет смотреться гелевая ручка поверх цветных карандашей, а кое-где можно и тонким маркером акценты сделать…
Пока я набрасывала широкоплечие фигуры в камуфляже, парни продолжали гудеть, и едва прозвенел звонок все разом повернулись ко мне:
– Девочки, – лааасковенько заговорил Макс, разглядывая рядок наших ландшафтниц, спешащих к двери, – у нас тут с Пашей спор возник, – блондин кивнул на смуглого шатена с перебитым носом. – Он утверждает, что сможет выбить в тире девятку.
– На что спор? – оживились девчонки, стреляя глазками.
– На пиво, – буркнул Паша, явно недовольный всеобщим вниманием.
– Идем в тир? – поднялся Макс.
– Идем!
Вся толпа поменяла направление и меня понесло вслед за всеми как щепку, попытки вывернуться пресекались счастливой Алинкой. Подружка страшно любила всевозможные соревнования и конкурсы.
В тире все было серьезно: полоса для зрителей, «карманы» для стрелков, очки, наушники, перчатки… Павел встал к полосе, дождался сигнала и начал стрелять. Через стекло доносились только глухие толчки воздуха. Потом мишень поехала вперед, и парень разочарованно застонал: одна пуля ушла в «семерку». Макс довольно хмыкнул, и сам встал к рубежу. Попал в хорошо, только одна пулька засела на границе «восьмерки» и «девятки».
А вот дальше началось безобразие. Блондинчик вышел к зрителям и начал хвастать своей удалью и мастерством, подкалывать побуревшего от унижения Павла, я психанула и резко ему сказала:
– На что спорим, что я попаду в мишень точнее, чем ты?
– Ты? Не смеши!
Я знала на чем строилась его уверенность. В университете каждый год проводились соревнования по стрельбе, и я никогда в них не участвовала, и тем более не побеждала.
– Спорим? – во мне разгорелся азарт, – если проиграешь, выкрасишь свою шевелюру в синий цвет! Целиком!
– Спорим! – с ленивым пренебрежением отозвался парень, – если проиграешь, покажешь сиськи! Всем!
Я кивнула, соглашаясь, но он потребовал «официального» заключения пари с разбиванием и свидетелями. Я выдержала все это полыхая румянцем, но не от стыда, как думал парень, а от гнева. Вот терпеть не могу, когда кичатся, да еще и унижают при этом других!
Мы вышли к рубежу.
– Сиськи! – подмигнул мне Макс, – давно хотел посмотреть!
– У твоей мамки сиськи, – огрызнулась я, – а у меня грудь!
Потом надела наушники и перестала его замечать. Пусть разевает рот, как рыба в аквариуме, не важно! Сейчас самый важный момент – слиться с оружием, ощутить его и всем телом толкнуть пулю вперед!
Когда мишени подъехали и закачались у наших лиц, зрители зааплодировали, а я поморщилась и повернулась к ошеломленному Максу:
– Синие волосы. Завтра, как договаривались! – потом положила инвентарь и вышла из тира.
Алинка догнала меня только внизу, давясь от смеха:
– Ленкааа! Ну ты даееешь! Макса внизу все парни успокаивают! Столько версий «да она просто баба и ей повезло» я в жизни не слышала!
Я дернула плечом, усмиряя разгоряченную кровь:
– Сам дурак. Если я не участвовала в соревнованиях, это еще не значит, что я стрелять не умею.
– Да я помню, что ты КМС по стрельбе, – радостно чирикнула Алинка, – но ты ж не выпендриваешься, значок не носишь, вот он и попал. – Потом она сделала большие глаза: Лееен, а если он правда волосы покрасит?
– Если не покрасит, его сами парни засмеют, – заметила я, – так старался, свидетелей вызывал, – тут мне самой стало смешно, но я сдержалась.
Следующие лекции прошли в напряжении. Все обсуждали мой поступок, прикидывали, могло ли мне повезти, и что теперь будет делать Макс. Новости по факультету разносились быстро, так что к нам в аудиторию регулярно заглядывали парни и девчонки с других курсов, тыкали в меня пальцем, ужасались и пропадали. Мне пришлось уговорить Алинку проводить меня до остановки, до того достало это всеобщее внимание.
Вечером я как обычно что-то готовила, что-то учила, чертила и рисовала, слушая любимый микс из треков, собранных со всего мира. Соседки мои ночевали в другом месте, зато оставили полную раковину грязной посуды, которую я принципиально не стала мыть, но посыпала на всякий случай порошком от тараканов.
Утром почти проспала, быстро схватила сумку, тетради, пенал, блокнот, накинула куртку и побежала в универ, забыв накраситься и причесаться. И вот, когда я такая красивая, ввалилась в холл за пять минут до звонка, меня встретила гробовая тишина. Я на миг растерялась, осмотрелась и все поняла.
У колонны стоял Макс. Он как обычно был потрясающе красив и элегантен в джинсах, в темной рубашке и куртке, но не это привлекало к нему особенное внимание. Его роскошные светлые волосы отливали густой синевой в свете потолочных ламп. Зеленые глаза полыхали вызовом, но я не растерялась, демонстративно оценила его прическу и сказала:
– Зачет! Жаль, что не зеленый! – и пошла дальше.
Все громко выдохнули и занялись своими делами и только Макс довольно долго сверлил взглядом мою спину. Я не чувствовала себя виноватой и была просто уверена, что случись мне проиграть, блондин заставил бы меня раздеться по пояс прямо там, в просторном «предбаннике» тира.