Глава вторая

– М-м-м? – промычала я с подушки, интересуясь причиной раннего подъема.

– Дрели! – возвестил Колян и воздел перст к потолку. – Скоро грянут дрели! Червякам стальным подобны…

– Над седой равниной моря? – уточнила я с надеждой.

Очень хотелось послать дрели куда подальше, а море от нас нынче неблизко.

– За стеной бетонной серой! – помотал головой супруг, перевел указующий перст на меня и предупредил: – Пингвин спрятаться не сможет!

– Ладно, лезу из утесов и иду готовить завтрак, – уныло согласилась я, откидывая одеяло.

В проем, из соображений борьбы с клаустрофобией не оснащенный дверью, заглянул разбуженный сын. Зевнув, он спросил, как я только что:

– М-м-м?

– Горький, – объяснила я, решив, что потомок интересуется репертуаром утреннего концерта. – «Песнь о Буревестнике».

Я же писатель, это мой святой долг – приобщать молодое поколение к литературной классике.

– Да, сладкой эту жизнь не назовешь, – согласился сын и душераздирающе зевнул.

– «Песнь о буредрельщике», – предложил свой вариант Колян. – Есть такое слово?

– Нет, – досадливо молвил сын. – Но есть много других подходящих слов…

– Дрррр-брррр-уииииии! – заглушив его, взревело за стеной.

Буредрельщик начал свой трудовой день, помешав нам узнать, каков запас ругательств у представителя молодого поколения.

Хотя ненормативную лексику сын никогда не использует. Он у нас идейный. Употребление спиртного, курение, ругань, переход улицы на красный свет и нарушения ПДД за рулем у него под строжайшим запретом. Причем не только для себя – для окружающих тоже, так что папе с мамой приходится соответствовать.

– Нехороший буредрельщик, – дипломатично подытожил Колян. И добавил – конечно, только для того, чтобы не ломать ритм классического произведения: – Чтоб твоей сломаться дрели! Чтоб попасть сверлом в проводку и квартиру обесточить! Пусть тебя ударит током, белой молнии подобным!

– Кровожадненько, – одобрительно хмыкнул сын и ушел в ванную.

За завтраком выяснилось, что у всех есть дела в городе. Мужу нужно наведаться в редакцию журнала, с которым он сотрудничает, сыну – прикупить себе новые беспроводные наушники, мне – отправить очередное письмо с документами в московское издательство. В почтовых отделениях нашего пригорода почему-то систематически нет обыкновенных марок, хотя имеются суперсовременные роботизированные машинки, которые развозят по жилым кварталам заказные отправления. Что тут скажешь, Мурино – город контрастов.

Сразу после утренней трапезы мы слаженно, резвой рысью, как птица-тройка, вырвались с огороженной территории нашего ЖК на оперативный простор. Дружно доскакали до метро, а уже там разделились, потому что станции назначения у всех были разные. Я поехала на Финляндский вокзал – на втором этаже старого здания по соседству прячется уютное почтовое отделение, где никогда не бывает очередей.

Ирка позвонила мне, когда я уже налепила на конверт с документами только что купленные марки. Опустив приветствие, подруга спросила с необоснованной, на мой взгляд, претензией:

– Ну и где ты?!

– На Финляндском вокзале. – Я отдала конверт женщине в окошке и повернулась к выходу.

– Это где Ленин с броневика вещал?

– Было такое когда-то, да. – Я оценила проявление эрудиции. – А ты молодец, не забыла уроки истории.

– Забывать уроки истории – последнее дело, – важно согласилась Ирка. – А ты, кажется, не вспомнила, что у нас уже было дело с трупом в полиэтиленовой упаковке[2].

– Ты видишь что-то общее между тем случаем в Краснодаре и этим в Мурине?

– А ты не видишь? Там были две жертвы – мужик и баба, и тут тоже!

– Верно, – согласилась я. – И что из этого следует?

– Из этого, может, и ничего. А из того нашего опыта следует, что для начала нужно основательно осмотреться на месте преступления. А то в прошлый раз мы слишком поздно выяснили, что в той квартире было два входа-выхода. Поэтому теперь я первым делом хочу исследовать место происшествия. Отсюда вопрос: у тебя, случайно, не сохранились ключи от квартиры Смурновых, царство им небесное?

– Ключ был один, и мы его честно вернули. Но я эту квартиру хорошо запомнила, могу план нарисовать, а на сайте есть фотографии всех помещений.

– А дом? Коридоры, лестницы, лифты, прочие подступы ты тоже хорошо изучила?

– Нет, по дому специально не гуляла, – призналась я. – Но подступы мы запросто можем осмотреть и без ключей, попасть в подъезд не проблема. Ты хочешь сделать это прямо сейчас?

– А у тебя есть какие-то более важные дела, чем расследование двойного убийства?!

При такой постановке вопроса я могла ответить только одно:

– Ладно, иди в метро на Невском, встретимся на станции Девяткино.

От соседствующей с Финляндским вокзалом станции метро «Площадь Ленина» до «Девяткино» – четверть часа по красной ветке, от Невского с одной пересадкой – двадцать пять минут. Я успела прибыть на место встречи раньше Ирки и скоротала время за изучением ассортимента книжек в магазинчике на перроне.

До сих пор не могу привыкнуть, что на каждой станции метро продаются мои собственные произведения! Так приятно.

– Бу! – гаркнула в ухо подруга, появление которой я едва не прозевала. – Что читаем? А, бессмертную классику. У меня этой твоей книжки, кстати, еще нет, подаришь?

– Сейчас, куплю только.

Я расплатилась за книжку и сунула ее в свою сумку, чтобы попозже спокойно поставить автограф.

Ирка требует, чтобы я все свои книжки, подаренные ей, непременно подписывала: «Моей лучшей подруге». И еще точную дату проставляла. Мне кажется, это делает подписанную и датированную книжку чем-то вроде верительной грамоты, подтверждающей, что наша дружба не имеет срока годности. Годы идут, жизнь меняется, а мы по-прежнему лучшие подруги…

– О, самолет! – Ирка увидела памятник авиаторам Балтики на одноименном бульваре. – Настоящий?

– Учебный Л-39, только не летающий уже.

– А с виду совершенно целый. – Подруга обошла по кругу стелу с водруженным на нее красно-бело-синим самолетом. – Интересно, в кабину забраться можно? А приборы там остались? Рычаги всякие, штурвал и все такое – шевелятся?

Я моментально поняла: как только Максимовы приедут к нам в гости всей семьей, ответы на эти вопросы будут найдены опытным путем. Иркины близнецы Масяня и Манюня дивно любознательны и предприимчивы, все в маму.

– Это ты еще не видела самоходные машинки, которые у нас тут почту развозят, – похвасталась я. – Такие хорошенькие грузовички размером с крупную собаку. Едут себе по улицам, песни поют, лампочками моргают.

– Ух ты! А грузоподъемность у них какая? – предсказуемо заинтересовалась подруга.

Этого я не знала, но опять же не усомнилась, что Масяня с Манюней быстро все выяснят.

– И парклеты тут у вас, и горки для байков и скейтов, и тренажеры уличные, и даже теннисные столы! – мимоходом восхищалась подруга.

– А к Новому году будут еще катальная гора и бесплатный каток.

– Вот это жизнь!

Тут я вспомнила, что кому жизнь, а кому и наоборот. И мы не просто с экскурсией по местным достопримечательностям идем, а следуем на место убийства двух человек, дабы внимательно его обозреть.

– Вот тот жилой комплекс из четырех домов. – Я махнула рукой, указывая на нужное здание. – В каждом под тысячу квартир, так что калитки во двор, хоть они и на магнитных замках, почитай, не закрываются, все время кто-то ходит туда-сюда. И с подъездами та же история.

– Какой в таком случае смысл в закрытой территории и магнитных ключах? Что это дает, кроме увеличения стоимости коммунального обслуживания? – поинтересовалась подруга, дама не жадная, но экономная. – Камеры наблюдения есть?

– А как же! Во всех лифтах и на входе в каждый подъезд. Не знаю только, работают ли они. Когда мы тут жили, какие-то веселые ребята имели обыкновение объективы краской из баллончиков забрызгивать.

– Зачем?

– Зачем кто-то хулиганит и пакостит? – Я пожала плечами. – Большой вопрос, на который могут ответить разве что психиатры.

Мы подошли к калитке и не задержались ни на секунду, потому что она и вправду работала как вертушка на входе в торговый центр, кого-то выпуская, а кого-то впуская. Почти так же легко получилось проникнуть в подъезд – девушка, дожидавшаяся лифта, без всяких просьб с нашей стороны подошла и открыла нам дверь.

– Очень любезно, – негромко отметила Ирка. – И столь же неосторожно. Ну да что об этом говорить… Какой этаж?

– Девятый. – Вслед за любезной и неосторожной девушкой мы вошли в кабину.

Попутчица наша вышла на шестом, а мы – на девятом.

– Ну вот! – Я раскинула руки, как бы представляя подруге сцену действия. – Квартира Смурновых за первой тамбурной дверью слева, она первая по коридору. Направо – тоже квартиры, но в этой части этажа я никогда не была, прямо – выход на балкон, с него – на лестницу.

– Погоди, не части. – Ирка вытащила из своей торбы небольшой блокнот, пристроила его на ладони левой руки, занесла над клетчатым листом правую – с карандашом, огляделась. – Так, площадка у лифта примерно три на шесть метров, я пока приблизительно нарисую, – и зачеркала в блокноте.

Я дождалась, пока она набросает схематичный план одного помещения, и повела ее в следующее.

Мы прошлись по коридору до опечатанной двери квартиры Смурновых, царство им небесное. Попутно Ирка подергала металлические дверцы электрощитов и вентиляционную решетку, проверяя, нет ли за ними пустот, подходящих в качестве укрытия. Мы обошли весь этаж, выглянули на балкон, с него сбегали на лестницу, но спускаться по ней не стали, вернулись к лифту. Очень вовремя: как раз подошла одна из кабинок, та, что поменьше. Ее двери разъехались и…

Разогнавшаяся подруга грудью столкнулась в дверях с поспешавшим на выход мужчиной!

А грудь у Ирки что надо, высокая и крепкая – ею можно стены ломать.

Атакованный этим стенобитным орудием мужик звучно крякнул, согнулся, я даже подумала – сейчас упадет, но нет, товарищ оказался устойчивым. И целеустремленным – не задержался даже для того, чтобы наградить обладательницу могучей груди укоризненным (или заинтересованным, тут у мужчин возможны разные варианты) взглядом.

– Прошу прощения, – виновато выдохнула Ирка в его спину.

А я молча подобрала упавший блокнот и за рукав затянула подругу поглубже в кабину, освобождая немного места на случай, если еще кто-то захочет с нами вниз проехаться.

На седьмом этаже к нам присоединилась дама с собачкой, на пятом – парень с сумкой доставщика. Ирка, смущенная и пристыженная фиаско с беспричинно атакованным ею мужиком, чуть ли не по стеночке кабины распласталась и даже дышать боялась, так что доехали мы в тесноте, но не в обиде.

– Ну и что же мы выяснили? – уже во дворе спросила я подругу, желая поскорее вернуть ей обычную бодрую деловитость.

– Мы подумаем об этом за…

– Завтра? – нахмурилась я.

Затягивать с расследованием не хотелось.

– За кофе с пончиком! – Ирка высмотрела на углу пекарню-кондитерскую и сразу же взяла верный курс.

– В Питере пончики называют пышками, – сообщила я, догнав ее уже на входе.

– А кофе так и называют или его тоже переименовали? – ворчливо поинтересовалась она. И с порога величественно кивнула девушке за прилавком: – Здравствуйте, милая, нам с полдюжины пышек и пару чашечек черного кофию испить, уж будьте так любезны.

– Ого, – хмыкнула я. – Кто-то очень быстро адаптируется в культурной столице.

Мы сели за столик у стеклянной витрины и, поглядывая на идущий мимо народ, уплели горячие пончики, которые не стали менее вкусными от того, что их окрестили пышками.

– Кстати говоря, шаурме переименование в шаверму на пользу не пошло: какая-то ерунда получилась, – доверительно нашептала мне Ирка. – Я пробовала, это сущая профанация. Представь, они тут в шаверму свою жареную картошку кладут!

– И еще клюквенный соус к ней предлагают, – кивнула я.

Она передернулась:

– Бр-р-р! Какая гадость эта ваша шаверма с клюквенным соусом!

– Особенности местной кухни, – вздохнула я. – Но давай уже к делу. Итак, ты нарисовала план, и что это нам дает?

Я положила перед подругой блокнот с чертежом и сложила руки, как школьница, дожидаясь ответа.

– Это… Это дает нам… Что ты мне дала? – Ирка вскинула на меня глаза и постучала ногтем по схеме в блокноте. – Это не я рисовала!

– В смысле? – Я подняла брови. – Я же сама видела, как ты черкала в этом блокноте, хочешь сказать, у меня галлюцинации?

– У тебя не галлюцинации. – Подруга сунула руку в карман, извлекла оттуда второй блокнот и положила его рядом с первым. – У тебя чужой блокнот. Такой же, прошу заметить, как мой! – Она сравнила одинаковые обложки с логотипом давно прошедшего чемпионата по футболу Евро-2021. – Я свой купила в местном магазине «1000 мелочей», а этот откуда?

– В лифте подобрала. Я думала, это ты уронила, – призналась я. И догадалась: – А это, значит, того мужика, в которого ты врезалась!

– Очень, очень интересно. – Подруга открыла чужой блокнот. – Знаешь, что это? Схема двора того дома, где мы только что были.

– Она самая, – посмотрев на чертеж, который подруга любезно развернула ко мне, согласилась я. – А на второй странице что?

– По-моему, это кабина лифта, – покрутив рисунок в стиле минимализма так и сяк, предположила подруга. – И вот тут, в углу над дверью, крестиком камера отмечена!

– Как интересно, – повторила я, и мы сцепились многозначительными взглядами. – Выходит, не только мы решили изучить ближние подступы к квартире убиенных Смурновых, но и какой-то подозрительный мужик!

– Убийца! – ахнула Ирка. – Говорят же, что их всегда тянет на место преступления!

– Да нет, убийца рисовал бы планы дома и двора в процессе подготовки к преступлению, а не после него, – возразила я.

– Может, до убийства он не успел.

– Теперь-то ему эти схемы зачем?

– А затем, что… – Подруга посмотрела на потолок, покусала карандаш и придумала: – Он это себе на память. Будет потом просматривать схемы, фотки, может, еще какие-то сувениры с места преступления и с удовольствием вспоминать свои кошмарные деяния, смакуя каждую деталь.

– Ты думаешь, он маньяк? – встревожилась я. – Эх, не запомнила я, как этот мужик выглядел…

– Так посмотри. – Ирка резко понизила голос и кивнула на окно-витрину. – Вон он, стоит и таращится на нас сквозь стекло. Жуть какая! Совсем маньяки в Питере обнаглели – уже даже не скрываются!

– Этот скрылся, – возразила я, поскольку мужик как раз слинял, не дав мне его рассмотреть.

Зато тут же появился на пороге пышечной.

– Какая наглость! – против воли восхитилась подруга, поскольку направился предположительный маньяк прямиком к нам. И слабо порадовалась: – Хорошо, что пышки без столовых приборов едят, расчленить нас ему будет нечем…

– Может, он со своими ножами ходит, – пробормотала я и максимально отодвинулась в угол вместе со стулом.

Мужику, на ходу подхватившему стул у соседнего столика, как раз хватило площади, чтобы втиснуть свое посадочное место между нашими.

– Елена, Ирина, здравствуйте.

– Что? Мы знакомы?! – шокировалась я.

У меня, конечно, весьма широкий круг знакомств, но я не думала, что в нем присутствуют питерские маньяки.

– Я смотрел вашу, Леночка, страничку в соцсети, вы с Ирочкой там часто вместе.

Я нахмурилась. Терпеть не могу, когда малознакомые люди называют меня Леночкой.

– А вы, простите? – Ирочка осмелела и наставила на мужика указательный палец, как пистолет.

Предполагаемый маньяк не выглядел особо страшным. Белобрысый, голубоглазый, невысокий и худощавый, он мог бы без грима сниматься в старом советском фильме «Сказка о потерянном времени», где мальчики в одночасье стали старичками.

Видимо, привычно пытаясь компенсировать малый рост, мужчина держал спину очень ровно, а голову – высоко.

– Позвольте представиться: Архипов Вадим Игоревич, для вас просто Вадик. – Он привстал над стулом и снова плюхнулся на него.

– И чего же вам от нас надо, Вадим Игоревич? – опасливо поинтересовалась я, не спеша панибратствовать с возможным маньяком.

– Ну, во‐первых, я попросил бы вернуть мне блокнот, я не успел еще… А вы, вижу, уже успели! – Архипов бесцеремонно развернул к себе Иркин блокнот с детальной схемой девятого этажа. – Угу, угу… Грамотно выполнено, вы профессиональный чертежник?

– По первому образованию – инженер-строитель, – буркнула Ирка, не смягченная комплиментом. – А вы-то кто?

– Вот! Зрите в корень! – Странный тип энергично кивнул. – Боюсь, что я – как и вы…

– Ну, мы-то точно не маньяки! – не выдержала я.

– Да я вам верю! – Архипов приложил руку к сердцу. Вышло это у него изящно. – А вот полицию, мне кажется, терзают смутные сомнения.

– Да что ж они всех терзают! – посетовала я.

– Полицию? – повторила Ирка. – Какую еще полицию?

– Ну какую! Обыкновенную. Которая расследует двойное убийство граждан, в чьей квартире длительное время проживала ваша подруга, – пояснил ей Вадим Игоревич и сочувственно посмотрел на меня. – Ужасно неприятно быть подозреваемыми, правда?

У меня мелькнула догадка:

– А вы тоже…?

Архипов снова кивнул.

– Боюсь, я им даже более подозрителен, чем вы с супругом. Видите ли, это я имел несчастье обнаружить трупы.

– Да ладно? Это же просто здорово! – людоедски обрадовалась Ирка. – Вот вы нам все об этом и расскажете: как обнаружили, что обнаружили, когда обнаружили…

– Я расскажу, если вы тоже поделитесь всей известной вам информацией. – Вадим Игоревич снова посмотрел на меня.

– Я правильно понимаю, что вы не доверяете официальному расследованию и намерены путаться под ногами у полиции? – спросила я без тени осуждения, просто интересуясь.

– Вы понимаете правильно, – подтвердил Архипов.

Ирка встала и торжественно объявила:

– Добро пожаловать в наш клуб!


Знаете ли вы, чем, помимо великолепной архитектуры, хорош и необычен град Петров?

Я вам скажу: своим отношением ко всяческим безобидным фрикам.

При виде странно выглядящего и нетипично ведущего себя человека в культурной столице за телефоном – чтобы снять фрика на камеру – и к виску – чтобы покрутить там пальцем – тянутся только люди пришлые, случайные. Те, кто впитал с молоком матери или самостоятельно постиг суровый дзен города на Неве, разве что усмехнутся, хмыкнут, глянут снисходительно да и пройдут себе мимо, не притормаживая. Поэтому самых разных фриков в Питере немало, и они по-своему украшают городской пейзаж.

Две прекрасные дамы и один джентльмен, все трое – не юных лет, азартно шушукающиеся за столиком в пышечной и жирными от фирменных изделий пальцами хватающие листы загадочных схем, не привлекали особого внимания публики. Разве что мамаши с детьми на всякий случай отсели от нас подальше – в дальний угол.

Безобидные фрики и опасные маньяки вполне могут быть одного поля ягодками, об этом в Питере тоже знают не понаслышке.

Заслушав основного докладчика, мы с Иркой стали задавать ему вопросы.

– Как долго вы пробыли в квартире? – спросила я нашего нового компаньона.

– Примерно десять минут.

– За это время убийца мог уйти далеко, – вздохнула подруга. – Даже если он не воспользовался лифтом, где имеется видеокамера, а спустился по лестнице.

– Мне кажется, важнее понять, как он пришел, – сказал Архипов. – Смотрите, к моменту моего появления в квартире жертвы уже лежали, добросовестно упакованные в пленку, на балконе. Но в прихожей еще оставалась лужица, натекшая с хозяйского зонта, пристроенного на вешалке, хотя сам он, я помню, уже просох. Значит, Смурновы пришли примерно за полчаса до меня, так?

– Возможно, – осторожно согласилась Ирка. – Хотя для пущей точности надо провести эксперимент с зонтом. Я никогда не хронометрировала процесс его сушки.

– Плюс-минус пара минут не имеют значения, – успокоил ее Архипов. – Выходит, хозяева пришли в квартиру примерно в одиннадцать часов. Разделись, разулись, повесили мокрый зонт и занялись уборкой. А дверь не закрыли, потому что ждали моего появления.

– Но вместо вас явился убийца! – подхватила Ирка, округлив глаза.

– По которому, надо полагать, не видно было, что он убийца, иначе Смурновы оказали бы сопротивление, – рассудила я. – То есть он не выглядел подозрительно. И не пошел на них с порога, выкрикивая угрозы, с полным отравы шприцем в высоком замахе над головой.

– Да, в помещениях все было в порядке, даже забытое посреди комнаты ведро с водой – полы они не домыли – осталось неперевернутым, – подтвердил Архипов.

– Может, убийца был не один? – задумалась Ирка. – Иначе как он справился сразу с двумя жертвами? С обеих рук вколол им отраву, двумя шприцами одновременно?

– Шприц мог быть всего один и маленький, незаметный. Знаете, бывают мягкие пластиковые тюбики с иголками, такой можно спрятать между пальцами или в перчатке, – подсказал Архипов. – Я думаю, убийца сначала уколол одного человека, – второй этого даже не заметил, – а потом занялся следующей жертвой. Думаю, первым был обезврежен мужчина.

– Логично, но смотрим сюда, – я потыкала пальцем в план квартиры, который только что нарисовала в соавторстве с Вадимом Игоревичем. – Помещения довольно просторные, одна прихожая – два на три метра, а Смурновы в процессе уборки вряд ли столбами стояли у входной двери. Значит, убийце для контакта с жертвами нужно было преодолеть несколько метров. И что, они замерли при его появлении, точно кролики перед удавом?

– Я вижу только один вариант, – ответил Архипов, пока Ирка, хмурясь, рассматривала план квартиры, в которой ей, в отличие от нас с Вадимом Петровичем, не довелось побывать. – Смурновы знали убийцу и не имели активных возражений против его появления на своей территории.

– А также против рукопожатий и дружеских объятий, – кивнула я. – Тогда все понятно.

– Что понятно? – очнулась моя подруга.

– Почему жертвы не сопротивлялись и не орали, – объяснила я. – Явился кто-то хорошо им знакомый. Возможно, со словами: «Ба, сколько зим, сколько лет!» – и сразу полез обниматься, заодно и шприц свой в ход пустил.

– Но это значит, они давно не виделись, – подметил Архипов.

– «Давно» – относительное понятие, – напомнила я и посмотрела на подругу. – Мы с тобой когда обнимаемся? Если не виделись больше недели, примерно так.

– Близкий друг или даже родственник, – сказала Ирка вместо ответа, – вот кем приходился жертвам их убийца! – И она удовлетворенно откинулась на стуле.

– Я бы поставил на родственника, – сообщил Архипов. – Просто потому, что он запросто может быть еще и наследником, а в таком случае у нас сразу же появляется мотив преступления.

– Родственник кокнул Смурновых, чтобы завладеть каким-то их имуществом, – повторила я. – Да, вполне себе версия! Значит, надо искать убийцу в ближнем круге жертв.

– И заодно выяснить, каким таким имуществом владели Смурновы, – подсказал Архипов.

– Как будем выяснить? – Я оглядела своих компаньонов.

Ирка молча подняла смартфон и одними губами, но очень понятно проартикулировала: «Ла-зар-чук!» – а потом нормальным голосом договорила:

– Наш друг полковник сам обещал нам что-нибудь узнать. Пора истребовать обещанное.

На сей раз Сереге позвонила я. И, разумеется, не только не услышала в трубке: «Ба, сколько лет, сколько зим!» – но и вообще никакой радости в голосе.

– Я помню о тебе и позвонил бы сам, – буркнул Лазарчук. – В какое-нибудь более подходящее время.

– Ты как раз ешь? – догадалась я. – Тогда приятного аппетита.

– Боюсь, обед, приправленный разговором с тобой, не пойдет мне на пользу, – посетовал старый друг. – Диетологи говорят, за едой надо думать о приятном и не отвлекаться на раздражители.

– От раздражителя слышу! – огрызнулась я, начиная сердиться. – Положи ложку и быстро рассказывай, что узнал. Некогда нам дожидаться, пока ты отобедаешь. У нас тут преступник, совершивший двойное убийство, на воле разгуливает!

– Тш-ш-ш-ш! – зашипела на меня Ирка, взглядом указав на мамаш с детишками в углу зала. – Не пугай народ!

– А что ты от меня хочешь услышать? – уперся полковник. – Думаешь, коллеги выдали мне тайны следствия? С чего бы, Питер – не моя земля!

– Вот! – назидательно провозгласила Ирка, сунувшись ближе к трубке. – В чем разница между нами и вами! Вы там делите, где чья земля, а у нас она вся общая, родная, русская!

– Мне прослезиться? Устыдиться и растрогаться? – съязвил Лазарчук.

– Не обязательно, можешь продолжать демонстрировать душевную черствость, – разрешила я. – Просто скажи, что узнал. Ну же, Серега, мы знаем, ты любопытный, наверняка ведь хоть что-то да выяснил!

– Я выяснил главное: вы можете расслабиться, у местных следаков другой основной подозреваемый – некий гражданин Архипов, имя-отчество не знаю…

– Вадим Игоревич я! – с готовностью представился гражданин Архипов.

– Блин! – донеслось из трубки. Хотя, возможно, я недослышала, и это было созвучное непечатное слово. – Уже скооперировались?!

– Пролетарии всех стран, соединяйтесь! – объявила Ирка.

– Пролетарии всех стран, пролетайте! – не согласился полковник. – Значит, так. Все, что я могу для вас сделать, – это дать контакт хорошего человека, который служит под началом моего давнего знакомого. Он кое-чем мне обязан, а потому принял к сведению мои рекомендации. Пришлось сказать, что вообще-то вы те еще занозы в мягком месте, но польза для дела от общения с вами превышает потенциальный вред для нервной системы.

– Как завернул-то! – восхитилась я. – Короче, ты хочешь сказать: этот твой хороший человек будет нам помогать?

– Я бы сказал, что это вы будете ему мешать, но не хочу выглядеть, как капитан Очевидность.

– Тем более что ты не капитан, а полковник, – согласилась я. – Ну, так как? Продиктуешь контактик?

– Пришлю эсэмэской, – пообещал старый друг и отключился.

Через несколько секунд звякнул, приняв сообщение, мой смартфон.

– Капитан Чайковский, Валерий Петрович, – прочитала я с экрана.

– Как тесен мир! – восхитилась Ирка. – Телефончик его есть?

– И телефончик, и адресок, и даже электронная почта. – Я полезла в сумку. – Он же визиточку нам оставил… Вот!

– Позвоним или навестим? – деловито спросила подруга.

– Вариант «оставим в покое» не рассматривается? – Я глянула на Ирку, потом на Архипова. По выражениям лиц поняла, что отныне покой участковому только снится, и развела руками: – Тогда предлагаю нагрянуть без звонка. Ручьевский проспект – это совсем рядом, буквально за углом.


– Кто ходит в гости ввечеру, тот поступает мудро! – речитативом приговаривала Ирка, на ходу переиначивая песенку Винни Пуха. – Туру-руру, туру-руру, на то оно и… Быстро дайте мне рифму к слову «мудро»!

– Пудра, – подсказала я, поскольку мы как раз проходили мимо магазина косметики.

– Еще, – отмахнулась от моего варианта поэтесса.

– Вудро, – предложил Архипов.

– Что еще за вудро? – остановилась подруга.

– Не что, а кто. Вудро Вильсон, двадцать восьмой президент США.

– А он тут при чем?

– А Винни Пух при чем? – вмешалась я, не желая, чтобы новые компаньоны поссорились из-за ерунды – какого-то там американского президента.

– Я просто складываю новую походную песню!

– Давай потом, а? Распутаем дело – сложишь сразу балладу, – попросила я.

– Как Лютик? – заинтересовался Архипов.

– Тоже фанат сериала «Ведьмак»? – Ирка посмотрела на него с новым интересом.

– Просто у нас в офисе поговорить особо не с кем, одни кодеры, так я частенько телик смотрю. – Наш новый товарищ слегка засмущался. – Сериалы там, документалку про природу и жизнь замечательных людей…

Я поняла, что эти двое найдут общий язык. Ирка тоже благодарный зритель. А я на телевидении работала много лет, знаю всю его изнанку и по эту сторону экрана ничего интересного для себя давно не нахожу.

– Давайте потом про сериалы? – снова попросила я, уже досадливо. – Мы пришли. Где-то здесь наш Чайковский гнездится.

– Где? – огляделась Ирка.

Перед нами высились поросшие бурьяном холмы, по которым вилась кривая тропка. Сквозь щетину сухих стеблей пробивался призрачный зеленый свет нечитаемой вывески, а выше, до самого неба, тянулся однообразный, как шахматная доска, фасад многоэтажки. Линии, соответствующие подъездам, были отчетливо обозначены горящими огнями, но окон светилось мало, хотя день выдался пасмурный и уже перевалил за три часа. По меркам зимнего Питера, близился вечер.

Я поднялась на холм и помахала рукой компаньонам:

– Смелее, тут есть цивилизация!

Цивилизация в только что сданном, но почти не заселенном доме на данный момент была представлена преимущественно торговыми заведениями на первом этаже. Потусторонний зеленый свет, кстати говоря, источала вывеска забегаловки с претенциозными названием «Мир шавермы».

Я заглянула в этот мир (он не показался мне прекрасным) и, не отпуская ручку двери, спросила с порога:

– Здрасьте, не подскажете, где тут участковый?

– Сь другой старана, гиде Вайлдберриз, – не удивившись вопросу, ответила из-за прилавка женщина в платке и платье в пол.

Мысленно подивившись тому, что безупречно правильно эта дама произнесла только трудное название интернет-магазина, я сказала:

– Спасибо! – и прикрыла дверь.

Ирка и Архипов уже заинтересованно сопели у меня за спиной. Я жестом пригласила их следовать за мной, резво обошла дом и со стороны двора обнаружила искомое: участковое отделение полиции.

В отличие от других помещений оно не было оснащено зазывной сияющей вывеской, на стене имелась только скромная табличка с указанием приемных часов, тем не менее наплыв граждан был такой, что «Мир шавермы» мог только позавидовать. У двери стояла очередь – с десяток смуглолицых черноволосых мужчин, показавшихся мне похожими, как братья.

– Десятеро из ларца, одинаковых с лица, – пробормотал Архипов, привлекая к нам внимание.

– Здравствуйте, – вежливо кивнул мне один из брюнетов.

– Здравствуйте, – вежливо ответила я.

А Ирка, повернувшись к Архипову, зашептала:

– Послушайте, Вадим, вам придется подождать тут, но вы не заскучаете, смотрите, тут целая компания мужиков…

– Но почему…

– Да потому, что наш друг полковник отрекомендовал коллегам только нас с подругой, за вас он не ручался, поэтому будет лучше, если мы с Ленкой пойдем вдвоем, – объяснила Ирка.

Тут дверь открылась, и из нее был аккуратно выставлен за порог еще один невысокий чернявый молодец. Уже знакомый нам по предыдущей встрече участковый, утвердив брюнета на ступеньке, выпустил его локоть и оглядел собравшихся у крыльца.

Хмурый взгляд Чайковского скользнул по однотипным смуглым лицам и будто споткнулся на физиономии моей белолицей голубоглазой подруги. Я вскинула руку и помахала:

– Валерий Петрович, добрый день!

– Кому как, – вздохнул участковый и отвернулся, но тоже махнул: – Заходите.

Брюнеты безропотно расступились, пропуская нас, и мы с подругой понялись на крыльцо. Чайковский любезно придержал дверь, и мы вошли в его обитель.

– Мда-а-а, – протянула Ирка, едва оглядевшись. – Это скромность или аскеза?

– Это стандартная квартира в предчистовой отделке, – ответила я, узнав до боли знакомый интерьер: бетонный пол, белые оштукатуренные стены, серый пятнистый потолок со свисающей с него одинокой лампочкой на шнуре. И посочувствовала хозяину: – Что ж вам даже простенький ремонтик не сделали?

– Некогда было, тут давно участкового ждали. – Хрустя бетонным крошевом под ногами, Чайковский прошел в угол, занятый письменным столом, и устроился за ним. – Район растет как на дрожжах, надо новые участки открывать, а у нас людей не хватает…

– В таких условиях верными помощниками нашей полиции могут стать добрые граждане! – объявила Ирка и приосанилась, давая понять, что речь о нас с ней, однозначно.

Валерий Петрович своему счастью почему-то не возрадовался.

– Наслышан, да, – обронил он со вздохом и кивком указал на ряд стульев у стены.

– Тогда не будем ходить вокруг да около. – Я сразу взяла быка за рога. – Мы пришли разузнать об убитых Смурновых. Что это были за люди, как жили, чем занимались…

– Особенно нас интересуют их близкие родственники, – вставила Ирка.

– Вы же понимаете, что расследование тяжких преступлений не входит в мои обязанности? – хмуро поглядел на нас участковый.

– В наши тоже! – не стушевалась моя подруга. – Это у нас с вами общее!

– Мы и не спрашиваем про расследование. – Я успокаивающе улыбнулась. – Нам бы о людях узнать. А собирать информацию о гражданах, проживающих на участке, – это же в ваших обязанностях, верно?

– Да, к сожалению, – признал Чайковский и посмотрел в окно, за которым видны были черноволосые макушки ожидающих приема. – А ее попробуй собери! Видали этих, из бывших братских республик? Живут все в одной «трешке», в каждой комнате по два ряда двухъярусных кроватей, кто кому кем приходится – не поймешь. Документы показывают то ли свои, то ли чужие – не разберешь: вроде лицо похоже на фото в паспорте, но они же все как близнецы-братья!

– Хотите совет? – Я приподнялась на стуле, тоже глянула в окно и снова села. – Информационный бартер, баш на баш. Эти ребята занимаются ремонтом, у них есть старший, его зовут Шерзод, фамилию не помню. Мужчина в темно-красной куртке, вы с ним свои вопросы и решайте.

– Откуда вы знаете? – Во взгляде участкового удивление смешалось с уважением.

Я закрепила успех:

– Третий месяц тут живу, смотрю, слушаю, на ус мотаю.

– Бесценный кадр для вас, товарищ капитан! – Ирка подпихнула меня локтем и тут же вернулась к теме. – Так что насчет Смурновых-то?

– Да ничего особенного, – немного помолчав, неохотно заговорил Чайковский. – Женаты были два года, жили в маленькой съемной студии, а просторную «однушку» мужа сдавали. Кирилл Егорович кофейный ларек у метро держал, так себе бизнес был, едва окупался. Александра Ивановна ноготочки на дому делала и квартирантов заселяла-выселяла. У мужа родня далеко, где-то в Пермской области, у жены никого, сирота. И зачем кому-то понадобилось их убивать, да еще так затейливо, непонятно.

Я покосилась на вытянувшееся Иркино лицо:

– Они не очень-то приятные люди были, эти Кирилл и Александра. Может, поссорились с кем, нажили себе врагов?

– Вас, например, – с готовностью кивнул участковый.

– Мы разве враги? Максимум – недоброжелатели, – не согласилась я. – А вот в соседней квартире бордель, вы не знали? Потенциальный рассадник криминала. Может, Смурновы тамошним хозяевам или завсегдатаям помешали…

– Проверю, за информацию спасибо. – Чайковский прихлопнул ладонями по столу и встал.

Я поняла, что нам недвусмысленно предложено удалиться, и тоже поднялась.

– И это все? – Ирка уходить не хотела. – Хотя бы паспортные данные их дайте!

– Не надо. – Я потянула подругу со стула, кивнула участковому: – Спасибо, до свиданья.

– До новых встреч! – с вызовом добавила Ирка.

Мы вышли за дверь, спустились с крыльца. Я оглянулась и, не увидев в окне наблюдающего за нами участкового, сказала:

– Совсем забыла сказать тебе: я же сохранила договор, который мы подписывали при заселении, а там указаны все паспортные данные хозяйки – Александры Смурновой.

– Так с этого и надо было начинать! – вскинулась подруга.

– С чего? – К нам подошел заждавшийся Архипов. – С чего нам надо было начинать? Расскажите, что вы узнали.

Я молча вытянула из кармана смартфон, запустила нужное приложение:

– Вот, слушайте.

– Ты включала диктофон? – восхитилась подруга.

– Старая добрая журналистская привычка.

Мы постояли за углом, дожидаясь, пока Архипов прослушает недолгий разговор с участковым. Потом Ирка глянула на часы и сказала:

– Предлагаю на сегодня закончить. Меня кот ждет, с утра не кормленный.

– Расходимся, – согласилась я. – Думаем, что делать дальше, и созваниваемся. Вадим, диктуйте ваш номер.

Мы с Архиповым обменялись телефонами и поставили наше частное расследование на паузу.

Загрузка...