– Вызывает интерес, что вы начали новые отношения так скоро, – сказал Селган совершенно нейтральным тоном.
– Я не начинал отношений, – возразил Понтер. – К тому времени я был знаком с Даклар Болбай больше двухсот месяцев.
– О да, – согласился Селган. – Ведь она была партнёршей вашей партнёрши.
Понтер скрестил руки на груди.
– Именно.
– Так что, разумеется, вы были с ней знакомы, – поддакнул Селган, кивая.
– Так и было. – В голосе Понтера прозвучали нотки самооправдания.
– За всё то время, что вы были знакомы с Даклар, у вас когда-нибудь были фантазии на её счёт?
– Что? – переспросил Понтер. – В смысле, сексуальные?
– Да, сексуальные.
– Разумеется, нет.
Селган едва заметно пожал плечами.
– В этом нет ничего необычного. Многие мужчины фантазируют о женщинах, с которыми связаны их партнёрши.
Понтер помолчал несколько тактов, потом тихо признал:
– Ну, есть определённая разница между досужими мыслями и фантазиями…
– Конечно, – согласился Селган. – Конечно. И часто в ваших досужих мыслях появлялась Даклар?
– Нет, – быстро ответил Понтер. Он снова замолчал, потом продолжил: – Ну, «часто» – это субъективный термин. То есть, конечно, время от времени, я думаю…
Селган улыбнулся:
– Как я сказал, в этом нет ничего необычного. Существует целый раздел порнографии, посвящённый именно этой теме. Вы когда-нибудь с ней…
– Нет, – отрезал Понтер.
– Как скажете. Но я чувствую подспудный дискомфорт. Что-то вас беспокоит в этой перемене ваших отношений с Даклар. Что именно?
Понтер молчал.
– Может быть, вы считали это неправильным, потому что Класт умерла совсем недавно?
Понтер покачал головой:
– Нет. Класт умерла. Ушла. На самом деле общение с Даклар помогало мне вспомнить Класт. В конце концов, Даклар – единственный человек на свете, который знал Класт так же близко, как и я.
– Хорошо, – сказал Селган. – Тогда позвольте мне задать вам ещё один вопрос.
– Не думаю, что могу вам как-то помешать, – ответил Понтер.
– И это тоже правда. – Селган улыбнулся. – В тот момент вы ещё не знали, какое решение примет Верховный Серый совет по вопросу об открытии портала в мир глексенов. Был ли ваш дискомфорт связан с мыслью о том, что, проводя время с Даклар, вы изменяете Мэре?
Понтер саркастически засмеялся:
– Вот видите? Я же говорил, вы, скульпторы личности, всегда ищете простые банальные ответы. Я не был связан с Мэре Воган. Я не брал на себя никаких обязательств. Мой дискомфорт…
Понтер оборвал себя на полуслове, и некоторое время Сеглан ждал, что он продолжит говорить. Но он молчал.
– Вы не договорили, – сказал Селган. – Мысль сформировалась у вас в мозгу, но вы решили не озвучивать её. Что это была за мысль?
Понтер сделал глубокий вдох, наверняка чтобы ощутить запах феромонов Селгана и попытаться угадать природу приготовленной им ловушки. Но Селган обладал способностью контролировать свои телесные запахи; именно благодаря ей он был так хорош в своей области. Он терпеливо ждал, и Понтер наконец ответил:
– Я не изменял Мэре. Но мог сделать больно Адекору.
– Это ваш партнёр, – сказал Селган, будто бы пытаясь вспомнить, где он уже слышал это имя.
– Да, – ответил Понтер.
– Ваш партнёр, который вытащил вас из чужого мира, разлучил с Мэре Воган…
– Да. Нет. То есть я…
– Он сделал то, что должен был сделать, вне всякого сомнения, – сказал Селган. – И всё-таки где-то глубоко внутри вас была какая-то частица, которая… что?
Понтер закрыл глаза:
– Которая злилась на него за это.
– За то, что он вернул вас домой.
Понтер кивнул.
– За то, что разлучил вас с Мэре.
Снова кивок.
– За то, что лишил вас возможной замены Класт.
– Никто не сможет заменить Класт, – вскинулся Понтер. – Никто.
– Конечно нет, – быстро согласился Селган, поднимая руки ладонями к Понтеру. – Простите. И всё же вам нравилось – какой-то части вас нравилось – флиртовать с Даклар, женщиной, которая, пока вас не было, едва не подвела Адекора под кастрацию. Ваше подсознание желало его наказать? Отомстить за то, что он заставил вас вернуться из другого мира?
– Вы не правы, – сказал Понтер.
– О, – легко согласился Селган, – это случается довольно часто…
Двое в конце концов перестали быть Одним, и Понтер с Адекором и другими мужчинами снова вернулись на Окраину. По дороге Понтер ничего не сказал Адекору о том, что встречался с Даклар. Вряд ли его расстроит тот факт, что Понтер проводил время с женщиной.
Однако Даклар – это не просто какая-то женщина.
Как только Понтер и Адекор выгрузились из автобуса возле своего дома, навстречу им вылетела Пабо, собака Понтера красновато-коричневого окраса. Иногда они брали её с собой в Центр, но в этот раз решили оставить дома; в их отсутствие она могла запросто прокормиться охотой.
Все трое вошли в дом, и Понтер сел на диван. Вообще-то, была его очередь готовить ужин, и обычно он принимался за дело сразу, как только они входили в дом, но сегодня он хотел сначала поговорить с Адекором.
Его партнёр пошёл в уборную, и Понтер ждал его, нетерпеливо ёрзая. Наконец послышался звук смывных струй. Адекор вышел и заметил, что Понтер сидит на диване; он выразительно поднял бровь.
– Присядь, – сказал Понтер.
Адекор взгромоздился на седлокресло лицом к Понтеру.
– Я хочу, чтобы ты услышал это от меня прежде, чем услышишь от кого-то ещё, – сказал Понтер.
Адекор ничего не сказал, лишь выжидающе смотрел на него.
– Большую часть периода, когда Двое были Одним, я провёл с Даклар.
Адекор заметно осел в своём седлокресле, его ноги бессильно обвисли по сторонам.
– Даклар? – повторил он и переспросил, словно была какая-то другая Даклар: – Даклар Болбай?
Понтер кивнул.
– После того, что она со мной сделала?
– Она жаждет прощения, – сказал Понтер. – Твоего прощения и моего.
– Она пыталась добиться моей кастрации!
– Я знаю, – тихо сказал Понтер. – Я знаю. Но ей не удалось.
– Нет ножа – нет раны? – взвился Адекор. – Так, что ли?
Понтер молчал томительно долго, собираясь с мыслями. Он прокручивал эту речь в голове, пока они возвращались на автобусе из Центра, но, как всегда в таких случаях, реальность сильно отклонилась от запланированного сценария.
– Послушай, я же должен подумать о детях. Будет плохо, если их отец и женщина, с которой они живут, станут враждовать.
– Мне Жасмель и Мегамег тоже не безразличны, – сказал Адекор. – Но не я начал этот конфликт.
Понтер медленно кивнул.
– Разумеется. Но… всё-таки… им нелегко пришлось в эти двадцать месяцев.
– Я знаю, – сказал Адекор. – Мне очень жаль, что Класт умерла, но, ещё раз, не я начинал этот конфликт. Его начала Даклар Болбай.
– Я это понимаю, – сказал Понтер. – Но… но прощение приносит пользу не только тому, кого прощают. Но и тому, кто прощает. Носить гнев, ненависть, злобу внутри… – Понтер покачал головой. – Гораздо лучше выпустить её, избавиться от неё полностью и навсегда.
Адекор, по-видимому, задумался над его словами. После короткого молчания он сказал:
– Две с лишним сотни месяцев назад я ударил тебя…
Понтер почувствовал, как его губы сами собой сжимаются. Они никогда об этом не говорили. Никогда. Во многом благодаря этому они смогли жить дальше.
– И, – сказал Адекор, – ты меня простил.
Понтер застыл.
– Ты никогда не просил у меня ничего взамен, – сказал Адекор. – И я знаю, что и сейчас ты этого не делаешь, но…
Пабо, явно обеспокоенная внезапным изменением привычного порядка – ведь уже было время готовить ужин! – вошла в жилую комнату и ткнулась носом в колени Понтеру. Он потянулся к ней и почесал макушку собаки.
– Даклар правда хочет прощения, – сказал Понтер.
Адекор смотрел в покрытый мхом пол. Понтер знал, о чём он думает. Кастрация была высшей мерой наказания, разрешённой законом, и Даклар добивалась её применения в отсутствие преступления. Её собственная несчастливая судьба предоставила для этого если не оправдание, то мотив.
– Ты собираешься вступить с ней в союз? – спросил Адекор, не поднимая глаз.
Вообще-то с партнёршей Адекора, химиком Лурт, у Понтера сложились хорошие отношения, но в целом не было никакого закона, который предписывал бы ладить с партнёршей своего партнёра.
– Пока рано даже задумываться об этом, – сказал Понтер. – Но я провёл с ней четыре вполне приятных дня.
– У вас был секс?
Для Понтера в таком вопросе не было ничего оскорбительного; для партнёров обсуждать интимные отношения со своими женщинами было в порядке вещей.
– Нет, – сказал Понтер. Потом пожал плечами: – Могло дойти и до секса, если бы представился случай, но мы почти всё время провели вместе с Жасмель и Мегамег.
Адекор кивнул, словно Понтер только что раскрыл ему обширный заговор.
– Лучший способ завоевать любовь мужчины – заботиться о его детях.
– Она, знаешь ли, их табант. В каком-то смысле это и её дети.
Адекор ничего не ответил.
– Так что? – спросил наконец Понтер. – Ты простишь её?
Адекор какое-то время разглядывал росписи на потолке комнаты.
– Какая ирония, а? Эта наша проблема возникла лишь вследствие доброты, которую ты проявил тогда, две сотни месяцев назад. Если бы ты публично обвинил меня в нападении, я не избежал бы кастрации ещё тогда. И в этом случае Даклар нечего было бы требовать с меня, когда ты пропал. – Он двинул плечами. – У меня нет другого выбора, кроме как простить её, раз это то, чего ты хочешь.
– У тебя есть выбор, – сказал Понтер.
– Как и у тебя был тогда, давным-давно. – Адекор кивнул: – И я прощу её.
– Ты хороший человек, – сказал Понтер.
Адекор нахмурился, словно обдумывая эту простую мысль.
– Нет, – ответил он. – Нет, я просто адекватный. А вот ты, друг мой…
Понтер усмехнулся и поднялся на ноги.
– Пора мне заняться ужином, – сказал он.
Хотя Двое уже не были Одним, Понтер и Адекор снова явились в Центр, в зал заседаний Совета. Верховные Серые объявили, что готовы огласить своё решение относительно открытия портала.
Помещение было забито зрителями обоих полов. Адекор выглядел неуверенно, и Понтеру понадобилось некоторое время, чтобы понять почему. Когда он был в этом зале в прошлый раз, это был его доосларм басадларм. Однако Адекор ни словом не обмолвился о своём дискомфорте – это было бы напоминанием о той неприятной истории с Даклар, – и Понтер был безмерно благодарен ему за это.
Среди зрителей находилось одиннадцать эксгибиционистов в серебристых одеждах. Понтер так и не сумел понять глексенской идеи «новостей»: непрерывного сообщения обо всех плохих вещах, что происходят в мире. Некоторые каналы посвящали этому десять десятых времени своего вещания, а вещали они круглые сутки. Импланты-компаньоны, которые обеспечивали безопасность людей здесь вот уже почти тысячу месяцев, положили конец воровству, убийствам и избиениям. Тем не менее информационный голод никуда не делся; Понтер читал, что сплетничание выполняет у людей ту же функцию, что и взаимное выискивание паразитов у остальных приматов, – связывает их воедино. И поэтому некоторые граждане делают свой вклад в общество путём разрешения всем желающим просматривать то, что передаёт их имплант; люди просто настраивают свой визор на передачу того из них, кто им больше нравится.
Один-два эксгибициониста присутствовали на каждом заседании Серого совета, но сегодняшнее вызвало такой интерес, что явились даже те эксгибиционисты, что обычно посещают лишь спортивные мероприятия или поэтические чтения.
Председатель Верховного Серого совета Пандаро поднялась и обратилась к собравшимся, опираясь на резную деревянную трость:
– Мы изучили дело, переданное для нашего рассмотрения учёным Халдом и учёным Боддетом, – сказала она. – Мы также изучили пространное описание путешествия учёного Понтера Боддета в мир глексенов, сделанное по его возвращении оттуда, а также немногие имеющиеся физические свидетельства.
Понтер коснулся пальцами небольшого золотого предмета, который он иногда носил на шее. Ему очень не хотелось отдавать его на анализ, и он был счастлив, когда его вернули. Мэре дала его ему прямо перед тем, как он вернулся в свой мир: пара взаимно перпендикулярных золотых полосок, одна длиннее другой.
– И после длительных размышлений, – продолжала Пандаро, – мы пришли к выводу, что потенциальная выгода от получения доступа к этой другой Земле и другому человечеству, с его научными достижениями и уникальными товарами для обмена, слишком велика, чтобы её игнорировать.
– Это ошибка! – выкрикнул мужской голос из толпы зрителей. – Не делайте этого!
Советник Бедрос, стоящий рядом с председателем Пандаро, впился взглядом в кричащего:
– Ваше мнение было учтено, если бы вы дали себе труд поучаствовать в опросе на эту тему. Тем не менее обязанность принятия решения лежит на этом Совете, поэтому будьте любезны дослушать его до конца.
Пандаро продолжила:
– Верховный Серый совет четырнадцатью голосами против шести рекомендует разрешить учёным Халду и Боддету попытаться снова открыть портал в параллельную вселенную. Они должны докладывать Совету о результатах каждые десять дней; вопрос о целесообразности продолжения этих работ должен рассматриваться каждые три месяца.
Понтер встал и слегка поклонился:
– Благодарю вас, председатель.
Адекор тоже вскочил, и двое мужчин обнялись.
– Приберегите это на потом, – сказала Пандаро. – Теперь что касается конкретных мер безопасности и карантина…