У меня пересыхает во рту. Настолько сильно, что попытки ответить хоть что-нибудь были бы равносильны тому, что младенец, только вышедший из утробы матери, пытается сказать свои первые слова.
– Я…
Вот и пришёл мой конец, проносится в голове, но мысли вихрем улетают, когда руки и ноги немеют от ужаса, отказываясь подчиняться командам, поступающим из мозга.
Бежать, бежать, бежать. Просто нужно бежать.
Но тело не слушается своего хозяина.
В мгновение меня резко разворачивают спиной к себе, и я чувствую, как в спину упирается острый кончик ножа. Я едва не задыхаюсь от ужаса.
– Будь хорошей леди и не делай резких движений, – шепчет мужчина мне в ухо. – Я не хочу искромсать твоё тело до того, как отправлю тебя Вистану.
– Я не понимаю, о чём вы говорите, – беспомощно выдаю я, всё ещё сохраняя в себе надежды на счастливый исход.
– Всё ты прекрасно понимаешь. Какое счастливое совпадение было увидеть, как тебя таскает за собой Кровавый принц. Именно в тот день, когда я решаю заглянуть сюда по делам. Правда, здорово? Видать, сам Господь Бог подал мне эту затею.
Вряд ли такие люди, как он, да и все те, кто работает на Харкнессов, верят в Бога. Какая вера может быть в чёрных до основания сердцах? Грязные и лживые подонки.
Я боюсь пошевелиться. Ведь любое резкое движение может кончиться тем, что меня проткнут насквозь ножом, и я истеку кровью посреди этого торгового центра. Люди не помогут, как не поможет и полиция. Я буду обречена.
– Давай шагай спокойно. К твоему счастью, ты нужна Вистану живой, так что я тебя не трону. Просто иди туда, куда я тебя буду вести.
Ещё один командный тон.
У меня закипает кровь. Страх и злость смешались воедино, создавая необыкновенное, почти взрывное сочетание.
Но тем не менее, я чувствую, как меня подталкивают вперёд, и мне приходится покорно идти – спокойной и ровной походкой, словно ничего не происходит. Не знаю даже, что хуже – то, что меня вот-вот отвезут к Вистану, который, видно, убьёт меня лично, или то, что Гай будет в гневе, обнаружив моё исчезновение и решив, что я всё-таки сбежала. Но мне почему-то не верится, что всё так просто.
Пальцы мужчины касаются моей головы, и он сжимает ладонью волосы, больно стягивая назад.
– Жаль, что смена облика тебя не спасла, – насмешливо произносит он, дыша мне в шею и всё так же толкая вперёд. – К счастью, я увидел тебя раньше. До того, как вы зашли в тот салон.
– Может, вы перестанете болтать и просто будете делать свою работу? – язвлю ему я. – Мне абсолютно насрать на всё, что вы пытаетесь внушить.
Он сказал, что я нужна Вистану живой, а значит пока мне ничего не грозит. Так почему бы не попользоваться случаем и унизить этого урода?
– Мне о тебе другое говорили. – Он продолжает держать меня за волосы незаметно для остальных, тыча кончиком лезвия в спину второй рукой. Мы становимся на первую ступеньку эскалатора и медленно спускаемся вниз. – Говорили, что Каталина Норвуд очень воспитана и совершенно безобидна. Невинное создание, не знающее таких словечек. Удивлён твоей дерзости, девочка.
Я не отвечаю, в голове перебирая варианты. Мозг просит меня просто послушно следовать вперёд, не пытаться совершать никаких попыток сбежать, ведь вряд ли мне удастся. Серебряная карта. Этот мужчина один из самых приближённых к Вистану людей, а значит силён и отлично подготовлен. И смертельно опасен.
Едва мы спускаемся с эскалатора на пол, минуем фойе и уже движемся к стеклянным крутящимся дверям, образующим выход, как я вдруг вижу мелькнувшего среди толпы входящих и уходящих людей Нейта. Голубые глаза бросаются в мою сторону, а голова со светлыми волосами кивает как бы в просьбе не делать резких движений. А потом… Потом мужчина за моей спиной вдруг замирает, замираю и я. И раздаётся голос:
– Только попробуй шевельнуть хоть пальцем. Я размажу твои мозги по стене.
Крики, вздохи, ахи. Они заполняют фойе за считанные секунды. Люди разбегаются в стороны, а я не понимаю, что происходит.
– Бросай нож. И убери свои грязные руки с её волос, пока я не оторвал их.
– Кровавый принц, какая встреча. – Я слышу, как говоря это, мужчина улыбается в насмешке. – Надеялся, что не застану тебя сегодня.
– Заткнись и делай, как было велено.
В фойе гигантского торгового центра воцарился хаос. Паникой пропитывается воздух. Я ощущаю, как ужасом наэлектризованы тела, пробегающие мимо. У женщин и мужчин распахнуты глаза, некоторые из них хватают своих детей и убегают с ними прочь.
Перед глазами вдруг возникает Нейт.
Меня отпускают. Я поддаюсь вперёд, разворачиваясь, пока Нейт осторожно придерживает меня за плечи.
– В норме, крошка? – улыбается он.
Но я ему не отвечаю. Вместо этого я гляжу на искажённое в неожиданности лицо мужчины, а затем перевожу взгляд к пистолету, приставленному к его голове Гаем, стоящим за его спиной. Вот откуда эта паника вокруг. А охране всё равно. Видно, все в курсе, что происходящее – ничего более чем разборка членов Могильных карт.
Нейт вдруг отводит меня в сторону, пытаясь прикрыть мне уши обеими ладонями. Однако я успеваю услышать:
– И что будешь делать теперь, глупый мальчишка? – ухмыляется мужчина. – Неужели ты собираешься убить одного из серебр…
А потом выстрел.
Резкий, громкий, при этом расчётливый и уверенный. На пол брызжет кровь вперемешку с мозгами, превратившимися в кашицу. Тело мужчины глухо падает, по лужице красного цвета скользит выпавшая из нагрудного кармана серебряная карта.
Вот и всё. Ещё одно холодное убийство, учинённое Гаем, свидетелем которого в очередной раз я стала. А кроме меня ещё сотни прохожих людей. Крики теперь невыносимы, но в ушах у меня тут же встаёт шум, заглушающий любые посторонние звуки.
Я в немом ужасе. Шок всасывается мне в кровь, становится одним целым с моим хрупким и готовым разорваться телом. Я стою и не могу пошевелиться, уставившись на труп, в голове которого зияет дыра. Я могу поклясться, что у ног Гая валяются мелкие фрагменты черепа.
О боже…
Он убил одного из самых приближённых к отцу людей. Убил на глазах у всего торцового центра, наплевав на последствия с обеих сторон.
Гай Харкнесс не просто хладнокровен и опасен.
Он не имеет страха. Совсем.
* * *
Я со стороны наблюдаю за тем, как тело убитого грузят в машину Зайда, подъехавшего после первого же звонка.
На улице уже вечер, холод накрывает меня с ног до головы. И Гай, заметив, как я поёжилась, пытаясь обнять себя за плечи, обходит машину и накидывает на меня снятое с себя чёрное пальто. Оно тёплое от его тела и греет меня в считанные секунды. Я снова поражаюсь тому, как руки, заляпанные кровью до самых локтей, могут быть такими заботливыми.
– Ну ох_еть! – вскидывает руками Зайд, закрывая багажник. – Ты хоть представляешь, что за х_йню ты только что учинил?
– Не было другого выхода, – холодно отвечает Гай.
– Но ты убил одного из серебряных, – напоминает Нейт, словно в этом есть нужда. – Убил Юстаса, мать его, Крейга.
Никто из них не говорит о том, что убийство произошло на глазах у сотен людей. Их это не волнует.
Я всё ещё в оцепенении. Кровавые картинки мелькают перед глазами через вспышки света.
– Я повторяю: не было другого выхода, – отвечает Гай сердито. – И вы оба это знаете. А теперь избавьтесь от тела. Нужно ехать в «Angels Night».
Он хватает меня за руку прежде, чем я успеваю что-нибудь произнести. Затем ведёт к своей машине. Я дрожу от ужаса, хотя не сразу замечаю это.
– Тебе холодно? – спрашивает он, когда мы садимся в автомобиль. Гай пристёгивает меня ремнями безопасности, плотнее прикрывает на мне пальто и включает обогреватель кресел.
– Нет, – выдаю я. Голос дрожит вместе с телом. – Я боюсь.
– Уверяю, никто больше не…
– Я боюсь тебя.
Он отстраняется от меня как от яркого пламени. Или как от лезвий, полетевших ему в лицо. Взгляд такой напуганный, что я сперва не узнаю в чертах лица того самого Гая, который всегда в себе уверен. Который всегда готов убить любого, кто вдруг перейдёт ему дорогу. Который только что убил человека посреди огромного торгового центра, на глазах у мужчин, женщин, детей и стариков.
– Я – последний человек, которого ты должна бояться, Каталина.
– И вопреки этому я тебя боюсь, – повторяю я сухими губами. – Я не знаю, чего от тебя ожидать в следующую секунду. А если вдруг ты убьёшь… и меня?
Я вижу, как меняются его глаза. Как нахмуренные брови теперь гнутся в злости, а губы сжимаются в линию. Он откидывается на спинку кресла и вздыхает, начиная:
– Как ты думаешь, было ли страшно ребёнку однажды выйти во двор дома и обнаружить бездыханное обугленное тело собственной матери? Боялся ли он?
Я не успеваю ответить, как он резко поворачивается ко мне, горя от гнева, поддаётся чуть вперёд, повышает голос:
– Отвечай мне, Каталина! Было ли этому ребёнку страшно? И мог ли он обернуть время вспять и не допустить ничего подобного?
У меня в глазах накапливаются слёзы. Губы дрожат. Я опускаю взор на свои руки, на пальцы, которые размываются и стекают бледными цветами.
– Так вот, то событие уже позади, а этот ребёнок учился одному все эти годы – убивать. Теперь он один из лучших в этом деле. – Его пальцы хватают меня за лицо и поднимают вверх, чтобы Гай мог смотреть точно мне в глаза. – Я убиваю искусно, много и долго, Каталина. Я пролил столько крови, видел столько страданий, что тебе не может присниться и в самом страшном сне… Однако сейчас я здесь, и ты здесь рядом с этим убийцей. Потому что то, что ты сделала со мной, толкает меня на самые безумные и отчаянные поступки. Я предал мать, предал отца, семью, честь и целые поколения. Теперь мне нет места в этом мире, теперь я – беглец, как и ты. И хочешь ты того или нет, мы одно целое.
Он разжимает пальцы, освобождая моё лицо, и я ощущаю, как слёзы стекают по щекам. Гай отворачивается, стискивает зубы настолько сильно, что я отчётливо вижу линию его острой челюсти.
– Твой отец отнял у меня самое дорогое, – говорит он. Голос теперь стих. – А я не смог отнять у него что-то взамен. Не смог отнять у него тебя. Оказался не таким уж и сильным, каким себя считал. Каким считал меня отец.
Я отрицательно качаю головой:
– Хватит, Гай. Пожалуйста…
– Что хватит? – Он блеснул глазами в мою сторону. – Тебе не нравится правда? Не нравится слышать правду о папаше? Об отнятой жизни?
– Замолчи, прошу тебя… – У меня хрипит голос. Я закрываю уши обеими руками, я готова рвать на себе волосы, чтобы ничего не слышать.
Гай тянет ко мне свою руку, снова берёт за подбородок, на этот раз сжимая его сильнее.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Он отчеканивает каждое слово. – Ты будешь со мной. Рядом. Всегда. Пока живу я, ты будешь рядом. Пытайся сколько хочешь, но тебе не сбежать. Теперь единственный смысл моего существования – оберегать твою возможность дышать.
И больше я не говорю ни слова: ни ему, ни себе.
* * *
Мы паркуемся возле стриптиз-клуба под названием «Angels Night».
Ещё по дороге мне велели переодеться в чёрное короткое платье, чтобы выглядеть девушкой, посещающей клубы и не противящейся вечеринкам и весёлым времяпрепровождениям. Я так и сделала, совершенно не задавая никаких вопросов.
Теперь мы выходим из машины.
– Самое пи_датое местечко, полное обворожительных кисок, – усмехается Зайд, попивая пиво из сотой, наверное, банки, и захлопывая дверь своей машины.
Я подозреваю, что труп всё ещё лежит в его багажнике.
За ним следом выходит и Нейт. В руках у него телефон, а сам он говорит по нему с Моникой. Я слышу лишь обрывистые:
– Да, моя апельсинка… Ладно… Хорошо, я не забуду купить тебе прокладок… Да, помню: чем больше капель, тем лучше.
Гай откидывает мои волосы назад, заправляет пряди за уши и просто смотрит, стоя передо мной – высокий, весь в чёрном, с зелёными глазами, словно светящимися в темноте. И красивый. Красивый убийца с ещё не засохшей кровью на руках.
– Держись поближе ко мне, – говорит он. – И хоть я знаю, что ты проигнорируешь меня, всё же предупреждаю.
– Зачем мы сюда приехали? – спрашиваю я.
Мы уже пересекаем трассу, двигаясь к двойным дверям, украшенным светодиодной лентой.
– Понимаешь ли, пару десятилетий назад в Сиэтле орудовала одна итальянская мафия, – начинает Нейт. – Они орудуют и сейчас, в принципе. Название хрен выговоришь, поэтому просто буду звать их Спагетти, о'кей? Так вот, в те времена они узнали о существовании Могильных карт, неожиданно заявивших свои права и к тому же начавших прибирать к рукам местных легавых. Состояние тех Харкнессов, – а тогда это был дед Гая, – исчислялось миллиардами долларов, в прочем, как и сейчас, но тогда это были невероятные бабки. Ссориться с ними никому не хотелось, в том числе и Спагетти, так что они решили просто заключить договор. Таким образом, часть Сиэтла забрали себе Могильные карты, а вторую часть – Спагетти.
– И теперь им обоим х_йца в рот положат, если кто-то из них вдруг решит проводить свои тёмные делишки на территории другого, – добавляет Зайд. – Короче говоря, пи_да Могильным картам, если они сунутся сюда. Ну, по крайней мере, будет война и много-много трупов.
Гай толкает его в сторону, приложив немало усилий. В его движении чувствуется раздражение.
– Этот клуб, один из многих подобных, принадлежит их боссу, – говорит мне он. – Мой отец чтит правила криминального мира почти также свято, как священник чтит Библию. Так что это место – одно из самых безопасных в Сиэтле для тебя. По крайней мере, до тех пор, пока я не придумаю способ вывести тебя отсюда. Может, даже из страны.
У меня округляются глаза:
– Что? Хочешь вывезти меня из страны?
– Не исключаю подобного варианта.
Нейт с Зайдом уже подходят к вышибале, стоящему возле входа в клуб. По стенам ползёт и лезет наружу электронная музыка, цвета смешиваются в блики. Нейт передаёт вышибале крупную пачку денег. Мужчина озирается по сторонам, прежде чем взять их, затем кивает, убирая ограждающую ленту, и мы оказываемся в длинном сверкающем коридоре, переливающемся самыми разными цветами.
– Кстати, пожалуйста, никак не выдавай своего происхождения, – шепчет мне Нейт. – Ну, типа будь какой-нибудь крошкой, решившей развлечься, а не дочкой Норвуда, которую хотят прикончить Харкнессы. А то нам конец. Мы по сути со своими, как сказал Зайд, тёмными делишками припёрлись сюда. Вполне справедливо будет, если нас грохнут вдруг.
Я просто киваю его словам, выходя в разноцветный затемнённый зал. Потолок оснащён множеством маленьких мигающих лампочек, которые повторяют очертания настоящих звёзд, на стенах – выпуклые узоры из кусочков бриллиантов или чего-то, что очень на них похоже. Хотя, если вспомнить о том, что клуб принадлежит главе какой-то итальянской мафии, сомнения в подлинности камней отходят далеко назад.
Мы движемся вперёд, минуем бордовые бархатные кресла, на которых сидят влиятельные мужчины, пока перед ними танцуют полуобнажённые девушки с полными губами и накрашенными яркими глазами. Все они напоминают мне каких-то хищниц, настоящих пантер и тигриц.
У меня внутри поселяется странное, сроду неизвестное мне чувство. Это и отвращение, и искреннее любопытство. Мне впервые доводится видеть этот мир изнутри, мир похоти и разврата, где правят большие деньги и поганые извращенцы. До этого дня я жила в мире, где деньгами решаются бизнесы и оплачиваются благотворительные вечера. Где деньгами покупаются места на роскошные круизные путешествия, затем оплата дорогой виллы, где ты проводишь время с семьёй. Эта мрачная сторона богатых людей была скрыта для меня под завесой. Кто знает, может быть, папа тоже часто показывался в подобных заведениях когда-то.
– Я снял вип-комнату, – говорит Зайд Гаю. – Сказал, что мы якобы будем тестировать новую киску.
– Заткнись, – цедит Гай в ответ. – Прекращай распускать грязные слова. Я не шучу, Зайд.
Тот лишь усмехается в ответ, а потом спешит проводить нас сквозь поднявшийся дым, пахнущий чем-то сладковатым и горьким одновременно. Пелена заполняет собой весь зал. Я вижу размытые фигуры и ползающие по стенам тени. В воздухе витает аромат вишни и дорогого парфюма. Мы проходим дальше, идём до тех пор, пока вдруг не оказываемся в тоненьком коридорчике с несколькими дверьми, на которых висят таблички с номерами и нарисованные снизу фигуры обнажённых девушек. Гай открывает дверь при помощи ключа, который передаёт ему в руку Зайд.
Это небольшая комнатка с одним лишь бархатным диваном, зеркальным столиком и сверкающим железным шестом возле них. Вероятно, здесь стриптизёрши принимают особенно богатых клиентов, решивших поглазеть на девушек отдельно от остальных. А может и не только поглазеть…
Я морщу нос от отвращения, глядя на диван и совершенно не собираясь его как-либо касаться. На мои плечи всё ещё накинуто пальто Гая, и я, сняв его, передаю обратно хозяину.
– Только не говорите мне, что здесь я буду оставаться продолжительное время, – произношу я, скорее в пустоту, чем парням.
Нейт хихикает у меня за спиной:
– Ладно, не будем.
Я стону от отчаяния и раздражения.
– Я не собираюсь здесь оставаться! Не в этой комнате.
– А что, собственно, не так? – недоумевающе спрашивает всё тот же Нейт, но в голосе ясно звучат нотки насмешки.
Зло покосившись в его сторону, я выкрикиваю:
– А то, что я не буду сидеть на диване, на котором кто-то трахался!
Зайд, до этого, как оказалось, отпивавший пиво из бутылки, которую прихватил откуда-то из зала, поперхнулся после услышанного. Пиво едва не вылетает у него из носа. У Нейта глаза превращаются в два огромных арбуза.
– Это всё твоё дебильное влияние, придурок! – хмурится он, тыча в кашляющего Зайда локтем. – Смотри, каким словам ты её научил! Доволен?
Я поворачиваю голову в сторону Гая. Поверить не могу собственным глазам, но он… улыбается, опустив голову. Такое лицо обычно бывает, когда еле-еле сдерживаешься от смеха. На щеке у него показывается ямочка. Она каждый раз напоминает мне о том, что Гай может быть милым, если захочет. А хочет он этого очень-очень-очень редко. Так что увиденное заставляет меня обомлеть.
– Каталина, не нужно выражаться, – говорит он, посмотрев на меня. По-прежнему улыбается. И почему у меня сердце от этого так и тает?
– А ты мне папой стал, чтобы запрещать? – спрашиваю я.
– А чем он тебе не папочка? – усмехается Зайд.
Я краснею до корней волос. И снова вспоминаю свой сон, в котором его пальцы касались меня там, где я бы хотела ощутить это снова. Потом краснею от мыслей ещё сильнее.
– Решать проблему будете? – спрашиваю я. – Я по-прежнему не согласна сидеть на этом диване. Буду сидеть на полу.
– Хочешь простудить свою чудную попу? – хихикает Нейт. – Не советую.
– Могу принести плед, – говорит Зайд. – У меня там завалялся в машине. Если повезёт, он сейчас в салоне, а не в багажнике под трупом. – Ухмыльнувшись, он добавляет: – А ещё надеюсь, что с прошлого секса я отмыл его от спермы, но это не точно.
– Фу, замолчи! – кричу я, отходя от него к стене.
Здесь нет окон, одна лишь дверь, поэтому единственным освещением служит лампа на потолке и светодиодные ленты, светящие розовым и пурпурным.
– Никто не занимался здесь сексом, Каталина, – произносит Гай. Ух, то, как это «запретное» слово звучит из его уст… У меня задерживается дыхание. – Это не бордель, а стрип-клуб. Здесь девушки танцуют перед мужчинами, а не спят с ними. А тебе здесь спать придётся. Хотя бы сегодня.
– Спать? Предлагаешь мне спать в этой комнатке, пока снаружи грохочет музыка?
– Других вариантов пока нет.
От безысходности я сползаю по стене вниз и хватаюсь за голову. Сейчас я далеко от дома, нахожусь в компании трёх парней-мафиози, в вип-комнате стрип-клуба, одетая в чёрное короткое платье, едва прикрывающее мне задницу… Расскажи кто-то всё это мне месяц назад, я бы ни за что не поверила, что подобное в принципе может со мной случиться.
Гай вздыхает и подходит к друзьям, доставая своё портмоне. Он вытаскивает пару купюр и вручает Нейту:
– Оба езжайте в магазин и купите постельный набор. Абсолютно любой. Валите прямо сейчас.
– Тут хватит и на вкусняшки, – улыбается Нейт по-детски, шурша долларами.
– Катитесь уже, пока я не приказал вам прикупить ещё и чистящие средства и отмывать диван собственноручно.
Двое из троих парней тут же освобождают комнату, исчезая за дверью. Теперь мы с Гаем здесь одни.
Снаружи слышатся вопли, весёлые вскрики мужчин, восторгающихся красивыми женскими телами, и музыка. Кажется, одна из песен The Weeknd, как раз такая, какая должна играть в клубах.
Я всё ещё сижу на полу, прижимая ноги к груди и обнимая их обеими руками.
– Не сиди на полу, – просит Гай.
А сам садится на диван, разведя ноги.
– Когда я получу доказательства того, что диван чист, тогда и сяду туда, а пока как-нибудь проживу и здесь, – бурчу я.
Его ладонь хлопает по его ноге. Гай с едва заметной усмешкой произносит:
– Можешь сесть мне на колени.
Наверное, когда в его голову пришла идея это сказать, он не думал, что я и в самом деле поднимусь и как ни в чём не бывало приму его жест «доброй воли». Я действительно сажусь ему на колени.
– Думал, откажешься, – говорит он, улыбнувшись.
Я просто хочу поиграть с вами, мистер Харкнесс, произношу я у себя в голове. Усыпить бдительность. Ведь я всё ещё не забыла, что вы делаете с людьми.
– Ну тогда сейчас ты точно охренеешь, – произношу я.
И крепко целую его в губы.