Небожитель и демон обежали сарай, силясь догнать проворных насекомых, но те успели скрыться в основании главного дома, что стоял неподалеку. На улице уже было достаточно темно, дорогу освещали лишь переливающиеся мириады звезд. Ворох больших и маленьких, ярких и тусклых звезд походил на длинную Серебряную реку[20].
Не успел Го Бай упасть на колени и заглянуть в подпол, как с десяток усоногих бросились врассыпную. Неслись они с ужасающей скоростью, но держались вместе, будто смертоносный отряд.
Го Бай бросился обратно под свет Серебряной реки. Заметив несколько тварей, которые не успели скрыться, бог схватил небольшой камушек у дороги и, наполнив его духовной силой, швырнул в одну из них. Так он выиграл немного времени: оглушенная ударом и отбившаяся от остальных многоножка куда медленнее поползла по улице. А за ней осторожно крался Мокуан, помогая послушнику не потерять тварь из виду. Через пару мгновений все трое оказались у храма Пинъань.
Красивое место, где находился храм, нельзя было назвать скромной обителью. Все тут кричало о былом богатстве: дорогие древние фрезы, огромная, выше старых садовых деревьев крыша, выставленный у входа большой ящик для подношений и даже вычурная золотая табличка с названием. Остановившись у открытых ворот, Го Бо почувствовал, будто бы все вокруг замерло с его приходом. Даже шелест листвы пропал.
Они с Мокуаном прошли в садик, через который лежал путь к храму, миновали статую божества в образе быка с головой человека, не одарив ее учтивым поклоном, и взмыли по лестнице.
– Огонек света! Огонек света! Огонек света! – Десяток-другой светлячков принялись метаться из стороны в сторону по приказу бога. – Осветите тут, тут… и там!
Куда бы Го Бай ни указывал, везде среди паутины и пыли кишели кучки многоножек! Все как одна тряслись от страха, но никуда в этот раз не бежали.
– Как же так… Как же, уважаемый? Невероятное бесстыдство! Ни совести, ни чести – позор! – Он вскинул руку и мгновенно принял истинный облик. Теперь Го Бай был точь-в-точь как на картинах смертных. Парящий и лучезарный, в бесшовных парчовых одеждах небожителя, с длинными волосами и обворожительным лицом – ликом, присущим божеству, которое ловко управляет погодой.
Го Бай протянул руку к поясу и приподнял серебряную подвеску с шелковой кисточкой. Идеально круглая сердцевина артефакта сверкнула, наполняясь искрящимся светом.
– Уважаемый бог храма Пинъань, прошу вас не злить меня и не доводить ситуацию до худшего. Явитесь передо мной немедля в храме Сичжуна!
Го Бай понятия не имел, кто должен явиться перед ним. Он взглянул на статую: утонченный красавец со строгой прической – собранным пучком, украшенным резным венцом из кости животного, и держащий в руке маленький росток. У Го Бая возникло нехорошее предчувствие: по всем признакам выходило, что бессмертный – старый бог, в разы взрослее и опытнее его. Ныне молодых небожителей изображают с оружием в руках – пусть и с даосской метелкой, но все же.
Наконец на угрозу отреагировали:
– Прошу, только не шумите.
Го Бай повернулся в сторону ящика для подношений и увидел… нечто. Монеты и маленькие, тонкие слитки серебра собрались в бесформенную кучку, слабо напоминавшую лицо. Из-за того что их было мало, имитация вышла безобразной: место, где должен был быть рот, зияло и расширялось с каждым вздохом существа, глаза выложились простыми линиями, а голова походила на уродливый клубень батата размером с ладонь.
– Вы… Назовитесь, иначе я выложу Верховному совету все как есть! Поверьте, не в ваших интересах сейчас препираться – я уже обо всем разузнал.
На удивление, пойманный с поличным дал быстрый ответ:
– Западный покровитель земледелия Шэньнун.
Го Бай испытал ни с чем не сравнимые горечь и отвращение. Этот самый Шэньнун, будучи богом, обязанным помогать смертным, и был источником бед Сичжуна? Все эти твари, приносившие народу горе и мучения, его рук дело? У Го Бая закружилась голова.
– Бог дождей и гроз, именуемый…
– Я знаю, кто вы, не трудитесь.
– Откуда же? – Го Бай точно помнил, что не встречал ранее покровителя земледелия Запада.
Маска из монет презрительно скривила губы и безо всякого предупреждения взорвалась. Ручейки расплавленного металла, взвившись, сложились в человеческую фигуру. Еще одна вспышка, и перед Го Баем предстал небожитель среднего роста, с округлыми чертами лица, какие бывают у мягкосердечных людей. И лишь тонкие брови, изогнутые крутой дугой, портили впечатление. Из-за них бог казался скорее капризным или мелочным, чем благодушным.
– Оттуда же, откуда вас знает каждая собака в Сичжуне, – сухо произнес Шэньнун и поправил длинные рукава. – Надо же, я служу небесным чиновником уже более четырехсот лет, родился и вознесся именно здесь, но вас, уважаемый, почитают куда больше меня.
В напряженной тишине Го Бай кожей ощутил настороженный взгляд спрятавшегося за ящиком для подношения Мокуана. Пушистая мордочка высунулась из-за угла. Поддержка в лице сильнейшего демона придала юному богу уверенности, и он спокойно поинтересовался, желая выведать побольше информации:
– Как думаете, почему так сложилось?
Шэньнун испытывающе заглянул собеседнику в глаза и, очевидно не увидев угрозы, равнодушно пожал плечами:
– Как знать? Я исправно выполнял свои обязанности, сам справлялся с щедро сыпавшимися на меня невзгодами.
Го Бай осторожно опустил сумку на землю, чтобы Мокуан мог быстро забраться туда, если что-то пойдет не так.
– Не имеет ли к этому отношение Западный переполох?
– О, вы осведомлены? – Стряхнув пыль с места, Шэньнун грациозно опустился на основание своей статуи. – Как думаете, то, что случилось, можно назвать справедливым?
В то время, пока в Поднебесной разгоралась вражда между воюющими территориями, на Небесах также воцарился хаос. Людские судьбы не должны меняться под влиянием божественной руки, и тем не менее в скором времени начали всплывать привлекающие внимание инциденты: некоторые боги начали мелькать то тут, то там на полях боя смертных, обрушивать свою силу на противников и исцелять союзников. Покровители Запада не смогли закрыть глаза на боль и страдания своих последователей. Ужаснейшее преступление! Конечно же, данный факт разгневал Верховный совет.
– Это естественный ход событий для мира смертных, – поразмыслив, произнес Го Бай. – Война заставила людей преклонить колени перед новым правителем, так Запад стал Юго-Западом. Разве боги имели право вмешиваться?
– Но что прикажете делать мне – почти забытому ныне покровителю? Я и без того по воле судьбы мало в чем преуспел. И эта война, посеявшая смуту в обоих мирах, она ведь рассорила богов Запада и Юга, и мы сцепились, как бешеные псы, в надежде вернуть себе благосклонность молящихся.
Го Бай также изучал записи о дальнейшей судьбе покровителей Запада. Из-за войны у смертных Верховному совету потребовалась уйма времени на поиски гуманного наказания. Невозможно же сразу против всех отдать указ о свержении? Как же тогда быть тем, кто им молится? Но действовать необходимо было почти сразу, как только начали поступать жалобы. По итогу все привело к тому, что в заоблачной столице бессмертных развернулась кровавая вражда богов Запада и Юга. Прямо как у смертных. Верховному совету пришлось отозвать всех причастных от своих обязанностей, лишив их ненадолго сил. За это время попавшие под наказание не слышали молитв своих последователей, и те, так и не прознав про жертву своих покровителей, остались с горечью на душе от осознания бытия, отвергнутого богом. По итогу, как любят говорить на Небесах: то, что должно произойти, неизменно настигнет. Так и случилось.
Подумав еще немного, Го Бай заговорил фразами, которые постоянно вылетали из уст южных богов, услышь они про Западный переполох:
– Вы ведь понимаете, что это было ошибкой? Смертные воюют, небожителям же остается лишь наблюдать, это наш удел. По этой причине Верховный совет и постановил…
– Оставьте! Когда небожители подчинялись хоть каким-то законам? – Мокуан насмешливо фыркнул от проскользнувшего в голосе Шэньнуна презрения. Покровитель явно относился к своему собеседнику как к послушному, повторяющему все за родителем ребенку.
– Мы не можем на основании преступлений некоторых судить о нравах большинства. И все же… – Го Бай подошел поближе к задумчиво перебирающему складки своего одеяния богу. – Чего вы хотели этим добиться? Наслать проклятие усоногих на родной город, в котором вас любили и почитали, чтобы наказать тех, кто вам неугоден?
– Где вы углядели любовь и почитание? Не в пустом ли ящике для подношений? – с презрением махнул рукавом Шэньнун.
– Но не могли же вас, в самом деле, так рассердить скудные дары смертных!
– Зато мог один прыткий послушник, рьяно лезущий не в свое дело.
– Я? Все из-за меня? – Это предположение далось Го Баю тяжело: он все еще не понимал, чем мог так разгневать небесного чиновника.
– Вы привлекли мое внимание сразу, как только объявились в Сичжуне и взялись усердно помогать смертным. Поначалу это казалось смешным: молодой господин с Юга прибыл на Запад с благими намерениями, и это после многолетней кровопролитной то войны! Даже местные не принимали подобного. Но как скоро вы завоевали их любовь и доверие! Настоящий талант.
– И вы решили, что жители Сичжуна вспомнят о вас, оказавшись пред лицом опасности?
– Опрометчивое решение, согласен.
– Я бы сказал, отвратительное.
Шэньнун негромко рассмеялся:
– Но вы можете быть спокойны, в конце концов, горожане побежали за помощью именно к вам, верно? И вот вы, благодетель в белых одеяниях, безгрешный и благочестивый бог дождей и гроз… – Он лукаво взглянул на торчащую из-за ящика черную мордочку. – …Стоите передо мной и угрожаете мне достопочтенными, что состоят в Верховном совете. Что же, раз такова моя судьба, я подчиняюсь ей.
Исчез покровитель земледелия столь же быстро и эффектно, как появился. Спустя пару мгновений лишь звон монет, вернувшихся в ящик для подношений, напоминал Го Баю о том, что здесь только что произошло.
Виновник лично признался в содеянном. И то ли от безумства, в которое успел впасть, творя ужасное, то ли от божественного бессилия перед смертными он согласился со всеми обвинениями с пугающей легкостью. Шэньнун осознавал, каким будет наказание: суд, после вердикта которого он может лишиться своего титула.
– Скажи же, Го Бай, теперь ты мне веришь? Ты удовлетворен? – Черный пес неспешно вышел из своего укрытия, отряхиваясь от пыли, в которой успел извозиться.
Небожитель сдержанно поклонился:
– Приношу глубочайшие извинения, я возвел на владыку демонов напраслину. Пожалуй, как бы мне ни было грустно разочаровываться в небожителях, сегодня мне пришлось признать наше несовершенство.
Мокуан зашел за спину Го Бая и вышел уже в первозданном облике:
– Ты не виноват, я пошутил. – Легкая улыбка тронула губы демона и моментально отразилась на измученном лице небожителя.
Освещающее зал храма заклинание «огонек света» подчеркнуло в глазах нечестивца природное лукавство, однако больше всего поразило небожителя не это. Неясно, почему Го Бай раньше не заметил: владыка демонов был ниже его. И потому бог прыснул со смеху.
– Что смешного?
Го Бай прикрыл рот рукой:
– Извини. Недавно я сказал, что в сравнении с тобой буйволы не так хороши собой. Однако хочу заметить, что это животное славится своим телосложением.
– Правда? Никогда их не встречал. – Мокуан хлопнул крышкой ящика для подношений и присел сверху, внешне никак не реагируя на сказанное.
– Единственный путь, ведущий к персиковому дереву у реки, находится на окраине Сичжуна, как раз там есть одно пастбище. – Выражение лица Го Бая переменилось. – Твоя вторая ложь. Владыка демонов скрыл от меня конфликт с покровителем земледелия Запада.
Взгляд Мокуана так же, как у Го Бая, стал бесстрастным:
– Но если меня не спросили напрямую, можно ли это называть обманом? – Сесть на чужие подношения уже было оскорблением для хозяина ящика, но демон еще удобнее разместился, вытянув ноги. – Этот бог многое потерял, в том числе и удачу, однако не самомнение: думал, что мой подручный согласится выполнить всю грязную работу за него. А когда руки все же пришлось замарать – обвинил владыку демонов. Полагаю, вы, уважаемый повелитель дождей и гроз, слышали что-то такое.
Го Бай никак не отреагировал, хотя в словах нечестивца была толика правды и некоторые слухи до него действительно доходили.
– Одного он не предвидел, этот Шэньнун, что я лично загляну в Сичжун. – Фраза Мокуана прозвучала самонадеянно, будто он и не скрывал, что только его присутствие помогло сегодня призвать злодея к быстрому раскаянию. Го Бай видел, как в черных глазах демона искрится желание снова затеять смехотворную драку. Поэтому он с легкой улыбкой парировал:
– Что же, я получил все ответы, теперь мне необходимо доложить о произошедшем…
Ответ демона разом разрушил спокойный образ небожителя:
– Возвращайся скорее, угощу тебя персиком, раз по моей вине тебе не удалось сегодня спокойно насладиться его сочной мякотью.
Торопливо попрощавшись с Мокуаном, Го Бай поднялся в небесный чертог и заглянул в отдел письмоводства – туда, где оставляют жалобы разного характера. Здесь ему пришлось заполнить целую кипу бумаг и больше часа лицезреть бесстрастные чиновничьи лица. Но больше всего его поразило известие о том, что случай в Сичжуне был не единственным, от молодой барышни, стоявшей неподалеку:
– Решайте этот вопрос побыстрее, если не желаете повторения Западного переполоха! Только в этот раз, я вам обещаю, он будет Южным! Это же надо! Неслыханное бесстыдство! Позор тому бессмертному, строившему подобные козни!
Выходит, для некоторых богов Запада с окончанием войны не только ничего не поменялось, но даже наоборот – началось. До высказываний звонкоголосой небожительницы никто и глазом не повел на вошедшего повелителя дождей и гроз, однако когда подошла ее очередь передать заполненную жалобу, все в отделе письмоводства в несвойственной им манере всполошились: уткнулись в документы, схватились за работу, а из-за ширмы и вовсе вывалилась парочка бессмертных – по-видимому, те, что прохлаждались в столь поздний час. Редчайшее представление для этого места.
Позади Го Бая, словно из пустоты, появилась пятерка широкоплечих, облаченных в сверкающие доспехи господ, которые, получив на руки бумаги, быстро удалились. Заоблачная стража, отправившаяся за преступниками: что-что, а встретиться лицом к лицу с ними – плохой знак. Го Бай неплохо был о них осведомлен, поскольку часть командования была возложена на бога войны Запада.
Из-за главного стола в помещении заговорил на вид довольно юный, но уже весьма занудный чиновник:
– Дальше будет разбираться Верховный совет. – Он растягивал каждое слово, не проявляя ни капли уважения к собеседнику. – Во время расследования вас могут пригласить, потому держите поближе к себе серебряные подвески на ваших поясах. Сле-ду-ю-щий… Уважаемый бог дождей и гроз, вы подойдете или как?
Чиновник выхватил бумаги из рук Го Бая и ткнул пальцем в строку:
– Вы указали тут, что покровитель земледелия Запада причинял не только моральный, но и физический вред смертным. Получается, я правильно поступлю, если укажу, что присутствуют жертвы?
Окружающие обратили взоры к Го Баю. Он согласно кивнул и тихо добавил:
– Из того, что мне известно, сейчас в Сичжуне имеется минимум один ребенок шести лет, которому, не вмешайся я в это дело, оставалось несколько часов. От укусов многоножек погиб по меньшей мере десяток человек.
– Невероятно! – отпустила комментарий за его спиной пострадавшая, как и Го Бай, богиня.
Чиновник что-то черкнул в своих бумагах и махнул рукой:
– Можете возвращаться к своим обязанностям. Если это и правда дело рук божества Шэньнуна, а не владыки демонов, мы гарантируем, что вопрос будет решен на Верховном совете. Сле-ду-ю-щий!
Перед тем как чиновник убрал свои записи в стол, Го Бай успел заметить несколько слов: «лишение воли». Что ж, это означало, что если вина будет доказана, то преступника ждет каменная тюрьма, возможно для нечестивцев.
Наконец закончив с этим делом, Го Бай отправился на главную улицу столицы бессмертных прямо к Небесным вратам – единственному месту, откуда можно отправиться в Поднебесную. Небожители постоянно толпились здесь, или готовясь к отбытию, или же передавая дела после прибытия. Как только Го Бай вновь очутился в людном месте, он услышал, как его окликнули сразу с двух противоположных сторон:
– Молодой господин… Бог дождей и гроз!
– Го Бай!
Го Бай, не определившись, в чью сторону посмотреть, и мотая головой, заметил ту самую звонкоголосую богиню из отдела письмоводства.
– Уважаемый, извините, я не запомнила, как к вам обращаться. – Подойдя ближе, барышня расплылась в улыбке. – Я лишь хотела сказать: если тому смертному потребуется помощь в скорейшем выздоровлении, вы можете обратиться ко мне! Вы везунчик, раз встретились мне сегодня!
С этой богиней Го Бай лично знаком не был, потому, услышав о помощи, решил уточнить, с кем имеет дело. Однако тот второй, кто позвал его по имени, вышел из-за спины молодой госпожи со словами:
– Ты наконец здесь! Я так рад тебя видеть!
– Ой, и я рада видеть вас, господин… – По-видимому, барышня подумала, что приветствие обращено к ней. Вторым оказался бог войны западных земель Лян Фа – бывший послушник и ныне хороший приятель Го Бая. С чем бы ни сталкивались эти два небожителя вне зависимости от разделения на территории, они всегда мчались на помощь друг другу. Лицо бога войны странным образом переменилось, когда он оказался между товарищем и богиней.
– И я рад вас видеть… госпожа Хэнсин, – скомканно обронил Лян Фа.
– Богиня плодородия? – удивленно переспросил Го Бай. – Невероятно, вы же та самая праправнучка достопочтенного Шоусина – божества долголетия?! Действительно удачная встреча. Вот только была бы она при других обстоятельствах, а я бы не торопился…
Барышня прикрыла ладонями зарумянившиеся щеки и улыбнулась.
– Это и правда я! Потому не стесняйтесь, уважаемый, и обращайтесь за любой помощью! Мой прапрадедушка, достопочтенный Шоусин, и ваш наставник, повелитель ветров из храма Наньюэ, очень хорошие и давние приятели. Я вас сразу узнала, вот только… – Богиня приблизилась к Го Баю и хихикнула. – У меня проблема с запоминанием имен.
Тут же раздалось презрительное ворчание Лян Фа:
– А разве обращение к такой влиятельной личности в небесном чертоге пройдет бесследно? Не останется ли мой товарищ в вечном неоплатном долгу? Ваша помощь дорого обходится всем без исключения. Да и если у Го Бая возникнут проблемы, он может обратиться ко мне.
– Вы преувеличиваете, уважаемый… О, я вас вдруг вспомнила, бог войны из семейства Лян. Вы же сами слышали, как я сказала – мой прапрадедушка крепко дружит с наставницей Го Бая. К тому же проблема у нас с богом дождей и гроз одного характера, разве я не могу помочь коллеге по несчастью за простую благодарность? Нужно быть рука об руку и начеку с вами!
Плотная тень упала на лицо бога войны.
– Го Бай, о чем она говорит? С кем это с вами?
Внучка Шоусина встряла в разговор, который еще не успел начаться:
– Насколько я помню, Шэньнун, покровитель земледелия Запада, приходится вам родственником, не так ли? Ай-я, вот это позор! Придется вам потрудиться, господин Лян, чтобы содеянное им не отразилось на вашей репутации! А ведь только недавно получили повышение.
Лицо Лян Фа исказилось, став похожим на высушенный чернослив. В негодовании он обернулся к Го Баю. Тот вскинул руками и воскликнул:
– Лян Фа, мне очень жаль. Я… я объясню чуть позже, только, прошу, дай мне время. Я честно понятия не имел, что вы родственники. И знаете, меня кое-кто ждет в Поднебесной, потому мне нужно торопиться.
– Тогда я пойду с тобой! Расскажешь мне о произошедшем по дороге!
– Ни в коем случае! Просто… просто дай мне немного времени, – поспешно заверил Го Бай. – Я закончу все свои дела и свяжусь с тобой. Уважаемая Хэнсин, вы тоже меня простите, я правда тороплюсь. И встрече нашей я действительно очень рад!
Выпавшее на голову бога дождей и гроз открытие расстроило его. Го Бай и подумать не мог, как все обернется, когда отправлялся проверять слова Мокуана. А тут еще и Лян Фа оказался дальним родственником Шэньнуна. Как такое можно было упустить? Маленькое ночное расследование демона и небожителя пошатнуло душевное равновесие последнего. Хотя усталость не присуща бессмертным, Го Бай почувствовал тяжесть, вновь обернувшись послушником.
Когда он очутился у широкой и кристально чистой реки рядом с персиковым деревом, уже занимался рассвет. И хотя небожителю хотелось остаться и погрузиться в медитацию, усилием воли он заставил себя отправиться в Сичжун, а уж после отдохнуть. Только он прошел городские ворота, как судьба вновь свела Го Бо с еще несколькими небожителями.
Парочка чиновников слонялась то тут, то там – по-видимому, расследуя содеянное Шэньнуном. И так как были они заняты, бога дождей и гроз в лице послушника храма Тяньтань не признали да и особого внимания на него не обратили. Однако Го Бай тут же смекнул, кто эти господа, несмотря на то, что для сокрытия истинного облика бессмертные облачились в серые и невзрачные покровы. Их выдавал один донельзя банальный нюанс – очень качественные ткани, подозрительно похожие на те, что производят исключительно на Востоке. У Го Бая, ранее допускавшего подобные ошибки, эта оплошность вызвала улыбку. Как и то, что небожители не узнали его, а значит, появилась возможность избежать расспросов.
Го Бай осторожно прошел мимо коллег и оказался на соседней улице, на которой и был расположен храм Пинъань. Он шел медленно, погрузившись в свои переживания. На душе было тяжко от чувства вины, что мучило небожителя с того самого момента, как он доложил про Шэньнуна. Гибли люди, медлить было нельзя, но… Го Бай тяжело вздохнул. Взгляд его упал на печальную картину, заставившую дрогнуть его сострадательное сердце: десятки бессмертных в поте лица запечатывали место божественной силы, а именно храм.
В принципе, это и подразумевала пометка чиновника из отдела письмоводства «лишение воли». Стоит перекрыть поток энергии небожителя, и все его могущество из бурной реки превратится в озерцо, которое со временем начнет усыхать. Попавшему под подобное наказание неоткуда будет более черпать новые силы. Вместе с этим и все наложенные печати и заклятия, что поддерживались некогда могуществом божества, растворятся, будто их и не было никогда. Лишение воли для любого бессмертного равно бесконечным мучениям.
Нетрудно было догадаться, что запечатывание силы сейчас происходит во всех храмах Пинъань, будь их десяток или сотня на территории Запада. У покровителя земледелия разом отобрали всю власть. Ему оставалось только ожидать, когда последствия от проклятья Сичжуна исчезнут вместе с его духовными силами. И все же это не принесло Го Баю облегчения. Не каждый возрадуется тому осознанию, что процесс наказания запустил именно он.
Когда Го Бай наконец добрался до дома семейства Мяо, он выдохнул: жуткий жар ребенка спал, а синева от укуса на шее, что еще этой ночью была видна невооруженным глазом, пропала. Перепуганные родители места себе не находили от волнения: матушка мальчика заплакала при виде послушника и припала к его ногам, а глава семейства со скупой слезой на глазах отдал низкий поклон. Поддерживая жену под руку, он все повторял:
– Послушник, спасибо… что помог, что спас… Спасибо, что не прошел мимо. В твою честь я устрою у себя в коптильне неделю, нет, месяц бесплатного пиршества!
Го Бай в образе послушника не нуждался в преподносимых в знак признательности яствах, одеждах или деньгах. Поэтому всегда предлагал людям отдать предназначенные для его бога подношения кому-то нуждающемуся: устроить день бесплатных блюд, одеть бедняков или же помочь им монетой. Господин Мяо Ху знал об этом, потому и объявил о месяце пиршеств в честь повелителя дождей и гроз храма Тяньтань.
Вскоре Го Бай покинул семейство Мяо. Оказавшись за пределами их дома, он быстрым шагом направится к дереву у берега реки. Но, как бы бог ни осматривал пышную крону дерева и окружение, демона ему найти не удалось. Сей факт был довольно предсказуем, потому небожитель не удивился и даже сказал про себя: «Так я и думал», однако все же слегка расстроился.
Скопившаяся тревога на душе наблюдающего за происходящим в собственном сне Го Бохая рассеялась. Однако только успел он отпустить опасения, как вдруг картинка переменилась: пушистые облака в небе разошлись, а солнце ни с того ни с сего поднялось в зенит – прямо как в тот раз, когда Го Бохай оказался в чертогах своего разума. Над его головой прогремел гром, как перед проливным дождем, зелень начала расти, отцветать, опадать и заново распускаться, будто бы время ускорилось. Немыслимо: день сменял ночь и наоборот, весна обращалась осенью. Вдруг Го Бохая с силой оттолкнули назад. Теперь он оказался не у кроны дерева, а намного, намного дальше – «Дар императора» казался крохотным. Наблюдавший со стороны Го Бохай не мог понять, что именно произошло или происходит, он вдруг ощутил, как покалывает пальцы, сжатые в кулак. Опустив взгляд, он не сразу осознал, что способность управлять собственным телом вновь вернулась к нему. Возможно, это означало, что сон подходит к концу?
Между тем перед ним все только начало разворачиваться. Вдали показались две фигуры, что встретили друг друга и предались разговорам. Как могло показаться со стороны, господа были в хороших отношениях, даже стало приятно вот так за ними наблюдать, когда невысокий вначале собрал корзину фруктов с этого самого дерева, а после, случайно рассыпав, бросился их собирать. То были два молодых человека – Мокуан и Го Бай.
Дней, проведенных этими двоими в компании «Дара императора», было не счесть. В самые жаркие часы Мокуан и Го Бай играли в местные игры и сидели под кроной дерева на неумело сооруженной скамейке, ночью соревновались в закидывании камней в воду. Однажды даже вышла неловкая ситуация: камушек не рассчитавшего силу Го Бая перелетел живую реку и упал не на другой берег, а вылетел через Небесные врата и попал прямо в проходившего мимо чиновника! После этого в столице бессмертных еще долгое время стояла табличка: «Осторожно! Опасность получить по затылку из мира смертных!»
Никто не знал об их пристанище, хотя… кое-кто все же объявился. Два небожителя под предводительством бога войны заявились к дереву и пнули его, словно городская стража, что с ноги отворила дверь дома опасного преступника. Под кроной как раз посапывал демон. Три небожителя с мечами наперевес пришли по его душу. Скандал вспыхнул в считаные секунды. Наблюдавшего незнакомый сон Го Бохая охватило тревогой, точно он был тем преступником, за которым пришли. Он дернулся вперед, чтоб разобраться, в чем дело, но ноги отказались подчиняться хозяину и словно увязли в высокой траве, как в трясине.
Неожиданно трое подняли демона за грудки и обнажили оружие. Для Го Бохая, отлично знавшего божественные уставы, что любые приговоры Верховного совета должны выноситься открыто и в присутствии обвиняемого, происходящее показалось странным. Еще и Заоблачной стражи в блестящих доспехах поблизости не виднелось. А вот Лян Фа там был.
Перепалка разгоралась не на шутку, и в какой-то момент демон позволил себя ударить. Сердце Го Бохая сжалось от тревоги. Он знал, что будет дальше, но видеть это был совсем не готов. Да и вообще, почему ему снится то, что вживую он не застал?
Требуя чего-то, троица уподобилась уличному хулиганью и безо всякой чести вступила в драку с невинным. Поведай Го Бохай обидчикам, что бьют они демона редкой души, не совершившего ничего дурного, – по крайней мере, он так считал, – они бы все равно не послушали его. И от всего этого ему становилось только дурнее. Он ничего не мог сделать, даже отвернуться.
В какой-то момент ситуация усугубилась: острие меча одного из небожителей вонзилось в плечо демона. Это был Лян Фа! Лян Фа первым окропил оружие кровью. Все еще не уподобляясь врагу, Мокуан схватил клинок, чтобы остановить того, и тотчас замер: бог войны, что все это время больше всех угрожал и нанес увечий больше всех, громко выкрикнул: «Лжец!» – и выпустил стрелу. Сердце Го Бохая остановилось, внутри все умерло. Он сорвался с места, вырывая ноги из вязкой травы, но его тело словно тянуло назад, как он ни старался. Увязнув в земле еще сильнее, он упал и, только подняв глаза, пронзительно закричал:
– Лян Фа, стой!
Собственный голос разбудил Го Бохая. Открыв глаза, он обнаружил, что лицо намокло от слез. Теперь наставник точно проснулся: над головой в полном мраке виднелся отвратительно знакомый потолок, а осознание, что он сейчас тут, а не там, доводило его до безумия.
Впившись пальцами в собственное лицо, он пытался не плакать, но ничего не выходило. С каждым вздохом вой все больше походил на рев дикого зверя.
Такую истязающую душу правду никто не готов принять: смерть близкого от руки товарища… Го Бохай сполз с кровати и направился к низкому столику с лекарствами.
Цепляя и роняя все на своем пути, мужчина двигался так, словно его ноги все еще были по колено в вязкой трясине. И, только приблизившись к блюдцу, разящему едкими травами, он сдался и обмяк. Упало и блюдце с пилюлями, которые раскатились по полу у рук Го Бохая. Ненависть к самому себе за безучастность во сне настигла его, подобно буре, что преследует безвинные корабли: он вцепился ногтями в пол и больше не мог себя сдерживать:
– А-а-а-а!
Го Бохай тщетно терзался вопросом, что же сейчас доводило его до отчаяния: смерть Мокуана или поступок Лян Фа. А ведь в прошлом он вымаливал прощения у Го Бая. В реальности смерть демона Душ произошла не на глазах бога дождей и гроз: тот как раз предстал перед Верховным судом, и известие дошло до него случайно.
Под влиянием печати Забвения и не пережитых обид, которые он очень долго скрывал от самого себя, его посетило единственное желание – кануть в небытие… Что еще может заглушить подобную боль?
Вдруг двери покоев резко отворились. Го Бохай даже не дрогнул. В комнату вбежала Минь-Минь. Перепуганная служанка подхватила мужчину и попыталась разузнать, что произошло, а он неистово закричал:
– Почему?! Почему Мокуан?..