Рилия поначалу решает увязаться за мной. Но я говорю, что хочу прогуляться одна.
– Ну и барышни нынче пошли! – ворчит она точно старая бабка. Хотя на вид ей лет тридцать всего. – Совсем срам растеряли! Где это видано, чтобы мужняя льера гуляла одна?
Незнакомое слово царапает. Вспоминаю, при каких обстоятельствах услышала его первый раз, и сильнее сжимаю трость зонтика.
Этот зонтик такой неудобный! Его в дамскую сумку не сунешь – не влезет. На запястье не повесишь – очень большой, громоздкий. Похож на китайский, только сделан не из бамбука и бумаги, а из стали и тонко выделанной кожи.
Сомневаюсь, что он спасет меня от дождя. Ну а солнце…
Так пасмурно же!
Но Рилия не слышит моих доводов. У нее только один ответ:
– Негоже приличной барышне шастать без перчаток и без зонтика! Не берете меня с собой, так возьмите его.
Понимаю, что спорить бессмысленно. Ладно, где-нибудь приткну это чудовище, заберу на обратном пути.
На первый этаж ведет широкая лестница из черного мрамора. Резные балясины перил выточены не то из нефрита, не то из малахита – я не слишком разбираюсь в камнях. Мысленно проклиная длинный подол, сбегаю по лестнице. Стук каблуков тонет в ковре, льющемся по ступенькам непрерывной пурпурной рекой.
Вот и холл. Застываю на миг, позабыв обо всем, восхищенно таращусь на резные панели. Пока меня не приводят в чувство незнакомые голоса.
Мимо проходят две женщины в таких же платьях, как у Рилии, в кипенно-белых чепчиках с острыми концами и фартуках. Учтиво здороваются со мной.
Я понимаю, что это служанки. Сначала с улыбкой киваю им, потом, поймав в их глазах удивление, спохватываюсь: а вдруг Анабель не отвечала на приветствие слуг? Взглядом нахожу высокие двустворчатые двери, что, вероятнее всего, выходят на улицу, и поспешно направляюсь к ним.
Надеюсь, мой уход не похож на бегство.
У двери встречает… швейцар? Дворецкий?
Немолодой мужчина во фраке и узких брюках из темной ткани. У него сухое лицо, седые волосы и странный взгляд. Я не сразу понимаю, в чем дело, а когда понимаю, с трудом сдерживаю вскрик: у него вертикальные зрачки! Как у Дариона!
Значит, дворецкий тоже дракон?
Он с поклоном открывает мне двери.
Отлично.
Делаю вид, что поправляю митенки, и выхожу на крыльцо. Только когда дверь за мной закрывается, я понимаю, как была напряжена все это время. Сплошной комок нервов.
Оглядываюсь.
Похоже, замок расположен в горах. Справа и слева от него возвышаются темные пики. Небо над головой серое, низкое. Прямо передо мной виднеется то ли сад, то ли парк. Там по аллеям и между ветвей вьется туман. Его клочья мутными тряпицами цепляются за кусты.
Воздух сырой и тяжелый.
Может, стоит вернуться? Того и гляди, пустится ливень. И вряд ли этот доисторический зонтик сможет меня уберечь…
Скептически смотрю на галантерейного монстра в своих руках. Потом бросаю на небо оценивающий взгляд.
Интересно, какое здесь время года?
И следом появляется новая мысль: интересно, как называется этот мир?
Хотя… Какая мне разница? Я здесь не за этим!
Настроение портится.
Спускаюсь с крыльца, не замечая его красоты. Бреду по дорожке в сад. Краем глаза отмечаю под ногами аккуратные прямоугольные плиты с выбитым на них однообразным узором. Туман окружает меня. Пробирается под одежду сырыми, холодными лапами, и я передергиваю плечами, плотнее запахиваю редингот.
У меня на душе так же уныло и сыро. Думаю, что делать дальше. Если Анабель права, то времени у меня почти нет. Всего пара дней – и Дарион уедет.
Может, во всем признаться ему?
А что толку от моего признания? Вдруг Дарион разозлится и выместит гнев на мне? Что-то я не заметила в его глазах большой привязанности к супруге. Да и она, судя по всему, не пылает к нему любовью.
Что-то не так в этом семействе.
Если интуиция не подводит меня, то Анабель боится и ненавидит мужа, но тщательно это скрывает. А он…
Он испытывает к ней жалость – не больше. Но жалость в глазах мужчины – это последнее, чего может желать молодая и красивая женщина…
А Анабель все же красива. Пусть мы с ней двойники, но у меня и близко нет ее шарма или манер. Даже такой осанки.
В задумчивости я забредаю так далеко, что сама не замечаю, как оказываюсь в каких-то кустах. Юбка запуталась, подол намок. Недолго думая, я оставляю зонтик под первым попавшимся деревом и тут же забываю о нем.
Вздохнув, отвожу рукой очередную мокрую ветку. С нее срываются тяжелые капли влаги, а я оказываюсь на пустыре, затянутом серым туманом.
Сад неожиданно кончился, и передо мной распростерлось пустое пространство, огромное, как стадион.
Несколько минут я беспомощно осматриваюсь. Кажется, здесь слились воедино земля и небо: серый песок под ногами переходит в серые тучи. А еще здесь холодный, промозглый ветер.
Я уже собираюсь вернуться назад тем же путем, которым пришла, как вдруг замечаю движение.
Впереди, метрах в двадцати от меня, есть что-то живое. Темный силуэт. Движется плавно, будто танцует, и в то же время его движения исполнены силы и страсти. Ловкий, стремительный, грациозный…
И смертоносный – внезапно приходит на ум, когда я, наконец, понимаю, кто это передо мной.
Сквозь толщу тумана смотрю, как Дарион фехтует. В его руках два узких, чуть искривленных меча. С обнаженным торсом, босой, он месит ногами влажную грязь. Мышцы вздуваются на его предплечьях при каждом ударе в невидимого врага. Черные волосы собраны в хвост. Короткие пряди, влажные то ли от тумана, то ли от пота, прилипли ко лбу.
Великолепное зрелище. Завораживающее. Это танец смерти, танец клинков.
Дарион Лемминкейр напоминает мне змея. Такой же гибкий и быстрый. Каждый его бросок – молниеносный, каждое отступление – продиктовано тактикой.
Я скольжу восхищенным взглядом по его телу. Отмечаю странные полосы, что идут поперек груди. У него очень бледная кожа, сероватая, с пепельным оттенком, но эти полосы выделяются на ней, как свежий снег на вчерашнем.
Вот он разворачивается на пятке вокруг своей оси, заносит одну руку вверх, другой – удар снизу. Бросок. Уклон. Опять наступление. Удар ногой…
Теперь я вижу противника. Дарион фехтует не сам собой, вокруг него вьются тени. То и дело из общей массы вытягиваются щупальца. Скользят по земле, взвиваются в воздух. Пытаются дотянуться до жертвы.
Но Дариона жертвой точно не назовешь!
Очарованная невиданным зрелищем, я обо всем забываю. Азарт боя передается и мне. Я впитываю кожей каждое движение, каждый жест, малейший блеск стали.
Пока Дарион внезапно не разворачивается в мою сторону.
– А ты что здесь делаешь? – бросает он недовольно, отрывисто. – Как ты здесь оказалась?
Его взгляд упирается прямо в меня. Хмурый, сердитый. Тени за его спиной прячутся в серый песок.
– А… Э… – судорожно подбираю слова. – Просто гуляла.
– Гуляла? – он хмурится еще больше.
Черт, да что не так с этим парнем?
– Да, просто гуляла.
– Разве я не предупреждал, чтобы ты не совала свой нос на мою половину парка?
Он медленно надвигается на меня. Я отступаю. Пока не обнаруживаю за спиной шершавый ствол какого-то дерева.
Кажется, больше некуда отступать.
Дарион нависает надо мной угрюмой громадой. Он тяжело дышит, на его груди виднеются капельки пота.
Мое сердце испуганно бьется. Страх сжимает желудок, отдается мелкой дрожью в руках.
– Ты пугаешь меня! – шепчу, отчаянно пытаясь уклониться от соприкосновения с ним.
– Пугаю? – переспрашивает удивленно. – Разве я хоть раз обидел тебя?
– Н-нет…
– Почему же сейчас пугаю?
«Потому что я не твоя Анабель!» – хочется крикнуть мне.
Но не могу. Я борюсь с желанием зажмуриться и втянуть голову в плечи.
Дарион так близко, что я вижу его глаза. Два изумруда в черной оправе ресниц. Его зрачки внезапно расширяются, крылья носа трепещут.
– Твой запах… – бормочет он, суживая глаза.
И вдруг поднимает руку.
Я шарахаюсь вбок. Успеваю заметить в его глазах искреннее недоумение и только потом понимаю, что он всего лишь снял полотенце, что висело на ветке у меня над головой!
– Что с тобой? – хмурится он.
Набрасывает полотенце на шею.
– Н-ничего…
Господи, Аня! Да возьми себя в руки! Хватит блеять, как овца!
Мысленно надавала себе пощечин. Вот так, кто я сейчас? Анабель Лемминкейр! Значит, будем вести себя соответственно.
Вскидываю голову, выпрямляю спину. Бросаю на Дариона независимый взгляд.
Хмыкнув, он обводит взглядом пустырь.
– Ты здесь одна?
– Да.
– Без горничной? – в его голосе сквозит легкая издевка.
Но я уже взяла себя в руки.
– Разве я не могу прогуляться без горничной? – отвечаю ему в тон. – Это запрещено?
– На тебя не похоже. Где же твои манеры?
– Какая разница? – быстро выкручиваюсь. – Ты же решил развестись со мной, так что мне терять?
С минуту он задумчиво разглядывает меня, потирая шею полотенцем. Мой взгляд невольно прикипает к его груди. Дарион не перекачан. Скорее, жилист. У него длинное узкое тело змеи, гладкая кожа.
Почти.
Теперь я вижу: там, где грудь перечеркивают шрамы, кожа сморщена и покрыта чешуйками. Они почти не видны, но стоит свету попасть на них, как они начинают отливать золотисто-зеленым металликом.
Ловлю себя на мысли, что хочу провести рукой по этим чешуйкам. Проверить, не останется ли на пальцах золотистая пыльца.
– Налюбовалась? – насмешливый голос выводит меня из транса.
Пока думаю, что сказать, он добавляет:
– Я дам тебе хорошие отступные, Ани. С такими деньгами ты сможешь уехать туда, где никто не знает о нашем браке, открыть свое дело и жить как все. Я готов даже помогать тебе на первых порах. Почему ты противишься?
А действительно, почему?
Почему Анабель так упорно цепляется за него? Вряд ли дело только в гипотетическом позоре. Нет, здесь что-то еще.
Дарион продолжает смотреть. Он стоит так близко, что я чувствую тепло его тела. Вижу, как подрагивают крылья его носа, будто дарг никак не может насытиться моим запахом. Неужели ему так нравятся духи Анабель? Да, запах приятный, но слишком насыщенный, как у всех восточных духов. Поэтому я нанесла лишь каплю между грудей.
– Ну? – он наклоняется, вторгаясь в мое личное пространство. В его глазах появляются странные искры. – Так что ты решила?
Мне некуда отступать. За спиной только ствол дерева. Я отчаянно подбираю слова и будто во сне слышу собственный шепот:
– Дай нам еще один шанс!
По губам Дариона пробегает скупая усмешка. Он подает мне руку и говорит:
– Идем, я отведу тебя к дому, а то заблудишься. И больше не броди здесь одна. Это может быть очень опасно.
И все? Это все?
С минуту обескураженно хлопаю ресницами. Пальцы Дариона сжимают мою ладонь: осторожно, но крепко, не вырвешься. Мне приходится подчиниться и покорно идти за ним. В мыслях полный сумбур. Что же делать? Как его удержать?!
Мы возвращаемся в сад.
Я внезапно принимаю решение и улыбаюсь, хотя скулы сводит от напряжения.
– Может, пообедаем вместе? – предлагаю будничным тоном.
Дарион бросает на меня удивленный взгляд.
– Ани, мы всегда обедаем вместе.
Упс…
– Ой, поужинаем, хотела сказать, – выкручиваюсь, как могу.
– И ужинаем тоже. Но сегодня я не могу.
– Почему? – чувствую, как сердце начинает быстрее стучать.
– В Южном гнезде приболело несколько анкров. Ньорды боятся, что это шимисс, я должен проверить.
Киваю, делая вид, что все понимаю. Сама же мысленно ставлю пометку: ньорды, шимисс – узнать, что это за звери. Анкров упоминала Анабель, но неплохо было бы тоже узнать о них поподробнее. И моя нанимательница мне не помощник в поисках информации. Как раз от нее я ничего не добьюсь.
– И когда ты отправишься?
Он бросает взгляд на небо.
– Приму ванну и отправлюсь.
– А обед?
– Там поем.
Думаю, как наладить хотя бы видимость отношений.
– Может, я соберу тебе что-то в дорогу?
И снова в зеленых глазах вспышка недоумения. Неужели Анабель вообще не заботилась о муже? Тогда неудивительно, что он хочет с ней развестись.
– Не нужно.
– Почему? Ты же мой муж.
– Для этого есть слуги. Отдыхай, Анабель, я тебя больше не потревожу.
Он подносит мою руку к губам. Небрежно целует. Мы стоим почти у самого крыльца. Даже не заметила, как вышли из сада.
Чувствую чей-то взгляд. Поднимаю глаза и вижу в окне мой комнаты силуэт в сером платье.
Рилия? Она наблюдает за мной?
Все это так странно…