– Эй, Федотова, – голос парня, с которым я незнакома, но видела пару раз на вписках Сома и здесь, в универе, звучит за спиной неожиданно громко, – пошли к нам за стол, у нас свободно.
Разворачиваюсь, смотрю с огромным сомнением на стол, переполненный скалящимися в ожидании развлечения парнями с пятого курса, удивляюсь вообще бесцеремонности приглашения. В первый раз со мной так разговаривают. С таким откровенно похабным подтекстом.
– У вас там места нет, – зачем-то оправдываю я свой отказ, вместо того, чтоб просто сказать «нет». Или ничего не сказать, а развернуться и уйти, обливая презрением многозначительно пялящегося на меня приставалу.
– На колени ко мне сядешь, покатаю, а? – отвечает парень, вводя меня в ступор пошлостью предложения, и усмехается, оглядывая с ног до головы. Гадко как!
Его приятели грохают хохотом, а я, отмерев, наконец-то, так и не придумав, что ответить, резко разворачиваюсь и иду к свободному месту возле стола для грязной посуды.
Самый отстойный столик, но все остальные заняты, а за пустующий стол, где обычно сидела с Олегом, я сейчас под страхом смертной казни не пойду.
– Федотова! – парень, под одобрительный гогот и выкрики однокурсников, встает и хватает меня за локоть, разворачивая к себе вместе с подносом, – ты чего не отвечаешь? Гордая?
– Отвали, – сквозь зубы цежу я, пытаясь вырвать локоть и не выплеснуть содержимое подноса на себя, – пошел к черту!
– Ого! Буйная! – делится своими впечатлениями со своим столиком парень, – понятно, почему тебя Лексус кинул… Ну ничего… Он кинул, а я подберу. Я буйных люблю успокаивать…
Для меня это все становится чересчур, начинаю вырываться, ощущая на глазах непрошенные злые слезы, позор какой, Алька, остановись, надо достойно выходить из ситуации…
Но достойно не получается, держащий меня придурок на редкость мерзкий, а мне все еще очень больно и плохо от малейшего упоминания Олега, и, к тому же, не попадала я никогда в такую ситуацию! Когда все вокруг смеются! Надо мной! Над кем-то другим – пожалуйста! Миллион раз видела! Но чтоб я сама оказывалась объектом насмешек…
Потому и теряюсь, не могу ни придумать достойного ответа, чтоб отбрить придурка, ни вырваться! Вокруг смеются, мы начинаем привлекать внимание, и скоро все будут на нас смотреть, а сколько из них в курсе, что мы с Олегом расстались? Сколько стервятников налетит теперь?
Я закусываю губу, понимая, что проигрываю, сдаю позиции, и в этот момент парень чуть отступает назад, утягивая меня за собой… И напарывается на громадную фигуру, непонятно каким образом оказавшуюся на его пути!
Немой мгновение смотрит на свою футболку, облитую колой, потом на моего захватчика, в глазах которого уже начинает проявляться все понимание ужаса ситуации.
Он тут же отпускает меня, позволив мгновенно уйти в сторону вместе с не особенно пострадавшим подносом, и начинает униженно бормотать:
– Немой, сорри, бля… Я не видел тебя… Давай я за химчистку… Слышь, Немой… Я реально не видел…
Больше он ничего не успевает сказать, потому что Немой с совершенно каменной, и от того еще более жуткой мордой, берет его за ворот рубашки, трясет так, что пуговицы отрываются с треском, а затем бросает на пол.
Парень летит со странным тонким визгом, даже не пытаясь сопротивляться, Немой сминает стаканчик с остатками колы в своей здоровенной, невероятных размеров, лапе и движется к упавшему.
И я с расстояния пары метров с оторопью наблюдаю, как он тщательно и методично засовывает это стаканчик пострадавшему в рот…
Потом, добившись униженных слез и жалобного писка, встает и, не глядя ни на кого, спокойно идет к выходу.
По пути стягивает с себя через голову футболку, демонстрируя широченные плечи с вязью татуировок. Я стою пару минут еще, изумленно моргая и не обращая внимания на тоскливый мат парня, совсем недавно с радостью демонстрировавшего свою силу на слабой девушке. Для него мгновенная карма случилась, очень надеюсь, что это заставит хоть иногда включать голову…
А я, отмерев и усевшись за столик, какое-то время еще успокаиваю бешено бьющееся сердце.
И гоню из памяти вязь черных букв, набитых на гладкой коже мускулистой спины.
Abyssus Abyssum Invocat…
Даже моих скромных познаний в латинском довольно, что перевести это крылатое выражение.
Бездна взывает к бездне…
Интересно… Что именно он имел в виду, когда набивал это?
Подобное тянется к подобному?
Ты такая же бездна, как и я?
И зачем я про это думаю?
Сегодня Немой невольно мне помог, хотя очень сильно сомневаюсь, что он меня вообще заметил…
В его реакции на препятствие нет ничего особенного: не зря этого придурка весь универ десятой дорогой обходит, он же совершенно больной. Бешеный. Непредсказуемый.
Например, сегодня он вполне мог просто даже не обратить внимания на небольшую заминку на своем пути, отряхнуться и пойти дальше. Не так уж много на него той колы попало.
Мог посмотреть на невольную помеху своим жутким, малочитаемым взглядом так, что у того невольное мочеиспускание случилось бы, и… Тоже пойти дальше!
Мог спокойно и холодно стребовать компенсацию за майку, химчистку, моральный ущерб…
Ну и последний, крайний вариант, который, к сожалению, того пошляка, именно и случился.
Тут никто не виноват, и никто не может предугадать, что у Немого в данный момент в башке происходит.
Наверно, парень этот должен радоваться, что легко отделался, слухи-то про Немого ходят один другого страшнее… Удивительно, как Олег не просто не боится с ним общаться, а еще и дружит. И, вроде как, лидер в их веселой мажористой компашке.
Стоит вспомнить про Олега, сразу в груди становится тесно и больно.
Такое странное состояние: умом я понимаю, что все, наверно, к лучшему, и я в любом случае уже немного остыла, немного разочаровалась, стала какие-то недостатки находить в наших отношениях. Осторожно находить, ни с кем не делясь своими наблюдениями, потому что поддержки-то в любом случае не получила бы. Девчонки, с которыми общаюсь, сетевые красотки, типа Марины, просто покрутили бы пальцем у виска, дружно решив, что я зажралась.
С мамой я такие вещи не обсуждаю, потому что она все тут же рассказывает папе. Я не осуждаю ее за это, наверно, даже в чем-то завидую их такой всецелой доверительной любви. Но мне это и в минус идет.
Потому что стоит папе узнать, что у меня с Олегом нелады, тут же включится режим «Кто обидел мою принцессу». И все. После этого только выжженная земля. А уж если братья подключатся…
Будет от меня весь универ шарахаться, как от прокаженной. Нет, не надо мне такой радости.
Да и взрослая я уже, прятаться за спины родных.
Так что умом я понимаю, что все, наверно, к лучшему.
А вот душой, сердцем, прикипевшим к моей первой любви, мыслями, привычно сворачивающими на колею «мы с Олегом»… Пока что очень сложно.
Вчера вечером я, жестко проигнорировав все звонки от Олега и заблокировав его во всех мессенджерах, наплакалась вволю в подушку и уснула.
А утром, проснувшись и придя в ужас от отражения китайской физиономии в зеркале, пропустила первую пару, спешно приводя себя в порядок.
Конечно, было желание никуда вообще не ехать, но в таком случае мама бы подняла тревогу, решив, что я заболела, сказала бы папе… Ну и дальше сценарий понятен, я думаю.
Так что я стыдливо «проспала», залезла в тачку к брату, как раз очень даже удачно приехавшему на мамины утренние блинчики, и свалила в универ.
Так как явилась я ко второй паре, народу на стоянке было мало, и мне удалось спокойно зайти в здание и спокойно просидеть вторую и третью пары.
Маринки не было, наверно, до сих пор отмечает свое попадание на член самого популярного парня универа…
Я постаралась увлечься древнерусской литературой, с преувеличенным вниманием вчитываясь в «Сказание о Мамаевом побоище», и особо ни с кем не разговаривала.
После пары третьей пары пошла в буфет и… вот.
Так, надо быстрее доесть и идти дальше на пары. И выкинуть из головы этот идиотский случай. Очень странный случай. Парень из тех, кто точно был на вчерашней тусне, мог видеть мои разборки с Олегом… Но все равно, как-то очень уж шустро активизировался… Надо над этим подумать…
Но подумать я не успеваю, потому что за спиной раздается веселый кокетливый смех Маринки и знакомый бархатистый баритон Олега.
Вцепляюсь пальцами в стакан, машинально отмечая локацию звуков, очень четко выделяемых в общем шуме буфета.
Они там, у того самого стола, который я за три года учебы привыкла считать своим… И это почему-то очень больно сейчас. До слез.