За все долгие нудные часы, проведённые наедине с Нейтом в этом домике, я понимаю одно: он никогда и ни за что не расстаётся со своим телефоном.
Вот и сейчас он сидит, уткнувшись в свой гаджет, полностью игнорируя весь остальной мир. Его светлые волосы как всегда взъерошены, а яркие голубые глаза изучают дисплей телефона. Кажется, он рубится в какую-то игру для мальчишек. А сейчас его оставили приглядывать за мной. И как этот ребёнок сможет за мной приглядеть?
– Нейт, – зову его я.
На моё удивление он тут же переводит взгляд на меня, промычав в вопросительном тоне: «М?». Телефон отодвинут в сторону.
– Дай мне отсюда уйти, – требую я.
Нейт прыскает от смеха.
– Ты такая глупенькая и наивненькая девочка, – почти щебечет он. – Это даже умиляет с какой-то стороны.
– Знаешь, что с тобой сделает полиция, если вдруг они узнают, что ты меня тут держал? – Я злюсь, повышаю голос, хотя бы так пытаясь достучаться до него. – Мой дядя – полицейский. Его все уважают.
В ответ Нейт цокает, глупо ухмыляясь, словно я сказала что-то весёлое. А потом он вдруг тянется к карману светлых джинс и достаёт нечто вроде карточки. Я вдруг припоминаю, что что-то похожее уже видела в доме Гая пару месяцев назад. Тогда, правда, она была золотистого цвета и украшена какими-то узорами, а у Нейта – чёрная с серебристыми тиснениями.
– Вот эта штучка полностью меня защищает, крошка, – уверенно выговаривает он. – Так что мне совершенно не за чем бояться твоего дядюшки.
– Что это?
– Гай захочет – расскажет сам. – Нейт убирает карточку обратно. – Я боюсь даже пикнуть чего лишнего. Прости.
Снова тайны, недосказанности, обман и издевательства надо мной.
– Это вы убили охранника моего общежития? – спрашиваю я, не терпя долгой тишины в комнате. Мне кажется, это очень разумный вопрос.
Он быстро отвечает:
– Его грохнул Зайд.
– Зайд? – недоумеваю я.
Нейт бьёт себя ладонью по лбу, громко восклицая:
– Оу, да, точно! Я и забыл, что тебе он известен как Зак и одновременно Скотт. Зайд у нас любитель менять имена. Придурок думает, что таким образом его сложнее будет поймать. – Не успеваю я выдать хотя бы едва слышное удивление, как парень продолжает: – Нужно было как-то запихнуть тебя домой. Как бы пробраться и грохнуть тебя в твоей же комнате куда легче, чем таскаться по универу, ведь так? Мы с Гаем отвалили нехило так баблишек вашему декану, чтобы она не обращала внимания на двух новеньких «студентов». Я должен был следить за общей ситуацией, не подпускать лишних, пока Гай пудрил тебе мозги.
У меня всё падает вниз. Все они были в сговоре. Видать, Зак… вернее, Зайд, встречаясь с моей лучшей подругой, исполнял лишь свою часть задания. Я была буквально окружена людьми, пытавшимися меня убить…
По коже проходится холодок, а к горлу снова поднимается комок размером с булыжник, из-за которого мне вдруг стало сложно дышать.
– Не смотри на меня так, – хмурится Нейт. – Я лишь выполнял свою работу. А знаешь, что предусмотрено членам Могильных карт за отказ от задания или предательство?
– Так ты тоже…
– Ага. Я тоже у них работаю. Люди Вистана подобрали меня на улице, когда мне было тринадцать. – Горько улыбаясь, он добавляет: – Как думаешь, какой выбор остаётся у сироты, вынужденного жить на улице?
Вытеснив из души едва показавшееся желание его пожалеть, я сохраняю невозмутимость на лице и почти грубо говорю:
– Но в итоге ты сидишь здесь и помогаешь мне. Видать, тебя не совсем пугает перспектива быть наказанным ими.
Нейт молчит несколько секунд, потом поднимает на меня заметно погрустневший взгляд голубых глаз и отвечает:
– Ну а что мне оставалось делать? Ради своих друзей я готов на всё. Мы ведь все одна семья.
Я вспоминаю рассказ Гая. Оказалось, не всё из сказанного им было ложью. Про друзей и их близкие отношения он говорил правду. Нейт боится Могильных карт, но идёт на риск ради друга. В другом случае я бы растаяла, растроганная, но сейчас другая ситуация.
– Ты хочешь меня как-то задобрить? – Мой голос звучит очень резко. Я всё ещё зла, хоть его рассказ и попытался успокоить душу. – Ты согласился находиться в стороне. Помогать Гаю убить меня. Вы все просто согласились врать мне в лицо, а затем воткнуть нож в спину ради денег. Ради бумажек.
Парень меняется в лице, мрачнеет и вдруг встаёт, смотря на меня с какой-то жалостью. Нейт обычно всегда улыбается, но сейчас выглядит очень опечаленным.
– Слушай, Лина, – начинает он, сменив свой обычно весёлый тон на более нейтральный и тихий, – я не хотел всего этого. Я думал, что просто поучаствую в этом пару дней и забуду, и мне не придётся знакомиться с тобой ближе. Но Гай… Чёрт! Он втюрился в тебя, как какой-то подросток! Вот кто мог предвидеть нечто подобное, а? Он же Кровавый принц! Гроза криминального мира! Его все боятся!
Я ни капли ему не верю, сохраняя прежнее хладнокровие. Доверять человеку, помогавшему другому меня убить, невозможно. При подобных-то обстоятельствах.
Резко встаю и хватаюсь за голову, едва ли не чувствуя, как она медленно разрывается изнутри. На меня свалилось слишком много информации всего за один день, и мозг находится в состоянии шока, неспособный отфильтровать полученные данные.
Я нахожу часы, висящие на стене. Уже через полчаса моя семья придёт меня будить и обнаружит, что их любимой дочери нет в постели. Я уже вижу ужас на лице мамы, нервные шаги отца, звонки в полицию, вызов Джозефа… Но всё это не будет иметь смысла.
– Я могу предупредить родителей? – спрашиваю я.
Нейт издаёт смешок.
– Нет. Прости, крошка, но никаких звонков отсюда. Это пока единственное место, благодаря которому ты ещё жива. Нельзя высовываться.
– Мои родители поднимут на уши весь Сиэтл. – Хочу, чтобы моя угроза звучала грозно, но понимаю, как она вместо этого глупа. – Они будут искать меня везде.
– Ну, Вистану, поверь, хватит денежек, чтобы всех утихомирить, и твоими поисками займутся лишь Могильные карты… – Нейт заглядывает наружу, отодвинув край штор. – Если, конечно, ситуация не усугубится настолько, что искать тебя начнёт и полиция, но доставят не домой в тёплую кроватку, а прямиком в поместье Харкнессов.
В окно вдруг бьётся свет от фар, а потом и до ушей доносится шум автомобиля, приближающегося к домику. У меня замирает сердце от страха, хоть я и никогда этого бы не признала.
– Оставайся на месте, – бросает мне Нейт.
Он залезает рукой себе в заднюю часть джинс, и я в ещё большем ужасе округляю глаза, смотря на пистолет, который он достаёт. Видеть оружие, предназначенное для убийства людей, не вошло ещё в привычку даже после того, как я уже видела такой же пистолет у Гая.
– Что ты…
– Тихо, крошка. Я просто проверю, кто это.
Нейт внимательнее приглядывается к тому, как к домику подъезжает чья-то машина, а оружие в его руке издаёт щелчок; кажется, он заряжает его. Но вдруг он свободно выдыхает, вновь спрятав пистолет.
– Повезло, – сообщает мне парень. – Это всего лишь Уэйн.
И сразу после его слов в домик действительно входит Уэйн. Его песочного оттенка волосы беспорядочно взъерошены, грудь быстро вздымается, губы плотно сжаты. Я не замечала раньше, но его глаза гораздо светлее глаз Нейта. Они больше серые, чем голубые, и вместе с остальными острыми чертами его лица выглядят даже как-то «по-дьявольски». В последний раз я видела его только на той встрече друзей в кафе, куда меня пригласила Софи.
Неужели все, с кем я познакомилась после встречи с Гаем, замешаны в этом?
– Привет, чувак, – пожимает руку друга Нейт.
– Привет. – Уэйн бросает на меня уничижительный взгляд, полный неприязни. – Где все остальные?
– Отъехали в город, чтобы разобраться с Вистаном. Хотя хрен у них что выйдет.
– А она? – кивает в мою сторону Уэйн. – Что Гай решил по итогу делать?
– Она пока останется здесь. Под моим, скажем так, крылом.
Я стараюсь игнорировать их переговоры, устремляя взгляд к окну. Оно закрыто шторами, но жуткое ощущение, словно кто-то там может спокойно наблюдать за нами, меня никак не покидает. Я пытаюсь привести дыхание в норму, когда убираю взгляд и вижу, как надо мной наклоняется Нейт:
– Слушай, тебе, наверное, надо поспать.
– Не хочу спать, – отрезаю я.
– Я тебя не спрашиваю. – Он глупо улыбается. – Ты выглядишь так, словно всю ночь танцевала, затем влила в себя целый ящик коньяка и теперь отходишь от похмелья. Правда, поспи. Можешь не беспокоиться. Если что, я за тебя горой… А то Гай с меня шкуру сдерёт.
Я делаю вид, что мешкаюсь, словно раздумываю над его предложением, но в итоге всё же соглашаюсь. Мне действительно не помешает вздремнуть. Но вот смогу ли я заснуть после всей той информации, что неожиданно на меня свалилась?
Нейт раскрывает для меня одеяло на стоящей в углу кровати. Мне не хочется доверять им в такой степени, чтобы добровольно погрузиться в сон, но веки тяжелы настолько, что едва я ложусь, как они смыкаются, и весь мир становится чёрным.
* * *
Не знаю, сколько времени я проспала, но небо, которое едва показывается через щели штор, окрашивается в голубой, запачканный оранжевыми и розовыми оттенками. Значит, утро уже наступает.
И сквозь дремоту я слышу голоса. Несколько мужских голосов, заставивших меня раскрыть глаза. Подушка едва позволяет мне привстать; такой мягкой и удобной она оказалась.
– Ну не томи, чувак! – нетерпеливо произносит Нейт. – Как всё прошло?
Голос Гая заставляет сердце сжаться в комок:
– В доме собралась вся верхушка. Юстас, Стивен, Арнольд, остальные…
– Да-да, – слышу я голос Зайда. – Дело реально ху_вое, если так посмотреть. Обладатели серебряных карт… все там.
– И что теперь? – снова спрашивает Нейт. – Я, конечно, знал, что нихрена не выйдет, но что теперь делать?
Гай поворачивает голову в мою сторону. Я просто не успеваю сделать вид, что не подслушиваю их. Он сохраняет невозмутимое выражение лица, нахмуренный, сосредоточенный, вечно размышляющий. Мне кажется, в его душе нет никакого покоя.
– О, смотрите, кто это у нас проснулся, – машет мне рукой Нейт.
Я не отвечаю, слишком занятая тем, что смотрю в зелёные глаза, прожигающие во мне дыры. Кто бы мог подумать, что глаза, в которых я хотела остаться навсегда, всё это время смотрели на меня как на жертву…
У небольшого деревянного стола устроились все пятеро: Гай, Нейт, Лэнс, Уэйн и Зайд. Я как никогда ощущаю всю неловкость, которой пропитался воздух.
Гай идёт в мою сторону, и я усердно делаю вид, что меня это не волнует.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.
Какой абсурдный и жестокий вопрос…
– Как сам думаешь? – резко выговариваю я.
– Прости. – Хоть он и просит прощения, голос всё равно звучит грубо, словно это я провинилась перед ним. – Я не думал, что до этого всё дойдёт. Но я сделаю всё, чтобы тебя защитить. В этом даже не сомневайся.
– Как же ты защитишь меня от себя?
Мой вопрос застаёт парня врасплох, и он тут же сжимает губы, словно не зная, что ответить. Друзья Гая за его спиной, видимо, тут же понимают, что дальше пойдёт наш личный разговор, поэтому я сразу слышу, как Лэнс громко произносит:
– Выйдем-ка на улицу. Пора закурить.
Все выходят из домика, оставляя нас с Гаем наедине. Во мне борются два противоречия: мне страшно и спокойно.
– Где миссис Майер? – спрашиваю я серьёзным как никогда голосом. – Вы и её убили?
У него искажается в отвращении лицо, морщатся брови:
– Нет. Я не стал бы…
– Значит, чья-то жизнь для тебя неприкосновенна, а чью-то можно просто забрать, когда тебе захочется?
– Ты ничего не понимаешь, Каталина. Ты всю жизнь провела в неведении. Жила в окружении цветов и бабочек.
Злость вскипает в крови, бурлит в венах.
– Ну уж прости, что я не понимаю работы в мафии! Работы, подразумевающей под собой сплошные преступления! Ты всё время мне врал, использовал в свою пользу мою неосведомлённость в том, что есть такие ужасные люди как ты! А сейчас держишь меня здесь под дурацким предлогом защиты!
– Ты не можешь обвинять меня в том, в чём у тебя нет должных знаний.
– Я вполне могу обвинять тебя в том, в чём я достаточно убедилась!
Он нервно и громко дышит. Его грудь резко вздымается. Возможно, я провоцирую его. Кто знает, на что способен человек, который живёт внутри преступной организации? Что остановит его от очередного убийства? Может, он передумает меня спасать?
– Если бы я был так ужасен, как ты обо мне думаешь, ты бы не сидела сейчас здесь, – цедит он сквозь зубы. – Я бы выполнил свой долг. Но во мне не нашлось силы даже на то, чтобы коснуться тебя. Использовать твоё тело оказалось мне не под силу. А я ведь был так уверен в себе, мой отец возложил на меня такое важное поручение, но… я предал свою семью.
У меня, наверное, по его расчётам, должно было дрогнуть сердце. Наверняка, именно этого он и ожидал, когда решил поведать мне эту душещипательную историю.
Но я не хочу вестись.
Он меня не тронул… Поцелуи были, но он не сотворил с моим бессознательным телом ничего большего. Мама задумывалась над тем, чтобы отвести меня к гинекологу и проверить, были ли нанесены какие-то повреждения, но видя, в каком я нахожусь состоянии, родители, наверное, передумали подвергать меня такому унижению.
Хоть какое-то успокоение всё-таки в душе поселилось.
– Говори, что хочешь, Гай… – тем не менее произношу я. – Но так или иначе, ты поступил отвратительно. – А потом, стискивая зубы, я почти выплёвываю: – Ты сам отвратителен. Целиком и полностью.
Он отпрянул словно от огня. В глазах вспыхивает нечто такое, что я ещё ни разу в них не видела. Может быть, это страх, отчаяние, желание услышать ровно противоположные слова из моих уст. Из уст девушки, которая казалась ему бесхребетной. Ведь, наверное, поэтому он так уверен был в том, что я его сходу прощу.
Но боль, которую он принёс за собой в мою жизнь, так легко не забудется. Сердце, которое он разбил вдребезги, так скоро не восстановится. Так что он должен помучаться также, как и я в своё время. И пусть это прозвучит жестоко, он заплатит за раны, нанесённые мне.
Гай отходит от меня. Больше не собирается давить на жалость. По крайней мере, так мне кажется.
– Думай, как хочешь, Каталина. Я не стану унижаться перед тобой. Я никогда ни перед кем не унижаюсь.
И с этими словами жестокий и уверенный в себе Гай Харкнесс покидает дом вслед за друзьями, а я остаюсь сидеть и думать: друзья ли они все мне или самые страшные враги, и что я могу сделать, чтобы сохранить себе жизнь…