Нечасто, но все же я умею сама себя удивить! Это был как раз такой случай.
Я ведь неплохой человек. Ну зачем я его позвала? Кто меня за язык тянул? Не иначе чёртик забрался в голову и шевелил моим языком. И ведь так убедительно! Какие дворцы и мосты я собралась ему показывать? Это развлечение на всю ночь, а я с ним и полчаса не вынесу! Больная! Однозначно, Елена Волгина, ты полная идиотка! Так мечтала о Купе и в один миг променяла его на нелепый аналог! Который лежит, открыв рот, и решает сложную задачку: что он хочет.
Откажись, Зиль! Пожалуйста, пожалуйста! Если ты откажешься, обещаю: я плюну на свою глупую гордость и твой брат шикарно проведёт эту ночь!
Зильбе никак не мог решиться. Его лицо отражало все борющиеся в нем чувства: интерес, любопытство, сомнение. И еще что-то, что его удерживало. Я не понимала эту эмоцию.
Откажись! Откажись! Хотя… Мне вдруг стало интересно: какой он в жизни? Снова чёртик пощекотал моё воображение. Никакого сексуального влечения этот андрогин у меня не вызывал, но почему бы не прогуляться по ночному городу. И у мачо будет время подумать над своим поведением!
Поэтому вместо того, чтобы отговорить, я ляпнула:
– Не переживай, верну тебя в целости и сохранности. Утром доставлю самолично, и твоя девственность не пострадает. Может, еще и Купа прихватим? Веселей будет!
Пикап-фраза про девственность, неоднократно проверенная мною на разных мужчинах, сработала как надо. Зиль не стал исключением. Он стушевался, но быстро взял себя в руки и сказал, повергая меня в замешательство:
– Видимо так должно быть. Я готов, – поняв, что не такого ответа я ждала, добавил: – Я хочу посмотреть Питер.
После более чем лёгкого ужина (теперь понятно почему братья такие тощие) в ресторане отеля, все разбрелись по номерам. Зиль с Купом тихо обсуждали нашу экскурсию и побег. Периодически до меня долетали фразы: «Ост порвёт», «фанатки разорвут», «папарацци выложат в сеть», «у них тут криминал», «где тебя потом искать».
Я стояла у окна, делая вид, что любуюсь городом, а на самом деле злилась на себя. Чёрт, ну почему у меня всё так неровно? Нравится один, а в ночь ухожу с другим. Влечёт к одному, а второго буду развлекать!
Я посмотрела на свое отражение в оконном стекле: лицо усталое, глаза грустные.
Нет, Лена, ты все делаешь правильно. Несмотря на то, что Куп с Матисом рук не разбивали, а Матис вообще сказал, что не будет с ним спорить, вызов был брошен. Если я сейчас уступлю, то позволю мальчику выиграть спор. Он утром заявится к Матису и затребует свой выигрыш. Неважно, что это будет, для него я стану просто средством для получения с Матиса какой-нибудь ерунды – блока сигарет или ящика пива. Я так не хочу. А как ты хочешь? Ты же сама была настроена на разовый секс. Почему тебя сейчас это ломает?
– Куда ты его повезёшь? – Куп прервал моё самокопание. Не прошло и года, как он позволил Зилю «посмотреть город», пообещав взять на себя Оста и фанаток.
Я повернулась от окна и посмотрела на их физиономии: растерянную Зиля и самодовольную Купа.
Старший аж светился. То есть вот так просто уступил меня младшему? С чего бы это? То есть при Матисе пускал слюни, обсуждая мои «глаза», а как дело дошло до младшего – просто отошёл в сторонку. Никаких возражений – бери и пользуйся на здоровье! Это меня задело. Похоже, он действительно воспринимает меня как предмет. Можно на меня поспорить, а можно братишке дать попользоваться.
Братья синхронно переглянулись друг с другом, как будто продолжая что-то обсуждать без слов, синхронно перевели взгляды на меня. В этот момент я почувствовала их единство. Словно они одно целое. У меня промелькнула мысль, что возможно, поэтому Куп так легко уступил в пользу брата.
И все равно такое поведение отличалось от того к чему я привыкла. Он отказался от меня! Даже не стал настаивать, хотя видел, как меня к нему тянет…
– Просто покатаемся по городу, посмотрим на разводящиеся мосты… – ответила с беззаботной улыбкой. – Специальную программу я не продумывала. Если ты пойдешь с нами, то покатаемся на машине, которая стоит у гостиницы. Если ты не с нами, то поедем на мотоцикле, благо погода шикарная.
– Это точно безопасно? – лицо встревоженное, прям не старший брат, а любящая мамочка.
– Мотоцикл я вожу давно, не переживай, лихачить не буду. Это в моих же интересах, иначе ваши фанатки сначала меня убьют, а потом выроют мою могилу и нагадят в гроб.
Парни засмеялись и сказали в один голос:
– Это они могут!
– Я оставила машину у служебного входа. Значит, выйдем по-тихому, погуляем и так же вернёмся назад, – произнесла беззаботно и помахала проходкой от служебного входа.
– Всё не так просто. Предположим, это позволит обойти фанаток, но дежурит охрана: один на этаже и внизу в холе несколько человек, – напомнил Куп. – Они узнают Зиля.
– Что же делать? – Зиль огромными глазами посмотрел сначала на меня потом на брата.
– Давайте, подумаем, – сказала я. – Куп, посмотри, есть охранник на этаже или нет.
Куп выглянул в коридор и сообщил:
– Охранник стоит, но он не наш. Видимо из местных.
– Отлично! Тогда у нас есть шанс проскочить мимо него. Для этого нужно, чтобы Зиль не был на себя похож! Давай, для начал убери хаер и смой грим!
Через пять минут перед нами предстал расчесанный и умытый Зиль, который все равно был похож на себя.
– Да… Так мы далеко не уйдём! Нужно что-то кардинальное… Чтобы видели совсем другого человека!
Куп уставился на меня, а затем у него в глазах заплясали чёртики.
– Снимай юбку! – велел он.
– Спятил? – воскликнули мы с Зилем в один голос, осененные догадкой.
– А как по-другому? – пожал плечами Куп.
– Иди к черту! – неожиданно для меня рявкнул Зиль. – Не хватало, чтобы потом все газетёнки написали, что я трансвестит! Потом все будут сомневаться в моей ориентации!
Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Смешно это слышать от парня, в традиционной ориентации которого сомневается все интернет издания.
– Ничего страшного нет в том, что ты пару часов побудешь девочкой. Ты же не переживаешь из-за того, что всё время выглядишь чучелом! – вырвалось у меня. Оплошность я поняла только, когда оба брата посмотрели с обидой во взгляде. – Оба выглядите как чучела, – буркнула я, не зная как смягчить сказанное.
– Зиль, сейчас главное тебе выйти незаметно из отеля, а вначале проскользнуть мимо охранника на этаже и в холле. А если мы нарвемся на Болена? Соглашайся! – убеждал брата Куп.
Я, не задумываясь, сняла свою юбку-шорты, оставшись в чулках и красных стрингах. Протянув Зилю юбку, я даже сразу не поняла, почему они оба уставились на меня. Куп сглотнул слюну, разглядывая мои голые ноги и аккуратную попку. Зиль покрылся пятнами и отвернулся.
– Куп, а я в чем пойду? Вот так?! – крикнула, возвращая их в реальность.
– Наденешь наши штаны, – Куп взял себя в руки.
– Я в них утону!
– Они на ней лопнут!
– Кто бы говорил!
– Спорим?
– Вам лишь бы спорить!
Куп, не обращая на нас внимания, выкатил на центр комнаты чемодан и принялся доставать оттуда разные штаны. В итоге остановился на простых голубеньких джинсах и протянул их мне.
Не сговариваясь, мы с Зилем принялись напяливать на себя новые вещи. К счастью, в джинсы я поместилась и не утонула: чуть широковаты, но до машины дойду. Быстро закатала длинные штанины. По ночному времени сойдёт.
У Зиля все было сложнее. В юбке-шортах он смотрелся как дешевая придорожная проститутка.
– Да уж… – протянул Куп и снова посмотрел на меня. – Где твои чулки?
– Вот, – протянула ему чулки, которые еще не успела спрятать в сумку.
Куп велел брату их натянуть.
Лучше не стало, но длинные ноги хотя бы перестали притягивать взгляд своей обнаженностью. Кружева чулок эротично выглядывали из-под юбки, завершая утонченный образ бульварной проститутки. При других обстоятельствах я бы валялась по полу от смеха, но сейчас лихорадочно соображала, как это исправить.
– Завяжем куртку вокруг талии и спрячем волосы под бейсболкой! – предложила я.
– Мейкап? – размышлял Куп.
– Вряд ли мы сейчас сделаем что-нибудь достойное. Надо что-то отвлекающее внимание. Очки! У вас есть очки?
Братья синхронно покачали головами.
– Нужно что-то яркое… Какое-то пятно…
– Помада! Накрасим губы яркой помадой! – нашлась я. – Половину лица закроет бейсболка и будут видны только яркие губы! В коридоре мы сделаем вид, что Куп провожает переводчиц. Поедем разными лифтами Куп чуть раньше, потом мы с Зилем. Ты отвлечешь охранников в холле и девчонок, уведешь в другую сторону от лифтов. Придумаешь куда, я же не была в холле. В это время мы с Зилем проскочим мимо в коридор и выйдем через служебный вход.
– Вы с ума сошли?! Юбка, помада, чулки! – возмущался Зиль. – Еще туфли на каблуках!
– А это идея! – хлопнул его по плечу Куп. – Жаль, у нас нет туфель твоего размера! – Куп заржал, лицо Зиля перекосилось от злости.
– Не переживай! Зато так тебя точно не узнаю, а в машине ты переоденешься, – успокоила я его.
Через десять минут мы были готовы. Вернее, Зиль: яркие губы, футболочка с золотыми цветочками (боже, чего только не было в их чемоданах!), юбка-шорты, которая ему была явно мала, и белые кеды на слишком короткие чулки в сеточку. В довершение нелепого образа: прижимаемая руками спереди кожаная куртка, чтобы прикрыть отсутствие груди, бейсболка, под которой мы спрятали волосы, рюкзак за спиной, куда они с Купом уложили сменную одежду и такие необходимые для ночной прогулки вещи как зубную щётку, расчёску и средство для полоскания горла. Да уж, видок тот ещё… Как бы нас охранники не задержали из-за того, что мы провели в отель такую сомнительную персону. До машины бы дойти без приключений!
Купа разбирал смех, Зиль злился, меня начинал колотить мандраж.
В последнее мгновение перед выходом из номера Куп что-то шепнул брату, шаловливо посмотрев на меня. Зиль, злобно сверкнув глазами, направился к двери.
– Веселой ночи, – сказал с эротичным придыханием Куп мне на ушко.
– Надеюсь, и ты ночью скучать не будешь. Только не оторви! – промурлыкала я, одновременно касаясь невесомым поцелуем уголка губ, а рукой его паха.
Куп скользнул ладонью по моей талии, на мгновенье задержал её на моей попе, расстроено вздохнул и виновато заглянул мне в глаза.
Я решительно направилась за Зилем.
Мы вышли в коридор и попали под прожигающий взгляд охранника, который делал вид, что смотрит в пространство. Подталкивая друг друга, мы направились в лифтовой холл.
У охранника зашуршала рация и он сказал в неё по-русски, что объект вышел из номера.
Зиль жеманно поправил бейсболку и обернулся на охранника.
– Ребята, мы просто идем в сторону лифтов. Держитесь непринужденно. Мне что вас этому нужно учить? Куп, ты идёшь с двумя девушками. Обними за талию, расскажи анекдот, – сказала я так, чтобы слышали только братья. Не знаю, на что я рассчитывала, но Куп быстро сориентировался и обнял за талию… Зиля.
– На двери концертного зала висит табличка: «Собаки должны оставаться на улице». После концерта появилась приписка: «Ассоциация защиты животных», – рассказал Куп на одном дыхании.
Да уж, анекдоты явно не его конёк, но делать нечего я громко засмеялась. Парни одновременно одарили меня изумленными взглядами. К счастью, мы уже оказались рядом с лифтами и Куп нажал на кнопку вызова.
– Что вы удивляетесь? Мне не смешно, но охранник русский, он не понимает нас, но должен видеть, что мы непринужденно беседуем.
– Вау! – визгливо вскрикнул Зиль и громко захихикал.
В это время приехал лифт и, под присмотром охранника, нам всем пришлось в него войти. Куп нажал на кнопку «1» и я услышала, как охранник сообщил в рацию:
– Объект на лифте выдвинулся в вашу сторону. Принимайте.
Я быстро нажала на кнопку «2».
– Он передал по рации, что ты спускаешься, чтобы они тебя встречали. Ты не сможешь отвлечь их внимание, потому что охрана будет ждать у лифта. Мы с Зилем выйдем на втором и спустимся чуть позже, – Куп кивнул соглашаясь.
– Постараюсь увести их от лифта подальше.
Когда мы вышли на втором этаже, я огляделась по сторонам и поняла, в какой стороне коридора находится лестница на служебный выход. Дверь на лестницу оказалась открыта.
– Пошли! Это наш шанс, – схватила Зиля за руку и потащила по коридору к выходу.
Мы бегом преодолели коридор и два лестничных пролета.
Охранник на проходной смотрел в экран маленького телевизора, рога турникета были опущены.
– До свидания! До завтра! – попрощалась я с охранником, показывая проходку.
– Спокойной ночи! Приложите проходку для выхода, – сказал охранник, не отрываясь от экрана.
Я поднесла карточку к пластиковой коробочке у двери и нажала на ручку.
– Подожди, – зашипел Зиль, – сначала посмотри. Вдруг там фанатки.
Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула. На крыльце и в зоне видимости никого не было.
– Чисто!
Мы с Зилем резвым галопом понеслись к машине. Я с пульта открыла двери, впуская Зиля на пассажирское сиденье, и бегом запрыгнула на водительское. Сбросила лабутены, закинув их на заднее сиденье – переодевать обувь некогда, а нажимать на педали босиком даже удобней!
Только мы отъехали от парковки и я начала манёвр по дорожке, как на боковой тропинке показались две девушки в боевом эмо-готском раскрасе.
– Пригнись! – скомандовала я Зилю.
Тот на редкость послушно сложился, почти под сиденье сполз. Девицы прошли мимо, даже не взглянув в нашу сторону. Уф-ф! До меня дошёл ужас содеянного нами. Что было бы, если бы девицы были у служебного входа?
– Поднимайся, кажется, пронесло! И набери Купа, он, наверное, нас уже потерял.
Зиль выпрямился в кресле, озираясь по сторонам, достал гаджет.
Мы выехали на площадь у Монумента защитникам Ленинграда.
Куп снял трубку сразу и до меня донеслись его возмущенные вопли:
– Вы где? Сколько вас ещё ждать? Или ты передумал?
Зиль объяснил, что мы сбежали через второй этаж и сейчас уже объехали вокруг какого-то большого памятника. Братья перекинулись фразами о созвоне утром и разъединились.
– Ну что? – поинтересовалась я. – За мотоциклом?
– За мотоциклом! – произнёс Зиль с видом человека, отчаянно пустившегося в неведомое плавание. – Я смогу у тебя дома переодеться?
– Конечно, – и рассмеявшись, добавила: – Даже могу подобрать тебе другую юбку или платье.
– Сделали из меня шута, – буркнул Зиль с обидой в голосе и принялся стирать помаду, разглядывая себя в зеркальце, опустив солнцезащитный козырёк.
Чтобы разрядить обстановку я включила радио.
Оттерев помаду, Зиль стал смотреть в окна и расспрашивать о том, где мы едем и что проезжаем, указывая пальцами на что-то заинтересовавшее. Я попыталась ответить на все его вопросы, лихорадочно вспоминая историю родного города. От «Пулковской» до центра по Московскому проспекту в полночь рукой подать. Я ехала не спеша, чтобы показать гостю архитектуру. Как последовательно она изменялась по мере того, как город разрастался от центра к окраинам. Проехали мимо памятника Ленину. Зиль, как ребенок из бывшей социалистической Германии, смутно слышал об этой личности и обрадовался, увидев такой огромный памятник. Обогнули Московские ворота, сталинки сменялись домами конца 19 века.
Свернула на Фонтанку, чтобы сделать разворот через Аничков мост и Невский. Проехали самый центр, здесь было бы классно просто прогуляться, пешком, не спеша, держась за руки.
Но в таком виде на улицах не безопасно не столько мне, сколько Зилю. Я не должна подвергать его опасности, теперь эта мысль прочно засела в моей голове.
Зиль с детским восторгом смотрел по сторонам и ему явно нравилось то, что он видел.
Он стал рассказывать о Госларе, в котором они жили в детстве. Сравнил его с Питером. Его привело в восторг то, что в городе светло, несмотря на поздний час. Рассказал, что любит большие города, и хотел бы жить, например, в Берлине. Неожиданно, он выругался, вырубил радио и отвернулся к окну, скрестив руки на груди.
Я отвлеклась от дороги и уставилась на него.
– Ненавижу! – буркнул под нос.
– Кого? Этого исполнителя?
– Нет. Просто я уже не могу слышать эту песню. Хватит того, что я её пою каждый день!
– Так это ты пел?
– А то ты ее на концерте не слышала?
– М-м-м, – начала я, не зная, что сказать, – по-моему, хорошая песня. Красивая! К тому же это ваша визитная карточка. А поставили её, потому что вы приехали.
Мне показалось, что я выкрутилась из ситуации, но Зиль сидел насупившись и мрачно смотрел на дорогу. Ну вот только наладили отношения и всё насмарку! Опять начинать сначала. Пока я раздумывала, как его ободрить, Зиль начал сам:
– Понимаешь, почти четыре года каждый день одно и то же! И даже не по одному разу. Как бег по кругу: те же песни, те же фразы, жесты, улыбки, позы. Очередность выхода на сцену, перемещения по сцене и прыжки – всё выверено так, чтобы было видно и на галерке и в партере. Кокетливый взгляд, воздушный поцелуй, подмигивание – не дай бог перепутать последовательность! На сцене нас четверо, мы группа. У каждого из нас своя роль, свои задачи, движения и жесты. Но когда я стою в свете софитов, мне кажется, что я один на один с залом… Балкон. Трибуны. Партер. Всё визжит и кричит. Против света все сливаются в одну безликую массу. Только руки. Лес рук. Они тянутся к сцене. Мне кажется, чтобы сдернут меня в толпу и разорвать на части. – Он усмехнулся: – На мерчи…
– Знаешь, а мне понравилось то, что вы делали на сцене, – осторожно начала я, выдержав паузу после его признания. – Не знала, что так можно. Зал был ваш еще до вашего появления и взорвался с первых аккордов. А ты… Твои эмоции были такими настоящими… А еще… Когда твои глаза показали на большом экране, я увидела в них счастье. Это ни с чем нельзя спутать. Ты был счастлив в тот момент. И твое счастье видели более тринадцати тысяч человек. В твоих глазах горели искорки. Нет, костры! В твоих глазах без всяких спецэффектов горели костры… Ты сам был факелом!
– Огонь в глазах, – он усмехнулся, – а ещё дым на сцене. Ты тоже не поняла… Хотя, где тебе. – Он отвернулся.
И что опять не так? Я вроде его похвалила. Можно даже сказать высказала восторг.
Но тут Зиль расслаблено растянулся в кресле и улыбнулся. Так мягко и ласково… А в глазах заплясали костерки.
– Ты права, я был счастлив. Мне не передать, каково это – видеть, что ради тебя пришло столько народу. Это не выступление в каком-нибудь дорогом клубе, когда под тебя пьют пиво и коктейли. Нет! Эти люди пришли, потому что им нравятся мои песни! Они подпевают… Они знают слова моих песен, хотя это чужой для них язык! Они подпевают на моем родном языке! Как передать эти чувства? Французы, поляки, русские, чехи, венгры, финны, голландцы, датчане! Все! Конечно, я счастлив… До мурашек по спине… А еще я купаюсь в их эмоциях, как сегодня. Сегодня мне послали такую волну восторга, драйва. Я стоял как под водопадом! А ещё каждый концерт особенный. Девчонки-фанатки часто выдумывают какие-то сюрпризы, – Зиль восторженно посмотрел на меня. – Однажды напускали воздушные пузыри! Знаешь, такие огромные пузыри из больших обручей и они полетели вверх! Было так красиво! Они еще так переливались в свете прожекторов… Ради этого стоит выходить на сцену. А иногда мне кажется, что они готовы идти за мной как мыши за крысоловом, это пугает и завораживает, я чувствую свою власть над огромной толпой… Извини, я, наверное, просто устал, поэтому раздражаюсь и нервничаю. Я просто забываю, что мы разные, ты просто не знаешь всего.
Чтобы он опять не впал в меланхолию, я предложила:
– Давай договоримся, что сегодня ночью не существует мегазвезды и солиста группы JungeDrachen Зильбе Раммельсберга. Зато есть просто Зиль, который может побыть самим собой, да? – Он с готовностью кивнул. – Тогда я предлагаю тебе на сегодня стать простым туристом, который приехал в мой город на одну ночь, а я буду твоей путеводной нитью. Сейчас заезжаем ко мне домой, переодеваемся, пересаживаемся на мотоцикл и едем кататься по городу. Оставим мотоцикл поближе к Неве и пойдем смотреть разведение мостов, обычно начинают с Дворцового и идут пешком до следующих мостов, на сколько сил хватит. А там уже и утро!
– И весь план?.. – протянул он с недовольной гримасой.
Ну вот опять! Только что он был классным мальчишкой, восхищавшимся Питером, и готовым на авантюры. И опять ничего не нравится. Что не так? Почему? К чему эти хмурые складки на лбу? Чёрт! Вот ведь вляпалась! Мне что всю ночь терпеть его брюзжание? А если я не выдержу и прибью эту зануду, мне много дадут за убийство в состоянии аффекта?
– В чем дело? Тебе что-то не нравится? – как можно мягче спросила я. – Или ты чего-то боишься?
– Да нет. Всё нормально, – произнёс он неопределенно.
– Зиль, с тобой ничего не случится. Ну или можем вернуться обратно.
– Нет возвращаться мы не будем, – решительно сказал Зиль. – И идея твоя мне нравится. Просто, пойми, я все время с охраной, поэтому сейчас мне не совсем… комфортно что ли… Да еще в чужой стране. Про Россию столько всяких баек у нас ходит.
– Мафия, водка и медведи на улицах? – рассмеялась я.
– Да. А что не так? – в голосе сомнение.
Я притормозила и закричала, указывая на небо:
– Ой, смотри! Смотри! Вон, видишь, драконы полетели! Скорее смотри!
– Где? – Зиль прилип к лобовому стеклу. – У вас драконы могут свободно летать? Не вижу!
– Чёрт, я тоже… Не верь всему, что говорят.
Парень смущённо улыбнулся и спросил, переводя тему:
– Ты давно водишь машину?
– Второй год.
– Сама купила?
– Купила сама. А вот деньги на покупку родители подарили на 20-летие, когда узнали, что моя работа связана с постоянными разъездами, в том числе и за город. Инициатором был папа, он у меня очень заботливый. Правда мы сейчас живем в разных городах и даже странах – они с мамой эмигрировали, но я их очень люблю.
Зиль неопределенно кивнул.
– У тебя есть парень?
– В данный момент любимого нет.
– Есть не любимый?
– Можно и так сказать. – Я вкратце рассказала ему про Мишу.
– Такой не считается.
– Какой такой?
– Никакой. Он тебя не задевает, поэтому ты можешь влюбиться в другого, а про него забудешь.
– А я и влюблялась. И романы крутила. И расставалась с изодранной душой. А потом опять: «Завтра встретимся», – я попыталась изобразить каменное лицо Михаила. – А у тебя кто-то есть?
– Надеюсь, ты имеешь в виду девушку? – спросил он с внутренним напряжением и тут же перескочил с темы. – Как это с разодранной душой?
– Это когда человек настолько тебя к себе привязывает, что ты не просто его любишь, а буквально врастаешь в него. В какой-то момент я даже поняла, что он меня не любит, а наслаждается моей зависимостью от него, но ничего не могла с собой поделать. А ему нужно было поклонение, эмоциональное подчинение. Знаешь, я опустилась до того, что он мог мне позвонить после неудачного соблазнения какой-нибудь новой пассии и вызвать к себе. И я бросала все и ехала. На другой конец города, в другой город. Это продолжалось два года. Потом пелена спала с глаз. Мне стало легко и свободно. А до этого я пыталась вырваться и как только пыталась, рвала себе душу.
– Такое бывает. – Он рассеянно смотрел в окно, а мы уже проезжали Аничков мост, я специально сбавила скорость.
– Аничков мост. Украшен скульптурами «Укротители коней», скульптор Клодт. – Я повернула на противоположную сторону Фонтанки и поехала к дому. – Зиль, ты так и не ответил про девушку. Как она реагирует на твои разъезды? Сильно ревнует?
– У меня нет девушки, – сказал он серьёзно.
– Да ладно! – я засмеялась. – Не поверю, чтобы у Зиля Раммельсберга не было подружки!
– Это правда. Ты когда рассказывала о своем друге, как про меня говорила. Я встречался с девушкой, и вроде бы все было хорошо. А потом в какой-то момент между нами возникла пропасть. Ты сейчас про себя рассказывала и я понял, что у нас не было хорошо. Но тогда я этого не понимал. Она могла мне позвонить среди ночи и позвать к себе. Я приезжал, а она не открывала, говорила, что спит. Или пригласит прогуляться, а придёт с подругами. Сейчас я понимаю, что это всё было глупо, по-детски, но тогда меня это разрывало.
– Что ты сделал? Ты же как-то решил этот вопрос? С трудом представляю Зиля Раммеля, который мчится с концерта в Германию по зову девушки, – я улыбнулась, сделав умильную физиономию.
– Написал эсэмэску, что все это было ошибкой.
– Отправил?
– Не помню. Наверное, нет. А может и да. Это было два года назад…
– И что она?
– Не знаю. Я больше ей не звонил. И вообще старался о ней не думать. Мне некогда. Записи… Съемки… Выступления… Туры… Кажется, она приходила домой к маме… Мама сказала, что не поняла зачем она приходила.
– Знаешь, а я тоже очень занята. У меня учёба, работа, иногда помогаю Марине, как сегодня, а еще нужно с подружками пообщаться и позаниматься, чем-то для души. Поэтому я совсем не страдаю из-за отсутствия постоянного парня. Хотя иногда хочется прийти домой, и чтобы тебе были рады. А потом напоминаю себе, что свободной быть намного лучше!
– Я тоже мечтаю о свободе, – он задумчиво улыбнулся. – Хочу быть вольной птицей и ни от кого не зависеть.
За разговором мы подъехали к моему дому. Я остановилась у бордюрчика.
– Вот – мой дом родной. Пойдём.
Зиль сидел, сжавшись в комочек. Потом оглядел дом, набережную, и, не увидев никого, вышел из машины.
– Давай же! Как на сцену, – улыбнулась я. – Только здесь не будет фанаток и софитов.
Я открыла дверь электронным ключом, и мы вошли в парадную. Дом старый, но парадную отремонтировали, поэтому мне не стыдно было приводить сюда иностранцев. Чистый лифт OTIS поднял нас на шестой этаж.
Зиль с интересом все оглядывал: и лестницу, и лифт и площадку перед квартирой, пока я открывала дверь.
Было очень забавно наблюдать, как он исследовал новую территорию. Сначала жался в дверях, как будто прислушиваясь и принюхиваясь, даже носом потянул по-собачьи. Только после этого он медленно перешёл в гостиную – самую первую комнату от прихожей. Принюхался там. Огляделся и присел на краешек дивана, сложив ручки на коленях. Я подглядывала за ним из коридора, параллельно разыскивая в шкафу-купе одежду для прогулки на мотоцикле. Потом Зиль робко встал и подошёл к окну, любуясь великолепным видом на Фонтанку и питерские крыши в легких сумерках белой ночи. Затем вышел на балкон и оттуда вернулся неожиданно счастливым.
– Хочешь чай или кофе?
– Можно сок?
– Какой-то был в холодильнике. Холодный подойдёт?
– Подойдёт. Где я могу переодеться?
– Где хочешь. Можно тут, можно в спальне. Вся квартира в твоем распоряжении. Я в ванну. Приму душ и переоблачусь для прогулки! Сок налей сам, пожалуйста. Он в холодильнике. Холодильник на кухне. Располагайся, в общем!
– Знаешь, что мне понравилось у тебя дома? – произнес он мне вдогонку.
– Что? – от любопытства я развернулась.
– Окна занавешивать не надо и можно спокойно на балкон выйти!
– В смысле не занавешивать? – хотела уже сказать, что занавешивать приходится из-за белых ночей, но он меня опередил.
– Можно не бояться, что папарацци заберутся, – пояснил он терпеливо.
– А-а, – понятливо протянула я. Хотя мне не было понятно, уточнять я не стала.
Поспешила закрыться в ванной. Включила теплую воду и забралась под душ. И сразу ощутила усталость. Напомнили натруженные за день каблуками ноги и спина. Как продержаться еще несколько часов пешей прогулки? Контрастный душ, конечно, поправил картину и вдохнул сил. Но в голове поплыли картинки мягкой кроватки… А может послать Зиля к черту и лечь спать? Или сперва трахнуть его? О нет! Купа бы с удовольствием, а этого не за что. Куп… Эх, Куп! А этот всё-таки какой-то неправильный, ведет себя как… идиот. Куп смелее, активнее, интереснее во всех отношениях. А этот… как девица на выданье. Теплые струи веселым потоком смывали усталость…
Выбралась из ванной. В зеркале отразилась свежая румяная физиономия. Совсем другое дело! Высушила волосы, сделала макияж.
Волосы в высокий хвост, на тельце короткий кожаный топ и кожаные бриджи на низкой талии. Отлично! Для завершения образа вдела в пупок серебряную висюльку с блестящими камушками, а на шею повесила цепочку с кулончиком-капелькой. Надеюсь, ему понравится.
Несмотря на все мои сборы, я надеялась, что Зиль уснул на диване в гостиной. Но мои ожидания опять не сбылись. Когда я заглянула в гостиную, Зиль сидел на стуле одетый и расчесанный.
– Вау! – воскликнул он. – Круто!
– Что? – не поняла я.
– Ты – девушка-байкер! Супер! – он поднял большие пальцы рук вверх и улыбнулся во весь рот.
– Да, я такая! – засмеялась я в ответ и повела бедром.
– Ты, правда, байкер?
– Не то, чтобы… Но иногда катаюсь на мотобайке брата, поэтому прикупила соответствующий прикид.
– У тебя такой пресс! – не прекращал восхищаться мной Зиль, вгоняя меня в краску.
– Наверное, из-за того, что я несколько лет танцами занимаюсь. Особенно люблю восточный танец живота, – я засмеялась и сделала восьмерку бёдрами, а потом волну телом как Шакира и тихо пропела:
– Lucky you were born that far away so —
So we could both make fun of distance.
Lucky that I love a foreign land for
The lucky fact of your existence…
– Baby I would climb the Andes solely.
To count the freckles on your body, – неожиданно подхватил Зиль, улыбаясь, и принялся в такт хлопать ладошами. Вместе мы продолжили песню:
– Never could imagine there were only
Too many ways to love somebody.
Lo ro lo le lo le.
Lo ro lo le lo le.
Can't you see…
I’mat your feet
Whenever, wherever,
We'll learn to be together,
I'll be there and you'll be near!9
Я пела и выписывала фигуры танца живота, поворачиваясь вокруг себя. Зиль весело хохотал, отбивая ритм ладонями. От веселья Зиль растаял: с него спала маска отстраненного и надменного бога сцены. Я увидела перед собой простого и ранимого мальчишку. Открытый и наивный взгляд, пухлые губы, длинные ресницы.
Оказавшись к Зилю спиной, сделала трясочку бёдрами и, как положено в танце, кокетливо обернулась на зрителя.
Веселье кончилось. Он сидел на стуле нахохлившись, как ворона под дождём, взгляд отвёл, лицо окаменевшее.
Чёрт! Что опять не так? Да какая мне разница! Я не нанималась его развлекать! Обещала быть его путеводной звездой, вот и проведу по городу. Скореё бы уж сдать его назад Купу!
– Вот тебе защита, – я кинула к его ногам байкерскую одежду брата, которую удалось найти в шкафу. – Надень, пожалуйста, эту куртку вместо своей. Могу еще дать штаны и ботинки, но, боюсь, они тебе будут малы. Брат у меня не такой высокий. Шлем тоже брата, – кинула в него шлемом, который он ловко поймал.