Я вышел на кухню. Отец сидел за столом боком ко мне. В майке, мокрой местами от пота. С кружкой пенистого пива в руке. С пеной же на черных усах.
Увидев меня он улыбнулся:
– Проснулся, постреленок. Пива хочешь?
Мать шутя ударила его по спине полотенцем:
– Ребенка мне еще к пиву приучи…
Подала стакан воды. Я выпил. Отец прижал меня к себе. Пиво с его усов размазалось по моему лбу.
Выходя из кухни, я стер капли липкой жидкости на палец, облизал его. Пиво было странного, неведанного ранее вкуса. Я лег и снова уснул.
Когда вновь проснулся, долго не вставал, вспоминая. Наконец, вышел на кухню.
– Будешь завтракать? – спросила мать.
– Пить хочу…
– Кваску? – кивнул отец, сидевший за столом боком ко мне.
Я посмотрел на его чистую рубашку, на выбритое лицо, на кружку пузырящегося кваса в руке. Кивнул. Взял налитый отцом стакан и жадно выпил:
– А мне сон приснился.
– Ну…
– Что папка с усами и пиво пьет.
Отец рассмеялся:
– Это жара. Я никогда не носил усов и не любил пиво.
Из рук матери выскользнула тарелка и с грохотом упала на пол.
Отец вздрогнул:
– Не поранилась?
– Нет.
– Это жара.
– Жара, – согласилась мать.
Отец взялся за газету. Мать принялась сметать осколки тарелки. Я не видел ее лица, но мне показалось, что вместе с осколками в совок упала несколько слезинок.
Ничего подобного мне больше не снилось. Вот только с тех пор жутко хотелось попробовать пива. И еще я посматривал в зеркало, ожидая, когда вырастут усы.
Пиво довольно-таки скоро попробовал и полюбил на всю жизнь. Пробившиеся же юношеские усики высмеял отец:
– Что это за три волосинки под носом? Настоящему мужчине украшения ни к чему…
И я сбрил усы, чтобы не спорить с отцом. Но в тайне надеясь, что когда-нибудь все же их буду носить.
Я вырос и стал самостоятелен. Жил отдельно от отца с матерью. И теперь мог свободно отпустить усы. Но каждый раз по привычке сбривал их. Спохватывался и обещал себе:
– Завтра обязательно. Завтра…
И вот отпуск. Жара. Целыми днями валяюсь. Какой день не бреюсь. Весь зарос щетиной. На кого только я стал похож…
Но в холодильнике у меня есть бутылка холодного пива. И я могу встать, дойти до кухни. Открыть дверцу. Свернуть крышку с бутылки и приникнуть к холодному горлышку. И прохлада тут же разнесется по всему телу. И станет хорошо.
И я встал и пошел на кухню. По пути глянул в зеркало. Побриться все же? Или оставить усы?
Я открыл холодильник. Взял бутылку, глотнул. И отчетливо вспомнил вкус того пива, что я слизнул когда-то с пальца, пива, которое пил тогда отец, который никогда не пил пива. Вспомнил и его усы, которых он никогда не носил. И мать, выронившую в то утро тарелку.
Неясная мысль зародилась в моей голове. И тут же ставшая вдруг скользкой бутылка выскользнула из руки. Ударилась о пол и разбилась.