Я отдала свой паспорт злой женщине, только тогда она покинула квартиру. Мужчина тоже уехал, вместо него на нашей лестничной клетке и в машине под окнами появились несколько типов в черной одежде. Мне дали четыре часа на сборы и прощание.
– Лу, кто это был?!
Катя с Леной набросились на меня сразу, как чужаки покинули помещение, оставив только смертельный холод после себя. Ворона за окном тоже улетела.
– Подождите, девчонки, – попросила я подружек, – не уходите только, мне с мамой надо поговорить наедине. Потом я все объясню.
В те минуты земля уходила у меня из-под ног. Мир пошатнулся. Я не знала, кому верить, что делать, куда бежать. Схватив стакан с водой, вернулась в комнату, плотно притворив за собой дверь. Подошла к маме, сидевшей на моей кровати, опустилась перед ней на колени и заставила выпить воды.
– Мам, мамочка, успокойся. Все будет хорошо, поверь. Ты только расскажи мне все. Кто они? Это не розыгрыш?
И ее прорвало. Она говорила быстро, убитым и уже совсем чужим голосом, постоянно отводила взгляд в сторону. Все это, вместе с ее рассказом, было моим приговором. Больше жизнь не будет такой, какой я ее знала. Мой конец пришел раньше, чем началась жизнь.
– Это правда. Правда, детка. Я тебе не рассказывала ничего именно затем, чтобы они до тебя не добрались. Я действительно жила некоторое время во Франции. До этого училась в столице, где и познакомилась с симпатичным студентом из Парижа. Потянулась за мечтой, вышла за него замуж и попала в сети извращенца. Он увез меня туда, измывался, пользовался тем, что я не знала языка, никого не знала в его городе. В результате, я убежала. Долго скиталась по улицам… жила без крыши над головой. Опустилась до того, что стала торговать телом. Но у меня всегда был сильный организм и… Однажды увидела объявление – требуются физически здоровые женщины, оплата очень высокая. Я думала, у меня появился шанс вернуться на родину, отсюда, ты знаешь, меня спасать было некому. Это оказалось, как ты теперь догадываешься, суррогатное материнство. Я согласилась. Ты понимаешь… это лучше, чем продавать себя на улице. Меня проверили, сделали все анализы, и я оказалась пригодной. Сибирская кровь – силы во мне даже после всех испытаний было предостаточно. Лулочка, детка, – мама вдруг взмолилась, схватила меня за руку и посмотрела заплаканными глазами, – тебе нельзя туда. Это страшные люди! О них говорили такое… Я поначалу думала честно родить ребенка и на деньги уехать домой, но постепенно… узнала, с кем имею дело. Я защищала тебя, как могла. Послушай, не верь им. Никакие деньги не стоят того, что они сделают с тобой! Что они уже сделали!
– О чем ты, мам?
– Я… не… Лулу, это… Ты не должна уезжать! Поверь, я забочусь о тебе!
Я слушала ее и понимала, что все равно уеду. В том-то и дело, что я очень люблю свою маму. Я… я не понимаю, что это такое, что происходит, однако не дам ее в обиду. Они не посадят ее!
– Мамочка, ты заботилась обо мне, теперь моя очередь позаботиться о тебе. Я знаю французский, ты заставила меня выучить все о Франции. Я не пропаду.
– Лулу, нет, ты не понимаешь, – мама вымученно мотала головой, – в этом нет смысла. Они тебя нашли здесь. Тебе не убежать от них. Они купили всех. Лулу, тебе… тебе надо бежать прямо сейчас. Я тебя прикрою!
– О чем ты говоришь? Я не сдвинусь с места! Они угрожают тебе! Никуда я не пойду. Хотят, чтобы я полетела во Францию – полечу. Но это еще ничего не значит!
К сожалению, я говорила уверенно, но сама себе не верила. Я привыкла доверять маме. Она у меня строгая, но всегда ее советы оказываются самыми верными. Поэтому стоило верить. Нет, я не из тех, кто, услышав про богатую родню, несется за деньгами. Ничего хорошего не дадут люди, которые называют себя родственниками, и при этом так себя ведут.
За четыре часа я успела попрощаться с подругами. Коротко объяснила, что объявилась моя родня со стороны отца и срочно хочет меня видеть. Ни к чему им лишние подробности. Катя и Лена обнимали меня, зацеловали и попросили привезти что-то классное из Франции, если отец окажется не жадным. Я попрощалась с отчимом. Ему сказала ту же правду. Попросила вызвать маме врача после моего отъезда. Вне сомнений, это потребуется. Осталось собраться. Мама так и сидела в комнате, пока я складывала вещи в сумку, которую год назад таскала на спорт. Положила туда белье и учебник по химии, носки. У меня был дополнительный свитер – и он отправился туда же. Больше особо брать нечего. Пришлось взять все деньги, которые мне надарили подруги. Этого не хватит, чтобы вернуться. Этого вообще ни на что не хватит… Сбегать от них никакого смысла – они тут же вернутся, и мама пострадает. В результате, я оставила деньги на своей кровати, возле мамы, которую крепко-крепко обняла, поцеловала и обещала вернуться. Она так и не пошевелилась. Осталась сидеть, глядя в одну точку.
В дверь позвонили. Взяла сумку, посмотрела на маму.
– Я вернусь. Мам, я вернусь!
Мне пришлось уйти. За первым звонком, в дверь стали звонить безжалостно, требуя ее открыть. Я поехала в своих новых джинсах, новом свитере и кроссовках. На улице зима. Началась метель. Закуталась в тонкую куртку, перепутав ее почему-то с теплой. В голове каша, в ушах звон, а я иду за одним из парней, дежуривших у двери. На улице меня ждала черная машина. Я открыла дверь на заднее сиденье – с другой стороны там сидел этот, как его… Эврард? Мужчина в дорогой одежде даже не посмотрел в мою сторону. Я задержалась, пока отдавала сумку водителю, за это время метель занесла в салон кучку снега. Прямо на мое сиденье и немного на друга «моей семьи». Как только водитель вернулся на свое место, «друг» приказал по-французски:
– В Пулково.
Бросила последний взгляд на окна своего дома. Там осталась безутешно плакать моя мама. К моему дикому ужасу, уехать с этим страшным человеком – лучшее, что я могу для нее сделать. Так ее никто не тронет. Я нисколько не сомневаюсь, что там, куда меня везут – хорошо не будет. Этот человек собирался увезти меня в клетке, как животное. Хорошая же у меня семья. Ничего не скажешь.
Я безмолвно попрощалась со своим домом и поздравила внутри себя воительницу Лулу со счастливым днем рождения.
– Моя мама сказала, что ваши Мармонтели – изверги, – заявила типу, сидевшему рядом со мной на чистом французском. Что сказать, мы с мамой много практиковались, теперь я понимаю, почему.
Друг моей семьи посмотрел на часы, затем вернул взгляд на окно:
– Ты одна из них. И, пожалуй, – он сделал паузу, – Рыбакова впервые сказала тебе правду.
– Вы же с ними дружите? – я поняла, что от ужаса, который вселяет в меня этот человек, мой язык превратился в неподъемное бревно.
– Я выполняю просьбу.
Он опять замолчал. Я тоже. Буквально на пару минут. Безумное количество вопросов роилось у меня в голове и этот рой подавил ужас от общения с ним:
– Вы расскажете мне про них? Про меня? Я же ничего не знаю…
Мужчина, имевший невероятно красивую внешность и показавший себя настолько же злым и жестоким, наконец повернулся ко мне. Карие глаза совсем ничего не выражали.
– Твоя семья тебе все расскажет. Я – не твоя семья. Единственное, чем могу тебя порадовать – тебя очень ждут. Ты даже не представляешь, как.