Ночью было прохладно. Иногда выплывая из тревожной дремы, я натягивала на себя повыше колючее, дурно пахнущее одеяло, и чтобы не думать о проблемах, быстренько снова засыпала. Сначала снилась какая-то серая тревожная муть, а потом приснился сон. Будто кто-то большой, сильный, а главное теплый пришел и согрел меня. Хороший сон, приятный, а самое главное такой реалистичный – мне действительно стало тепло, уютно, и до утра я больше не просыпалась.
Разбудила меня одна наглая коза, которая встала под моим окном и громко, изо всей козлиной мочи заорала «беееее». А мне, между прочим, снился принц на белом коне, спасающий меня от дракона! Дракон почему-то был с густой рыжей бородой, а принц размахивал не мечом, а бензопилой, но это мелочи, все равно приятно, когда тебя спасают.
Я изо всех сил попыталась ухватиться за чудесный сон и провалилась в него обратно.
– Я спасу тебя, моя прекрасная Джулия, – голосом Антонио Бандероса пообещал принц, мужественно заслоняя меня от кровожадного дракона, – мы уедем к морю, в мой сказочный замок.
– Да! – завопила я, уже представляя, как стою в роскошном платье, на балконе с мраморными перилами и умиротворенно смотрю на закатное море.
– Мы будем любить друг друга вечно.
– Да!!! – к моим балконным грезам добавился восхитительный мужчина, глядящий на меня с обожанием.
– Наши ночи будут полны страсти.
– Да. Да. Да.
Дракон в моем сне не торопился нападать, задумчиво почесывая кустистую бороду, и накручивая лохматые усы на кривой коготь, а принц продолжал вещать:
– Я отнесу тебя в спальню, на шелковые простыни. Медленно сниму с тебя платье!
Можно и быстро! Я и так уже готова упасть в твои объятия!
– Буду тебя целовать, а потом…
– Что потом? – с придыханием, чувствуя, как кружится голова.
– Потом, беееееее!
– Чего??? – сон закрутился стремительным вихрем.
– Бе! – коротко ответил принц, и ускакал в поле, задорно подпрыгивая на ходу.
Я ошалело распахнула глаза, теряя осколки сновидения.
Под окном надрывалась Агриппина, будь она не ладна. А еще… В постели со мной кто-то был. Лежал за спиной, закинул на меня тяжелую лапищу и размеренно дышал в затылок. Проклятый дровосек! Все-таки решил воспользоваться моей слабостью и беззащитностью! И я хороша! Вчера уши развесила, наелась до одури, расслабилась, подумала, что в нем есть что-то нормальное, человеческое. Дура!
«Все-таки маньяк!» – пронеслось в мозгу, когда он сильнее прижался ко мне, и едва сдержалась чтобы не вскочить на ноги, словно ошпаренная.
Пока соображала, что делать дальше, как спасать свою жизнь и девичью честь, лесник понял, что я проснулась. Заворочался, зевнул, и как-то совсем не целомудренно засопел мне в ухо. Я ощущала его дыхание на волосах, шее, плече. От страха начало трясти, а по коже бегали гигантские мурашки, которые не имели ничего общего с возбуждением. И тут, я почувствовала, как он касается губами моего плеча. Потом еще раз и еще.
Меня словно парализовало от ужаса, хотела закричать, да голос пропал. Мной явно собрались воспользоваться как женщиной, а у меня даже не было сил бороться! Липкой паутиной обволакивала апатия, подавляю волю.
Как же я умудрилась так попасть???
Так надо взять себя в руки, собраться духом и оказать отпор. Пинаться, лягаться, по возможности нанести непоправимый урон где-нибудь в области паха, чтобы у него глаза на лоб от боли повыскакивали! И в глаз, кстати, тоже можно тыкнуть! Дважды! Чтобы черт этот лохматый ослеп! Воспользоваться этим и сбежать! В лес! К машине! И плевать на медведя! Если попадется – ему тоже напинаю, так что мало не покажется. Все! Я разозлилась! На счет три, начинаю битву не на жизнь, а на смерть.
Раз…
Два…
– Зря ты дверь на ночь не закрыла, – раздался насмешливый голос от дверей.
Задержав дыхание, медленно перевела взгляд на Павла, стоящего на пороге. Он вытирал полотенцем сырые взлохмаченные волосы, а в густой бороде притаилась улыбка.
– Ты там? – задала единственный вопрос, на который хватило сил.
– Где же мне еще быть?
Скосила взгляд за спину, откуда снова раздавалось размеренное сопение.
– Погоди, ты думала, что это я к тебе ночью пристроился? – бородатый глянул так, что я краской залилась.
– Ну… – подходящих слов не нашлось.
Он правильно истолковал мое нечленораздельное мычание, страдальчески поднял глаза к потолку, покачал головой и вышел обратно в кухню-прихожую, приговаривая себе под нос:
– Дурна девка-то, ой дурна.
Давно я себя такой идиоткой не чувствовала.
Пыхтящее за моей спиной чудовище широко, громко зевнуло, потянулось и, вытянув все свои четыре длинные лапищи, бесцеремонно столкнуло меня на пол. Я только крякнула, плашмя приземлившись на грубые доски.
Бродский свесил морду с дивана, посмотрел на меня снисходительно, слабо вильнул хвостом и снова улегся, зарывшись под одеяло. Диван под его здоровенной тушей протестующе заскрипел.
– Сволочь ты блохастая! – произнесла с укором, поднимаясь на ноги.
Псина сделала вид, что не понимает моих претензий и притворилась спящей.
Как я теперь мужику этому бородатому буду в глаза смотреть? А?
Со стыда была готова провалиться сквозь землю. Вот я все-таки молодец! Огонь девка! А уж какая затейница, словами не описать. По крайней мере цензурными.
С улицы донесся очередной вопль Агриппины.
– Да заткнись ты! – прошипела себе под нос и, набравшись храбрости вышла из комнаты.
***
Мужчина встретил спокойным взглядом, но на долю мгновения мне показалось, что в кудрявой бороде проскочила усмешка. От этого снова стало горячо щекам, поэтому поспешила к умывальнику, к счастью, он был полный, и я тут же начала умываться. Студеная вода приятно холодила кожу – то, что надо, чтобы смыть остатки яркого стыда.
Когда я подошла к столу, на моем лице не оставалась ни намека на смущение смущения. По крайней меря я очень на это надеялась.
– Помочь? – поинтересовалась нерешительно, наблюдая за тем, как дровосек достает ухватом из печи закопчённую кастрюлю.
– Не надо, я сам, – коротко ответил он, выставляя кастрюлю на специальную деревянную доску, – тут сноровка нужна, иначе мигом обваришься.
С помощью большой неказистой прихватки он приподнял крышку и заглянул внутрь. В кастрюле сердито булькала каша и, судя по запаху, она безнадежно пригорела. Вместо того чтобы расстроиться, Павел, наоборот, улыбнулся, и перехватив мой недоуменный взгляд, просто пояснил:
– Поверь, это гораздо лучше, чем получается обычно.
В полной тишине мы позавтракали горелой кашей, отполировали все это вонючим чаем с деревянным печеньем, после чего хозяин роскошного лесного бунгало отправился на улицу – колоть дрова, а я вызвалась помыть посуду.