После рождества Майкл и Генри не виделись больше месяца. За это время Майкл успел еще больше испортить и без того натянутые отношения с родителями, заявив, что не хочет больше посещать церковь и в гневе признался, что вообще сомневается в существовании Бога. Реакция не заставила себя долго ждать. Его карманные расходы были урезаны вдвое, ему запретили гулять вдали от дома, и лишили доступа в интернет. Тогда для него настали действительно темные, депрессивные времена. Дело было не в деньгах и социальных сетях, нет, это мелочи! Он четко осознал – его свободу варварским образом ограничивают, оправдывая это волей мифического существа живущего на небесах и коротающего время за придумыванием наказаний для "грешников".
Он сидел в своей комнате сутками, забирал еду что оставляла для него у двери Амелия, ел не чувствуя вкуса и снова ложился в постель. Мыслей не было. Не было вообще ничего. Как только он хотел, о чем-то подумать, этот не хитрый процесс его тяготил. Казалось, мысли весят тонну, ему было не осилить выстроить и простую логическую цепочку. Груз апатии не давал Майклу шанса выбраться из кокона несчастья, и через какое-то время ему стало и вовсе все равно сможет ли он вообще из него когда-то выбраться.
Постель. Еда. Занавешенное окно, за которым беспрерывно льет Лондонский дождь.
Однажды вечером к нему в комнату без стука ворвался Генри. Без приветствия и извинений. По светлым волосам стекали капли дождя, делая их темнее. Он, очевидно, сильно спешил сюда, щеки раскраснелись от резкой смены температуры и от кожи исходил еле заметный пар. Майкл впервые за долгие недели что-то ощутил. Первой была очередь потрясения конечно, но за этим пришло и другое чувство. Интерес. А значит, он все еще жив.
– Чем это так воняет? – бесцеремонно, как всегда, возмутился блондин, попутно стягивая с себя промокшую насквозь толстовку.
Майкл смотрел на него одно долгое неловкое мгновение, жадно впившись в обнаженный торс парня глазами. Кожа Генри была светлой и гладкой, мускулы отчетливо выделялись и когда он поднял руки вверх, дабы окончательно избавится от мокрой одежды, пресс напрягся так, словно он позировал для обложки женского журнала. Его нельзя было не хотеть. Майкл, борясь с собой, зажмурился и уткнулся лицом в подушку, отвечая парню с такой тяжестью, словно тащил на себе автомобиль, а не формулировал слова:
– Это от меня. Кажется, я сдох, но ты не обращай внимания, располагайся на моей могиле.
Генри хихикнул. Майкл услышал, как блондин стягивает тяжелые ботинки, затем джинсы. Сердце стало учащенно биться. Майкл, вдруг, посмел подумать, что Генри хочет заняться с ним сексом, будто он пришел сюда спасти его и заодно трахнуть, но он знал – друг детства не из таких. Он слышал от Амелии, о девушке Генри и, как они счастливо живут в Америке, куда он сбежал к отцу. "Глупый, глупый мерзкий педик!" – ругал себя Майкл. "Ты будешь гореть в аду за такие мысли, даже если Бога нет, ты все равно угодишь в ад, думая так о старом друге!"
– Ты, блин, когда в душ последний раз ходил? А, не важно, двигай задом! – Генри плюхнулся на кровать рядом с Майклом, отбирая половину одеяла и подминая под себя вторую подушку.
– Какого… ?
– Ой, да не надейся, святоша, мне просто нужно согреться, на улице льет, как будто восьмиклассницы увидели меня без майки! – забасил рядом с ухом Генри. Его действительно потряхивало от холода, Майкл ощутил, как друг пытается держать дистанцию между ними, но желание согреться все же заставляет его быть ближе. – К тому же я бы не стал к тебе приставать, пока ты пахнешь, как сумка футболиста, из которой неделю не доставали тренировочные кроссовки.
"Ну зачем говорить все это, а!?" Взревел про себя Майкл. "Почему он просто не может быть нормальным парнем, который ведет приличные разговоры и не представляет из себя тупого неандертальца?"
" И почему меня это бесит и нравится одновременно?"
– Ты из-за предков своих кукухой поехал?
– Я не поехал… кукухой. – Раздраженно ответил Майкл.
– Тогда почему ты не выходишь из комнаты уже месяц? Мне мамка сказала, просила зайти…
– А, тогда понятно, почему ты приперся сюда! Амелии угождаешь.
– Неа. Точнее не только поэтому. Мне надо чтобы ты меня засосал.
Майкл поднялся над подушкой и ошарашенно уставился на Генри. По лицу того было понятно, он говорит всерьез, кажется, он сам не понимает, что так удивило Майкла. Они лежали в полумраке, раздетые и один из них буквально произнес "Мне надо, чтобы ты меня засосал!" Это был не сон! Неужели Генри..?
– Да нет, не в том смысле! – наконец-то дошло до Генри, что так смутило приятеля. – Ты чего! Мне нужно, чтобы ты оставил мне засос на шее, позлить мою бывшую. Мы расстались до рождества и я, вспылив, улетел к матери в Лондон. А сегодня, увидел ее фотку в инсте, где она лижется с каким-то гандоном. Мне нужно заставить ее ревновать.
Вся энергия, внезапно вспыхнувшая в Майкле с неожиданным приходом Генри, резко улетучилась. Внутри снова, будто ничего не было. Ни органов. Ни чувств. А на что он надеялся? Будто Генри такой же испорченный, как и он, будто друг детства, чувствует тоже влечение? Греховные мысли привели его в ловушку, о которой твердили родители и учителя. Он такой один. Пора смериться с одиночество и ненужностью.
– Я никогда не… – тихо, бесцветно начал Майкл.
– А в этом деле и не нужно быть гением. Я покажу.
Генри перевернулся на бок и, упираясь локтем в матрас, навис над Майклом. Тот, вдруг, пожалел, что не заставил себя сходить в душ. Неприятный запах немытого тела явно не способствовал завоеванию симпатии пусть и у гетеросексуального друга. Но все было, как было. Они и реальность вокруг. Генри внимательно смотрел на Майкла сквозь полумрак, он не шутил, как обычно бывало, и даже ехидно не ухмылялся. Друг был пугающе серьезен. Он наполовину откинул одеяло и медленно потянулся к Майклу, осторожно, будто прикасается к дорогому фарфору, обхватил лицо большой ладонью.
– Представь, что твои губы – это губы человека, живущего последние минуты на земле, а шея партнера – бокал вина, который он пожелал испить напоследок. – Темные глаза Генри мерцали, отражая свет уличного фонаря за окном. Майкл не мог дышать, не мог шевелиться.
– Это так просто, смотри.
Генри медленно потянулся к шее Майкла, сначала было прикосновение губами, затем бледной кожи коснулся язык. Генри втянул остаток воздуха между плотью друга и своим ртом, отчего Майкл закатил глаза от удовольствия и не смог сдержать стон. Блондин продолжал посасывать небольшой участок шеи, осторожно сокращая и без того крохотное расстояние между их телами. Он держал Майкла в тисках своих рук, крепко, но аккуратно и с уважением. Казалось, это длилось долго, но по факту заняло не больше тридцати секунду. Генри резко отстранился и уставился на Майкла так, словно только что рассказал самую смешную шутку на свете и ждал реакции.
– Я, наверное, не смогу также. – Возвращаясь из дурмана опьянительной нежности, выдавил Майкл, заметив, как постыдно дрогнул голос.
– Ничего сложного. Попробуй, дружище. – Генри произнес это так буднично, точно все друзья этим занимались, не вкладывая и капли эротизма в неловкость ситуации.
– Ладно.
Генри отклонил голову набок, предоставляя Майклу правую сторону шеи, он с интересом следил за тем, как стеснительно друг подается вперед, облизывая пересохшие губы. Майкл втянул воздух и, закрыв глаза, припал к плоти друга детства, стараясь действовать точно, по продемонстрированной ранее инструкции. Генри пах дождем и собой. Запах был чудесным, почти наркотическим. Майкл, не отрываясь от процесса, почувствовал, как кровь приливает к члену. Ему стало страшно, что его нездоровую реакцию раскроют, но он не хотел останавливаться. Парень покусывал и присасывался к Генри с уже нескрываемым возбуждением. Ему казалось, будто он дитя, впервые припавшее к груди матери. Сердцебиение зашкаливало, член стоял колом, но страх быть отвергнутым, если решится пойти дальше, был сильнее!
– Думаю, хватит! – хихикнув, остановил Майкла Генри. – Засос чуть было не перешел в отсос.
Старый добрый Генри Смит вернулся. Черт его побери!
Блондин вскочил с кровати и принялся одеваться, странно поглядывая на застывшего в растерянности Майкла. Его не смутила страстность друга, скорее он не ожидал такой реакции и теперь глядел на него так, точно затеянный эксперимент показал что-то невообразимое.
– Уже уходишь? – пискляво, жалко вцепившись за надежду на продолжение, спросил Майкл.
– Девичник с ночевкой не мое. – Ухмыльнулся футболист, натягивая ботинки. – Спасибо…эм, за засос!
Генри отсалютовал, приложив два пальца к виску, и уже почти вышел за дверь, когда мысль, пришедшая ему в голову, заставила остановиться. Он снова подошел к кровати и словно зверь поймавший добычу, навис над растерянным Майклом. Пару секунд он просто молчал. Игривая ухмылка не сходила с тонких губ. Затем, он потянулся к шее друга и прикоснулся к тому месту, где краснел свежий засос.
– Кажется, я тебя пометил дружище, ты вроде как теперь мой. – Кривая улыбка сбивала с толку, невозможно было понять, насколько серьезно он говорит. – С днем рождения. Ты же не думал, что я забуду?
Генри рассмеялся и вышел из комнаты, оставив Майкла наедине со взрывом эмоций. Неужели ревность бывшей была лишь поводом прийти? Или Майкл все не так понял и позволил себе влюбиться в друга, с которым у него не было ни единого шанса.