Российская Федерация в своем административном устройстве имеет в статусе субъектов федерации 22 республики, четыре автономных округа и автономную область. Следуя советской понятийной инерции, в обыденном и даже в научном языке республики и округа часто называют национальными, хотя правовая норма не содержит такого определения. С некоторыми условностями эти образования можно назвать этнотерриториальными автономиями, но обе части этого определения нуждаются в уточнениях. Действительно, данные территориально-административные образования исторически возникли на основе преимущественного расселения большинства представителей той или иной российской национальности или такая национальность была сконструирована из разнородной племенной массы в рамках советского «национально-государственного строительства»[89]. Это была своего рода форма внутреннего «национального самоопределения», которую зафиксировали и советские конституции. Такое понимание вошло в жизнь и составляет часть символического, политического капитала определенной этнической общности наряду с очерченной административными границами территорией и ее ресурсами.
В Российской Федерации всероссийской переписью населения 2010 года зафиксировано 193 этнические общности, называемыми «народами» или «нациями», что отражает и начальная строка Конституции: «Мы – многонациональный народ Российской Федерации…»
В разных странах эта начальная строка формулируется по-разному[90].
Конституция Королевства Испания: «Испанская нация, желая установить справедливость, свободу и безопасность, а также обеспечить благополучие всех, кто ее составляет, используя свое суверенное право, заявляет о своем стремлении…» Далее ст. 2 гласит: «Конституция основана на нерушимом единстве испанской Нации, общем и неделимом Отечестве всех испанцев; она признает и гарантирует право на автономию для национальностей и регионов, ее составляющих, и солидарность между ними». Статья 3 устанавливает, что «Из языков Испании кастильский является официальным государственным языком. Все испанцы обязаны его знать и имеют право пользоваться им».
В Преамбуле Конституции Индии записано: «Мы, народ Индии, торжественно решив учредить Индию как (Суверенную Социалистическую Светскую Демократическую Республику) и обеспечить всем ее гражданам: Справедливость, социальную, экономическую и политическую; Свободу мысли, выражения мнений, убеждений, вероисповедания, культов; Равенство положения и возможностей, а также содействовать распространению среди всех них Братства, обеспечивающего достоинство личности и единство и целостность Нации, на нашем учредительном собрании сегодня, двадцать шестого дня ноября месяца 1949 года, настоящим принимаем, устанавливаем и даем сами себе настоящую Конституцию».
Введение Конституции КНР идеологически созвучно российской Конституции и, в частности, гласит: «Китайская Народная Республика – единое многонациональное государство, созданное общими усилиями народов различных национальностей всей страны. Уже установились и будут укрепляться впредь социалистические национальные отношения равенства, сплоченности и взаимопомощи. В борьбе за сохранение национальной сплоченности следует выступать как против национализма великой нации, прежде всего великоханьского шовинизма, так и против местного национализма. Государство прилагает все усилия к тому, чтобы способствовать общему процветанию всех национальностей страны».
При всех различиях формулировок Россия во многом похожа на другие крупные страны мира по своему устройству, но заметно отличается по тому, какой смысл придается культурному разнообразию, какая политика выстраивается в этой сфере, как воспринимается сама страна как идея-образ. Здесь важную роль играет исторический аспект, ибо от самых истоков своей государственности Россия представляет собой полиэтничное и поликонфессиональное общество[91]. Основное ее население составляют представители т. н. коренных национальностей, по происхождению, исторически или в результате давней адаптации связанных с Россией как своей единственной или основной Родиной. Это не только многомиллионный русский народ, составляющий 80 % всего населения, но и более ста больших и малых этнических общностей, которые принято называть «народами России», нациями, национальностями. При этом численность не имеет особого значения. Значение имеет автохтонность и самосознание себя как целостности в среде многонационального российского народа. Разные официальные источники, политики и эксперты цитируют расхожую фразу об уникальной «многонациональности» России, якобы радикально отличающей ее от других стран мира, по крайней мере, от остальных стран Европы. Однако анализ т. н. списка «народов России» мало кто делает и чаще всего в него даже и не заглядывает. Попробуем сделать этот анализ на предмет его «подлинности», возможного упорядочивания и устранения некоторых несуразностей.
Как известно, одна из последних поправок в тексте Конституции гласит, что государственным языком в России является «русский язык как язык государствообразующего народа». Что стоит за этой фразой, которая воодушевила многих в стране, кто был особо озабочен статусом этнических русских, составляющих демографическое большинство и исторически игравших главную роль в истории Отечества. Во многих аспектах ситуация с русскими в России схожа с ситуацией ханьцев в Китае, индусов в Индии, кастильцев в Испании, англичан в Великобритании и т. д. То есть речь идет о положении и озабоченностях большинства населения той или иной страны, своего рода «ядра нации», язык и культура которого является референтной культурой (core culture).
Национализм от имени большинства имеет свои особенности. Прежде всего в нем меньше этнического содержания и больше страновой, государственнической и патриотической составляющей. Это тот вариант национализма, когда грань или дистанция между этногрупповым смыслом и общегражданским мала или же совсем не прослеживается. Русский культурный национализм не исключает носителей русскоязычной культуры и «всех, кто считает себя русскими», из членства в русской нации[92]. «Мы – все русские, независимо от национальности» – можно встретить такое утверждение. «Для всего остального мира мы все – русские» – еще один утверждающий аргумент в пользу широкой трактовки русскости, и отсюда идет понимание «большой русской нации» – концепт, который был популярен еще в дореволюционной России, но так и не смог в полной мере реализоваться по причине косности самодержавия и революции 1917 года.
Еще одна специфика носит сугубо лингвистический характер, который заключается в употреблении, а также в переводе на другие языки (включая и обратный перевод на русский язык) таких фундаментальных категорий, как русский и российский, обозначающих страну и ее жителей. Казалось бы, дилемма «русский – российский» – это вопрос внутрироссийских пониманий, ибо для остального мира мы все – жители страны под названием Российская Федерация (Россия), что в переводе на наиболее распространенный английский язык звучит как Russian Federation (Russia). Это означает, что, называя нас Russians, внешний мир имеет в виду не только этнических русских, а всех жителей страны, т. е. россиян. Следовательно, так и должно переводиться на русский язык обозначение жителей страны, как «россияне». Если Russian Federation – это не Русская, а Российская Федерация, то и слово Russians в данном случае означает «Россияне».
Грамотные (информированные) люди в России и за рубежом, если хотят выделить русских как этническую общность или же как личностную этническую принадлежность, уже давно используют понятие «этнические русские» (ethnic Russians) или Great Russians (великороссы). Так что давний и устойчивый миф, что для «внешнего мира мы все – русские», следует скорректировать и более правильно сказать, что для внешнего мира мы все – россияне. Однако многообразие значений слов «русское» и «российское» заключает в себе не только историческую динамику заключенных в них смыслов, но и синонимичность двух важнейших для нашего языка категорий. Если брать исторический срез, то нужно сказать, что русский язык долгое время назывался российским языком или великорусским наречием русского языка. Ломоносовская «Грамматика российского языка» и труд В. И. Даля «Толковый словарь живого великорусского языка» – тому свидетельства.
Само слово «русский» расширило (в чем-то и заузило!) свои значения только в ХХ веке, когда вместо трех ветвей одного народа русских и трех его наречий (великороссы, малороссы, белорусы) были конституированы уже в советской этнической номенклатуре три отдельных народа-нации: русские, украинцы, белорусы. У моего покойного тестя 1918 г. рождения в паспорте в графе национальность стояло «великоросс». Противникам российского стоило бы также напомнить, что и отечественная православная церковь до Великой Отечественной войны носила официальные названия «Православная церковь Российской империи» и «Православная российская церковь»[93]. Нынешнее ее название Русская православная церковь было принято лишь осенью 1943 года. Отчасти это было отражением общего процесса демонтажа «российскости», которое имело место после создания на месте России государства под названием СССР.
Даже применительно к словесности такие понятия, как «русская литература» и «русский писатель/поэт», тоже представляют собой сравнительно недавние новации. В знаменитой энциклопедии Брокгауза и Эфрона можно прочитать в статье об А. С. Пушкине следующую дефиницию: «великий российский поэт». Так что после распада СССР вопрос языкового выбора в фундаментальных вопросах обозначения страны и идентификации ее жителей встал вполне определенно и требовал своего обновленческого выбора. В принципе после ухода категории «советский» суть этого выбора оказалась между двумя понятиями: русский и российский. Как обозначить народ и саму нацию?
Используя прием, подсказанный А. Миллером, можно задать вопрос татарам в Татарстане или чеченцам в Чечне, готовы ли они назвать себя русскими и принадлежащими к русской нации независимо от этнической принадлежности (национальности), или для них будет более предпочтителен вариант считать себя россиянами и принадлежать к российской нации-государству? Почти наверняка предпочтение будет отдано второму варианту, хотя найдутся и такие, кто может не захотеть обозначать свою принадлежность к двум нациям одновременно: этнической и политической (гражданской). Но таких этнических эксклюзивистов («антироссиян») будет явное меньшинство. И наверняка меньше, чем «антииспанцев» среди каталонцев и басков в Испании и «антибританцев» среди шотландцев и ирландцев в Великобритании.
В таком случае почему бы не последовать, надеюсь, не случайному рассуждению А. Миллера по поводу этого фундаментального выбора: «…при наложении „российскости“ и „русскости“ как культурной идентификации мы получаем работающую конструкцию, дающую возможность прагматического подхода к нашим проблемам строительства нации. „Русскость“ как открытая категория предлагает всем желающим стратегию ассимиляции. В то же время „русскость“ не может быть всеобъемлющей, потому что миллионы граждан России ассимилироваться и идентифицировать себя как русских не хотят. Равенство их гражданских прав с русскими и комфортное сосуществование в одном с ними государстве обеспечивает концепция российской нации»[94].
В свое время удачное решение о соотношении русского и российского как форм идентификации предложил русский философ Г. П. Федотов. Речь идет о типе расширения по принципу русской матрешки: одно входит в другое без отрицания своей сущности. Вот его мудрые размышления: «Россия – не Русь, но союз народов, объединившихся вокруг Руси. Если русские будут игнорировать их голоса, то и останемся в одной Великороссии, т. е. России существовать не будет». Как считал Федотов, наше национальное сознание должно быть достаточно сложным и гибким, чтобы учитывать многонациональную специфику государства. Для народов великоросской ветви «это сознание должно быть одновременно великорусским, русским и российским». В том случае, когда речь идет о малороссах, формула приобретает такой вид: малорусское, русское, российское. Учет единокровного сопутствует в этих формулах расширению национального сознания и его тяготению к заботе об общем для всех нас доме. Задача каждого русского состоит в том, «чтобы расширить свое русское сознание (без ущерба для его „русскости“) в сознание российское. Это значит воскресить в нем в какой-то мере духовный облик всех народов России»[95]