В задумчивости он не заметил, как горшечник машет у него перед носом ладонью, и очнулся лишь, когда тот попытался щелкнуть ему по носу.
Резко отклонившись, Ларсен выдохнул:
– Ты что творишь?
– А ты чего спишь на ходу? – отозвался горшечник. – Все об Элиане думаешь? Расслабься, парень. Она тебе не по зубам. Дочки городничих не водятся с такими заморышами. Ты уж прости.
Ларсен хмуро покосился на горшечника. В его словах слишком много правды, от этого хотелось прямо пнуть сплетника посильнее, чтобы не давил на больную мозоль.
Но сказал:
– Не твое дело. Мне действительно пора.
Не желая больше слушать болезненной правды от главного болтуна Околода, он широкими шагами направился по улице.
Солнце поднялось выше, заливая городок мягким золотистым светом, в раскидистых кронах что-то защебетали птицы на только им понятном языке. Но Ларсен их почти не замечал – мысли заполнило одно.
Элиана. Слова горшечника задели именно потому, что в них много правды. Дочка городничего, красавица и самое прекрасное существо, какое ему приходилось встречать. Пока были маленькими, им позволялось вместе играть. Все детство Ларсен провел с Элианой, бегая по цветочным полянам, забираясь на деревья, из-за чего гувернантка Элианы каждый раз визжала от ужаса. Они росли вместе и, чем больше Ларсен проводил с ней времени, тем больше осознавал, что влюблен. Влюблен так, что никто другой ему никогда не будет нужен.
Отец Элианы, господин Уш Падэ, видимо понял, к чему может привести дружба детей, но слишком поздно – Ларсен прикипел к девушке всерьез. Он был уверен, Элиана испытывает к нему то же самое.
Поэтому господин Падэ поспешил отослать его подальше. Но Ларсен и Элиана продолжали видеться. Тайком, по вечерам возле тисовой рощи на самом окраине Околода.
– У меня будет для тебя подарок, – проговорил на одной из таких встреч Ларсен.
– Какой? – спросила Элиана, и ее ресницы запорхали, как крылья бабочки.
Ларсен улыбнулся и ответил:
– Увидишь. Это подарок. Сюрприз.
Теперь же он изо всех сил спешил в лавку ювелира. Если он докажет господину Падэ, что достоин его дочери, что сможет обеспечить ей соответствующую жизнь, городничий не станет препятствовать. Он позволит им видеться не таясь. Он должен дать им шанс. Должен дать шанс ему.
Завернув за угол, Ларсен, наконец с облегчением увидел заветную лавку – с широкой витриной и красным козырьком над крыльцом. На стене у двери колокольчик.
Подойдя, он позвонил два раза, затем осторожно толкнул дверь и вошел. Перед лавкой ювелира Ларсен испытывал странный трепет и благоговение. Столько драгоценностей в одном месте, удивительные украшения, невероятные гравировки и огранки – все это казалось чем-то волшебным.