О вторжении Батыя в 1236–1242 годах в Восточную Европу написано так много, что будет оптимально, если отметить самые главные причины, события и выводы.
А. Все началось с похода 1221–1223 годов. Субудэй разбил грузин, алан, половцев и русских. Но дальше случилось неожиданное. Волжские булгары устроили засаду и разбили монголов не хуже, чем те – русских и половцев на Калке. Это был разгром-нокаут. Монголы решают повторить поход на запад. Но уже не как глубокий конный рейд, а полномасштабный, серьезно подготовившись, а главное – с осадной и камнеметной техникой. Возглавить поход должен был старший сын Чингисхана – Джучи. Но сперва начались трения.
Согласно «Сборнику летописей» Рашид ад-Дина [1], последние годы жизни Джучи прошли в плохих отношениях с отцом. Причиной стал его отказ выполнить приказ отца о покорении всего Дешт-и-Кипчака – булгар, башкиров, русских и черкесов.
Таджикский историк XIII века Джузджани сообщает, что Джучи заявил о «безрассудстве отца в отношении земель и людей». Во время болезни Чингисхана в конце 1225 года Джучи не присутствовал на совете, чем разгневал отца (после того как соглядатай хана сообщил, что он не болеет, как заявлял ранее, а развлекается охотой), и тот приказал отправить войско в его сторону. Но поход так и не произошел ввиду того, что Джучи скончался.
Поход был отложен. После разгрома монголами Северного Китая в 1234 году хан Угедей снова поднял на курултае вопрос о Западном походе [2], т. к. сломить булгар силами улуса Джучи не получалось [3].
Б. И в 1235 году войско во главе с Бату и Субудэем, усиленное частями монгольских царевичей, двинулось на запад и переправилось через реку Яик. А затем с боями, оттеснив половцев и булгар, переправилось и через Волгу. В 1236–1237 годах они разбили «главных обидчиков» – камских [4] булгар. Были взяты штурмом обе столицы булгар – и Булгар Великий [5], и Биляр [6]. В 1237–1238 годах разбили рязанцев и суздальцев [7].
Мы знаем, что Владимир и Рязань были взяты штурмом [8]. Погибли великий князь Юрий и младший сын Чингисхана Кюлькан (уникальный случай) [9]. Особенно тяжелыми и упорными были сражения около Коломны [10], где против степняков сражались вместе владимирские и рязанские рати и где погиб хан Кюлькан, и оборона Торжка [11], первого и единственного города-крепости в Новгородской земле, взятого степняками, который отчаянным сопротивлением задержал главные силы монголов на 15 дней, измотав их и, возможно, заслонив этим Новгород (возможно – потому, что и сейчас точно не известно, зачем монголы так долго и упорно штурмовали этот пограничный город). Сопротивление было настолько яростным, что Бату отвел войска от стен и две недели громил город осадной техникой [12]. Но время было потеряно, и после взятия крепости, потратив драгоценный провиант, монгольской армии все же пришлось повернуть назад [13]. И наконец Козельск. Здесь ситуация, обратная Торжку [14]. Осадная техника отстала, приходилось штурмовать и штурмовать [15]. Презрения эти люди (русичи) вызвать явно не могли [16].
В. Когда половцы были разбиты и Бату засобирался ударить по их покровителю – Венгрии, произошел скандал: по одним данным – у Киева, по другим – позже, уже у Владимира-Волынского. Гуюк и Мункэ, разругавшись с Бату, в итоге развернули своих людей и ушли обратно в степи Монголии.
Г. В 1241 году с оставшимися силами Бату вторгся в Венгрию, разгромил ее войска и дошел до Адриатического моря. Его тумены год громили страну. А уже в следующем году пришла весть о смерти хана Угедея, и все остальные монгольские царевичи, кроме Джучидов, также повернули на восток. Джучиды отошли на Волгу. И Бату остался один в далеких западных степях, с относительно малым войском и врагом Гуюком – первым кандидатом на имперский престол. Ситуация резко изменилась. Начались контакты с Ярославом Суздальским [17] и Даниилом Галицким [18]. Однако в 1246 году Ярослав был отравлен в Монголии [19]. Г.В. Вернадский считал, что Ярослава убили, потому что он был «человеком Батыя, а в Каракоруме с Батыем враждовали. И решили убрать его без лишнего шума». И тут появляется… Андрей Ярославич [20]. А за ним – именно в такой последовательности – его брат Александр [21]. Вот с этим – уже опытным и самым сильным на Руси воякой, умным политиком, уважаемым и в Новгороде на вече, и во Владимире среди князей, – можно было договариваться.
Александр появился в Орде уже опытным воином и полководцем. 27 лет. (Это был 1247 г.) Вот об Александре у нас достоверной информации значительно больше. Хотя и здесь много наворочено и противоречиво, но все же можно нарисовать образ достаточно точно. ПЕРВОЕ сражение Александра – Эмбах, 1234 год (14 лет), под началом отца Ярослава, а затем бои с литовцами. Зимой 1237/38 года, судя по Новгородской первой летописи, он лихорадочно укреплял город сразу и от монголов, и от литовцев, не зная толком, откуда вперед придет враг. В общем, к 1240 году имел неплохой военный, а заодно и политический опыт – несколько лет княжения в Новгороде под контролем веча, посадника и владыки-архиепископа взрослят не по годам. В 1240 году начались его сражения. И тут выяснилась интересная, редкая особенность Александра-полководца. Он защищал Русь малой кровью. Ведь сейчас уже понятно, что все его сражения были небольшими по размерам, но они оказывали сильное воздействие на умы окружающих, давя конфликты быстро и в зародыше. Это был князь-панчер, полководец-нокаутер. Июль 1240 года, высадка шведов. Князь набрал всего 500 воинов. Ставка на скорость. Конечно, у шведов нет 5000 воинов, тогда б никакие таланты и хитрости не помогли. Но все же их было в 3–4 раза больше.
Князь строит своих в лесу и по сигналу внезапно атакует. Сеча, звон железа, шведы, отбиваясь и строясь одновременно, несут большие потери, Александр в поединке сбивает их командора и… по другому сигналу русские так же внезапно отступают обратно в лес. У шведов – столбняк. Они видят, что потери у них несопоставимо больше (у русских – всего 19 человек). Но где русские? Почему скрылись? Сколько их, что задумали? Командор ранен, дух падает, они снова грузятся в свои корабли и со стыдом уходят. И надолго. Затем 20-летний князь умело выбивает тевтонов и датчан из крепостей. Тут он воюет по всем правилам [22].
Чудское озеро. Здесь он поставил пехоту в центре не по сценарию Эйзеншейна. Он ее здесь вообще не поставил, а, выбрав крутой участок берега для центральной позиции, поставил там только лучников таким образом, что противнику из-за них не был виден коварный рельеф. Атакуя (лучники быстро взобрались вверх), ударная конница тевтонов «врезалась» в крутой подъем, смешалась и втянулась в бой с пехотой на флангах [23]. Рыцарская конница не могла развить свою атаку, так как задние ряды рыцарей подталкивали передние. А на правом фланге русские безнаказанно стали осыпать датчан и пехотинцев – эстов – из луков, пользуясь сумятицей у тевтонов, в центре позиции союзников. Тут из засады с конницей выскакивает Александр и атакует немцев с тыла. Снова лично валит в поединке вице-командора, и немцам с датчанами, еще не проигравшим бой, кажется, что они УЖЕ окружены. Паника, бегство, нокаут [24].
Следующие три года он воюет с литовцами. Здесь совсем другая тактика – быстрые набеги, партизанская война. Противник избегает прямого боя. Особенно с тяжеловооруженными новгородцами. Навязав бой и разбив литву у Торопца, князь отпустил основную часть войска, а сам двинулся назад с малым, но отборным войском – в качестве живца. А когда литовцы клюнули, он сумел вторично их разбить малыми силами. Разгром был полный – опять нокаут. Причем Александр ни разу не повторился в боях и стал самым знаменитым воином Руси, наряду с Даниилом Галицким.
В это время в 1246 году из Монголии привозят тело отравленного отца и вызов самому Александру [25]. Дальше, пишет большинство поздних источников, он поехал за ярлыком. Но это было не так. Согласно Новгородской первой летописи, «Александр прибыл во Владимир в силе великой» на выборы нового князя [26]. Им стал Святополк – брат Ярослава Всеволодовича. Так что Александр Ярославич сначала занимал достаточно радикальную позицию [27]. Но тут в Орду рванул его брат Андрей. Дело в том, что он был указан владимиро-суздальским князем в завещании Ярослава, а Александр – новгородским, киевским и старшим. Понимая, что дело пахнет междоусобицей, Александр поехал вслед за Андреем. Тут источники сходятся, что Александр прибыл в Орду «вслед за Андреем» [28]. И вот Александр и Бату договариваются. Они прежде всего попилили Волжский торговый путь, причем сделали это на основании простого здравого смысла: русские контролируют великий путь до Нижнего Новгорода (т. е. Финский залив, Ладогу, Волхов, систему волоков до Волги, Угры и Оки и лесистые их верховья до слияния Волги и Оки), а степняки-ордынцы – Среднюю (Казань, Булгар) и Нижнюю (Астрахань, Сарай) Волгу до Каспия, где уже была их власть и где их степная конница эффективна против всяких татей [29]. И Александр развязал себе руки на Западе. Его к тому времени порядком достали послания из Ватикана. Именно достали, потому что это были послания-наезды, присылаемые в дополнение к боевым действиям.
Первое послание к русским состоялось еще при первой эскалации боев в Прибалтике: послание Папы Гонория III королям Руси, 17.01.1227 г. Папа утверждает, что чем дольше коснеть в заблуждении, тем больших напастей следует страшиться, и ждет Русь еще более тяжелое несчастье, особенно в Прибалтике, если не вступить на путь истины. А надо поддерживать прочный мир с христианами Ливонии и Эстонии. Не мешать распространению веры христианской. И тогда не «вызовете негодования Божественного апостольского престола, который при желании легко может воздать вам возмездием» [30]. Очень сердито, особенно если вспомнить, что прошло всего 23 года с вероломного, как ни крути, захвата и разгрома Константинополя в 1204 году. А за 3 года до этого письма немецкие рыцари-меченосцы взяли штурмом богатый русский город Юрьев (Тарту) и истребили весь его гарнизон во главе с князем Вячко. Добившись стабилизации на севере, западное христианство утвердилось в течение того же XIII века в полосе от Литвы до Хорватии. А Русь осталась ВНЕ. Со своими мехами, воском, пенькой, водными путями. И что же делать? Особенно когда мечи и пики не помогают?
А снова – писать письма. Дальше трудился в поте лица своего Иннокентий IV. 1248 год. Все в полном тумане. Куда двинут (или не двинут) монголы, мамелюки? Что и с кем будут делать русские? Их надо бы прижать или перетащить к себе, особенно Александра. И Папа пишет, пишет, пишет письма. Целых два. Одно весной, а другое – осенью. В сезоны обострения. Как у доктора Моргулеса. Только теперь – оба письма – Александру. В Риме быстро оценили его роль. Но суть писем все та же – давление и агитация.
Последнее письмо требует воздвижения в Пскове соборного храма для латинян и «непринудительного послушания» [31]. Это уже настоящий наезд. А через несколько месяцев начинается 2-й Северный крестовый поход. Александр «Созывает мудрых людей» [32], пишет отказ в Рим, а главное – они решают, что с сепаратистом Батыем договориться будет проще и надежнее, чем с латинянами, разграбившими Константинополь и лезущими на восток. Поэтому с Ордой – проще. И еще: до смерти Батыя и его старшего сына Сартака Орда не брала дань с Северо-Восточной Руси. После двойного наезда Ватикана на Александра – двух посланий Папы с настоятельными предложениями перехода в католичество – и началом в 1249 году 2-го Северного крестового похода Александр при поддержке новгородцев, Сартака и Церкви скинул в 1252 году с Владимирского престола Андрея, не хотевшего в это время воевать с крестоносцами.
А в 1256 году (брат Андрей к этому времени уже помирился с Александром) он организовал свой важнейший поход (и один из важнейших походов в российской истории вообще). Это – Темный поход (проходивший зимой 1256/57 г.) против шведских союзников из числа финских племен. В результате русские укрепились на Финском заливе, завоевали Восточную и Северную Финляндию до Ботнического залива и вытеснили шведских и норвежских викингов с побережья Белого моря (древней Биармии), навсегда отрезав их от Сибири. Мало того, все завоеванные земли, размером с пол-Украины, проницательный Александр уступил Новгороду, себе взяв только положенную часть трофеев. Он также помирился с братьями и с Даниилом Галицким. Но когда князь вернулся из похода, он узнал, что в Орде произошли радикальные события – сменилось три хана: умер Бату, были отравлены Сартак и Улагчи, пробывший на троне всего несколько дней. К власти пришел мусульманин Берке. Еще важнее (и гораздо хуже) было требование Монгольской империи перечислить население Северной Руси и обложить его данью. Суздаль пустил баскаков, а богатый и сильный Новгород уперся. Александр и митрополит Кирилл понимают, насколько это опасно в то время (1257–1259). Именно в этот период времени на юге.
Монгольская империя начинает последнюю общую кампанию в западном направлении: на Иран. В 1257–1259 годах армия под началом Хулагу (брата хана) громит Иран, Ирак, Сирию [33]. Руководитель похода Хулагу-хан использовал приверженцев разных религий. Начальник штаба Кит-Буга-нойон был ревностным несторианином, и помощников он подобрал из единоверцев. Наконец в союз с монголами вступил царь Малой Армении Хетум I, который смог привлечь к союзу с монголами антиохийского князя Боэмунда. Поэтому этот поход монголов еще иногда называют «ЖЕЛТЫМ КРЕСТОВЫМ ПОХОДОМ». При этом западные крестоносцы, наезжая на Александра и одновременно агитируя его к перемене веры, одновременно пытались сделать союзниками и монголов, перетаскивая на свою сторону влиятельную среди знати партию монгольских христиан – несториан. Об этом прямо пишется [34]: «Именно тогда, в XIII в., западные христиане заметили между мусульманами и «варварами» третий вид язычников: монголов» [35]. Монгольский миф является одним из наиболее любопытных мифов средневекового христианства (Жак Ле Гофф). Их считали не только готовыми принять христианство, но уже принявшими его и ожидающими лишь повода, чтобы заявить о себе [36]. Миф о пресвитере Иоанне, таинственном христианском государе [37], чье царство помещали в XIII веке в Азии, рожденный воображением западных христиан на основе смутных сведений о сохранившихся в Азии несторианских общинах [38], распространился на монголов. Отсюда мечта о союзе христиан и монголов, который, зажав ислам в свое кольцо, уничтожит его или обратит в христианство и установит царство истинной веры на всей земле. (Жак Ле Гофф.)
В январе 1256 года Хулагу, пополнив свою армию джучидскими подразделениями, предоставленными Сартаком, форсировал Амударью и осадил низаритские крепости в Кухистане (Эльбурс). Сложнее всего пришлось монголам при осаде Гирдекуха, которая продлилась на годы. Покончив с низаритами, Хулагу потребовал покорности багдадского халифа ал-Мустасима. Полевая армия багдадского правителя потерпела поражение на берегу Тигра. В начале 1258 года Хулагу, Байджу и Кит-Буга завершили окружение Багдада. Сперва в действие вступили осадные орудия, а затем начался штурм. К середине февраля город был в руках монголов. В начавшемся избиении жителей были пощажены христиане и евреи, поскольку при халифах они были угнетаемы. Сдавшийся в плен ал-Мустасим по приказу Хулагу вынужден был показать тайные казнохранилища, а затем, 20 февраля, был казнен. 12 сентября 1259 года армия Хулагу выступила на запад. В 1260 году был взят Дамаск. Могущество империи в зените. Ее войска (в том числе и из Орды) громят мусульманские страны и берут неприступные крепости исмаилитов.
Александр со своими людьми и монгольскими численниками едет в Новгород. Чтобы заставить этот вольный, гордый и богатый город платить дань. Вече встает на дыбы. А во главе противников числа (т. е. подсчета и учета населения) – его сын Василий Александрович. Но князь тоже не простак и умелый вечевой оратор. Он обвиняет противостоящую ему партию в том, что они сына натравливают на отца. Это по русским понятиям тех времен очень тяжелый грех, гораздо тяжелее, чем какая-то монгольская дань. Люди начинают менее возмущаться или уходить в нейтралитет. Пользуясь ситуацией, князь добивается выдачи ему бояр-«патриотов» и жестоко расправляется с дружиной Василия во главе со своим тезкой: «выгна сына своего из Пльскова и посла в Низ, а Александра и дружину его казни: овому носа урезаша, а иному очи выимаша, кто Василья на зло повел» [39].
В конце концов после переписи населения и последующих долгих споров договариваются о дани – 1000 (одна тысяча) новгородских гривен (больших и тяжелых, 200 г серебра каждая) в год с Новгородской земли; годовой же национальный доход Новгородской республики при этом составлял ок. 500 000 новг. гривен [40, 41].
И что за драка за копейки? С кровью, отрезанием ушей… Но не все так просто. Здесь и баскаки, и новгородцы пошли на принцип (баскаки к тому же выполняли жесткое указание империи: переписать и обложить данью в 10 % все завоеванные земли). Но т. к. в Новгородчине они завоевали только приграничную крепость Торжок, то новгородцы тоже уперлись и согласились: 1. Платить дань только за Торжок и его окрестности, т. е. 1000 новгородских грив. 2. Передавать эту дань без общения с баскаками через руки владимиро-суздальского князя. Здесь еще такой момент присутствовал: новгородцам трудно было спорить до крови за 1000 гривен (в смысле: давать – не давать) с человеком, который только что завоевал им северные земли (финские, карельские, Биармию и беломорские), приносящие им ежегодно несколько десятков тысяч гривен (!) и окончательно сделалвшие Новгород монополистом по поставке мехов в Европу, одновременно остановившим 2-й Северный крестовый поход. Добавим – ну очень вовремя, как предвидел.
К тому же формальности были обставлены так: передача дани через руки князя-наемника, отсутствие баскаков, отсутствие вассальных клятв монголам, что Новгород де-юре и де-факто оставался независимой республикой. Тамгу Новгород изначально не платил, а значит, не входил в таможенную систему Монгольской империи (как и Смоленск). Кроме того (и об этом тогда задумывался, похоже, только Александр), по монгольским законам и обычаям даже такая малая дань обязывала их к помощи при обращении за ней новгородцев в случае нападения третьей стороны. И в то же время Господин Великий Новгород общался с Золотой Ордой через послов, а монголы с самого начала согласились не лезть во внутренние новгородские дела. В частности, было решено, что новгородцы сами решают: как, где и с каких областей они собирают деньги в счет тысячи гривен ордынского платежа.
Попутно заметим, что те, и у нас, и за кордоном, кто выставляет Александра монгольским соглашателем и марионеткой, просто плохо знают (или прикидываются) ситуацию того времени, когда гибли (или не гибли) государства и народы, когда нужно было иметь осторожность, отвагу и мгновенную реакцию амурского тигра и удары наносить только наверняка.
Итак, во Владимире, Ростове, Суздале сели баскаки, но в это же время в далекой Монголии умирает Мункэ – последний общемонгольский великий хан.
Отношения между Золотой Ордой и Хулагуидами резко портятся. Хулагуиды забирают Закавказье, которое Золотая Орда считает своим, громят мусульман и казнят багдадского халифа. Будучи христианином-несторианином, Хулагу становится опасным не только для мусульманина Берке, но и непредсказуемым для Александра, Кирилла и Руси. Это с Сартаком (тоже несторианином) все было обговорено. А Хулагу с русскими Волгу «не пилил»; он заключает союз с крестоносцами. Ситуация быстро меняется и мало предсказуема, задействованы крупнейшие военные силы того времени: монголы, мусульмане, крестоносцы. И в 1261 году Берке с Александром и Кириллом открывают в Сарае Сарскую епархию. Теперь все христиане Золотой Орды (а среди кочевой знати практически все – несториане) становятся прихожанами Русской православной церкви, а несториане Золотой Орды – постепенно – русскими православными. Но маховик событий все раскручивается. После смерти Мункэ основная часть монголов возвращается в Иран, т. к. на курултае в Монголии должен быть избран новый хан. Меньшая из армий (от 15 до 20 тыс. чел.) продолжила боевые действия в Палестине против мамлюков Египта. Над мусульманским миром вообще нависла серьезная угроза. Но нам от этого ничего не светило, т. к. крестоносцы и Хулагуиды уже были союзниками, правда, ненадежными и непредсказуемыми. Отступая, Хулагу отправил посольство к мамлюкскому султану Кутузу в Каир со следующим ультиматумом:
«Великий господь избрал Чингисхана и его род и [все] страны на земле разом пожаловал нам. Каждый, кто отвернулся от повиновения нам, перестал существовать вместе с женами, детьми, родичами, рабами и городами, как всем должно быть известно, а молва о нашей безграничной рати разнеслась подобно сказаниям о Рустеме и Исфендияре. Так что ежели ты покорен нашему величеству, то пришли дань, явись сам и проси [к себе] воеводу, а не то готовься к войне (Джами’ ат-таварих)».
В ответ на это Кутуз, по инициативе Бейбарса, приказал казнить послов и готовиться к войне. Возможные союзники монголов, христиане Палестины, неожиданно пришли на помощь мамлюкам. Жюльен Гренье, граф Сидона, без повода напал на монгольский отряд. Мамлюкский корпус получил в христианской Акре отдых и продовольствие. Отдохнув под стенами гостеприимной крепости, мамлюки через территорию Иерусалимского королевства вышли в Галилею, в тыл монгольской армии.
3 сентября два войска столкнулись у Айн-Джалута, близ Назарета. В состав монгольской армии входили немногочисленные грузинские и армянские отряды. Битва началась с атаки монгольской конницы. Бейбарс ложным отступлением завлек Кит-Бугу в засаду, где на него с трех сторон ударили мамлюки. Монгольская армия потерпела поражение, Кит-Буга попал в плен и был казнен. Монголы еще попытались восстановить свои позиции на Ближнем Востоке. Хулагу удалось собрать еще одну армию и бросить ее на Сирию.
Им даже удалось взять Алеппо. Но Бейбарс со своими мамлюками уже спешил им навстречу. Битва состоялась 10 декабря 1260 года при Хомсе. Монгольская армия была снова разбита и откатилась за Евфрат. И страх перед монголами после двойного их поражения приутих. Вновь избранный великий хан Хубилай перенес в 1261 году столицу империи из Каракорума в Пекин (тем самым показывая, что главное направление для него – это Китай) и дал Хулагу титул ильхана (т. е. хана части империи), показав расположение. А вот отношение между Золотой Ордой (Джучидами во главе с Берке) и Ильханами-Хулагуидами становились все хуже и хуже.
В 1262 году между ними началась большая война. Идеологическим обоснованием войны была месть правоверного Берке за казненного по приказу Хулагу аббасидского халифа аль-Мустасима, однако причины конфликта лежали глубже. Джучиды претендовали на закавказские территории (Арран и Азербайджан), обосновывая свои претензии завещанием Чингисхана. Бату по приказу великого хана Мункэ отправил к Хулагу около трех туменов войска под началом Балакана, Тутара и Кули. Позже эти войска принимали участие и во взятии Багдада, и правоверный Берке, ставший к тому времени правителем, не выразил явного неудовольствия по этому поводу. Лишь после того как Хулагу отказался отдать джучидам Закавказье и Южный Азербайджан в качестве доли завоеваний, вражда между двоюродными братьями усилилась. В придачу к этому в начале 1260 года в ставке Хулагу был казнен Балакан; внезапно скончались Тутар и Кули, у Берке были подозрения, что их отравили. Прямо скажем, небеспочвенные подозрения. Послал в поход трех полководцев-темников – и надо же, какая незадача, скончались разом все!
Он приказал своим войскам возвращаться в Дешт-и-Кыпчак, т. е. в степи Золотой Орды, а если не удастся – отходить в мамлюкский Египет. Когда в августе 1262 года через Дербент в Ширван вторглось 30-тысячное конное войско под командованием Ногая, из Аладага выступила хулагуидская армия. Ее авангард спустя два месяца столкнулся с Ногаем у Шемахи и потерпел поражение. Но 14 ноября, когда к месту боевых действий подтянулись силы Абатай-нойона, джучидская армия была разгромлена, а Ногай бежал. Утром 8 декабря все хулагуидское войско подошло к Дербенту. Сражение длилось весь день, и ордынцы в итоге отступили, оставив крепость.
Абатай, соединившись с Абагой, сыном Хулагу, перешел Терек и захватил лагерь и обозы войск Ногая. Берке организовал контрнаступление, и 13 января 1263 года на берегу Терека состоялась битва. Хулагуидская армия потерпела поражение, причем множество воинов при отступлении провалилось сквозь тонкий лед реки. Потери с обеих сторон были так велики, что Берке, согласно Ибн Василу, воскликнул: «Да посрамит Аллах Халавуна этого, погубившего монголов мечами монголов! Если бы мы действовали сообща, то мы покорили бы всю землю». Войско Берке, пройдя за Дербент, вскоре отступило обратно на север. В то же время Хулагу, вернувшись в свою столицу Тебриз, среди прочего приказал казнить всех ордынских купцов-уртаков, занимавшихся в Тебризе торговыми операциями, а их имущество конфисковать. Берке ответил казнью персидских купцов, торговавших в его владениях. И вот в этих жестоких обстоятельствах Берке требует военной помощи от Александра!
Все! Наступает момент истины. Возможно, самый сложный и тяжелый в XIII веке, сложнее, чем у Торжка в феврале – марте 1238 года, и один из самых сложных в русской истории. Александр решает: войска не давать. Но как? И он уводит свои полки к Тарту (Юрьеву) еще в 1262 году, осаждает, штурмует, стреляет, объявляя Орде: «На нас напали». А через некоторое время боевики Александра одномоментно и согласованно входят со стороны Смоленска, Новгорода, Вологды во Владимиро-Суздальское княжество и синхронно с вечами Владимира, Суздаля, Ростова, Ярославля изгоняют баскаков и их отряды, громя и убивая самых наглых и злых. Акция была подготовленная и резкая. И тут с ильханами Ирана начинается эта тяжелая для Орды война. Нужно принимать решение. Князь едет в Орду. И жестко ставит перед Берке условия: или дань без баскаков, войска на войны и мальчиков в янычары, или – партизанская война. Здесь не Сирия – леса.
Теперь думает уже Берке. Он зол на Хубилая, на Александра и на Хулагу (особенно). Но Александр приехал один, как камикадзе, он не блефует. К тому же он не хочет подчиняться Монгольской империи. И Берке тоже. Не платить им дань, а делить доходы от Волги с Искандером. Все равно кавалерию там, в лесах-болотах, постоянно держать нереально. В итоге Берке делает ход: он слагает с себя вассальную клятву Хубилаю (т. е. Монгольской империи – и с этого момента (1262 г.) Золотая Орда выходит из империи), приносит формальную присягу халифу – изгнаннику, который находится в Египте у мамлюков Бейбарса, и перестает платить дань в Монголию, ссылаясь на восстание русских [42]. После этого многие монголы уходят назад, на восток. А войска Александр так и не дал: ни в 1262, ни в 1263 году. И Золотая Орда становится более тюркской и татарской. Тут можно еще раз задать вопрос: что, Александр похож на марионетку? Скорее на Кутуза и Бейбарса. Он более 20 лет был стражем отечества со стальными нервами, умело выжидавшим момент, и молниеносно его ипользовал, и в конце концов спас русскую государственность. Если б на его месте был бы тюфяк или просто НЕ ОЧЕНЬ СИЛЬНЫЙ человек, мы бы получили 1605 или 1917 год. Наиболее последовательную и развернутую критику политического курса Александра дает английский профессор Дж. Феннел [43]. Он утверждает, что Александр проводил просто соглашательскую политику по отношению к монголам.
Явно не без оснований указывая на преувеличенный характер Батыевых разрушений на Руси, описываемый большинством российских, а затем и советских историков, сохранение основной части боевого потенциала страны (в том числе кадрового, особенно у самого Александра и его братьев, а также у Даниила Галицкого и его брата Василько) Феннел ставит в укор Невскому то, что тот регулярно срывал антимонгольские кампании: братьев Андрея и Ярослава в 1252 году, а затем выступления новгородцев во главе со своим старшим сыном Василием Александровичем в 1257–1258 годах против переписи населения монгольскими численниками.
Британский профессор утверждает, что Невский неоправданно много и негативно уделяет внимания тевтоно-шведской угрозе на западе, которая была явно преувеличенной и просто не представлявшей угрозы для русских латников, а значит, и страны в целом. И в то же время из сугубо личных интересов однозначно и решительно отказался от участия в организации крестовых походов против монголов. На это можно сказать: во‑первых, Даниил Галицкий пытался организовать крестовый поход против монголов. И что? Ему кто-то помог? Кроме пустого титула короля, он что-то получил от Запада реально? [44] Нет. Во-вторых, британец в чисто английской манере забывает или опускает очень важные моменты: а что, Александр ходил воевать с Ордой в Иран, Азербайджан, Хорезм; или давал им войско; или сдал новгородцев (за 1000 гривен), вводил у них тамгу, монгольскую таможню? Или заботливо поддерживал баскаков, оборонял их, помогал материально? Нет. Он предпочитал молниеносно действовать и умел ставить резкие условия, от которых было трудно отказаться. При этом он предпочитал быстроту не только на Востоке, но и на Западе. Ему не нужны были дурацкие крестовые походы, долгие и разорительные кампании, распыляющие и поглощающие людей и ресурсы. У него было мало ресурсов и много проблем на всех направлениях. И это со временем поняли и князь Даниил, и его братья, которые вскоре помирились с Александром. И наконец, в‑третьих: западное направление.
Действительно, сегодня понятно, что бои в Прибалтике в основном велись небольшими, но хорошо подготовленными отрядами, опиравшимися на тяжеловооруженных рыцарей и пехотинцев с обеих сторон. По-настоящему крупных сражений в XIII веке в Прибалтике было два – это Раковорское (1268 г.) и Псковское (1269 г.), когда русские, немцы, шведы и датчане стягивали крупные по тем временам и хорошо вооруженные, боеспособные армии. Так, в Раковорском сражении с обеих сторон сражались около 15 000 воинов. Больше было только у Грюнвальда через 142 года. Но те же немецкие историки, заявляя о том, что при Александре масштаб сражений был меньше, чем считалось раньше, более осторожны в своих выводах.
Так, Э. Хеш [45] и Вильям Урбан [46] описывают, что обе стороны пытались оттеснить друг друга от стратегически важного (особенно для транзитной торговли «Восток – Запад») Финского залива, – что у русичей в целом получалось лучше, – изматывая друг друга ударами и рейдами небольших подготовленных отрядов. Но при этом оба допускают, что при неудачном исходе для русских воинов Ледового побоища или Раковорского сражения была возможна «временная оккупация Новгорода». Вот это уже очень важные заключения.
Хеш и Урбан упоминают анализ Феннела, но делают иные выводы, отмечая не только быстроту, но и благоразумие Александра. Так, Урбан пишет: «В конце 1241 года Александр принудил к сдаче немецко-датский гарнизон к востоку от Нарвы. Примечательно, что он отпустил (разумеется, за выкуп) западных воинов, но эстонцев велел повесить как мятежников и предателей. Таким образом, он продемонстрировал, что его занимает совершенно определенная задача – сохранять контроль над жизненно важными территориями. У него не было намерения опрокинуть крестоносцев в море. Он старался решать проблемы быстрыми ударами». А Феннел не желает признать, что Александр умышленно и обдуманно продавил на вече Новгорода согласие на символическую дань, чтобы привязать Орду «на черный день» к помощи против крестоносцев. И, обобщая ранее написанное, можно только повторить: Александр – наш Кутуз и Бейбарс, только с русским характером и менталитетом. И его не надо идеализировать. Он и так много сделал. Заключая об Александре, нельзя не отметить общий и главный вывод британского профессора-слависта: Золотая Орда не затормозила ни экономического, ни политического развития Руси. Именно этот вывод является главным в работе Дж. Феннела [43]. Более того, вследствие роста торговли с Золотой Ордой Северная Русь вышла из состояния экономического упадка XII – первой трети XIII века и уже во второй половине XIII века стала снова успешно развиваться. О чем у нас как-то скромно пока еще молчат. А ситуация выглядела так.
Из трех крупнейших княжеств Северной Руси: Новгородского, Смоленского и Суздальского (с примыкающим к нему Рязанским) только Суздаль (и Рязань), а это 35 % населения и 30 % ВВП, сразу признал себя вассалом Золотой Орды. При этом баскаки в Суздальском княжестве были только 5 лет, до 1262 года, пока их не прибил и не выгнал железный Александр (Невский). После его смерти ставший великим князем младший брат Василий провел новую перепись населения в 1275 году. Эту перепись русские проводили уже сами, без ордынских чиновников.
Дань на самом деле была мала – 7000 руб. серебром в год от великих князей («низовым весом», вдвое легче новгородской гривны, т. е. из расчета: 102 г/руб., всего – 700 кг серебра), или стоимость 5600 т ржи (зерна)./Источник: Каштанов С.М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 7, 8, 9, 45. Подробное описание годового расклада дани по городам и волостям; плюс 1000 руб. платили Тверь с Рязанью. Всего – 8000 руб. в год [47]. (Цена 6000 т зерна ржи.)
Для сравнения: Валахия со 2-й половины XVI века при населении 500 тыс. чел. платила Турции в год 600 000 золотых дукатов, или 200 000 русских «низовых» руб. XIV века серебром (!) + войска + скот + зерно. И это до революции цен в Балканском регионе! [48] СРАВНИТЕ И ВДУМАЙТЕСЬ.
Или вот еще пример – такой же убедительный: Грузия – страна есть такая в горах и долинах Кавказа – ежегодно давала в монгольскую казну в те же, что и мы, XIII–XIV века 900 000 (ДЕВЯТЬСОТ ТЫСЯЧ) ЗОЛОТЫХ перперов, т. е. 450 000 руб. серебром (у Грузии население было тогда сопоставимо с нашим, около 2 млн чел., т. к. она древняя земледельческая страна), к тому же дань от начала и до конца собиралась баскаками и откупщиками, а значит – с переборами в свой карман, и + обязана была выставлять мужское население на время войны. Вот это был грабеж. Причем изначально дань была 50 000 перперов, но потом быстро выросла до 900 000 [49]. А расположенный рядом Румский (Сельджукский, т. е. турецкий) султанат – 3,3 млн. динаров, т. е. 425 700 руб. Тоже при 2 млн. населении [50]. И другие – так же. (Если же эти страны не могли собрать таких сумм деньгами, то с них брали товаром, но уже по «зачетным» ценам.) Только не мы. Можно привести еще один пример. Англия, конец X – начало XI века. Тут население также численно схожее: население Англии (1000 г.) и России (1350 г.) в развитом Средневековье примерно одинаково (около 2 млн чел.). «Датские деньги» – это та самая дань, которую платили норманнам-данам (викингам) англо-саксонские короли за обещание не совершать грабительских походов против них. В 991 году впервые были собраны в качестве поземельного налога 10 000 фунтов серебра и уплачены в качестве датских денег, в 994-м – 16 000 фунтов серебра. В 1002 году викинг Свен Твескег получил датских денег в сумме 24 000 фунтов серебра, в 1007-м – 36 000 фунтов серебра, в 1012 году – 48 000 фунтов серебра. Итого – 144 000 фунтов за 22 года.
Завоевав Англию, Канут Великий (1018–1035) потребовал за вывод своего войска 82 500 фунтов серебра. Клады с монетами английских королей, найденные в Дании, Швеции и Норвегии, являются свидетельством этих платежей. Эта сумма выплачивалась еще несколько лет. [51]. Итого: 226 500 ф./26 лет = 7750 ф./год, или около 35 000 руб. в год. Не так ошеломительно, но тоже существенная разница. К тому же сумма выплат постоянно росла. Академик В. Янин и доктор С. Каштанов («Финансы средневековой Руси») считают, что наша дань не превышала 1,2 % в год в Суздальской земле [52, 53, 54, 55]. В Новгороде и Смоленске – менее 0,33 %. И они не одиноки. С ними солидарен в расчетах профессор Кистерев.
Не менее важно и то, что Золотая Орда открыла Руси свой рынок. Это нивелировало жесткие запреты Ватикана на торговлю с Русью (конкретно: запрет на ввоз в Россию корабельных снастей и породистых боевых лошадей для тяжелой конницы католическими купцами, золота и серебра в слитках, а также оружия), введенные после Четвертого крестового похода 1204 году и разгрома Константинополя; возрос Волжский торговый путь (Новгород – Астрахань) [56]. Этот торговый путь стал нашим Великим шелковым путем почти до времен Васко да Гамы и Колумба, главным торговым путем с Востока в страны Северной и Северо-Западной Европы через Северную Русь. Стоит повторить, что после Первого крестового похода роль пути «из варяг в греки» стала неуклонно падать, а после 1204 года он и вообще превратился в ручеек (теперь на средиземноморской торговле плотно сидели итальянцы и тамплиеры) [57]. Легче нам от этого явно не стало. Теперь мы можем и Неву с Ладогой потерять. Все это происходит на фоне усиления удельного дробления русских княжеств. И вот тут мы получаем свой «Великий северный торговый путь». И договариваемся с соседями о его совместном использовании. А соседи – это Орда и Ганза. И Золотая Орда посредством постоянной торговли насытила Русь cкотом, в первую очередь тягловой силой (чего не было при половцах, не имевших государства и стабильных торговых отношений с Русью), это дало русскому сельскому хозяйству мощный толчок к развитию, а следом за этим началось ускорение роста населения. Особенно позитивно это сказалось на сельском хозяйстве Суздальской земли.
Ганза, крупнейший торговый союз средневековой Европы, несмотря на жесткий запрет Ватикана и свои публичные декларации, открыла свою крупнейшую торговую контору в Новгороде (ее называли матерью Иных контор), больше, чем в Брюгге и Лондоне, и ввозила в Русь золото и серебро – именно под торговую схему «Ганза – Новгород, Смоленск – Суздаль – Золотая Орда». Этот Северный шелковый путь обогащал Суздальскую, Новгородскую и Смоленскую земли, приближал культурный взрыв Андрея Рублева – Феофана Грека [58]. Тут тоже были свои сложности, т. к. кроме купцов были еще славные братства рыцарей тевтонских, ливонских, а также норманны шведского и датского королей. И они с удовольствием включились бы в эту торговую систему, и, конечно же, за счет схизматиков, т. е. Руси. Поэтому битвы Эмбахская, Невская, Чудская, Псковская и Раковорская были весомейшим аргументом нашего участия в торговом предприятии. Дело еще в том, что крестоносцы, имея 290 лет прямой доступ к торговле с Востоком на Юге, считали, что очень неплохо было бы завладеть сопоставимым по размаху и объему Северным торговым путем. Казалось, для этого много-то и не надо.
Противник:
– да, вооружен по североевропейскому образцу, силен в рукопашном бою, но малочислен, ибо Русь в начале XIII века просто была малонаселенная страна; (2 млн чел. против 50 млн «подданных» Ватикана);
– не имел достаточно (в процентном соотношении) хорошо вооруженных воинов – по той же причине;
– не мог долго подтягивать новых и новых хорошо вооруженных воинов, опять же из-за ограниченности людских ресурсов и производственных мощностей;
– не обладал такой организационной силой, которой для Запада в период развитого Средневековья был Ватикан и который мог в данном регионе объединить немецкие военно-монашеские рыцарские ордена и силы скандинавских королей [59];
– также не мог мобилизовать для этих средств мощные технологические структуры. И в конце концов, чем они хуже таких, как Роберт де Клари («Завоевание Константинополя»). Еще и мемуары напишут, и ничуть не хуже. Так, например, во время Третьего шведского крестового похода в устье Невы была построена крепость Ландскрона (Венец земли) с помощью сильных итальянских фортификаторов. И в 1301 году русские объединенные (новгородские, суздальские, смоленские и псковско-полоцкие) войска весьма немало попотели, прежде чем выбить шведов из столь важного места. При этом когда уставшие викинги потребовали у командора послать за помощью, тот ответил: «На что беспокоить великого маршала?» (Прямо скажем, немалая уверенность.)
А когда русские огнем и пращами в несколько дней истребили большую часть внешних укреплений и, не слушая предложений командора, готовились к решительному приступу, замкомандора крикнул ему: «На что беспокоить великого маршала?» [60]
Следующий шанс у шведов появился только через 300 лет. То есть позиция Ганзы (чисто европейская) заключалась в том, что пока Руси хватает сил сдерживать крестоносцев и контролировать Северный торговый путь, с ней будут торговать, не глядя на запреты. И Руси – особенно Новгороду – приходилось их сдерживать – и до Александра, и после него. Ядро этого государственного образования русского Средневековья составляли Новгород, Псков, Старая Руса и Ладога с «тянувшими» к ним землями. Границы Новгородской земли охватывали область юго-восточной Эстонии, центром которой был основанный в 1030 году Ярославом Мудрым город Юрьев (Тарту); таким образом, новгородские владения доходили до побережья Финского залива, охватывая полосу вдоль Чудского озера. В состав Новгородской державы входили чудские племена. В рамках этой системы на протяжении XII и последующих столетий движется на север и северо-восток славяно-русское население. Уже в XIII веке новгородские дани распространились на отдаленный северо-восток, на племена перми и печеры. Крестоносная агрессия западных рыцарей на Балтике началась в 1147 году с безуспешного похода против ободритов, организованного немецкими рыцарями, которых возглавили саксонский герцог Генрих Лев и бранденбургский маркграф Альбрехт Медведь.
Покорение ободритов затянулось до 1160 года, когда наконец после гибели князя Никлота на завоеванных землях было образовано герцогство Мекленбург. Шведские крестоносцы в восточной части Балтики начали Первый крестовый поход в Финляндию в 1155 году. Его возглавили король Эйрик IX Святой и упсальский епископ Генрих, через год, по-видимому, убитый в сражении. Католическая церковь поддерживала и вдохновляла крестоносцев. В 1164 году при короле Карле Сверкерсоне в Упсале был учрежден архиепископат. В том же году шведское войско на 55 шнеках (то есть около 5500 чел.) осадило Ладогу. Поражение, нанесенное им ладожанами во главе с посадником Нежатой, заставило шведов отступить в юго-восточное Приладожье, где на реке Воронеге они были окончательно разбиты новгородским князем Святославом Ростиславичем и посадником Захарией. Так был разгромлен 1-й Северный крестовый поход. Понесенные потери приостановили экспансию шведских крестоносцев.
Имели значение и ответные походы корелы на емь в 1178 году (когда погиб шведский епископ Родульф) и новгородцев в 1187-м, когда была взята и сожжена столица Швеции Сигтуна и убит шведский архиепископ Ион. В 1196 году датский король Канут VI предпринял Крестовый поход в Эстонию, а войско немецких крестоносцев епископа Бартольда в 1198-м вторглось в Ливонию. В 1200 году преемник Бартольда епископ Альберт основал в устье Даугавы крепость Ригу. В 1202 году Папой Иннокентием III в целях подчинения Прибалтики был учрежден рыцарский орден меченосцев. Новгородские власти предприняли ответные меры. В 1227 году князем Ярославом Всеволодовичем было проведено массовое крещение корелы; защита западных новгородских земель приобретала не только этнополитический, но и конфессиональный характер. Суверенитет Новгорода над карельскими землями подкреплялся авторитетом Православной церкви.
С 1238 года начинается серия походов шведских войск ярла Биргера вдоль побережья Финского залива. Летом 1240-го корабли с войском Биргера и Ульфа Фасси вошли в устье Невы и двинулись вверх по реке. 15 июля 1240 года шведы были разбиты на Неве новгородской дружиной князя Александра Ярославича. Ледовое побоище на Чудском озере 5 апреля 1242 года остановило немецкую экспансию в русские земли. Положение на западной границе Руси стабилизировалось.
Но на северо-западном, шведском, фронте Александру пришлось проводить в 1256–1257 годах свой знаменитый Темный поход, громя шведских союзников в приполярном зимнем сумраке. Позиции Руси значительно укрепились, но шведы не унимались. Одновременно, после смерти Александра, снова усилился тевтонский натиск. Его пик пришелся на конец 1260-х годов. Обе стороны стягивали подкрепления и, наконец, в феврале 1268 года сошлись в Раковорском сражении. В центре встала железная новгородская фаланга (против тевтонского клина с великим магистром во главе), суздальская рать – на левом фланге, а суперрыцарь князь Довмонт Псковский – на правом. Здесь было собрано крупнейшее в XIII веке русское войско, больше, чем у Коломны в 1237/38 г. Вся Северная Русь встала в боевую железную стену. До 7 тыс. воинов. (Для сравнения – у Донского, по новым данным, было 14–17 тыс.) 18 февраля ударили смело и доблестно с обеих сторон.