Когда позади щелкнул замок, мне будто кусок льда положили на грудь, и сердце ударилось об него и забилось глухо. Вошедший не включил свет – не было нужды, эти звери прекрасно видят и так. Только сейчас я почувствовала в своей комнате чуждый тяжелый и пряный запах в сплетении дорогого мужского парфюма. Так устала, что хотелось быстрее завалиться в кровать. И ведь свет тоже не додумалась включить – зачем? А теперь, когда глаза привыкли к темноте, увидела и небольшой чемодан у комода, и пальто, брошенное через кресло.
Мужчина замер в нескольких шагах от двери, сложив руки в карманы брюк дорогого костюма и молча уставился на меня. Казалось бы, что проще – объяснить, что это моя спальня, что брат-козел специально подстроил нам это соседство. Но что-то подсказывало – с Рэмом Арджиевым таких случайностей не происходит. Весь вечер я контролировала каждый вдох в его присутствии, слишком хорошо представляя, какая власть и возможности в его распоряжении…
Будь он человеком, его все равно стоило опасаться. Но он им не был. Его мрачный внимательный взгляд – острый, как нож, будто полосовал кожу, а редкие слова будоражили каждый волосок на теле. Иногда я жалела, что знала о полузверях так много – работа обязывала, и такую свою реакцию на него могла точно объяснить: Рэм положил на меня глаз. Почему – планировала выяснить, но не таким образом, оказавшись в постели, предназначенной сегодня ему. В большом доме достаточно комнат, чтобы размещать гостей, но брат выбрал для Арджиева мою. Подонок. Устроил мне ловушку, и я в нее угодила, потеряв бдительность.
Медленно села, прекрасно зная, что он слышит и чувствует мой страх, слышит стук сердца…
– Простите, это всегда была моя комната, – спустила я ноги с кровати и поднялась. До чертиков хотелось еще и пуститься бегом к двери, но я только облизала пересохшие губы, отвлекаясь от паники. – Меня не предупредили, что она кем-то занята…
– Он тебя продал, – опасно громыхнуло в моей вселенной в исполнении низкого, немного хриплого голоса.
Я тяжело сглотнула, лихорадочно соображая:
– Ну вы же не животное, чтобы покупать живого человека, – попыталась улыбнуться.
– Изящная попытка, – усмехнулся он.
Впервые на моей памяти. Это обнадеживало. Но пока все складывалось плохо – Рэм весь вечер ставил мои нервы на дыбы не просто так. Решил, что я – его?
То, что мой брат вообще имел дела с кем-то из полу-зверей, само по себе невероятно. Но это, скорее, из-за авантюризма, а не от большого ума. Странно, что Рэм это сотрудничество допустил. Да и откровенно было плевать. Не мое дело, кто и где брату переломает шею. И ведь твердо была намерена избегать таких его празднеств, но исключением стало сегодня – юбилей. Донни стукнуло тридцать, и ему удалось затащить меня в дом родителей на празднество, надавив на совесть. Теперь понятно, зачем. Добраться бы до его рожи – расцарапала бы вдрызг. Но у меня проблема гораздо серьезней.
– Я еще не согласился, – придавил он меня взглядом к окну, в которое я уперлась лопатками.
От него вряд ли укрылось, что я поглядываю на дверь. Теперь, когда он стоял сбоку, путь через кровать открыт, а я плохо представлял Рэма, делающего резкие движения просто так. Нет, этот будет все просчитывать, каждое его слово – хорошо взвешенный клинок, каждое действие – ход в опасной игре. И если он здесь спокойно стоит, бежать мне некуда.
– Простите, но я не буду уговаривать. Мне плевать на ваши договоренности.
– Мне плевать, что тебе плевать, – кривил он уголки губ.
– Возьмешь силой? – вздернула я бровь. – Такую сверкающую белоснежную репутацию вряд ли стоит портить, не находишь? Не думаю, что стою такого риска.
– Ты думаешь, я ко всему в жизни по красной дорожке прошел? В этом крыле нет никого – можешь побегать-проверить. – Он повел рукой в приглашающем жесте. – Никто не узнает, куда ты делась и почему…
А вот теперь мне стало по-настоящему страшно, а в его глазах зажегся интерес. Но не тот безумный, который я иногда встречала у тех, кого приходилось изучать в центре. Рэм психом не был.
– Может, договоримся? – Я будто наугад выбирала карточки с вариантами развития событий. Где-то может и была та самая, которая вывела бы меня из этого стечения обстоятельств, но я ее не находила.
– Обязательно, – и он снял пиджак и бросил его на комод. – Ты – умная женщина, много знаешь о таких, как я.
– И какие варианты?
– Получить удовольствие, – и он взялся за пуговицы рубашки.
– В обрисованных тобой границах опустевшего крыла? – голос дрожал.
– Забудь о границах. Я сегодня беру то, что мне принадлежит .
– Зачем я тебе? – только больше запутывалась я.
– Хочу тебя, – и он сдернул рубашку с плеч. – Ты же уже все решила для себя, пометила флажком весь мир и дала всему определение. У тебя на лице написано, как ненавидишь таких, как я, винишь во всем, мечтаешь стереть с лица земли. Сколько бы проблем сразу исчезло, да?
– Да, – я совсем потеряла голову. – И ты не свое хочешь взять, ты просто хочешь наказать, поиздеваться…
– Это просто, – перебил он и медленно направился ко мне. – Скалиться из-за угла или через камеру наблюдения на своих подопытных. А ты попробуй в лицо… Выскажи все. Когда еще представится такая возможность?
Как же я ошибалась на его счет! Умный, злой, расчетливый, Рэм с легкостью играл выбранные роли – любой политик позавидовал бы ему. Только с чего вдруг снизошел до меня? Поиздеваться? Задеть брата? Все разом? Не верилось, что ему есть дело.
– Мало ли, кто к вам относится так же – ты собираешься наказывать в моем лице всех?
– Страшно?
Я пропустила момент, когда можно было попробовать дать деру, но большей дурой выглядеть в его глазах не хотелось. Только он сейчас решает, что со мной делать. Иллюзий, что он отпустит, не было. Я молча смотрела в его глаза, вдыхая запах, и с трудом выдерживала напор эмоций, что он вызывал. И да, мне было страшно.
– Я никогда еще не испытывал такого желания заполучить женщину, – хрипло выдохнул мне в губы.
– Давай предположу я – мой брат облажался. И ты решил его наказать через меня. Только ему на меня плевать… – шептала, потому что стоило заговорить громче, и я закричу.
– Я знаю, – кривились уголки его губ. – Ну что? Готова?
Я резко втянула воздух… и это был последний вдох, потому что в следующий пошла ко дну. Когда Рэм медленно положил руку на мое горло, меня будто парализовало. Я ведь могла его ударить, попробовать что-то сделать, но тело не слушалось. Ментальная сила полузверя надежно лишала воли, оставалось только наблюдать, как он склонился к моей шее. Кожа едва не тлела под сильными пальцами, вена бешено билась в его ладонь, а глаза закрылись сами, обостряя чувства до предела.
Когда он повел по шее носом, меня бросило в пот. Я открыла рот, пытаясь вдохнуть, но выходили лишь короткие всхлипы. А стоило Рэму слегка укусить – я вскрикнула и забилась в его руках. Он чуть сильнее сдавил горло одной рукой, вынуждая обхватить его запястье, а второй начал медленно расстегивать пуговицы на моей блузке.
– А ты дикая, – в его голосе отчетливо завибрировало звериное рычание.
Лифчик больно обжег ребра, сдаваясь зверю, и в следующий вдох он сжал мою грудь. Подбородок ошпарило укусом – зверь будто дегустировал кусок торта! Только интеллекта у меня вдруг стало столько же, сколько у этого куска – я застонала и выгнулась, то ли пытаясь сбросить его лапу, то ли сильнее в нее вжаться. И стоило податься навстречу, внутри все сорвалось с катушек. Рэм ослабил хватку на шее и переместил пальцы на скулу, проталкивая большой мне в рот.
Я знала, что они могут так действовать на женщин. Но знать и прочувствовать на себе – не одно и то же. Осознание того, что я в его лапах, не приводило в чувство вопреки здравому смыслу. Губы против воли скользили по его пальцу, но схватить его зубами не выходило. Стало страшно. Рэму ничего не стоит открутить мне голову, и никто ему слова не скажет. Он прав – люди лишь тявкали из-за угла. Но иногда попадали под жестокую расправу.
Я не хотела так же. И этим хоть немного можно было себя оправдать… пока он не швырнул меня на кровать. Но вместо того, чтобы попытаться сбежать, я испуганно смотрела на зверя. Его взгляд стал диким, темным и злым, будто я все же откусила ему палец.
Но больше передышки он не дал – рванул с меня джинсы с такой злостью, что чуть не содрал кожу! Это немного отрезвило, и я перевернулась на живот, чтобы попробовать дать деру, но на этом мои успехи кончились – Рэм придавил меня к кровати ладонью.
– Иди к черту, – прорычала я, не подозревая, что мне самой тут же выпишут билет в первом классе.
Рэм – эксперт в чужих слабостях, в этом сомневаться не приходилось. От его рывка другой рукой мне в трусы я забыла, как дышать.
– Врешь, Вика, – задвигал жестко он пальцами. – К черту ты хочешь со мной…
Издевался Рэм со вкусом, позволяя прочувствовать мое унижение.
– …Никогда не пробовала с таким, как я? – прорычал жарко на ухо.
А меня будто холодной водой окатили, только это не отрезвило, а наоборот – ускорило достижение его цели. Потому что я не то что не пробовала такого, как он – я вообще никого давно не пробовала. На что ему и наябедничал мой позорный оргазм. Смешение эмоций страха и дикого вожделения едва не убило. Я царапала простыни, оставляя на белой ткани черные пятна от туши, и корчилась от болезненных, едва выносимых спазмов, высекаемых его пальцами.
– Какая послушная…
Провоцировал, бесил намеренно, унижал и издевался!
– Ну как же я без тебя жила? – прохрипела, приподнимаясь на локтях. – Ты по пятницам свободен?
– Теперь да.
Он рывком вздернул меня на колени, и я уже подумала – будет пользовать по-животному в лучших традициях криминальной сводки, наказывая за каждое смелое слово. Но когда он толкнул меня на спину и навис сверху, я пожелала вернуться на четвереньки. Его темный бешеный взгляд и издевательская усмешка лишали последней возможности найти в себе хоть каплю смелости испортить ему удовольствие.
Только я видела – не может терпеть, виски мокрые от напряжения и жажды это напряжение сбросить. Я уперлась ладонями в его грудь, когда он навис сверху, и дернулась как от удара током, когда небрежно мазнул между ног жесткими пальцами, прежде чем упереться членом.
– Где твоя смелость, Вика? – склонился ко мне, упираясь рукой у виска и на удивление осторожно двинул бедрами. Я зажмурилась и раскрыла рот, хватая воздух. Пальцами скользнула по его груди и вцепилась в плечи, когда он качнулся назад, но тут же нетерпеливо вернулся, причиняя боль. – Такой страшный или такой большой?
– Такой ублюдок, – процедила, нарываясь.
Но зверь, как бы ему ни хотелось, не повелся на провокацию.
– Теперь понимаю, откуда столько напряжения, – усмехнулся в губы, продолжая терпеливо толкаться. Я металась под ним, как в горячке, встречая каждое движение стоном, не разбирая – мне плохо? Хорошо? Стыдно? Или плевать?
Рэм замер, давая привыкнуть, и я расслабилась, обнимая его бедра ногами. Плевать – война будет потом. Сейчас приходилось признать – он почувствовал мое слабое «да» и вытащил его наружу вместе с пошлым стоном. Почему, в конце концов, не расслабиться? Я – свободная женщина. А чушь про «продажу» можно забыть – не с моими связями бояться каких-то махинаций моего идиота-братца.
И Рэм почувствовал мое согласие – поблажки прекратились. Сжал пальцы на шее и задвигался жестко, вынуждая сжиматься внутри и тем самым доводить его до хриплого стона. Несколько рваных вдохов, и мы оба превратились из врагов в одержимых удовольствием любовников. Я кричала в голос, скулила, царапала его руки, а он хрипел и рычал, позволяя мне все. А когда устал позволять, вернул лицом в кровать, где меня накрыло очередным позорным оргазмом.
Эта ночь вполне бы могла претендовать на лучшую в жизни, в равной степени как и на последнюю. Рэм выжимал меня досуха, забыв, что между нами не могло быть такой ночи. Я не чувствовала себя шлюхой в его руках, наоборот – он обращался со мной как с единственной женщиной. Оставалось не забыть посмеяться над этим завтра, когда предстоит заплатить за глупость.
Мне показалось, я выключилась на вдохе после очередного раунда.
– Ты – зверь, – вяло промычала, ненадолго придя в себя, когда он повернул меня на спину и легко шлепнул по щеке.
– Ты привыкнешь, – защекотал его смешок в чувствительные губы, и мне бы прийти в себя и срочно рвать когти, пока хватка ослабла…
…но тогда я еще не знала, что из его лап уже не выдраться.
***