В первую очередь мы работаем над нашим творением не руками, а головой. Мы все развиваем определенные модели мышления и ограничиваем ожидания, запрещая себе чего-то от жизни хотеть. В творчестве мы попытаемся разрушить эти препятствия и выработать новый образ мышления, чтобы перестать голодать и начать создавать. Мы должны подчинить себе наш образ мышления.
Голодный художник думает, будто художником рождаются. Успешный художник знает: им становятся.
Всю жизнь я была колокольчиком, но узнала об этом, только когда в меня зазвонили.
Адриан Карденас вырос в Майами, штат Флорида, в семье кубинских иммигрантов. Убегая от режима Фиделя Кастро, семья Карденас подалась в Америку, где их сын занялся самым американским видом спорта – бейсболом. Вскоре Адриан понял, что у него неплохо получается, талант перерос в мечту, ставшую билетом в новую жизнь. Обучение игре продвигалось само собой. «Всегда есть спрос и предложение, – вспоминает Карденас. – Вот следующий шаг – игра в этой лиге. Люди хотят, чтобы ты там был? Да, конечно! И ты играешь в лиге».
Следуя таким вопросам и ответам, Адриан играл все школьные годы и делал успехи. В 2006 году его признали лучшим бейсболистом года среди старшеклассников США, после чего переманили из школьной команды в «Филлис»[1]. В 2012 году он перешел в «Чикаго Кабс», и именно тогда все изменилось.
В Главной лиге Адриан был на пике формы, зарабатывал такие деньги, о которых ни он, ни его родители-иммигранты не могли и мечтать. Адриан строил карьеру по правилам, хорошо известным и нам с вами. Найди работу, делай ее хорошо и продолжай, пока не уйдешь на пенсию. Адриан Карденас встал на этот путь и знал, как по нему идти. С подъемными почти в 1 миллион долларов он во всех отношениях мог считаться успешным человеком. Достижение цели заняло многие годы, и вот наконец спортсмен наслаждался плодами своих трудов. У него было все, о чем можно мечтать.
Вот только одна проблема – ему надоело.
Уже в первый год на «Ригли-филд»[2] игрока стало преследовать чувство, будто что-то пошло не так. В Низшей лиге товарищи по команде дразнили его за чтение Толстого в раздевалке. Перейдя в Главную лигу, Адриан заметил, что отдыхает не так, как остальные игроки. Празднуя переход в новую команду, Карденас пригласил друзей и развлекал их произведениями Гершвина[3], остальные же просто устраивали вечеринку. Чем дольше спортсмен так жил, тем больше чувствовал себя отщепенцем и ясно осознавал: следуя за одной мечтой, он предает другую.
Когда Адриан был ребенком, родители настаивали на уроках фортепиано в надежде, что однажды сын попадет в нью-йоркскую Джульярдскую школу[4]. Он был заядлым читателем. Теперь эти увлечения казались мечтами далекого прошлого… И все равно Карденас не мог избавиться от чувства, будто с тягой к хобби надо что-то делать. Кусочки новой истории стали сплетаться воедино, Адриан понял: он идет туда, где быть не должен. Казалось, все достигнуто, но пришло время для новой мечты. Ведь еще не слишком поздно все бросить, начать сначала и переосмыслить жизнь.
В 2012 году, впервые сыграв в Главной лиге, Адриан Карденас ушел из бейсбола, чтобы рассказывать истории. Когда жизнь молодого спортсмена казалась стабильной и надежной, он решил полностью переделать себя. Это было самое страшное, но самое лучшее, что можно сделать.
Бывает, что уже готовый сценарий жизни не совпадает с историей, которую хотелось бы прожить. Становится ясно: эти правила создавались кем-то, кто не учитывал наши интересы. И с этим надо что-то делать.
Возможно, наше мнение изменилось, или мы осознали, что избранный ранее путь ведет не туда, – всегда есть выбор стать кем-то новым. Можно продолжать идти в том же направлении. Или же встать на путь иных возможностей и переосмысления будущего.
Теперь мы подошли к первому правилу Нового Возрождения. Я называю его правилом перерождения, согласно которому вы не рождаетесь художником, а становитесь им.
В любой момент жизни вы свободны переосмыслить свою историю. Вы можете стать тем, кем хотите, даже если придется пойти на полную смену идентичности – или на возврат к очень старой. Это момент принятия решения, когда встречаются «кто вы есть» и «чего вы хотите». Вы должны действовать осторожно, ведь это определит, по какому из двух путей пойти. Именно в таком положении оказался Адриан Карденас, приняв факт, что бо́льшую часть жизни посвятил игре, в которую больше не хотел играть. Чтобы начать все заново, он должен был забыть обо всех возлагаемых на него ожиданиях.
Будучи кубинским американцем, Адриан привык существовать между двумя мирами: он никогда не был достаточно американцем для Америки и достаточно кубинцем для Кубы. И он любил и играть в бейсбол, и рассказывать истории. И чем дольше профессионально играл, тем больше чувствовал непримиримость этих двух миров. Когда-то его родители рискнули покинуть Кубу и начать жизнь заново, теперь же Карденас сам испытал это чувство. Он понимал: продолжи он играть в бейсбол, и остаток жизнь придется посвятить игре. Андреан дошел до того момента, где должен был усердно трудиться, просто чтобы достойно выполнять работу, которая ему уже не по душе.
«Здорово, когда ты можешь заниматься этим и быть настолько уверенным, чтобы играть на глазах у 45 тысяч человек, – рассказывает он. – Но потом ты спрашиваешь себя “Ну и что? Имеет ли это смысл?”».
Взвесив варианты, Адриан понял – продолжив играть, он никогда не сможет написать историю об иммиграции его родителей с Кубы, что пугало больше возможности вылететь из Главной лиги. Трудный выбор, ведь играть Адриан тоже любил, но в определенный момент ясно осознал, чего это будет стоить. В конце концов искусство победило бейсбол. Как бы странно ни звучало, для Адриана Карденаса было проще остаться играть в Главной бейсбольной лиге, чем сесть и написать рассказ.
«Есть кайф в борьбе с неопределенным, интуитивным, – говорит он. – Это тяжело и интересно, как бейсбол, но намного полезней».
Вскоре после ухода из спорта Адриан вместе с отцом отправился на Кубу. Хуан Карденас показал сыну пути, которыми он много раз пытался сбежать, и дорогу, наконец позволившую ему покинуть остров. Во многих смыслах истории отца и сына похожи. Два человека разных поколений оказались в безвыходных на первый взгляд ситуациях. Один – в репрессивном режиме, другой – в «золотой клетке». Обоим говорили, что надо смириться. Хуан был неугодным государству поэтом, Адриан – мыслителем, чьи изыскания отстранили его от других игроков. Каждому пришлось пойти на смелый поступок, от которого окружающие их отговаривали. Но, решив следовать новым правилам, они получили возможность написать совершенно новую историю своей жизни.
После поездки Адриан опубликовал серию статей о том, что пережил его отец. Став автором New Yorker, New York Times и CNN.com, бывший бейсболист понял, что его мечта зарабатывать на жизнь писательством наконец исполняется. Создание новой личности потребовало смелых мер, но в конце концов оно того стоило.
Если вы хотите стать художниками, придется нарушать правила. Нельзя просто делать то, чего от вас ожидают. В каком-то смысле нужно оторваться от конъюнктуры и построить новый путь. Именно так происходит процесс творчества.
Известный психолог Пол Терренс вырос на ферме в Джорджии. Работая в военной академии, он замечал: энергичных студентов с кучей идей клеймили как «ненормальных». Казалось, здесь было что-то не так, и Терренс решил разобрать связь между нонконформистским поведением и творческим потенциалом. Так началось главное исследование в его практике, которое помогло открыть новое поле для изучения психологии.
Торренс верил, что элемент творчества присутствует во всех областях жизни, оно никому не чуждо. Однако чем дольше психолог изучал эту тему, тем больше понимал, насколько порой бывает сложно быть креативным в определенных обстоятельствах, например при обучении в школе. Он также проследил за стремлением творческих людей к борьбе с системами, принуждавшими подчиняться непонятным правилам.
«Творческие дети сильнее всего идут против правил, – говорит бывшая студентка Пола Бонни Крамонд, резюмируя работы учителя. – У них не хватает терпения, чтобы смириться с нелепыми порядками. Они не видят в этом смысла». Профессор Торренс пришел к выводу: следование правилам не приводит к созданию выдающихся творческих работ. Если вы не готовы быть даже немного необычным, вам будет сложнее быть креативным. Иногда нарушение правил – цена, которую нужно заплатить.
Что же это значит для нас и нашего стремления поделиться с миром своим искусством? Говорят, художниками рождаются, а не становятся. Муза целует вас в лоб при рождении, и вы проводите остаток жизни, создавая нечто великолепное. На самом деле творчество – это работа, а не магия, и те, кто противостоит конъюнктуре, имеют гораздо больше шансов на успех.
Правила голодного художника утверждают: если мы не родились с кистью в руке, то мы не особенные. Но эти правила больше не работают. Нужно нечто большее, чем доброжелательное пожелание удачи от наших родителей, когда мы делимся мечтой о написании романа, запуске стартапа или актерском образовании. Нам нужно понимать, что наш дар существует не просто так и, чем бы мы ни занимались до сих пор, не обязательно в этом застревать.
Когда Адриан Карденас покинул бейсбол, он нарушил правило, настаивающее: надо продолжать начатое, нельзя все изменить на середине пути и резко перейти к чему-то новому. В конце концов, когда дела идут хорошо, зачем все бросать? Однако, пробыв год на той ступени карьеры, в лиге, где игроки получают минимум полмиллиона долларов в год, молодой спортсмен покинул ее, чтобы стать художником. Пример Андреаса – важный урок: прежде чем начать создавать искусство, мы должны создать самих себя.
Переделать себя заново – значит отпустить того, кем вы были до принятия новой идентичности. Отказаться от того, что навязывают люди, в обмен на лучшее. Придется нарушить некоторые правила: наших родителей, нашего общества. Это неизбежно. Они гласят одно и то же: «Ты не можешь это сделать» или «Кто ты такой, чтобы так думать?». Мы полагаем, что наше место в жизни там, где мы есть, но творческая жизнь – процесс принятия новых возможностей, переосмысления того, что может произойти. Только так мы максимально преобразуемся. Вопрос, который нужно себе задать: «Готов ли я стать настоящим собой?»
Всю свою жизнь Микеланджело подчеркивал свое благородное происхождение. Вера в это помогала ему осознавать себя, подпитывала его амбиции успешного художника. Куда бы он ни шел, везде оставался обездоленным аристократом, жаждущим восстановить честь семьи. Микеланджело знал: чтобы быть художником, придется этим зарабатывать, а для этого надо заставить людей воспринимать его всерьез.
Профессия художника в то время была далеко не престижной, и выбор Микеланджело стал причиной его конфликта с отцом. В конечном счете после многолетней упорной борьбы это решение сделало творца успешным. Что же вдохновляло молодого художника? Что заставило преуспеть, когда многие его предшественники голодали? Истина, которую он сам себе внушил.
«Если ты растешь с верой принадлежности к одной из самых влиятельных семей Европы и все вокруг думают так же, это влияет и на твою личность, и на то, как с тобой обращаются, – рассказывал исследователь Микеланджело Уилльям Уоллес. – В это глубоко верил и он, и его современники. Это стало фундаментом его взгляда на жизнь и искусство».
Уверенность в благородном происхождении вела Микеланджело, формировала его жизнь и прокладывала путь к успеху. Но знаете что? Это неправда. Мастер вовсе не имел благородного происхождения, как позже выяснили историки. Он не обязан успехом генетике или какой-то божественной одаренности. Дело в том, что он сам о себе думал.
Наше мнение о себе может стать правдой – и хорошей, и плохой. Я испытал это на личном опыте. В 12 лет я был длинноволосым и пухленьким. Чтобы скрыть это, носил мешковатые джинсы и футболки. Взросление еще только предстояло, поэтому вторичные половые признаки вроде волос на лице у меня пока отсутствовали. Именно когда оценка сверстников могла быть самым убедительным аргументом, меня периодически принимали за девочку.
Тогда у меня появилась первая работа – разносить газеты по домам в округе. Однажды я ходил от двери к двери, собирая выплаты, и встретил одного из моих клиентов – пожилого мужчину на пенсии. Заплатив за месяц работы и наградив щедрыми чаевыми, он заметил: «Какая же вы инициативная, юная леди! Не сомневаюсь, однажды вы станете отличной предпринимательницей!» Я стоял и смотрел на него в полном недоумении, в то время как он вложил в мою ладонь несколько хрустящих долларов, улыбнулся и закрыл дверь.
Ошибочно идентифицированный, я был слишком смущен, чтобы поправлять его, а позже это казалось еще более нелепым, поэтому я просто научился жить с этим. Выбрав менее каменистый путь, я принял свою новую, женскую идентичность, допуская комментарии о «юной леди». Так казалось легче. В конце концов, часто ли мне приходилось видеть этого мужчину? Раз в месяц? С этим, пожалуй, можно смириться. Да и выручка получалась неплохая.
Прошло какое-то время, и его комментарии начали меня раздражать. Ведь что может быть хуже для мальчика-подростка, чем быть названным «девочкой»? Это ошибочное представление обо мне нервировало. Жизнь с тем, что Томас Мертон назвал бы «ложное я», все больше отрывает нас от понимания нашей сути. Скажу вам по собственному опыту, нет ничего больнее, чем жить во лжи, зная, что правда похоронена глубоко внутри.
Уставший от встреч с этим мужчиной и работы доставщиком в холодную иллинойсскую зиму, я уволился. Избежание проблемы казалось самым простым выходом. К сожалению, так выходило еще не раз протяжении моего взросления и юношества. Понадобилось много времени, чтобы осознать: не обязательно принимать идентичность, навязанную обществом. Я мог быть тем, кем был на самом деле, и менять все по своему желанию.
Спустя годы после этого случая у меня была другая работа – директором по маркетингу в некоммерческой организации. Проработав пять лет, я понял – это не то место, на котором хотелось бы оставаться до конца жизни. Поэтому я начал называть себя писателем: это был способ заявить, кем мне хочется быть в этом мире. Окружающие верили мне, что подкрепляло уверенность в себе и со временем стало правдой.
Многие из нас не могут прийти к самоосознанию лишь из-за того, что легче играть определенную роль в жизни, чем стать самим собой. Проще соответствовать ожиданиям окружающих, чем выделяться. Но не так создается великое искусство, и не так появляются настоящие художники.
В конце концов, вы должны решить, кем являетесь. Должны выбрать свою роль и обрести новую идентичность. Это не актерство, а вера в то, кем можно стать.
Именно так делал Микеланджело в начале карьеры: он думал как аристократ, вел себя как аристократ и требовал подобающе к себе относиться. К моменту смерти им он и стал – художником-аристократом, чья семья достигла беспрецедентно выдающегося положения. Сконструированная идентичность дала художнику, по словам Уильяма Уоллеса, «судьбу и цель в жизни, которая состояла не просто в том, чтобы стать художником и зарабатывать деньги. Он чувствовал, что он… создал будущее своей семьи». И он сделал это, потому что поверил.
И вот мы поняли, кто мы такие на самом деле, и попытались создать себя заново. Что же дальше? Какие шаги предпринять, чтобы начать жить как художник? Часто мы думаем: к переосмыслению жизни приводят гигантские скачки, но обычно это серия маленьких шагов.
Каждое утро молодой отец и адвокат Джон Гришэм рано просыпался, шел в свой кабинет и писал страницу романа. Это была его цель. Одна страница в день в течение 365 дней подряд, в обязательном порядке. Потребовалось три года, но он завершил рукопись своей первой книги «Время убивать».
Произведение в конечном итоге станет бестселлером, за ним последуют и другие, а Гришэм изобретет новый жанр – юридический триллер. Вскоре Гришэм станет одним из самых успешных авторов в мире, но достигнет этого, не делая больших ставок. Адвокат стал писателем за счет того, что тратил немного времени каждый день – от тридцати минут до часа. С растущей семьей и начинающейся карьерой было бы безрассудно покинуть юридическую практику и заниматься только книгами. На самом деле, он даже не ставил такую цель; просто писал, чтобы понять свои возможности. Он делал шаг за шагом, а через три года получил книгу.
Чаще всего наши творческие мечты не сбываются в одночасье, а строятся постепенно. И вот наступает период, когда вы можете посвятить творчеству часы – и возникает ощущение, будто вы стоите на месте. Однако даже во времена колоссальных трудностей и давящих обстоятельств возможно что-то делать. Усилия могут показаться небольшими и незначительными, но работа пойдет.
Большинство из нас любит красивые истории о рисках и наградах. Мы испытываем острые ощущения, читая, как кто-то пошел ва-банк в погоне за своей страстью. Исследование Висконсинского университета в Мэдисоне показало: это не самый мудрый способ использовать талант и строить карьеру. В 1994 году пара ученых решила измерить, когда владельцы бизнеса достигали большего успеха: оставаясь на своей прежней работе или увольняясь.
Исследование Джозефа Раффи и Джи Фенга длилось до 2008 года, в ходе его были изучены пять тысяч американских предпринимателей, которые либо «сделали скачок» и бросили постоянную работу, либо сохранили ее. Результаты удивили ученых и бросили вызов стереотипу о том, как выглядит типичный предпринимательский успех. Выяснилось, что более осторожные предприниматели оказались более успешными, в то время как рискнувшие уволиться с работы раньше проваливались на 33 % чаще.
Иногда большие ставки не окупаются, зато маленькие могут принести великую победу. Если нет необходимости идти ва-банк, не надо. Почему бы не начать с меньшего риска? Вам не обязательно видеть весь путь, чтобы знать, каков следующий ход. Нужно просто решиться на небольшой, правильный риск. Крохотные изменения со временем приведут к масштабным преобразованиям.
Когда я начинал карьеру писателя, я взял интервью у романиста Стивена Прессфилда и спросил: «В какой момент литератор может называть себя писателем?» «Вы становитесь писателем, когда начинаете себя так называть», – ответил он мне. Для меня это означало, что теперь можно будет добавить это слово на визитные карточки и в подпись на электронной почте, называя литературное мастерство своей работой, что не соответствовало реальности. Прежде чем ожидать серьезного отношения со стороны окружающих, мне нужно было самому начать так относиться к себе. Это означало вставать каждый день и подходить к писательству как к работе. Конечно, я рисковал, ведь окружающие могли смеяться надо мной или пытаться отговаривать, но это был правильный риск. Я не бросал свое дело и не совершал гигантского прыжка. Я просто сделал один маленький шаг.
Не ждите «того самого» особенного момента. Начинайте сейчас. Если вы задаетесь вопросом, рождены ли вы рисовать, петь или танцевать, то ответ – нет. Вам нужно самому принять решение стать кем-то другим, если ваша текущая роль не подходит. Вы не станете художником, если переедете в Нью-Йорк без гроша в кармане. Вы станете художником, когда решите им стать и начнете работать.
Небольшой риск очень важен, и он будет самым первым шагом. Когда Джон Гришэм дописал «Время убивать», он отправил его в сорок разных издательств, и все отклонили книгу. Тогда он невозмутимо начал работать над новым романом. После трех лет практики Гришэм стал понимать, что творческая жизнь – это серия маленьких шагов, а не один огромный.
Работая над вторым произведением, писатель опубликовал первое тиражом пять тысяч экземпляров. Издательство не продвигало книгу, писатель сам купил тысячу экземпляров, чтобы самостоятельно их продать. Реализуя «Время убивать», Гришэм закончил «Фирму», которая нашла свое место в крупном издательстве и оказалась стартом карьеры. Только когда две первые книги стали бестселлерами, Гришэм почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы оставить юридическую практику и заниматься только писательством. Вот оно – искусство маленькой ставки.
Так поступил и Адриан Карденас. Он хотел бросить бейсбол немедленно, но мама попросила его инвестировать деньги в собственность и сделать плавный переход. Результатом стала долгая карьера в искусстве, которая могла быть намного короче.
Такой должен быть первый шаг в творчестве – шаг, а не прыжок или прозрение. Одно маленькое решение, за которым последуют другие. Конечно, некоторые могут рискнуть всем и в конечном итоге выиграть, но это скорее исключения из правил, и такой успех часто бывает недолгим. Альтернативный вариант – действовать настолько осторожно, будто вы вовсе ничего не делаете, – часто приводит к гораздо большему и устойчивому успеху.
Вы можете делать нечто необыкновенное, даже когда вы терпеливы и настойчивы.
На протяжении жизни мы сталкиваемся с системами, призывающими нас к компромиссу с самими собой. Это дает возможность проявить креативность, такими ситуациями нужно пользоваться.
17 лет Гордон Макензи был членом команды дизайнеров Hallmark, которую он назвал «недисциплинированным, но поразительно продуктивным детищем» департамента. Отдел зарабатывал на странных, юмористических продуктах, которые не вписывались в общий образ Hallmark – респектабельного бренда поздравительных открыток. Гордону нравилась его команда. Она нарушила достаточно правил, чтобы работа была не скучной, и он с радостью остался бы там. Но случилось кое-что неожиданное.
В 1979 году конкурент Hallmark American Greetings купил права на персонажа Шарлотту Земляничку. Приток денег в карманы соперников заставил руководителей Hallmark перебросить ресурсы компании на попытки получения лицензии, и Гордона перенаправили в созданное на скорую руку подразделение Hallmark Properties. Поймав себя на желании быть высокопроизводительным корпоративным бизнесменом, он погнался за деньгами, престижем и властью. Даже пошел на немыслимый поступок и купил себе костюм.
Перспектива престижа затуманила эстетические чувства Гордона. Вскоре он сознательно поставил под угрозу качество продукта ради выручки. Что-то должно было измениться. Решение проблемы пришло из его собственного воображения: бизнесмен мечтал о таком отделе, который спас бы его из токсичной рабочей среды. Это было бы место, где он с коллегами по творчеству стоял бы выше бюрократии, жадности и конъюнктуры.
Гордон расписал свою идею на одном листе бумаги и передал его вице-президенту творческой группы во время обеда. Он не был уверен, что вице-президент согласится пойти на риск, но по крайней мере стоило попытаться. В конце обеда босс сказал: «Давай сделаем это».
Так родилась Мастерская юмора. Команда Гордона из двенадцати человек намеревалась работать так, как этого не делал раньше ни один отдел организации. Под видом вливания денег в создание студии, для которой Hallmark стала не работодателем, а клиентом, команда получила возможность работать так, как она хотела. Это был рай для сотрудников, место, где каждый пережил возрождение внутри культуры, изначально противостоящей их творчеству.
Через три года Гордона пригласили обратно в штаб-квартиру корпорации, или, как он ее назвал, в «большое серое место». Там ему предложили занять новую, но неясную должность. Однако было кое-что, перед чем он не мог устоять: ему позволили самостоятельно придумать себе работу. Гордон принял предложение и присвоил себе неслыханное звание «Творческий парадокс».
Название, как и должность, было полностью сфабриковано. Не существовало ни должностных функций, ни критериев. Кого-то такая свобода могла испугать, но для Гордона она стала глотком свежего воздуха. Его офис превратился в пространство для идей, где он слушал чужие предложения и утверждал те, которые ему нравились.
В Hallmark начали ходить слухи, что идеи нужно нести в «Творческий парадокс». Поскольку никто не знал, какое место отдел с таким названием занимал в корпоративной иерархии, все предполагали, будто он уполномочен утверждать любую идею. Когда сотрудники слышали, что какой-то проект получил одобрение «Творческого парадокса», они боялись не соглашаться с этим. На самом деле у Гордона вообще не было никаких полномочий. «Но, – вспоминает он, – поскольку все думали, будто у меня была какая-то власть, она у меня действительно была».
Последние три из тридцати лет в Hallmark Гордон провел в «Творческом парадоксе». С таким расплывчатым названием он мог парить вокруг бюрократического беспорядка, создавая новые правила. «Это были самые полезные, плодотворные, продуктивные и веселые годы за всю мою карьеру, – сказал Гордон. – Кстати, к разговору о парадоксах».
В своей книге Гордон описывает свой опыт в Hallmark как упражнение по «вращению вокруг гигантского комка шерсти». Аналогия уместна для творцов, ограниченных окружающей их системой. С одной стороны, у всех нас есть свобода улететь на свои орбиты и освободиться от земной бюрократии. Но в конечном итоге мы можем остаться одиноки и неэффективны в нашей работе и не добиться желаемого результата.
С другой стороны, можно поступить как Гордон и максимально использовать существующие возможности, изобретать себя заново, когда система угрожает лишить нас истинного я. Процветающий художник знает, как маневрировать между этими «комками шерсти», не становясь их частью, но используя систему для эффективной работы.
В течение всей жизни на каждом шагу мы сталкиваться с новыми проблемами. Надо лишь помнить, что саморазвитие и самопознание никогда не останавливаются. Двигаясь проторенным путем, невозможно создать знаковые работы, придется постоянно бросать себе вызов и достигать новых высот. Мы не можем творить нечто великое, не продолжая создавать самих себя.
Эта работа – процесс постоянного переосмысления, требующий долгого труда. В путешествии становления нет конечной остановки. «Мы все ученики в ремесле, где никто никогда не становится мастером», – размышлял Хемингуэй.
«В конечном счете, именно креативность позволила мне добраться до Главной лиги, – сказал мне Адриан Карденас. – Но она же и лишила меня игры, потому что ее превзошла страсть к другим занятиям».
Творчество приходит к вам, а затем уходит, это повторяется снова и снова. Оно избавляет вас от обременительной системы, дает новый набор навыков и возвращает обратно, чтобы с помощью новых знаний вы подстраивали мир под себя. Именно это произошло, когда Гордон Маккензи продолжал изобретать себя заново, и каждое новое изобретение позволяло ему работать лучше, чем раньше.
Если мы хотим найти собственное творческое призвание, мы должны быть готовы последовать его примеру. Наша работа начинается с решения: сыграем ли мы роль, которую нам дали, или осознаем, что никогда не поздно обрести свое настоящее Я? Жизнь не стоит на месте; все постоянно меняется. Мы или приближаемся к истинному «я» или погружаемся в ложное «я».
В Новом Возрождении мы начинаем все сначала. Мы переизобретаем себя и создаем себя заново. Мы не застреваем на пути слишком долго, если он не соответствует нашим творческим потребностям. Наша первая работа в качестве художников – отказ от того, что нам известно о поиске нового и неизведанного. Великие художники тратят на это всю свою жизнь, никогда не застревают в одном стиле, даже если он несет богатство и славу. Мы всегда должны стремиться обновить себя на фундаменте того, что уже построили и кем стали.
Это путь, по которому сейчас движется Адриан Карденас. Сегодня спортсмен, ставший творцом, любит бейсбол больше, чем когда-либо. Но теперь это его хобби. Он учится в киношколе и развивает навыки, чтобы перенести историю родителей на большой экран. Такая возможность никогда бы не представилась, продолжи Карденас играть в бейсбол. Адриан должен был уйти от того, что уже познал, и через ряд постепенных изменений стать более верной версией самого себя.
Первый шаг в освобождении от мировоззрения голодного художника – отпустить того, кем мы себя считаем или кем должны стать, даже если понятия не имеем, что за новая личность нас ждет. Она, как бы это ни было страшно, скорее всего, лучше современной версии.
Искусство всегда находится на грани, на краю нашего дискомфорта, там и происходят истинные изменения. Никогда не поздно начать новую историю. Вы просто должны стать тем, кто вы есть, делая маленькие шаги вперед.
Голодный художник стремится быть оригинальным. Успешный художник впитывает то, что его окружает.
Не знать истории – значит всегда быть ребенком.
«Сэм и друзья» дебютировал 9 мая 1955 года, и все сразу поняли, перед ними что-то новое и оригинальное. Пятиминутный телевизионный ролик на четвертом канале с забавными куклами, воодушевленными голосами и веселыми шутками очень контрастировал с большинством шоу тех дней, довольно сдержанных. Короткие скетчи сразу завоевали любовь детей и взрослых. Премьера бросила вызов традиционным ожиданиям и шокировала зрителей, втянула их в совершенно новый мир. Никто и никогда не видел ничего подобного. Или все-таки видел?
Кукольное шоу было телевизионным дебютом студентов колледжа Джима Хенсона и Джейн Небел, своего рода тренировочной площадкой для того, что впоследствии станет «Маппетами». Кроме того, оно стало кульминацией воплощения детской мечты Джима: еще ребенком он умолял родителей купить телевизор, надеясь попасть в него. Теперь мечта сбылась. «Сэм и друзья» подарили юному художнику шанс открыть новый вид юмора миру, готовому к чему-то большему, чем традиционные кукольные шоу. Джим и его партнер Джейн убедили местную сеть рискнуть и взять пару сомнительных кукловодов, не вписывающихся в традиционные шаблоны. И риск в конечном итоге окупился. К концу сезона пара зарабатывала 750 000 долларов в год, хотя Джим даже не успел закончить колледж.
Кто усомнится в том, что «Сэм и друзья» произвели фурор? Шоу сделало кукол Джима и Джейн звездами и завоевало сотни миллионов поклонников. И все началось с одной большой идеи. Вот только единственная проблема: это была не их идея. Все, что зрители видели в «Сэме и друзьях», – оригинальность, изобретательность, новаторство, – на самом деле вдохновляло Джима на протяжении 19 лет его жизни. Как и любой успешный художник, он не создавал что-то из ничего. Он крал из того, что его вдохновляло.
Историк Уилл Дюрант однажды написал: «Нет ничего нового, кроме перестановок». И даже эта цитата не нова: обратившись к Библии, мы прочитаем там, что «нет ничего нового под солнцем»[5]. То, что мы считаем оригинальным, часто оказывается просто свежим сочетанием уже существующих явлений. Особенно это актуально для творчества.
По словам исследователя Михая Чиксентмихайи, творческая работа состоит из пяти этапов: подготовка, обдумывание, проникновение, оценка и проработка. То, что мы часто называем «творчеством», на самом деле относится к последнему шагу – проработке. Она требует от вас обратить внимание на несколько факторов, в том числе на коллег и знания в вашей области. «Взаимодействуя с теми, кто вовлечен в подобные проблемы, – писал Чиксентмихайи, – можно скорректировать линию их решения, если она идет в неверном направлении, [и] отфильтровать и верно направить их идеи».
Другими словами, мы творим не в изоляции, а под влиянием окружающих. Поэтому забудьте о вспышках озарения и подобных мифах. Творчество кроется не в оригинальности, а в умении ранжировать уже имеющееся так, чтобы привнести свежий взгляд. Инновация – это в действительности итерация[6]. Мы учимся у наших предшественников и заимствуем из их трудов, чтобы создать то, что мир сможет назвать «оригинальными». Как говорил Пикассо: «Хорошие художники копируют. Великие художники воруют». По иронии судьбы, он не единственный, кому приписываются эти слова. Даже цитата о краже не так уж оригинальна.
Наша работа – это не создание чего-то из ничего. Творческая работа подразумевает объединение старых идей. Творчество – это воровство. Мы не созидаем свой путь к становлению творцом, мы крадем его. «Вы должны воровать, – сказал однажды актер Майкл Кейн. – Воровать все, что видите».
Сегодня открываются бесчисленные возможности заимствовать у тех, кто стал для нас ориентиром, – и у предшественников, и у современников. Но важнее то, как мы это делаем. Причина творческой кражи не в лени или недисциплинированности.
На самом деле все наоборот. Лучшие художники крадут, но делают это элегантно. Они заимствуют идеи из многих источников и упорядочивают их новыми и интересными способами. Вы должны так хорошо знать свое ремесло, чтобы опираться на работу предшественников и дополнять ею свой труд.
Именно этим занимался Джим Хенсон, когда дебютировал на телевидении. Он сделал свою домашнюю работу. Все им предложенное существовало раньше в тех или иных формах, однако никто не объединял их подобным образом. Джим украл у великих предшественников, но сделал их работу лучше. Зрители «Сэма и друзей» были очарованы тем, что, как им казалось, показывали впервые. Они поверили, что именно новизна сделала шоу успешным. Но основную роль здесь сыграла оригинальность Джима, его способность заимствовать из нескольких источников и объединять их во что-то чудесное.
У кого заимствовал Джим Хенсон? Честно говоря, у всех. Куклы достались ему от бабушки, Сары Браун, чьим навыкам шитья в доме Хенсонов не было равных. Ее пример вдохновил Джима взять в руки иголку с нитками еще в раннем возрасте, и этот бесценный навык позволил ему в дальнейшем превращать любой кусок ткани в живое существо.
Искусство кукловодства он перенял у Берра Тилстрома, создателя «Кукол, Фрэна и Олли»[7]. Тилстром завоевал любовь детей и взрослых выступлениями, где скрывал за занавеской свои движения, пока куклы разыгрывали сценки. Идея была проста, и именно ее Джим позаимствовал. Позже он выразит Тилстрому благодарность за вклад в развитие кукольных шоу на телевидении.
Ну а странное чувство юмора досталось ему от матери, Бетти, чье остроумие наполняло смехом весь дом. Если она наливала сыновьям стакан молока и просила сказать, когда остановиться, то не останавливалась, пока не прозвучит… буквально «когда». Комиксы про Пого[8] научили Джима тому, что комедия может быть одновременно беззаботной и серьезной.
Уникальные ракурсы камер были позаимствованы у Эрни Ковача[9], невозмутимого комика с интуитивным пониманием того, как снимать для телевидения. Поскольку режиссеры тогда только начинали осваивать новую рабочую среду, Ковач опередил их: он создавал картинку в первую очередь для телезрителей, а не для кинотеатра. У Ковача Джим узнал, что нужно смотреть в камеру, чтобы проникнуть в мир вашей аудитории и адаптировать для нее свое выступление.
Все это впитало творение Джима Хенсона. Он не изобрел что-то новое, а использовал уже существующее. Конечно, мы все хотим быть оригинальными – никто не желает получить в свой адрес обвинения в плагиате. Но если голодный художник беспокоится о своей уникальности, успешный знает, что именно за счет кражи появляется великое искусство.
Это и есть Правило творческого воровства, которое гласит: величие зависит не от одной гениальной идеи или открытия. Величие – результат заимствования результатов чужих трудов и их развития. Мы крадем наш путь к величию.
Такой подход был не просто разумным выбором для творческих начинаний Джима и Джейн – он также стал устойчивой бизнес-стратегией. «Сэм и друзья» получили достаточно внимания, чтобы привлечь крупных рекламодателей. Вскоре такие крупные бренды, как Wilkins Coffee и Esskay Meats, выстроились в очередь, чтобы заплатить за новомодный и кричащий юмор.
В одном ролике две куклы говорят о кофе Wilkins. В кратком скетче веселый Уилкинс спрашивает своего друга, запрыгнет ли он в поезд кофе Wilkins. Его ворчливый собеседник Вонткинс отвечает: «Никогда!» – и тот самый поезд моментально сбивает его. Такие простые сценки зарабатывали для кукольного дуэта достаточно денег, чтобы эта небольшая подработка вскоре стала основным занятием.
Оказывается, воровать действительно стоит, если делать это правильно.
В том, что делали Джим и Джейн, не было ничего нечестного или незаконного. Подобное заимствование идей – «воровство», которое успешные художники практиковали веками. И вам тоже придется делать так, если вы хотите, чтобы ваше искусство достигло успеха.
Существует старый ирландский миф о монахе VI века по имени Колумба, который крадет рукопись у аббата для создания копии. Когда аббат обнаруживает кражу, то требует, чтобы молодой монах вернул и переписанный экземпляр.
Колумба отказывается, дело передают королю, приказывающему монаху вернуть требуемое. Это постановление гневит монаха, сгоряча он все рассказывает своему отцу, также оказавшемуся королем. Следует битва, где аббат погибает, а молодой монах потом страдает от чувства вины. Его изгоняют из Ирландии вместе с двенадцатью спутниками, и он живет в изгнании на Айоне – небольшом острове у побережья Шотландии.
Колумба проводит на Айоне остаток своих дней, миссионерствуя, каясь и продолжая делать то, что вынудило его покинуть родину, – копировать древние документы. Вскоре Айона становится центром кельтского христианства и пристанищем западной культуры. Остров будет одним из немногих мест, где искусство и культура сохранятся в Темные века.
Скопировав документы, Колумба и его монахи сохранили их для потомков и таким образом спасли западную культуру от почти полного уничтожения. Но как они это сделали? Переписывали рукописи, унаследованные от римлян. Римляне, в свою очередь, позаимствовали бо́льшую часть своей культуры и искусства у греков. А греки, конечно, крали друг у друга – Спарта у Афин и наоборот. И так далее. Вот как создается культура: вы копируете то, что было до вас, и берете за основу. А затем улучшаете.
Есть секрет, известный каждому профессиональному художнику, но не любителям: оригинальность переоценена. Самые креативные умы в мире не особо креативны; а просто хороши в аранжировке. Для этого они тщательно изучают предмет, а потом крадут. Да, прежде чем стать художником, вы должны побыть вором. Но еще раньше нужно сделаться учеником.
Карьера Микеланджело началась с мошенничества. Арт-дилер пришел к нему с просьбой создать статую и искусственно ее состарить. Целью было выдать произведение за античный оригинал и продать кардиналу Раффаэлю Риарио, внучатому племяннику папы Сикста IV и заядлому коллекционеру древностей. В то время подобные работы появлялись по всей Италии, это был стратегически разумный шаг: нанять талантливого скульптора, создать якобы античную статую, состарить и продать по самой высокой цене.
Уловка сработала, по крайней мере на некоторое время. Кардинал купил статую, добавив ее в свою коллекцию; но обман вскоре раскрылся. Риарио обнаружил, что скульптура поддельная, и вернул ее дилеру. Однако дальше произошло нечто удивительное. Коллекционер древностей сам нанял Микеланджело, став первым покровителем художника в Риме. Кардинал был не возмущен обманом, а впечатлен.
В эпоху Возрождения новичков учили копировать работы мастеров настолько точно, что копии становились неотличимы от оригиналов. Способность воспроизводить работы предшественников не считалась постыдной – она являлась предметом гордости. По словам писателя Ноа Чарни[10], это был «признак способностей, а не двуличия». Поэтому воссоздание молодым Микеланджело произведения римской старины и успешная продажа коллекционеру только упрочили его репутацию. Лучше обратиться к великим, чем пытаться быть оригинальным. Он украл из прошлого, чтобы создать настоящее, и подделка принесла не только ценного покровителя, но и репутацию великого художника.
Микеланджело понадобилось огромное терпение, чтобы изучить работы предшественников, а затем точно их подделать. Сегодня такой дисциплины почти нет. Мы слишком нетерпеливы, слишком хотим показать миру, что у нас есть, слишком жалеем времени на изучение основ ремесла. Мы рвемся создавать шедевры и строить репутацию, а не скучать на учебе. Изучение требует смирения, ученического настроя. Но факт остается фактом: если вы хотите стать великим, вы должны приложить к этому усилия.
Способность копировать чужие работы не была редкостью и до Микеланджело. Само Возрождение – подделка, ставшая возможной благодаря повторному открытию древнеримской архитектуры и произведений искусства, скульптур, которые считались потерянными в Темные века. Великие художники того времени грабили своих предшественников, воссоздавая греческие и римские художественные формы, ориентируя их на запросы своего времени. Взяв прошлое за основу, они улучшили его и открыли новую страницу в истории искусства.
Мы живем в мире, которого не заслуживаем, в эпоху, ставшую результатом напряженной работы предыдущих поколений. Это верно для каждого времени, но особенно актуально сегодня, когда в нашем распоряжении так много ресурсов и инструментов. Микеланджело и его современники смущались подобным образом, богатея в эпоху Возрождения. Но они не просто пассивно воспринимали полученные возможности; они использовали и узнавали их лучше. Художники изучали работы учителей, осваивали техники, копировали старые произведения и перестраивали их, чтобы создать что-то новое.
То же самое происходит с нами и сейчас, в Новом Возрождении. Если мы хотим создать работу, которая выдержит испытание временем, мы обязаны уважать полученное наследие. Мы должны стать студентами, прежде чем рваться в мастера.
Вы не только должны красть у мастеров, живших столетия назад, но также можете копировать своих современников. Так и поступила Твайла Тарп. С 1965 года Тарп практикует и преподает искусство танца. За пятидесятилетнюю карьеру она поставила более 130 танцев для Балета Джоффри, Нью-Йорк Сити балета, Балета Парижской Оперы, Лондонского Королевского балета, Американского театра балета и ее собственного ансамбля, получила две премии «Эмми», премию «Тони» и стипендию Мак-Артура. Сегодня она считается одним из ведущих хореографов Америки.
Звучит как жизнь творческого гения, но вы еще не все знаете. В 2003 году Тарп призналась в книге «Привычка к творчеству», что она не так оригинальна, как думают люди. На самом деле она вор. Все, что преподает Тарп, так или иначе скопировано у других.
Когда Твайла начала танцевать в Нью-Йорке, она решила изучить каждого выступающего на тот момент великого танцора. Танцовщица создала свой образ в опоре на профессионалов, заучивая то, что было по силам, копируя каждое движение. «Я будто стояла позади них в классе, – рассказала она, – копируя, следуя буквально по их стопам. Их техника, стиль и ритм впечатались в мои мышцы».
Тарп понимала: оттачивание танцевальных навыков начнется не с оригинальной техники, а с подражания. Она повторяла за великими и после долгих лет обучения создала стиль, принадлежавший только ей – по крайней мере, так решили зрители. «Такова сила мышечной памяти, – пишет Твайла, – которая открывает вам путь к подлинному творению через простое воссоздание». Авторитет в определенной области приходит за счет овладение техниками более опытных людей. Через какое-то время рождается ваш собственный стиль.
Писатели поступают подобным образом, дословно крадя слова любимых авторов. Хантер С. Томпсон поступил так с работой своего кумира Ф. Скотта Фицджеральда, делая пометки прямо на страницах «Великого Гэтсби», чтобы понять, «каково было так писать». Он признался в интервью, что множество слов и фраз украл из Библии: ему понравилось, как они звучат. Великие художники не пытаются быть оригинальными, а копируют работы как мастеров прошлого, так и современников – слово за словом, удар за ударом они подражают тому, чем восхищаются, пока эти техники не становятся для них привычными. «Навык запоминается в действии, – сказала Твайла Тарп. – Мы творим через копирование, и постепенно навык встраивается в нашу память».
Когда я начал карьеру писателя, то хотел найти свой голос. Однако всякий раз, пытаясь овладеть тем, что полагал собственным стилем, терпел поражение. В написанном мной неизбежно звучали голоса всех когда-либо прочитанных книг. Долгое время я думал: у настоящих писателей все происходит по-другому. Должно быть, они уже рождаются с талантом, неким стилем, который просто рвется на страницы. Оказывается, все не так. Мы находим свой голос, подражая голосам других.
Мы все заимствуем у кого-то идеи. Как писал Остин Клеон: «Хороший художник понимает: ничто не возникает ниоткуда. Вся творческая работа строится на ранее созданном. Нет ничего полностью оригинального». Когда мы крадем, в конечном итоге мы создаем наш собственный стиль. Итак, творческая кража становится подарком, который мы сперва получаем, а затем возвращаем миру. Такой вид кражи показывает, как художник запечатлел величие предшественников для себя и своей аудитории. Это подарок всем свидетелям наших трудов.
Твайла Тарп воплощает важную истину о творчестве. Вы художник не потому, что крадете. Вы крадете, потому что вы художник. Танцовщица совершенствовала работу других, так как должна была творить. Интуитивно она понимала, что еще не умела этого. В результате Твайла училась, потом практиковалась и в конце концов создала то, чего мир никогда не видел. Совершенно иначе поступила бы настоящая воровка, банальная карьеристка, неспособная правильно использовать чужие труды для создания собственной работы.
Разница между художницей и подражательницей состоит в том, что первая основывается на изученной работе, а вторая только подражает ей. Да, мы все начинаем с того, что сделали другие, но освоившие ремесло на этом не останавливаются. Они продолжают копировать, пока не усвоят методы до мозга костей. Тогда и только тогда вы сможете создать то, что мир назовет «оригинальным».
Конечно, есть моральные риски, надо следить за тем, чтобы концепция творческого воровства применялась верно. В какой-то момент другой человек может прийти, схватить вашу работу и попытаться выдать ее за свою. Но это не творчество. Это трусость. Как создать что-то значимое и оригинальное, не будучи подражателем? Существует кодекс поведения, которому следует каждый преуспевающий художник, – право украсть. И было бы мудро следовать ему.
Творчество требует пристального взгляда на качественную работу. Заметить совершенство, которое стоит украсть, не так-то просто. Мы должны найти правильные примеры, раздвигающие границы возможностей ремесла, настоящих мастеров. Именно этим занимался Джим Хенсон, часами просиживая перед телевизором, наблюдая за комиками и марионетками параллельно с чтением комиксов и шитьем. Именно это делала Твайла Тарп, подражая движениям знаменитых танцоров.
Учитесь и заимствуйте у тех, кто вас вдохновляет, но не забывайте благодарить их. Пусть ваши кумиры знают, как много они для вас сделали. Помогите им понять ваш мотив, не выдавайте чужую работу за свою. И как можно больше цитируйте источники, воздавая почести тем, кому следует. Это не дискредитирует вас. Скорее всего, это расположит к вам и ваших кумиров, и аудиторию. Как и Микеланджело, показав свою способность копировать чужую работу, вы докажете, что выполнили домашнее задание.
Когда вы крадете, не занимайтесь бездумным копированием. Как только освоите ремесло, преподнесите то, что вас вдохновило, по-новому. Отбирайте, прежде чем создавать. Если вы справитесь, то не будете просто заимствовать чужую работу, выдавая за свою. Вы будете основываться на ней, чтобы улучшить.
Множество творческих людей пропало, пытаясь отыскать оригинальность, но так и не создав ничего существенного. Не так работает успешный художник. Когда «Сэм и друзья» вышли в эфир в последний раз в 1961 году, Джим и Джейн Хенсон, уже поженившиеся, прекрасно осознавали свое будущее. Их карьера будет наполнена новыми, более смелыми идеями – «Маппетами», «Улицей Сезам», «Скалой Фрэгглов» – и творческим наследием для будущих поколений. Скоро супруги станут заполнять мир развлечений, из которого они так свободно заимствовали много лет назад. Теперь они перестанут воровать; придет их время быть ограбленными. Из-за того что Джим и Джейн осмеливались не быть оригинальными и основывались на чужой работе в поисках новых способов, мир не забудет их трудов.
Правильный креативный процесс завершается чем-то крайне интересным, и теперь другие вынуждены воровать у вас. Вот как легко понять, что работа сделана: вы уже не вор, а ограбленный. Творчество начинается с воровства, но им не заканчивается.
Голодный художник верит, что таланта достаточно. Успешный художник учится у мастеров.
Сколь важно научиться рано.
Как и многие, Тиа Линк поступила в колледж без особых планов на будущее. Большинство ее друзей собиралось на казавшийся перспективным юридический факультет. Они говорили, что диплом – универсален, получив его, можешь стать кем угодно. «Все оказалось совсем не так, – вспоминает она. – Вы сможете стать… юристом».
Тем не менее девушка последовала совету друзей и поступила на юридический в Стэнфорд. Получив образование, Тиа устроилась в крупную фирму, но уже вскоре работа стала ее утомлять. Девушка взяла небольшой отпуск, чтобы отправиться в путешествие, а после начать новую карьеру – какую угодно, только не связанную с юриспруденцией. Тиа еще не догадывалась, что первая карьера лишь готовила ее к дальнейшему. И что этот опыт очень пригодится в ближайшем будущем.
Покончив с путешествиями, Тиа снова оказалась в юриспруденции: она устроилась в юридическую фирму высокочастотного трейдинга на Уолл-стрит. Именно там она встретила своего второго мужа Бена, к которому ушла от первого супруга, но и новый брак вскоре начал разрушаться. В этот момент молодая юристка решила оглянуться на свою жизнь и попытаться понять, какова ее роль в происходящем и почему каждый день она была так «отчаянно несчастна». Работа не радовала, и Тиа возвращалась домой, ожидая счастья от увядающих отношений. Ничего не получалось. Ничего.
У девушки была давняя мечта – стать актрисой. В детстве Тиа нравилось выступать, а работа любимых артистов в фильмах трогала настолько, что девочка мечтала оказаться на их месте и воздействовать на зрителей с той же силой.
«Я понятия не имела, получится ли у меня, – сказала она. – Я даже не понимала, привлекает ли это меня».
И все же надо было попробовать. Просто ради интереса Тиа сходила на пару уроков актерского мастерства: ведь необходимо понять, что они из себя представляют.
Девушка влюбилась с первого же занятия. «Именно здесь я должна была быть», – сказала она.
Все начало обретать смысл. Тиа вовсе не готовилась стать юристом. Юридический факультет был ступенью к совершенно иному, не связанному с этой профессией призванию. Сама того не осознавая, Тиа готовилась стать актрисой. И сейчас она взялась за воплощение мечты, о которой раньше даже не подозревала.
«Многое из прошлого опыта помогло мне достичь успеха, – сказала она. – Юристы понимают, что все вокруг притворяются. Поэтому я научилась изображать уверенность».
Стать актрисой оказалось совсем не просто. Тиа так долго работала в построенном на логике и расчете мире, ей было трудно снова начать мечтать. Вспоминалось все, что когда-либо было рассказано о творческих профессиях. В первую очередь: здесь невозможно добиться успеха. Внутренний голос продолжал говорить: «Ты с ума сошла, если думаешь, будто способна на это. Ты слишком старая, чтобы начать с нуля».
Но правда заключалась в том, что ее обучение началось уже тогда, когда девушка решила стать артисткой. Она уже встала на этот путь. Нужно было лишь сделать следующий шаг.
В тяге Тиа к изучению актерского мастерства было мало логики: она не знала, что делать дальше. «Ты уверена, что хочешь этим заниматься?» – продолжала она спрашивать себя.
В этот самый момент она могла или пойти ва-банк, захваченная безумной идеей, или поддаться страху и оцепенеть. К счастью, ничего из этого не произошло. Тиа, не торопясь, строила путь к своей мечте, в течение пары лет играя сразу две роли: актрисы и юриста.
Неформальное ученичество она разработала сама. Все началось постепенно: можно ходить на прослушивания, продолжая заниматься юридической практикой. Но чем чаще она играла, тем больше ей это нравилось и тем легче давалось.
Когда я говорил с Тиа, она была в Нью-Йорке, как раз после репетиции. Сегодня она профессиональная актриса: только в прошлом году вышло 15 фильмов с ее участием, это до сих пор ее поражает.
«Мне и по сей день кажется безумной мысль, – сказала Тиа, – что я актриса и это мое главное дело. Ведь работа обычно не такая, мне слишком хорошо и весело».
К этому ее привели не какая-то грандиозная мечта, а постепенные и уверенные действия в верном направлении. Она поняла, как быть ученицей.
Когда мы думаем об успехах в творчестве, мы склонны к крайностям. Вы либо «делаете это», либо нет. Вы либо «пробуете, и все получается», либо нет. Однако реальность немного сложнее.
Мы любим восхищаться «большим прорывом» – замечательным моментом, когда звезды выстраиваются в линию и по счастливой случайности направляются к вам, чтобы одарить мгновенным успехом. Мы ждем таких моментов, и ждем долго. Но есть одна загвоздка: «большой прорыв» – это миф.
Конечно, в какой-то момент нам всем может повезти, но удача – штука непостоянная, и повторить ее почти невозможно. Когда наступает момент удачи, мы можем принять его, но не стоит специально ждать этого. Творческий успех гораздо чаще рождается из упорного труда и настойчивости. Голодные художники живут в ожидании «больших прорывов». Успешные художники учатся ремеслу.
Именно так, пусть и неосознанно, поступала Тиа Линк, когда связала образование и работу с юриспруденцией. Она обучалась искусству учиться, что сложно по определению. Поэтому лишь немногие готовы это терпеть.
Как сказала Тиа: «Трудовая этика, безусловно, помогает. Существует мнение об актерах, будто они ленивы и просто сидят в ожидании ролей. Но могу сказать вам: я работаю больше, чем когда-либо».
Что делает ученик? Все, что потребуется. Стать учеником – это выбор, отношение, которое вы начинаете практиковать прямо сейчас. Отличительные черты хорошего ученика – терпение, настойчивость и скромность.
Вы терпеливы, потому что вы понимаете: звездный час не наступит сегодня, но если продолжить работу, то в конечном итоге станет виден результат.
Вы настойчивы, потому что знаете: будет нелегко, и фортуна не на вашей стороне. Но если вы продолжите идти, то оставите позади большинство тех, кто уволился после первых неприятностей.
Вы скромны, потому что осознаете, как много вам еще предстоит пройти. Такое отношение привлечет внимание мастеров, которые захотят вложиться в вас и увидеть ваш успех.
Ученики не просто не сдаются – они делают то, что остальные делать не готовы. Это тяжелая, неблагодарная работа, но, если принять ее, в конце концов будет лучше. Как только мы начнем думать, будто заслуживаем успеха, – он ускользнет от нас.
Нельзя ждать счастливого случая. Все время необходимо учиться. Удача может отвернуться, но навыки и готовность продолжать путь не позволят остановиться.
Ученичество протекает в разных формах, однако одно неизменно: его не избежать. Вы не станете великими просто так. Здесь нужна помощь. Миру больше не нужны любители, проповедующие идеологию «притворяйся, пока это не станет правдой». Нам требуется больше мастеров. Су-шеф, практикующийся десятки лет, прежде чем открыть собственный ресторан. Гольфист, который терпит тысячи часов, таская клюшки за других игроков. Музыкант, обучающийся у поп-звезды долгие годы. Это не так весело, но бесценно для вашего будущего. Мы всегда должны практиковаться, повышать квалификацию.
Прежде чем стать мастерами, придется побыть учениками.
Когда юный Микеланджело подошел к Доменико Гирландайо – известному флорентийскому художнику, – наверняка у него ком стоял в горле. Ведь Микеланджело был обыкновенным подростком и собирался попросить одного из самых модных художников Флоренции стать его учителем. Кроме того, отец мальчика Лодовико давил на своего сына, требуя кормить семью.
Наверняка это был памятный момент для обоих. Микеланджело шел к Гирландайо со смешанным чувством страха и уважения. Многие юные флорентийцы удостаивались встречи с этим человеком, но мальчик хотел большего. Как гласит история, он осмелился не просто попроситься в ученики, но и хотел получать оплату за свою работу.
Это было возмутительно. В эпоху Возрождения ученики не получали никаких выплат. Более того, в отдельных случаях они сами оплачивали путь к образованию и новым возможностям. Любой из мастерской Гирландайо, ставший свидетелем разговора, наверняка смотрел на Микельанджело с ужасом в глазах. Мы не знаем, каким было первое впечатление мастера – возмущение или веселье. Но он удивил всех, возможно, и самого юношу, объявив о готовности принять предложение.
Микеланджело помогал Гирландайо во всем. В студии он развил новые навыки – возможно, не менее важные, чем непосредственно связанные с его профессией. Он узнал, что значит быть художником такого уровня: ознакомился с особенностями управления студией, руководством учениками, динамикой взаимодействий с покровителями. Бо́льшую часть ученичества составляет наблюдение, слушание и присутствие в процессе. Так вы получаете опыт и пропускаете его через себя.
Что чувствовал Гирландайо, глядя на Микеланджело? Молодой человек выделялся из остальной части группы. Он был на год или два старше других учеников. Кроме того, Гирландайо платил ему! Каждый раз, когда он давал мальчику задание или видел, как тот ходит по студии, то, должно быть, думал: вот тот самый парень, у которого хватило смелости спросить.
Гирландайо предоставил Микеланджело доступ к своим рисункам и картинам, чтобы он мог копировать их и изучать технику мастера. И это не удивительно! Вы бы не уделяли внимание ученику, который явно был достаточно смелым и способным, чтобы обойти всех своих сверстников? Разве легко игнорировать такого студента? Когда Гирландайо увидел копии собственных работ, мастер отметил, что они не хуже оригиналов. Но как такое было возможно, если раньше Микеланджело никогда не учился?
Ученичество начинается с вашего решения. Микеланджело тренировался задолго до того, как вошел в мастерскую Гирландайо. Он не ждал «большого прорыва», он делал свое дело. А значит, с самого раннего детства учился у всех, у кого мог. Микеланджело хотел быть художником и не мог стать великим просто так, каким бы талантливым ни был. Никакое количество природных способностей не сравнится с усердной тренировкой. У него были родственники, работающие в карьерах, поэтому он получил возможность познакомиться с камнем как материалом. Этот навык стал для него бесценным. Молодой художник учился везде, где мог.
С момента начала обучения Микеланджело у Гирландайо прошел год, и покровитель Лоренцо Медичи попросил мастера выдвинуть двух студентов, которых можно было назначить художниками во дворец. Кто мог прийти ему на ум, если не дерзкий юноша, обладающий смелостью спрашивать и умением действовать? Микеланджело недолго пробыл с мастером, но это время не прошло зря и в итоге помогло стать самым выдающимся творцом Флоренции.
Когда Микеланджело переехал в дом Медичи, он учился у Бертольдо ди Джованни – преемника великого Донателло. Молодой художник оказался в выдающейся компании. Лоренцо Медичи регулярно устраивал ужины, на которых присутствовали видные общественные деятели, например Никколо Макиавелли. И снова Микеланджело стал студентом, впитывая каждый урок и применяя его к своему искусству.
Конечно, нельзя недооценивать важность овладения непосредственными навыками. Но умения недостаточно, чтобы завоевать внимание великих, – надо стать обучаемым, демонстрируя не только способности, но и потенциал.
Смелость здесь проявляется не только в просьбе стать учеником, но в готовности сделать все необходимое.
Быть учеником – не значит просто выполнять задания. Надо быть достаточно усердным, чтобы серьезно относиться к работе и продолжать расти. Выделиться из толпы вам поможет не только смелость просить о помощи, но и смирение, чтобы учиться и действовать.
В эпоху Возрождения традиционное обучение длилось около десяти лет. Семь лет шло обучение непосредственно у мастера. На следующие три года ученик становился подмастерьем, доказывая миру, на что он способен.
Это совсем не похоже на стандартные летние стажировки современных студентов.
Стоит отметить, и тогда лишь немногие достигали уровня мастера. Успех в конечном итоге сводился к двум факторам: кто помогал ученикам и насколько усердно они трудились. Работа под началом хорошего учителя давала преимущество: он помогал найти связи, необходимые для достижения цели. Но если с мастером не повезло или ученики недостаточно потрудились, они оказывались в трудном положении. Впоследствии упорство окупается.
Однако это было давно. Как ученичество работает сегодня, если вообще работает? Во-первых, оно куда менее формально, чем раньше. Но не стоит заблуждаться: ученичество все еще живо, хотя и приобрело новые формы.
Первый шаг в ученичестве – найти мастера, у которого стоит учиться. Когда вы найдете таких людей, изучите их произведения максимально тщательно. Прочитайте все написанное, посмотрите все созданное, купите все, что они продают. Ваша цель – ознакомиться с их работой.
Затем действуйте в точности так, как они говорят. Следуйте их советам, принимайте их принципы, методы. Сначала поступайте так без их ведома. Делайте все возможное, чтобы смоделировать собственные навыки. Изучите стиль учителя настолько хорошо, чтобы поразить его, и не бойтесь демонстрировать мастерство. Скорее всего, это покажется мастеру милым и привлечет его, возможно, он захочет посодействовать.
Именно тогда нужно просить помощи, участия, совета. Не ранее. Сначала изучите весь материал, а затем попросите помощи. Не выведывайте их секреты. Покажите, что вы сделали домашнюю работу, усвоили, что можно эффективно использовать, и теперь хотите большего.
Именно так поступил Микеланджело: проявил себя как достойный ученик, приумножающий вклад Гирландайо в историю. Так поступают хорошие студенты. Прославившись, вы отстаиваете работы своих учителей, продвигая все, что они создали. Вы воплощаете это в жизнь и транслируете миру, лишний раз укрепляя репутацию мастера.
Тиа Линк провела три года на нелюбимой работе, чтобы иметь возможность осваивать любимое ремесло. Это действительно требует времени, если же мы пытаемся ускорить процесс, то лишь пропускаем ценные уроки.
Несмотря на все плюсы ученичества, оно не должно затягиваться навечно. В какой-то момент придется самостоятельно закончить обучение. Сделайте это, иначе никогда не создадите ничего оригинального. Навсегда останетесь на вторых ролях и потеряете инициативу. Кроме того, ученикам обычно не платят много (если вообще платят), поэтому вы можете в буквальном смысле голодать.
Однажды наступает момент, когда все планирование, вся подготовка уже не подводят вас к следующему шагу, когда для достижения успеха вы должны будете серьезно подойти к своей работе. Если вас зовут на следующий уровень, отвечайте соответствующе. Возможно, вы придете в отчаяние, как Тиа Линк, когда она была почти готова оставить юридическую карьеру и стать актрисой: «60 % меня испытывали восторг из-за того, что наконец следуют своей мечте, 10 % чувствовали облегчение, что покинут юридическую практику, 20 % ужасались из-за ошибки, которую совершают, а 10 % волновались, что останутся в нищете!»
Как же она поступила? Ушла с работы без оглядки? Вовсе нет. Это было бы глупо. Тиа сделала кое-что получше – то, что всем придется сделать. Она стала ученицей и следовала за мечтой, еще три года оставаясь на постоянной работе.
Когда вы понимаете, что ваша карьера – не дело всей вашей жизни, то испытываете отчаяние.
Мы склонны рассматривать отчаяние как порок, как то, чего следует избегать. Когда кто-то рядом в отчаянии, это заразительно и отталкивает нас. Но есть и другой вид отчаяния, будто бы говорящий: «Если так не получается, я найду другой путь». И такое чувство превращается в страсть – мощный инструмент, если он направлен на правильную цель. Когда такой момент настанет, спросите себя: завершил ли я уже ученичество?
Когда Тиа Линк, юрист-актриса, наконец бросила свою работу, у нее не было ответов на все вопросы. Но она знала: пора двигаться дальше. Когда девушка рассказала своему боссу о желании быть только актрисой, то заверила его, что останется до тех пор, пока все окончательно не сложится. Но долго оставаться в неопределенности она не могла, потому что «пора было начать жить».
«Юридическая» часть ее обучения закончилась, и теперь пришло время стать профессионалкой в актерском мастерстве. Работа, порой мучительная для Тиа, была своеобразной формой обучения. Все годы юридической практики готовили к тому, что должно было случиться. И только в этот переходный период Тиа поняла, что все это время тренировалась с мастерами. Теперь она готова стать им сама.
Тиа ушла с работы прямо перед своим тридцать пятым днем рождения. В первый год работы актрисой она снялась как минимум в пяти рекламных роликах, полнометражном кино, трех короткометражных фильмах и приступила к новым занятиям.
«Я чувствую себя легче, – сказала она мне по телефону между прослушиваниями. – Чувствую себя счастливее. Я больше не поглядываю на телефон с боязнью увидеть очередное письмо с работы. Это самое большое изменение: с каждой секундой тревога уходит».
Выбор Тиа удивил всех в семье, включая ее саму. «Я никогда не считала себя творческим человеком», – призналась она. Долгие годы девушка занималась законами, потому что это казалось надежным.
«Я бы с удовольствием ушла раньше, – сказала она, – но не знала, куда уходить. Наше общество на самом деле не создано для того, чтобы давать людям возможность исследовать новое, оставаясь в безопасности, и позволять говорить без чувства осуждения или страха: «Я просто хотел бы попробовать что-то новое».
Когда я спросил Тиа, как она поняла, что пришло подходящее время стать актрисой, та ответила: «Не существует подходящего времени. Просто “за” перевесили “против”».
Это вдохновляющая история, но не такая традиционная, к каким мы привыкли. Скорее рассказ Тиа Линк – о неосознанном ученичестве, включающем годы стараний, репетиций допоздна и возвращений к обычной работе ранним утром. Конечно, этот режим был не навсегда, но от этого не легче. Что-то волшебное скрывалось в том времени. Тиа прошла через типичное ученичество. И вам не стоит ожидать чего-то меньшего в вашем собственном творческом путешествии.