Вечер уже давно перешёл в ночь. Поток людей иссяк, и мы с Тарханом шли лишь вдвоём. Ещё днем встречные торговцы рассказали нам, что здесь неподалёку открылся постоялый двор принца Чана, и с заходом солнца мы решили не искать другого ночлега. Стоило признать, принц был достоин уважения. Став единственным наследником, он не бросил свою затею с постоялыми дворами, а размахнулся на всю Поднебесную империю. И уже одним этим деянием заслужил народную любовь. Зачастую из-за разгула нечисти в пору посевов в деревнях и сёлах становилось небезопасно по ночам. Если в деревне не было ни храма, ни жреца, единственным надёжным убежищем для людей становился лишь освящённый тракт. Поэтому островки безопасной земли, осенённой небесным благословениемц да ещё с крепкими стенами и домашним очагом всегда очень ценились.
Мы спустились с горы, сделали поворот и вышли на длинную полосу равнины, посреди которой пролегала дорога.
На ней, прямо в лужице лунного света, стояла двухколёсная повозка. Крытая, с аккуратным окошечком, крепким, неказистым на вид мулом в оглоблях, она ясно показывала, что внутри едут люди не слишком богатые, но и не бедные. Повозка стояла, скособочившись, без второго колеса и напомнила мне угрюмого пса, которому отдавили лапу. У оси топтался мужчина. Судя по длинным свободным одеждам и бумажному зонту на плече, что делать с поломкой, он не представлял, потому что в жизни не занимался подобной работой.
Справедливости ради стоит сказать, что я тоже не знал, как починить колесо.
– Да где же… Где же? – бормотал мужчина. Он то смотрел на ось, то вглядывался в кусты на обочине тракта – одним словом, кого-то ждал. Тут его рассеянный взгляд упал на нас. – О достопочтимые путники! Доброго вечера! Как славно, что боги направили ваши стопы по моему пути!
Мы подошли. Вблизи стало видно, что одежды господина покрыты тонкими изысканными узорами, зонт сделан из дорогой шёлковой бумаги и расписан ласточками, волосы ухоженные, и весь он чистый и благоухающий, словно садовый цветок. Мне, запылённому и потному, стало неловко стоять рядом.
– Вы, случаем, не умеете чинить повозки? – с надеждой спросил мужчина.
– Приветствую. Нет. Я Октай, жрец Нищего принца, бога странников, уважаемый. Позвольте представить вам и моего спутника Тархана из клана императорских палачей, – с поклоном ответил я.
Тархан тоже поклонился, глядя на незадачливого господина словно на вошь. И тот спохватился:
– Ох! Где мои манеры? Позвольте представиться, я Хаган, главный счетовод клана Хуай. Мы вместе с сыном возвращались в поместье, да, как видите, случилась небольшая неприятность. Наш слуга сошёл с тракта, чтобы срубить пару веток и починить колесо… По крайней мере, я так понял… Но его нет целую палочку! Я опасаюсь, что он нас бросил. – Хаган вцепился в ручку зонта и явно подавил испуганный вздох.
– Слуга, насколько я понимаю, работает на вашу семью? Это же ваша повозка? – уточнил я.
Хаган нахмурился.
– Да, повозка моя, и Лань… Да, он недавно стал у нас работать, но ещё не позволял усомниться в своей верности! Может быть, на него напали, он прямо сейчас отбивается? Но тогда я не понимаю, почему он не зовёт на помощь… Прошу, досточтимый Октай, сходите за Ланем. Мне нужно срочно возвращаться в поместье. Без Ланя я не поспею вовремя. Сходите, я заплачу!
Я приподнял край шляпы и посмотрел в заросли. Заросли были густыми, чёрными в ночной тьме – ничего не рассмотреть. Идти туда не хотелось ни капли. Счетовод топтался за плечом, и шелест его одежд отчего-то насторожил меня. Что-то в издаваемых им звуках было не так, и веяло от него непонятным, странным. Словно чего-то не доставало.
Но никакая нечисть не могла ступить на освящённый тракт, поэтому я отбросил первую мысль о ловушке. Отбросил и вспомнил о лисе-оборотне, которая легко обходила, казалось бы, нерушимую защиту.
– Знаете, господин Хаган, давайте мы лучше подождём вашего слугу здесь с вами, – предложил я. – Вы, должно быть, устали и голодны. Позвольте вас угостить!
Разделённая с незнакомцем пища. Древний, как сама земля, ритуал, предложение мира, если не дружбы, после которого никакое существо не осмелится напасть. Если счетовод откажется от угощения… Впрочем, о чём это я? Нечисть не может в совершенстве принять человеческий облик, что-то её обязательно выдает. Счетовод же со всех сторон выглядел абсолютным человеком. Он не прятал ни руки, ни волосы, ни части лица. На ногах была вполне обычная обувь, и двигался он по-человечески естественно.
Хаган переложил зонт на другое плечо. Тонко прорисованные ласточки, попав под лунный свет, красиво заблестели.
– Угостить? – повторил он медленно. – Но как же Лань? Вдруг его уже доедает какая-нибудь нечисть? Как же тогда починить колесо и править повозкой? А мне нужно срочно ехать!
Я тем временем уже сбросил котомку с плеч и присел на упавшее колесо. Сидеть на нём оказалось очень неудобно. Я поёрзал, подумал и решил достать из котомки узелок с запасным бельем. На узелке поверх колеса сидеть было гораздо приятнее, удобнее и мягче. Тархан, недолго думая, последовал моему примеру.
– Прошу, узнайте, что случилось с Ланем! – повторил Хаган.
– Если с вашим Ланем что-то случилось, то вряд ли мы ему уже поможем, – ответил я. Тархан достал из котомки свёрток с рисовыми лепёшками и слабым вином. – Вы говорили, что едете с сыном? Вы познакомите нас с ним?
– Да, да, конечно, – спохватился Хаган. – Позвольте представить вам моего сына Ото. Ото, сынок, выйди!
Дверца повозки не шелохнулась. Хаган повторил еще раз просьбу выйти и, в конце концов рассердившись, открыл повозку сам. Внутри, зарывшись в подушки и покрывала, лежал мальчик лет десяти на вид и крепко спал.
Хаган склонился над ним, но я поспешно замахал руками.
– Не нужно будить. Он так очаровательно спит! Лучше присядьте с нами и разделите трапезу.
Хаган замешкался.
– Отведайте, господин Хаган, – увидев, что он медлит, подтолкнул я. – Еда, конечно, далека от привычной вам, но, уверяю, она очень вкусная и сытная. Попробуйте.
Счетовод присел рядом на колесо, установил зонт в щель между камнями дороги и принял рисовую лепешку с вином в руки. Под моим напряжённым и пристальным взглядом он неуверенно поднес лепешку к лицу и, прикрывшись рукавом, откусил немного.
– Это… и правда вкусно, – удивился Хаган, пока я переводил дух – точно не нечисть и не разбойник!
Лепешка исчезла в мгновение ока. Разбавленное вино – тоже. Заметив голодный взгляд на мою порцию, я достал ещё еды и добавил сверху для ребёнка.
– Очевидно, мы не дождемся Ланя, – заключил я, когда со стороны кустов раздался волчий вой.
Хаган повернул голову, послушал. Его лицо ничего не выразило: ни печали, ни гнева. Он показался мне странно застывшим, словно потерявшим цель.
– Быть может, мы вам поможем добраться до постоялого двора? – предложил я после молчаливой паузы.
Хаган отмер.
– А? Постоялого двора?
– Да, тут недалеко должен быть постоялый двор. Мы можем проводить вас туда, а завтра вы наймете другого извозчика и доберетесь до своего поместья, – пояснил я. – Не будете же вы ночевать здесь, посреди леса? Пойдемте с нами.
– Нет, вы не понимаете. Мне нужно ехать прямо сейчас. Я не могу ночевать на постоялом дворе, я везу очень важные бумаги. К утру они должны быть у моего господина.
– Это так важно?
Хаган повертел зонтик и горячо покивал. Я задумался и взглянул на Тархана. Тот дернул плечом и негромко сказал:
– Никогда не ставил колеса.
– Что ж, значит, самое время научиться! – подытожил я. – Втроем мы обязательно что-нибудь придумаем!
На то, чтобы починить колесо, у нас ушло почти полночи. Собственно, поломка оказалась довольно простой. Нужно было всего лишь вправить ось в пазуху, надеть на неё колесо да закрепить. Но это лишь звучит просто. С нас сошло семь потов, затем мы долго пытались надеть на колесо заглушку. Удивительно, как мальчик не проснулся – нам пришлось поднимать повозку!
Когда работа была закончена, господин Хаган рассыпался в благодарностях:
– Благодарю вас! От всей души благодарю! – и, помявшись, попросил: – Не сядете ли вы на козлы вместо Ланя, досточтимый жрец Октай, господин палач Тархан? Я никогда не правил повозкой и не умею обращаться с мулами. Взамен я готов принять вас в своём доме.
Тархан явно был не против продолжить путь на повозке, и я тоже не нашёл причин для отказа. Мы устроились на козлах, счетовод сел внутрь. Когда повозка тронулась в путь, нахлынуло непередаваемое чувство удовлетворения, какое бывает только от хорошо проделанной работы. Мы справились! Всё заработало!
Мул бодро цокал копытами по камням. Повозка покачивалась, убаюкивая. Тихо и мерно поскрипывали колеса. Сидеть на козлах было до того уютно, что спустя некоторое время меня неудержимо потянуло в сон.
Тархан пошевелился, и я со смущением понял, что пристроил потяжелевшую голову на его плечо. Попытка встряхнуться ничего не принесла – сон уже оплел меня мягкими лапами и не собирался отпускать.
Впереди показались огни постоялого двора. Загадочное мерцание указательных фонарей обещало укрыть от ветра, угостить чашкой горячего супа и проводить в постель, где можно будет вытянуться во весь рост. Меня, уставшего от неудобной позы, эти огни поманили за собой, словно мотылька. Я зевнул, понял, что до поместья счетовода не дотерплю, и предложил:
– Господин Хаган, может быть, мы здесь с вами расстанемся?
– Расстанемся? Как это? – воскликнул господин Хаган.
Мои слова застали счетовода врасплох.
– О! Вот как? Что ж… У нас здесь нет места, – пробормотал он. – Наверное… Мы вас высадим?
– Да, это будет замечательно, – согласился я. – Мы с Тарханом останемся на постоялом дворе, а вы продолжите путь.
Счетовод всполошился:
– Но я не умею управлять повозкой!
– Я научу. Это несложно, – чуть ли не впервые за всю ночь Тархан подал голос, и потому слова прозвучали хрипло и жутко.
– Да? Уважаемый палач, вы тоже не отвезёте меня в поместье?
– Я спутник Октая.
Господин Хаган вздохнул и заговорил совсем жалобно:
– Досточтимый жрец, вы точно хотите сойти? Уверяю, в поместье моего господина вам окажут лучший прием!
На мгновение я заколебался. Провести ночь на постоялом дворе или побыть гостем в поместье, ощутить тень того, что когда-то было даровано мне по праву рождения? Да и имя клана было незнакомо, а я знал наизусть все влиятельные семьи Южной провинции… Вот уж чего я не хотел, так это появляться перед теми, кто мог узнать во мне представителя опозоренного рода.
«Октай, когда ты в последний раз брался за списки семей Южной провинции? Десять лет тебя учили быть женской радостью, а не тому, что должен знать аристократ. За десять лет много всего могло случиться. Например, кто-то из старых приятелей отца мог основать собственный клан…» – раздался в голове тихий шёпот разума.
– Господин Хаган, я бывал в домах влиятельных людей. Несомненно, ваш клан примет меня с распростёртыми объятьями, однако общаться с высокопоставленными и родовитыми ужасно утомительно. А уж для такого простого жреца это будет сложнее вдвойне. Давайте вы проявите милость, и мы с вами расстанемся у постоялого двора? – Я не выдержал и широко зевнул.
– Господин палач, может быть, вы всё-таки отвезете меня?
– Не могу. Я связан обещанием.
Это подействовало. Господин Хаган повздыхал ещё немного, но после подробного рассказа Тархана об управлении повозкой согласился сесть на козлы и доехать до поместья самостоятельно. Чтобы счетоводу не пришлось разворачиваться, Тархан не стал сворачивать с дороги и остановил повозку у ворот постоялого двора.
– Господин Хаган, уступаем вам место, – сказал я, и мы с Тарханом, поправив котомки за плечами, спрыгнули на землю.
Сначала из повозки показался зонт с ласточками, затем сам счетовод. Он взмахнул волосами и, изящно вспорхнув на козлы, перехватил поводья:
– Благодарю вас за помощь.
Мы с Тарханом ответили положенными словами благодарности за повозку и подошли к воротам.
– Эй, вы там! Открывайте!
Но нас встретила удивительная для такого места тишина. Как мне показалось, стало ещё тише, чем до нашего появления. Крикнув ещё раз и не добившись ответа, мы с Тарханом переглянулись.
– Время очень позднее. По всей видимости, все уже спят, – предположил я очевидное.
За воротами что-то зашуршало, раздался подозрительный скрип и стук, словно их чем-то подпёрли. Мы толкнули боковую дверь – и нос к носу столкнулись с белым, словно мел, слугой.
– В-в-вы! – заикаясь, выдавил он, пуча глаза и тыча пальцем в нас.
Я вежливо склонил голову и легко улыбнулся.
– Прошу прощения за столь поздний визит. У вас есть комнаты? Или хотя бы место, где мы могли бы отдохнуть?
Слуга же всё трясся и тыкал пальцем, хватая воздух ртом.
– В-вы привели Господина с зонтом! – прошипел он.
И в его устах это звучало отнюдь не как похвала.
– Господина Хагана? – уточнил я, несколько растеряв благодушие и насторожившись. – Он долго ждал помощи на тракте, и мы…
Слуга истерически захихикал, не дослушав, и всё тем же едва слышным шепотом воскликнул:
– Долго! Конечно, он долго ждал! Вот уже сто лет ждал!
Я подумал, что ослышался.
– Сто лет?
– Вы что же, не распознали беспокойного духа?! – Слуга ткнул пальцем нам за спину. – Да кто же будет ходить ночью с открытым зонтом?
Я выпрямился, посмотрел на побледневшего Тархана. И обернулся.
Господин Хаган сидел на козлах, прикрываясь зонтом. Лунный свет падал лишь на его руку, которой он держал поводья. Рука представляла собой полупрозрачную дымку, сквозь которую проглядывала иссохшая плоть.
Я невольно потянулся к спрятанным в рукавах талисманам.
– Что сказал слуга? – громко спросил Хаган и отвёл зонт в сторону. Лунный свет мгновенно прошёл сквозь полупрозрачную дымку лица и посеребрил череп. – Для вас нет комнат? Вы всё-таки воспользуетесь моим гостеприимством?
Я сделал вдох и с усилием сглотнул вопль о том, что нечисть не может ступить на освящённый тракт. Сбивали с толку и мул с повозкой, кажущиеся вполне настоящими. Было лишь два объяснения данному явлению: либо этот беспокойный дух не был нечистью, либо этот участок освящённого тракта по какой-то причине потерял часть своих сил. Это позволило духу воссоздать то, что было рядом с ним во время смерти, либо некий бог создал мула с повозкой специально для господина Хагана, что было совсем невероятно. В любом случае до сих пор дух не причинил нам вреда… Или же мы умудрились избежать нападения, сделав что-то… Свою роль сыграло угощение? Значило ли оно что-то для мертвеца?
– Господин Хаган, всё в порядке, – стараясь не делать резких движений, сказал я. Тело ощущалось замороженным, губы едва шевелились. Челюсть затряслась, и я широко улыбнулся, чтобы не клацнуть зубами. – Мы с моим спутником переночуем здесь. Езжайте дальше, и да пребудет с вами милость Нищего принца.
– Я не могу позволить столь добросердечным людям ночевать в таком месте. Да и, признаться честно, я не уверен, что смогу управлять повозкой, – возразил господин Хаган, вернув лицо под зонт. – Отправляйтесь со мной, досточтимый жрец.
Я улыбнулся ещё шире. От напряжения заломило щёки.
– Ох, я ужасно устал. Вам же нужно поторопиться и отвезти бумаги вашему господину. Мой спутник вам всё объяснил. Ваш мул – очень спокойный зверь. Думаю, вы справитесь без нас.
– Но я не могу не отблагодарить вас, – заупрямился господин Хаган.
Это был на редкость странный и слишком вежливый беспокойный дух.
– Вознесите тысячу благодарностей богу странников. Этого будет достаточно, – ответил я. – Поторопитесь, не заставляйте вашего господина ждать.
После мучительно долгого мига раздумий господин Хаган всё же кивнул:
– Хорошо. Мне и правда стоит поторопиться.
– В таком случае доброй дороги вам, господин Хаган. – Я помахал рукой, когда повозка, движимая полупрозрачным мулом, тронулась по освящённому тракту и свернула на перекрёстке налево.
– Надеюсь, он не успеет приехать в поместье до утра, – заметил Тархан.
На лицо слуги медленно вернулись краски, и он, осознав, что опасность миновала, расхохотался:
– Поместье Хуай давно заброшено, уважаемые! Не беспокойтесь! Может, теперь этот дух перестанет нам досаждать. Проходите. Я вам подготовлю самую лучшую комнату и разогрею суп. Хотите рисовой водки?
– Ещё как! – выдохнул Тархан.
Этот постоялый двор не походил на новенькие постройки в Центральной провинции. Он явно стоял на тракте не одно десятилетие и, похоже, какое-то время даже был заброшенным. Видимо, принц Чан просто дал добро на его восстановление и, судя по свежему забору и переделанной крыше, даже выделил деньги.
В доме уже было тихо, огни не горели. Лишь худенький лохматый мальчишка-раб водил метлой по дощатому полу, немилосердно зевая и почёсывая шею под ошейником. Слуга послал его на кухню, а сам зажг фонарь и устроил нас за столом, не переставая говорить:
– Вы уж простите, досточтимые, сразу не распознал, что один из вас жрец. Как увидел Господина с зонтом – чуть не помер от испуга! А потом смотрю, что жрец – от облегчения ноги подкосились. Думаю, раз жрец, значит, знает, что делает. А вы ещё так вежливо говорили, и Господин любезничал, и вы ему на прощание ещё рукой помахали и улыбались! Сразу видно – мужчина хоть и молодой, да опытный! Каждый день с нечистью дело имеет!
Я неловко рассмеялся и не стал говорить о том, что от испуга чуть не закричал во всё горло.
– Ох, не стоит. На самом деле это ваша заслуга, уважаемый. Вам хватило воли не закричать, и господин Хаган не расслышал, что вы его обличили. В таких случаях важно не показывать, что вы распознали духа. Как правило, мертвецы не понимают, что они мертвы. Если напомнить им о смерти, они очень разозлятся.
Слуга сел за стол. Свет фонаря заиграл на шёлковой оторочке его одежд, и стало ясно, что никакой этот мужчина не слуга, а самый настоящий хозяин двора. А нарочито простой крой его одежд и короткий верхний халат, по всей видимости, были нужны для работы. Ведь в простом наряде, с подвязанными рукавами гораздо легче таскать корзины и управляться с лошадьми.
– Да у меня просто горло перехватило! Я его так близко в первый раз увидел. Местные давно знают, как мимо него ходить. Я и не заговаривал с ним никогда. А тут – прямо у ворот! И никак его не прогнать. Появляется хитро – раз в пять лет и только в пору посевов. Только жрец примчится – а он уже исчез! Тут и раньше постоялый двор был, ещё мой прадед открыл. Но дела у меня шли не шибко хорошо. Как мы радовались, когда стали постоялым двором принца Чана! И деньги получили, отстроились. Я думал, что благословение принца сработает, призрак не появится. – Он кивнул на стену, где в полумраке белел шёлковый свиток с витиеватой подписью и императорской печатью. – Да не вышло. Ох, чую, теперь много людишек пропадёт из-за этого Господина с зонтом!
Хозяин разлил нам горячительное, не обидев и себя. Выпили, не почувствовав вкуса. В желудке сделалось горячо, по жилам пробежало тепло, и что-то мелко дрожащее внутри расслабилось.
Раб сноровисто расставил перед нами тарелки и пристроился в ближайшем углу, успешно прикинувшись деталью обстановки.
– Что же случилось с господином Хаганом? – спросил я.
Хозяин даже приосанился, пригладил бородку и заговорил. Речь была гладкая, красивая, явно не один раз повторённая.
– Сто лет назад в этих местах жил клан Хуай. Господин, которого вы встретили, служил при нём счетоводом. И вот однажды поехал он по землям и взял с собой нового слугу Ланя. Лань был парнем не только новым, но и неграмотным. Он подумал, что господин едет за налогами. На обратном пути он подсыпал в господскую еду отраву. Наверное, цели отравить счетовода не было, просто не рассчитал и подсыпал слишком много. Когда господин с сыном заснули, Лань стащил шкатулку с бумагами. Но едва он отъехал от места преступления, как повозка налетела на камень, с неё слетело колесо, и от тряски господин проснулся. Пока не обнаружили пропажу, Лань убежал – только крикнул, что пошёл рубить ветки для колеса. Господина Хагана обнаружили утром. Он сидел у повозки и держал над головой зонт с ласточками. Говорят, его сын так и умер во сне. С тех пор раз в пять лет, в одну из ночей праздника посевов, повозка счетовода появляется на освящённом тракте. Господин жаждет покарать слугу и просит всякого прохожего посмотреть, куда он убежал. Но стоит только сойти с тракта, как будешь разорван нечистью!
Как много удивительно точных подробностей знал этот человек!
– Это сам Лань рассказал после того, как нашли тело счетовода? – не утерпел я.
Хозяин отмахнулся:
– Нет, тот слуга сгинул без следа. То ли нечисть разорвала, то ли сбежал – никто не знает. Шкатулку с бумагами никто не нашёл.
– Тогда откуда?..
– Так Господин с зонтом больно словоохотливый. Если с ним слишком долго разговаривать или, убереги Небеса, зайти в повозку, то он обвинит в воровстве той самой шкатулки и убьёт! А ещё говорят, если в ночь его появления Владыка Гроз решит пролить дождь на эти земли, можно увидеть, как счетовод умирает. Вот люди всё сложили и догадались, – пояснил хозяин. – Только как теперь успокоить его жажду мести, никто не знает. Жрецы ничего не могут сделать, а благословение императора помогает только на пять лет.
Я подумал и возразил:
– Но мне не показалось, что господин Хаган желал мести. Он просил нас найти слугу, это правда, но лишь из-за того, что не умел чинить повозки. Как только мы починили колесо, он забыл про слугу и поехал в поместье!
Хозяин озадаченно крякнул, почесал бороду и торжественно заключил:
– Значит, много лет невежественный народ считал Господина с бумажным зонтом мстительным духом. Лишь пара путников выслушала его и починила колесо. Тогда Господин с бумажным зонтом навсегда покинул место своей смерти! То был жрец…
– Нищего принца, – смутившись, подсказал я, когда мужчина вытянул шею в попытке рассмотреть подвеску на моём поясе.
– И храбрый, но молчаливый воин, который его сопровождал! – припечатал хозяин. – Прекрасная история!
Тархан чуть не поперхнулся едой.
– Комната, – напомнил он и заработал палочками ещё быстрее.
– Да-да, конечно. Эй, Бо! – он жестом подозвал раба. – Проводи досточтимых в лучшие покои, те, с выходом на крышу. Я сдам их вам всего за десять медных монет – половину цены.
Он повернулся к Тархану, безошибочно определив главного владельца денег, и тот, не торгуясь, отсчитал монетки.
Комната и правда оказалась лучшей: вместо циновок были мягкие матрасы, в углу стоял умывальник, на окнах висела тонкая полупрозрачная ткань, защищавшая от насекомых. Я потрогал белоснежную постель и как никогда отчетливо ощутил слой грязи на теле. Тархан потер шею, украдкой взглянул на ладонь и поморщился, явно разделив мои чувства.
– Нам бы ещё пару кувшинов кипятка и отрез ткани, – попросил я раба.
Видимо, мальчишка поставил воду заранее, потому что вернулся очень быстро. Мы обтерлись над тазом для умывания, с помощью мыльного корня помыли головы и, посвежевшие, улеглись в чистые постели.
– Интересно, есть ли тут баня? Я хочу помыться как следует, – пробормотал я.
– Лучше на горячие источники, – сонно ответил Тархан. – Каждый гость Южной провинции должен побывать на её горячих источниках…
Я постарался вспомнить карту Южной провинции:
– Да, здесь неподалёку стоит город Ногон. Где-то рядом с ним должен быть источник. Правда, я никогда там не был. Завтра спросим.
Тархан согласно ухнул.
Я повернулся на бок и уставился в окно. На небе светила круглая луна, и лужица холодного серебряного света на полу комнаты очень походила на ту, в которой стояла повозка господина Хагана.
– Тархан?
– М?
– Как думаешь, господин Хаган доедет до дома?
Тархан промычал что-то неопределённое, и я понял, что он уже спит. Мне бы тоже следовало, в конце концов, из-за сильной усталости я и слез с повозки, но мысли всё никак не давали покоя – всё вертелись вокруг беспокойного духа счетовода. Мне не верилось, что мы были первыми, кто не прошёл мимо и починил колесо. Какой здравомыслящий человек сойдёт с освящённого тракта тёмной ночью? Да ещё в месяцы посевов, когда всюду рыщет нечисть! Таких дураков во всей Поднебесной не найти! Нет, мы с Тарханом точно были не единственными, и господин Хаган не раз совершал этот путь. Что-то его держало на этом свете. Только что? Мог ли хозяин постоялого двора упустить какую-нибудь часть истории или рассказать неправильно? Ведь это случилось давно, а народная память не свиток легенд. Пусть догадаться, что случилось с Хаганом, не слишком сложно, но какие-то важные детали народ наверняка не знал.
Я несколько раз мысленно повторял встречу с несчастным духом, но усталость всё же взяла своё и погрузила в мягкий сон.
Перекрёсток остался позади. Дождь кончился, и капли стекали с зеленеющих листьев в лужи. Между камнями собралась вода, и солнце играло в ней, отчего дорога казалась сияющей. Он шёл рядом, белый, чистый, и с золотого лица на меня смотрели лукавые зелёные глаза.
Мы прошли мимо постоялого двора, мимо повозки, рядом с которой топтался господин с бумажным зонтом, вышли к повороту и остановились – с царственной ноги слетела сандалия и исчезла в кустах у корявого дерева. Я подошёл к нему и увидел, что сандалия застряла в яме между корней. Я наклонился, чтобы поднять…
И проснулся.
Солнце уже стояло высоко и било прямо мне в глаза. Я потёр лицо, чтобы сбросить остатки сна, и сел. В комнате было тихо. На столике стыла еда. Постель Тархана по обыкновению пустовала. Палач всегда вставал раньше меня, хотя мы ложились в одно время. Это не удивляло. Господину Гармонии дозволялся долгий сон, потому что работа была ночной. Палач же работал иначе. От старых привычек невозможно было избавиться в короткий срок.
Приведя себя в порядок и позавтракав, я спустился вниз. Постояльцы проводили меня заинтересованными взглядами, некоторые с почтением поздоровались, но никто не подошёл, к моему облегчению. Не увидев Тархана, я выловил знакомого раба и спросил:
– Где мой спутник?
– Воин? Во дворе, – охотно ответил мальчишка. – У осла подкова слетела. Он помогает поставить её на место.
Тархан ко всему прочему ещё и кузнец?
Как оказалось, кузнец стоял в стороне с подковами наготове, а помощь требовалась немного иная.
Тархан привязывал копыта осла к столбам. Привязывал ловко, выдавая немалую сноровку. Я по себе знал, вязал он так, что не вырваться. Его движения, жёсткие и неумолимые, тело, нависающее над ослом в безмолвной угрозе, даже суровое выражение лица – всё показывало, что это не какой-нибудь крестьянин, а палач. И осёл, умный зверь, молчал и не брыкался, глядя на Тархана, словно мышь на змею.
– Как вы с ним ловко! – восхищался тем временем какой-то толстяк, видимо, хозяин осла. – А у меня он всё время орёт и лягается!
Я вспомнил, что орать у Тархана можно только с разрешения и до тех пор, пока ему не наскучит, и невольно посочувствовал скотине.
Тем временем палач закончил связывать свою жертву и уступил место кузнецу.
– Чем я могу вас отблагодарить? – лучась от радости, спросил толстяк.
– Можете подсказать, где здесь ближайшие горячие источники? – спросил Тархан.
– О, тут недалеко, в Ногоне. Там есть два заведения. Есть баня с горячими источниками прямо в Ногоне, но там всегда много приезжих, да и не очень там хорошо, если честно. Лучше идите во вторую баню. Она в деревеньке чуть подальше от Ногона. В Ногон, кстати, ведёт вон тот поворот, – последовал взмах в сторону того самого левого поворота, на который ночью свернул беспокойный дух. – Как дойдёте до города, сверните на первом же правом повороте, пройдёте мимо рыночной площади, а там прямо и прямо. Быстро дойдёте, всего за три-четыре палочки. Правда, дела в той баньке почему-то идут очень плохо. То ли из-за того, что баня старая и источник у них один, а в Ногоне стоит новая с целыми тремя, то ли потому что из работников осталась всего одна семья – непонятно. Но сегодня баня закрыта, лучше наведайтесь к ним завтра. Сегодня все на полях – и семья из бани тоже там будет. Не могут они с одной бани жить. Может, сейчас у них дела пойдут получше. Всё-таки постоялый двор открыли, – объяснил словоохотливый хозяин осла. – Очень хорошая у них баня, скажу я вам.
Тархан увидел меня и вопросительно вскинул бровь. Я кивнул. Мы никуда не торопились, деньги у нас были. Мы могли отдохнуть денёк на этом постоялом дворе, помыться в бочках[1], а потом пойти к источникам.
Я думал, что побездельничаю и понежусь в горячей воде. Как же! Сначала ко мне постучались за талисманами, и я продал часть тех, которые купил в Цагане. Потом попросили благословения на хороший путь. Затем попросили продать талисманы. Тархан не помогал, лишь отгонял самых неугомонных, и в его невозмутимости мне упорно виделась ехидца. Вечер я встретил среди мужиков, которые жаждали рассказов о моих странствиях. Из-за скудности собственных похождений я излагал им сказание о жреце Повелителя Ветров.
– …И вот, когда демон Чёрных Вод пригрозил оторвать ему голову, я взмолился своему богу и…
Что «и», я рассказать не успел. Сначала на улице раздался требовательный крик: «Мне нужен жрец!» Следом завопили: «Спасите!» И все повскакивали со своих мест. Хозяин влетел со двора весь взъерошенный. Выпученные глаза его, казалось, ничего не видели из-за ужаса. Я ничего не успел понять, как он подскочил ко мне и потянул за руки на улицу с криком:
– Октай, сделайте что-нибудь! Вы жрец! Вы должны! Это ваша работа!
На улице всё кричали, и я невольно схватился за стол, никуда не желая уходить от людей.
– Отпустите меня!
Но хозяин бессвязно выкрикивал что-то про мои обязанности, пока не подоспел Тархан и не угомонил его парой затрещин.
– Отвечай коротко и ясно, – велел палач, загородив меня плечом. – Что случилось?
Хозяин выдохнул, сжал трясущиеся руки в кулаки и выпалил:
– Господин с бумажным зонтом! Беспокойный дух! Он вернулся и требует жреца! Убил мужчину!
К сожалению, я был единственным жрецом на этом постоялом дворе.